Когда прилив адреналина у Монахини прошёл, все травмы, которые она получила во время боя, разом заныли. Теперь настала очередь Джен шататься и спотыкаться. Тяжело дыша, она опёрлась на посох, чтобы не упасть. Это не принесло пользы, ведь вся сила и энергия покинули её. Колени подогнулись, а ягодицы усадили её в пропитанную кровью грязь.

Именно в этот момент появился дух Хеск.

«Ну что ж… Я думаю, всё решено, а?» — небрежно сказала она.

«Да, решено»

По арене эхом разнёсся второй голос, на этот раз глубокий и ровный, совсем не шипящий и не хриплый, как у призрачного раптора. У Джен даже не было возможности собраться с мыслями, когда земля, на которой она сидела, начала дрожать. Она ушла из-под неё, и женщина почувствовала, что падает в небытие.

«РРААААХ!»

Джен резко вскочила на ноги и закричала. Она всё ещё была в центре арены, которая находилась в самой глубокой части Рукавицы, в комплекте с трибунами, знаменами и толпой с глиняными лицами. Однако, в отличие от предыдущих, статуи не приветствовали её и не улыбались, а смотрели на неё сверху вниз, словно осуждая. Только тогда она поняла, что они приобрели гораздо больше деталей, чем те расплывчатые гуманоидные формы, которые были раньше. При этом очень… конкретные детали.

Она видела постоянный хмурый взгляд Эдварда, осуждающий взгляд Фаэхорна и множество других, которых она «встретила» во время Прогулки Одиночества. Даже Физзи по какой-то причине была среди них, хотя она выглядела более похожей на гнома, чем в последний раз, когда Джен видела её. Только когда Монахиня увидела дерзкую глиняную ухмылку Хильды, она поняла, что около неё не было её трупа или снаряжения. Единственной, кто стоял на ринге, была сама Джен, чьё тело было в идеальной форме, включая её предположительно вытекший глаз. Даже её оружие было лишено боевых повреждений, которые оно получило в той славной дуэли, которая, несомненно, была лучшей битвой, которую Монахиня пережила за всю жизнь.

Драка, которая, очевидно, и, к сожалению, не была настоящей. Что действительно произошло, так это то, что волшебный дверной проем, в который Джен вошла после победы над Физзи, перенёс не всю её, а только её разум и душу. Он доставил её в личное место некоего существа, где ей было представлено последнее испытание. То, с чем она боролась в конце, было не настоящей Хильдой, а всего лишь плодом её воображения, воплощённым высшей силой.

Высшей силой, которая решила проявиться перед ней во вспышке света. Она приняла форму гуманоидной фигуры, облаченной в церемониальные доспехи, которые сияли сюрреалистическим ярко-красным оттенком. На ней также была непрактично большая накидка с золотой нитью, её оборванные концы развевались вокруг и позади, несмотря на отсутствие ветра, образуя буквальное облако ткани. Широкие руки фигуры покоились на рукояти меча, который выглядел маловатым для своего владельца, его кончик упирался в грязь под ногами. Привидение словно использовала его как самую острую в мире трость.

Он больше всего привлек внимание Джен. Длинный и элегантный обоюдоострый клинок из небесно-голубого металла со светящимися тайными символами по всей длине. Это был предмет, который Монахиня сразу же узнала по священным текстам, и это главная причина, по которой она сюда пришла. Даже её цель стать Героем Меча была всего лишь ступенькой на пути к получению этого оружия. Конечно, мечи не были ее сильной стороной, но она знала о мечах достаточно, чтобы использовать их с умом. Не так хорошо, как посох, хотя ей и не обязательно это знать, если бы у нее была эта реликвия.

Его называли Миротворец, Клинок Первого Крестоносца, предмет Божественного ранга, который покоился в этом храме веками. Если использовать его против просветленного, он будет вести себя, как очень острый меч, не обладающий уникальными или особо примечательными свойствами. Однако, если его использовать против монстра, он прорежет любую форму защитного снаряжения, магии и Навыков. Теоретически его можно было бы использовать, чтобы вырвать сердце старейшего дракона, если бы владелец подошел достаточно близко. Излишне говорить, что ни у меньших летающих ящериц, с которыми можно было бы столкнуться во время Фестиваля Драконов, ни у некоего непостижимо стойкого Героя Хаоса не было бы шансов против Джен, если бы у неё была эта штука.

«Мои глаза здесь, наверху»

К сожалению, если этот медленный и совершенно недовольный тон был указателем, то меч она не получит. Взгляд Джен оторвался от оружия и скользнул вверх по телу облаченной в малиновое фигуры, остановившись на пустых глазницах скрывающего лицо рогатого шлема. Затем она немедленно бросила оружие и опустилась перед ним на колени, сложив руки вместе, как будто собиралась помолиться. Хотя она не собиралась делать это здесь и сейчас, и у нее не было привычки молиться. Что, кстати, было частью проблемы.

«Ты позорище»

Джен почувствовала, как эти слова пронзили её, как кинжалом в сердце. Они были медленными и обдуманными, каждое слово произносилось таким образом, чтобы невозможно было неверно истолковать значение.

«Я ещё никогда» — продолжал Аксель, — «не видел такого презренного человека, как ты, который пытался выдать себя за Моего последователя»

«Но я…»

«МОЛЧИ, ДЕВКА!»

Разгневанный голос Бога эхом разнёсся вокруг, угрожая разорвать барабанные перепонки смертного. В крике этот парень мог бы легко составить конкуренцию некоему пламенному Повелителю.

«Сначала ты приводишь в священное место монстра. Потом не уважаешь ринг чести. Но Хеск верила, видела в тебе потенциал. Она попросила, чтобы я разрешил тебе завершить Рукавицу, на всякий случай. Я так и сделал»

Аватар божества повернул голову, как будто хотел плюнуть на землю, хотя он явно не выделял слюны, даже если и издавал шум.

«Какая пустая трата времени и энергии» — простонал Аксель, — «Может, у тебя и есть талант, но ты тебе нет дела до своих ближних. Тебя не заботят правила ведения боевых действий, и у тебя нет никакого уважения к тем, кого ты считаешь слабее себя. Всё, что тебя волнует, — это острые ощущения от боя»

Хеск ясно дала понять, что хладнокровное убийство на ринге чести недопустимо. И всё же это именно то, что Джен сделала с иллюзорной Хильдой. Она так погрузилась в своё мир, что совершенно забыла, где находится и что делает. Даже если это был сфабрикованный сценарий без каких-либо последствий в реальном мире, Монахиня в то время этого не знала. Это означало, что жестокость, которую она показала Акселю, была не чем иным, как её истинной сущностью.

«Ты всего лишь кровожадная тварь. Бесчестная, позорная, неисправимая ошибка человека, который не способен извлечь уроки из своего прошлого. Твоя единственная цель в жизни состоит в том, сеять насилие для собственного удовольствия, почти как грязный орк, одетый в человеческую кожу! И всё же ты набралась наглости желать моей божественной реликвии?! Предмет, которого ты не была и не будешь достойна?!»

Бог Войны и Сражений на мгновение остановился, чтобы сдержать свой гнев. Он не хотел в сотый раз давать этому придурку Фредди повода читать ему лекцию на тему о том, почему поддаваться гневу «нездорово». Пару секунд спустя он продолжил, его тон был таким же ровным, как и тогда, когда он заговорил в первый раз.

«Тебе повезло, что я не положил конец твоему жалкому существованию здесь и сейчас. Запятнать это священное место твоей жалкой кровью было бы дурной услугой всем, кто был до тебя, и всем, кто последует после. Но я также не могу позволить тебе просто уйти отсюда, не наказав тебя за твоё высокомерие, так что мне придется довольствоваться этим»

Аватар Акселя протянул свою бронированную руку, побуждая невидимую силу схватить ошеломленную женщину. Он держал её так крепко, что она едва могла дышать, не говоря уже о борьбе. Какой бы сильной она ни была, в конечном счёте она была не более чем игрушкой перед мощью Бога, и поэтому не могла остановить то, что должно было произойти.