Второй принц Эсвальдской империи Бардлош — военный до мозга костей. Он с юных лет не покидал тренировочного плаца, обучаясь фехтованию, и всем сердцем мечтал однажды возглавить армию. Наследник вечно то командовал учебными манёврами, то громил разбойников — никто из венценосной семьи не сравнился бы с ним в боевом опыте. Солдаты шли с Бардлошем в огонь и воду, многие подданные искренне считали его достойным императорской короны.

В одночасье он потерял всё.

Среди наследников вспыхнул новый виток междоусобной борьбы, и в конце концов победу одержала Роуэлльмина. Из-за ряда обстоятельств коронацию отложили, и тем не менее Бардлош получил сокрушительный удар: поставки сокращались, армия таяла, фракция распадалась. Второй принц силился собрать её воедино, и, что любопытно, Манфред и Роуэлльмина тоже зализывали раны.

Единственное, в отличии от младших наследников, фракцию Бардлоша удерживала лишь военная мощь.

Бардлош силён, его армия крепка, и поэтому к нему стекались люди. Они уважали его, они поддерживали его. Всё просто. И Бардлошу это нравилось.

Оттого военное поражение второй принц ощущал куда больнее, чем противники.

Бардлош слаб, его армия разгромлена, и поэтому люди отвернулись от него. Уважение сменилось разочарованием, а поддержка истаяла. Кто однажды добился почтения силой, только силой его и вернёт. Попытается купить помощь золотом — назовут трусом, речами — изменником своим принципам. Бардлошу как никогда нужна была лёгкая победа, чтобы доказать: он ещё в игре.

Мужчина ломал голову в попытках найти выход, когда на порог явился гонец с Запада...

* * *

— Ваше Высочество, вскоре мы прибудем в Мильтас, — раздался голос графа Лоренцио.

Бардлош открыл глаза. Он сидел верхом, рядом также на лошади ехал его верный вассал Лоренцио; впереди же по дороге сквозь квадраты убранных полей тянулась колонна солдат, петляя меж редкими рощицами. Ветер нещадно трепал знамёна, лес пик сверкал на солнце, клубами поднималась серая пыль. Да только это лишь жалкие остатки былого могущества фракции Бардлоша: три тысячи солдат — всё, что наскрёб наследник.

Принц перевёл взгляд на графа:

— Как город?

— Согласно донесениям, мильтасцы закрыли западные ворота, — доложил Лоренцио. — Каваринцы прекратили атаки и пока наблюдают в стороне.

— Всё идёт по плану... — пробормотал Бардлош.

Мужчина скривился.

— Тебя что-то беспокоит?

— Прошу прощения, такое не в духе Вашего Высочества. Да и сам по себе план не из приятных.

— Да, тут ты прав.

Гонец с Запада представился подданным Кардмелии и сделал предложение: они натравят ряд каваринских феодалов на Мильтас, а Бардлош его защитит.

Наследник не сразу понял, чего Кардмелия добивается, но, когда выяснил детали, всё стало на свои места. Префект не желала видеть Скрея в Святейшем синоде. Если Каварин нападёт на Эсвальдию, то королю придётся взять ответственность: титул иерарха ему окажется заказан, люди отвернутся от монарха как внутри страны, так и за рубежом. И без того расколотое государство охватит пожар, и оно станет лёгкой добычей для соседей.

Также Кардмелия намеревалась перетянуть Натру на сторону леветианских королевств. Она пригласила Уэйна на Консисторий и одновременно развязала войну между Западом и Востоком — регента прямо на собрании заставят выбрать сторону. Примкнёт к ним — прекрасно, нет — даст повод завоевать королевство.

Бардлошу план тоже сулил выгоду. Отобьёт Мильтас — вернёт былую славу, столица купцов из благодарности снабдит провиантом, и что самое главное — Кодбэлл порвёт с Роуэлльминой, если Уэйн примет приглашение Кардмелии.

Между Натрой и Эсвальдией заключён союз, но в действительности Уиллеронский дворец поддерживал вторую принцессу. Лишь благодаря северному соседу за спиной фракция поборников отечества ещё не развалилась: без него Роуэлльмина окажется на краю гибели.

О большем Бардлош и просить не мог. Принц принял предложение: как ни посмотри — он в выигрыше.

Тем не менее тревога не покидала наследника: слишком удачно всё складывалось. Оно точно того стоит? Бадрлош наслышан о префекте Апостольской курии, как о страшном кукловоде. Вдруг Кардмелия преследовала иную цель, что он не разглядел?

Тем не менее Роуэлльмина и Манфред опережали Бадрлоша. Будет сидеть сложа руки, и корона выскользнет из пальцев. Принцу должно хвататься за любую соломинку, дабы оставаться в гонке.

Бардлош вздохнул и обратился к Лоренцио:

— Я понимаю, что тебе не даёт покоя, но время для сомнений прошло.

— Вы правы... Прошу меня простить.

— Развернём войска, как только достигнем Мильтаса. Каваринцы думают, что вторжение в эсвальдские земли сойдёт им с рук. Они жестоко поплатятся.

Выслушав, Лоренцио закрыл глаза и поклонился.

* * *

Каваринские войска встали лагерем у западных ворот Мильтаса. Дворяне не собрали и двух тысяч человек; армия походила на жалкое едва вооружённое ополчение, а в поникших лицах солдат не было видно боевого духа. Они словно отражали то гнетущее положение, что сложилось в Каварине.

С холма поодаль войско рассматривали двое.

— Всё идёт как по маслу, — заметил мужчина.

— И неудивительно, ведь за всем стоит Её Высокопреосвященство, — согласилась женщина.

Мужчину звали Оул, женщину — Айбис. И оба служили Кардмелии.

— Вот уж не думал, что лорды так легко купятся. Похоже, местные торговцы ободрали их до нитки.

Мильтас располагался в самом центре Варно, и Каваринское королевство, сосед купеческого города, процветало с самого основания.

Убийство короля Ордаласа всё изменило. Страна потерпела унизительное поражение от Натры, и её правящий дом уже ни во что не ставили. Борьба за трон погубила порядок в государстве, встали производства, замерла торговля; тут и там вспыхивали мятежи, аристократы теряли владения.

И вот в самый тёмный час сквозь тучи проступил луч надежды: купцы Мильтаса предложили наёмников, товары и золото, дабы знать вернула закон в свои земли. Большинство согласилось не раздумывая. Нашлись те, кто раскусил истинные намерения торгашей, однако самостоятельно удержать власть были не в силах и в итоге сдались на уговоры.

Не только на западе лелеяли возможность поживиться слабостью королевства.

Так за два года каваринские феоды перешли под покровительство мильтасских купцов. Дворяне лишались одного права за другим. Когда же аристократы осознали, что натворили, стало уже поздно. Им пришлось подчиниться торговцам, затаив обиду и злобу.

Чем не преминула воспользоваться Кардмелия.

Айбис приложила палец к подбородку:

— Её Высокопреосвященство обещало привести лордов к земле обетованной, если не подведут. Но правда ли, как думаешь?

— Абсолютная, — подтвердил Оул. — Им уже уготовано место... на том свете.

Девушка хихикнула:

— Жалко мне короля Скрея. Объединял страну, как мог, двор его предал, повесил всю вину, и теперь зачинщиков ожидает встреча с создателем. Что же за участь уготована Каварину?

— Кто знает? Но жалеть Скрея не стоит, ибо нет большей чести, нежели стать пешкой в руках Её Высокопреосвященства.

— И то верно, — промурлыкала Айбис и повернулась на запад, в сторону Лушана: — Уверена, иерархи сейчас вне себя от счастья.

* * *

Лушан, поместье фалькасской делегации.

— Дьявол тебя подери! Спутала все карты! — щедро сыпал проклятиями Мирослав в кабинете в адрес Кардмелии.

Неожиданные известия заставили прервать Консисторий. Каваринское дворянство самовольно осадило Мильтас, и принц Эсвальдии Бардлош уже выдвинулся к столице купцов.

Но правдивы ли донесения? Если и да, как положение обстоит на самом деле? Иерархи разошлись, послали слуг скорее установить истину и спустя несколько дней выяснили, что всё это правда.

«Явно не хочет пустить Скрея в Святейший синод!» — не сомневался Мирослав.

Тот, кто тянул за нити, участвует в Консистории, и это точно Кардмелия. Теперь и Мирослав находил подозрительным, что столь быстро закрыли Лушан после смерти Тигриса. С одной стороны, не давали убийце сбежать, а с другой — ни одна весточка не проскочила бы в город. Иерархов оставили в неведении. К моменту, когда древняя столица подняла ворота, стало уже поздно. На это способны лишь Сильверио и Кардмелия.

— Немыслимо... — ошеломлённо пробормотал Скрей, который сидел в том же кабинете.

Он верил, что объединит Каварин, как король и иерарх. Всё пошло прахом.

— Возьмите себя в руки! — воскликнул Мирослав, резко обернувшись на голос. — Если сдадитесь, всё будет кончено!

Однако его слова не прогнали тьму.

— Но ведь хуже уже быть не может. Мне должно поспешить в Каварин.

— Нет! Ни в коем случае! — Принц схватил короля за плечи. — Вы ведь видели, что сделал Уэйн? Скажем, что чёрное — белое, чёрное и станет белым. Вторжение уже случилось. Из Тористории вы не сможете отрицать, что Каварин напал первым. Если покинете Консисторий, то вас заклеймят врагом! Они разрушат королевство! Не допустите хотя бы этого!

— Но как?!

— Станьте иерархом! — выкрикнул Мирослав. — Выбора нет! Доверьте Каварин преданным вассалам, станьте иерархом и покарайте всех, кто причастен к нападению на Мильтас! В вашу родину вернётся мир, и никто из Синода больше не перейдёт дорогу!

Мирослав просил многого и знал об этом. Принц пытался заставить иерархов принять Скрея в их ряды, когда все видели в Каварине лишь лёгкую добычу. На самом деле Фалькас тоже наживится, если Каварин падёт. Но Мирослав обязан стоять на своём, ведь его больше волновало продвижение Эсвальдии на запад. Грантсал присматривался к ослабевшей Тористории не меньше её соседей. Мильтасские купцы буквально выкупили у каваринского дворянства их земли, и вот армия разгневанной знати стоит под стенами торговой столицы. Они сами подарили Эсвальдской империи повод для вторжения.

Фалькасское королевство имело долгую историю войн с восточной державой: через него лежала южная дорога сквозь непроходимый Горб Великана. Поэтому Мирослав стремился уничтожить Эсвальдию любой ценой. Нельзя дать Грантсалу пересечь границу с Западом.

И всё же для Мирослава кое-что хорошее из положения тоже нашлось: Уэйна загнали в угол. Кардмелия непременно использует смерть Тигриса и осаду Мильтаса, чтобы перетянуть Натру на сторону Запада. Ещё лучше, если регент воспротивится Святейшему синоду. Тогда уже Уэйна заклеймят предателям, а Скрея оставят в покое.

«Что-то да получится, — думал Мирослав. — Больше на двух стульях ты не посидишь, Уэйн. Деваться некуда — пора выбрать сторону!»

* * *

Особняк натрийской делегации.

Уэйн вошёл в комнату, рухнул в кресло и закинул ногу на ногу.

— Возрадуемся — мне развязали руки, — произнёс он самодовольно.

— Развязали? — опешила Ниним. — По-твоему, мы ещё можем что-то сделать?

Только Уэйн снял с себя все подозрения, якобы он убил Тигриса, как осадили Мильтас. Принцу перевести дух-то не дали, не то что отпраздновать. Ниним уже утратила всякую надежду, и тут выясняется, что у её сюзерена припрятан туз.

— Выйдем сухими из воды, оставив всё как есть.

«Хотя затея весьма рискованная», — отметил про себя парень. Шансы ничтожны, и всё буквально менялось на ходу.

— Вот бы пару деньков, дабы проработать план, — вздохнул Уэйн, уставившись в потолок. — Ниним, не подскажешь, как остановить время?

Девушка чуть подумала и ответила:

— Принесу-ка чай и закуски. Мы выпутались из истории с принцем Тигрисом — можем позволить себе передохнуть.

— Твоя правда. Тогда неси ещё...

Стук в дверь прервал юношу, и из неё показался слуга:

— Прошу прощения, Ваше Высочество. Вам письмо.

Ниним приняла конверт, а разглядев его, с удивлённым видом передала Уэйну. Тот по сургучной печати сразу понял, что изумило фламийку. Принц вскрыл письмо и быстро пробежался по содержимому.

— Повременим с чаем, Ниним, — ухмыльнулся Уэйн. — А ещё позови Фланию.

* * *

В том же поместье в приёмном кабинете за столом напротив друг друга сидели Флания и Козимо.

— Мне ужасно жаль, что я не в силах помочь Его Высочеству, несмотря на то, сколько вы сделали для Мильтаса, — поклонился мэр. — Долг зовёт меня на родину — я вынужден скорее идти.

Губы принцессы сложились в скромную улыбку:

— Не беспокойтесь. Вы к произошедшему не причастны, и к тому же Святейший синод снял все обвинения с моего брата.

Козимо и правда нечего было сказать по поводу убийства иерарха. Более того, старец всё равно бы не проник в особняк натрийской делегации сквозь лушанскую стражу и только вызвал бы больше вопросов, вступись он за Уэйна.

Но стоило мэру отдать хвалу небесам, что регент свободен, возникла новая напасть. Времени у Козимо в обрез, и всё же он выкрал пару мгновений попрощаться.

— И ещё кое-что, — продолжила Флания. — Как сейчас в Мильтасе?

— Насколько мне известно, армия Его Высочества Бардлоша вошла в город для его защиты, — удручённо ответил Козимо.

Мильтас обладал некоторой независимостью в Эсвальдии, однако, когда армия Запада взяла город в осаду, а на его стены взошли имперцы, суверенитет пошатнулся.

— Я знал о недовольстве каваринских феодалов, но и представить не мог, что они зайдут столь далеко. Будь я там, где должен быть, возможно, самого страшного мы бы избежали...

Уэйн рассказал Флании: за происходящим стояла Кардмелия. Значит, префект учитывала, что мэра не будет в Мильтасе.

— Чем же теперь всё закончится? — пролепетала Флания.

— По возвращению я намерен обвинить Каварин в нападении. После мне остаётся молиться, дабы это скорее завершилось.

Всё не так просто. В Каварине затаили страшную обиду на Мильтас, а вступивший за него Бардлош стремился показать свою силу. Остановить их будет не просто. От одной только мысли на лбу Козимо проступила испарина.

— Если бы я могла что-то сделать...

— Доброта Вашего Высочества не знает границ. К несчастью, Натра сама находится в тяжёлом положении. Вам лучше направить усилия на пользу отечеству.

Лишь Консисторий возобновится, на Натру обрушат страшное давление, чтобы королевство наконец определилось со стороной. Уэйн намерен увильнуть от всех обязательств, однако Флания не представляла, как он выкрутится. Сама же девушка в очередной раз столкнулась со своей слабостью. Дипломатия — не только звон клинков.

В дверь постучали.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — с поклоном вошёл Сэргис. — Ах, и мэр Козимо здесь. Прекрасно, я как раз вовремя.

Мужчина уединился у себя в кабинете, сказав Флании, что ему нужно кое-что обдумать. По-видимому, он закончил.

— У вас какое-то ко мне дело? — полюбопытствовал старик.

— Полагаю, всем нам известно о событиях, что разворачиваются вокруг Мильтаса, — начал Сэргис, встав перед столом. — Ваше Высочество, мэр Козимо, у меня к вам предложение.

* * *

Несколько дней пролетело, как вести из Мильтаса раскатами грома ворвались в Лушан. Горожан охватил страх перед неведомым. Ещё недавно жители праздновали, что Консисторий пройдёт в их родном городе, но радость жесточайшим образом растоптало известие о гибели принца Тигриса.

И вот глашатаи уже трубили о войне за столицу купцов. Что происходит? Чем всё закончится для Лушана? Тяжёлые вопросы заполонили сердца людей тягостным туманом, и никто не мог дать на них ответа. А меж тем Консисторий близился...

* * *

На прошлом совете всё внимание иерархи приковали к Уэйну. Пусть сейчас за круглым столом Апостольского дворца и сидели те же, сегодня взгляды участников собрания не отрывались от Скрея.

Каваринский король держал ответ перед Святейшим синодом.

— Часть аристократов моего королевства самовольно напали на Мильтас, против них выступила эсвальдская армия, — мрачно признал он. — Таково нынешнее положение.

Слова Скрея только подтвердили его слабость, что не ускользнуло от иерархов.

Грюйер был безжалостен:

— Как вы намерены нести ответственность? Происходящее вышло за рамки внутренних дел Каварина и затронуло весь Запад.

— Эсвальдия утопала в собственной грызне за власть и не лезла к леветианским королевствам. Вы точно пустили стрелу в спящего дракона, — добавил Агата.

И без того угрюмое лицо Скрея окончательно утратило краски.

— Виновные феодалы лишатся всех титулов и земель. Я уже велел верным вассалам разгромить их, как бунтовщиков. Я доведу дело до конца.

— По-вашему, Грантсал и «бунтовщики» подождут, пока вы соберёте армию? — сверкнул взглядом король зверей.

— Сомневаюсь, что вам вообще по силам подавить мятежных лордов, — усомнился консул. — Не может ли статься, что ваши «верные вассалы» сочувствуют им?

— Они н-никогда!..

— У вас точно есть основания утверждать обратное? Дворяне осадили Мильтас в первую очередь потому, что ваше имя для них пустой звук.

Скрей не нашёлся с ответом. У него правда шаткое влияние в собственной стране. Оттого парень и хотел стать иерархом... а в итоге оказался у края пропасти.

Ему на выручку поспешил Мирослав:

— Полегче! Сейчас не время наседать на короля Скрея!

Однако карты лежали не в его пользу.

— Наседать? — фыркнул Грюйер. — Мы желаем услышать что-то ещё, помимо никчёмных оправданий.

— Вот именно. Столько уже случилось, а король Скрей по-прежнему заверяет, будто сотворит невозможное, — поддержал Агата.

Грюйер, Агата и Мирослав оставались непреклонны, в то время как Стил, Кардмелия и Сильверио молча наблюдали. Сам Скрей опустил голову, понимая, что во всём виноват лишь он один.

«Ну, а что же я?» — задался вопросом Уэйн. Мысли принца носились вскачь.

Мятежные дворяне и имперская армия стояли друг напротив друга под Мильтасом. При иных обстоятельствах это было делом Каварина и Эсвальдии, но иерархи, за исключением Мирослава, считали, что осада столицы купцов касается всего Запада; они строили из себя невинных жертв и требовали от Скрея возместить ущерб. Натра к происходящему не имела отношения, и Уэйн просто растворился на заднем плане.

«Меня так не оставят, — не сомневался принц. — Грюйер и Агата увлечены Скреем, но у Кардмелии, держу пари, есть планы на мой счёт. Только вот какие, и когда она даст о себе знать?»

Уэйн глянул на Кардмелию. Префект посмотрела в ответ и чарующе улыбнулась, что юноша скривился.

— Почему бы нам не отправить посланника от лица леветианского мира? — предложил тем временем Агата. — Для удачи это громко сказано, и всё же эсвальдцы намерены лишь обороняться. Мы ещё можем сесть за стол переговоров, если не будем мешкать.

— Я готов идти! — выкрикнул Скрей.

Консул покачал головой:

— На карту поставлено будущее западных государств. Нельзя, чтобы такую миссию возглавил человек, не имеющий ничего за плечами.

— Гм, и кто же подходит? — спросил Грюйер.

Агата перевёл взгляд на Уэйна:

— Принц Натры весьма умён и находчив и обладает связями в Грантсале. Лучшего кандидата нам не найти.

Предложение застало Уэйна врасплох. Став посланником, он напрямую проведёт переговоры с Эсвальдией. Если они увенчаются успехом, то принц докажет ценность отношений Кодбэлла с Востоком и сохранит союз.

«Подарок свыше — не иначе, — восхитился Уэйн. — Решил оказать мне услугу после истории с Тигрисом?»

Глаза консула не выдавали, и принц поблагодарил мужчину про себя.

Но радость длилась не долго.

— Боюсь, консул Агата, переговоры невозможны, — вмешалась Кардмелия прежде, чем ответил Уэйн. — Прошу, вспомните то страшное событие, что потрясло всех нас. Принц Тигрис пал от эсвальдской руки — как можно вести диалог со столь вероломными людьми?

Уэйн выругался про себя, а на лицо Агаты пала тень. Версия, якобы в смерти иерарха виноват Грантсал, буквально вытащила их из могилы, а сейчас обернулась против.

Впрочем, Святейший синод и без того ни за что бы не пошёл на переговоры с теми, кто ещё не расплатился за своё тяжкое преступление. И это отбрасывая личные мотивы иерархов. Диалог бы только подорвал их влияние.

«Как знал, что с умеренной антиэсвальдской позицией в Синоде ничего не выгорит», — посетовал Уэйн. — И как прикажете решать мильтасский вопрос без переговоров?»

Понаблюдав, Грюйер осторожно спросил:

— И что же Ваше Высокопреосвященство предлагает?

— Объявить священную войну, — без промедления ответила Кардмелия. — Поведём легионы под знаменем Леветии и протянем руку помощи Каварину. На сей раз Святейший синод выступит единым целым.

Совет, кроме Сильверио, поражённо застыл.

В прошлом году борьба за эсвальдский престол разгорелась вокруг Мильтаса. Леветианская церковь под предлогом спасения верующих ввязалась в противостояние: шесть тысяч самозабвенно преданных Учению солдат выступили к торговой столице. То была сила Патриаршего Престола.

Однако объединённая мощь Запада нечто совершенно иное. К ревностным воинам Церкви присоединятся армии как иерархов, так и тех, чьи государи не входят в Святейший синод. Столь громадное воинство даже представить нельзя.

— Не так быстро! — спешно возразил Агата. — Имперцев в Мильтасе и пяти тысяч нет! Стягивать к ним силы всех западных королевств бессмысленно!

В словах консула был резон, но Кардмелия не вняла им.

— Грантсалу и нужно, дабы вы так считали, знаете ли. Наивно полагать, что Эсвальдия обойдётся обороной Мильтаса, когда у самого её носа лежит истощённый, обескровленный Каварин. Если пригрозим им армией во всего пару тысяч воинов, они обрушатся на королевство, безжалостно растерзают и весьма справедливо отметят: Тористория напала первой.

Доводы префекта звучали правдоподобно. В восточной державе наверняка найдётся не один власть имущий, которого посетила такая идея. Если Эсвальдия её осуществит — ступит на земли по эту сторону хребта.

Меж тем Кардмелия продолжала:

— Ни Его Святейшество, ни я не намерены возлагать вину на Его Величество Скрея. Смерть Тигриса и безрассудство феодалов — часть плана, что тщательно продумали в императорском дворце, и доказательство тому — сколь быстро Эсвальдия выступила на защиту Мильтаса.

Женщина обвинила Восток во всех грехах, хотя на деле сама тянула за нити.

— Целью нашего гнева должно стать Грантсалу. Грызня будет ему только на руку. Мы обязаны объединить силы под священными стягами и дать отпор.

Мирослав и Скрей ясно поняли её посыл: «Проглотите гордость, примите условия, и вас не тронут». Оба уже не сомневались, что за всем стояла Кардмелия, однако, если выступят против неё, то навлекут на себя кару уже всего Синода. Им не оставили выбора.

— Я согласен объединиться, — сдавшись, кивнул Мирослав. — А вы, король Скрей?

— Надеюсь искупить свою вину, присоединившись к вам.

Уста Кардмелии расплылись в удовлетворённой улыбке.

— А что скажете вы? — обратилась она к прочим.

— Не возражаю, — мгновенно ответил Стил. — Армия, объединённая Святейшим синодом... Воинство, что покроет собой землю... Воистину вдохновляет творить. Клянусь убедить своего короля.

Взгляды герцога, как всегда, выделялись, и тем не менее, раз он сказал, значит, сделает.

Сидевший по соседству Грюйер поинтересовался:

— Его Святейшество в самом деле согласно на этот альянс?

— Ну конечно.

Кардмелия обернулась к Сильверио. Патриарх не проронил ни слова, и всё же слабо, но определённо кивнул.

— Да будет так. Моя армия в вашем распоряжении.

Агата остался один и отказать уже не мог. В прошлый раз Уэйн убеждал совет в своей версии, теперь же этим занималась префект.

— С божьей помощью мы достигли согласия, и ныне нам осталось решить всего один вопрос, — объявила Кардмелия, собирая на себе выжидающие взгляды. — Бесспорно, Его Святейшество возглавит коалицию, однако же стезя патриарха — молиться о мире для праведников. Оттого нам понадобится командующий.

Можно собрать сколько угодно армий в единое целое — без полководца они останутся беспорядочной массой. В то же время Сильверио не мог ею управлять, ведь всю жизнь провёл в Лушане за молитвами.

— И достойнейшим из кандидатов я нахожу Ваше Величество, король Грюйер. По силам ли вам покарать наших недругов? — спросила Кардмелия.

Несмотря на свой тучный вид, Грюйер — величайший полководец Запада и наиболее благочестивый верующий. Лучше него командующего не сыскать...

— Отказываюсь, — замотал он головой. — Я не лишён чести, и никогда не приму эту должность, когда есть более достойный кандидат.

Агата сомнительно поднял бровь:

— Кто-то превзошёл хищного короля?

Прочие также смущённо посмотрели на Грюйера, и тогда тот повернулся:

— Разве среди нас не сидит человек, что одолел меня однажды?

Совет проследил за его взглядом и обнаружил Уэйна, который всеми правдами старался раствориться в воздухе.

«ЧЕГО-О-О?! — заорал про себя принц. — Чтоб тебе провалиться! Они ведь уже забыли, что я здесь!»

Уэйн кинул на Грюйера самый страшный и убийственный взгляд, на какой только был способен, но тот лишь отмахнулся. Парень натянул ослепительную улыбку сквозь зубной скрежет:

— Для меня честь, что вы столь высокого мнения, однако в тот день мне улыбнулась удача. Честно говоря, в военном искусстве вы с лёгкостью дадите мне фору.

— Да ну? Хотите сказать, что победили меня случайно?

«Не смешно, чёртова свинья!» — всё проклинал его Уэйн.

— Сдаётся, у меня нет выбора. Тем не менее я всё ещё молод и неопытен, а также я присутствую на Консистории лишь благодаря особому приглашению — у меня нет ни возможности, ни права отдавать приказы Святейшему синоду.

Агата, Мирослав и Стил удовлетворённо кивнули. В отличии от Грюйера, они сомневались, стоит ли назначить Уэйна командующим.

Кардмелия считала иначе:

— Избавит ли Ваше Высочество титул иерарха от тревог?

Совет пришёл в движение. Уэйн не мог командовать, поскольку не входил в Синод, и теперь префект в лоб приглашала его вступить.

В то же время простому смертному иерархом не бывать.

— Подождите! — возразил Мирослав до того, как Уэйн ответил. — Человек может войти в Святейший синод, если докажет преданность учению Леветии и своё происхождение, продемонстрирует способности и лояльность Западу! Нужно ли наделять принца Уэйна титулом ради того, чтобы он возглавил армию?!

— Знаете, вы совершенно правы. Поэтому я предлагаю даровать Его Высочеству временный статус, дабы он делами доказал, что достоин стоять вровень с вами. Как думаете? — Кардмелия одарила Скрея блаженной улыбкой: — Лишь поле брани покажет, но, может статься, мы увидим и иных кандидатов в Святейший синод. Я и Его Святейшество обязательно примем во внимание всякое начинание.

Уэйну оставалось только отдать должное её красноречию.

От предложений объединить силы и назначить принца командующим возникали сплошные вопросы. Кардмелия и Грюйер уж точно не заодно, но, когда префект упоминала о полководце, а король предложил регента, она мигом согласилась и даже поманила титулом иерарха.

Кардмелия полностью перехватила инициативу. Не в силах отделаться от ощущения, что всё потеряно, Уэйн попытался возразить:

— Чудно. Меня устраивает. Если никто из здесь присутствующих больше не возражает, я поведу единую армию.

«Кто-нибудь скажите хоть что-то!» — взмолился Уэйн и подождал несколько секунд. Никто не проронил ни слова.

«Моя участь решена...» — повесил голову юноша.

Как только его назначат командующим, союзу с Эсвальдией придёт конец. Грантсал не будет сидеть сложа руки, когда объединённые войска пересекут его границы: наследники императорской короны забудут распри и единым фронтом выступят против леветианских королевств. Тогда уже никто не скажет, чем всё обернётся. Запад не покорится, не оказав достойный отпор, Восток не отступит, пока не объединит Варно. Обе стороны стоят на своём, и война выльется в самую страшную и жестокую, какую только видел континент.

«Кардмелия так и жаждет утопить Варно в крови, — цыкнул про себя Уэйн, а затем его посетила уже совершенно иная мысль: — Слава богу, я разжился парой карт в рукаве».

Двери распахнулись, и в зал влетел гонец:

— Нижайше прошу прощения за вторжение! Срочное донесение! Эсвальдские войска пришли в движение!

Глаза всех за столом собрались на мужчине.

— Уже покинули Мильтас? — предугадал Мирослав. — И куда направились? Вторглись в Каварин?

Гонец быстро замотал головой:

— Из Мильтаса нет никаких вестей!

— Что значит нет? Тогда о каких войсках ты говоришь? — нахмурился фалькасский принц.

Слуга перевёл дух и выкрикнул:

— Эсвальдская армия замечена у восточных границ Натры!

* * *

Эсвальдская империя. Великая держава, что раскинулась на восточной половине Варно. Страна делилась на губернии, и самая северная — Гайран. В её состав входил Антгадарский маркизат, на территории которой, у самой границы с королевством Натра, встали лагерем имперские войска.

В ставке командования же безраздельно властвовала принцесса Роуэлльмина.

— Я была в этих землях отнюдь недавно, но кажется, словно прошла целая вечность, — призналась она, осматривая близлежащие холмы из штабной палатки. — А стройные колонны наших воинов так и навевают воспоминания.

Перед девушкой выстроилась тысяча солдат — истинные стражи империи.

— Не согласны ли? — обернулась Роуэлльмина.

Рядом с ней стоял приятный на вид мужчина в расцвете лет — маркиз Гринхай Антгадар. Он управлял этими землями, и в прошлом ему уже довелось иметь дело одновременно с Роуэлльминой и Уэйном.

Гринхай с горьким выражением лица развёл руками.

Принцесса улыбнулась:

— Помилуйте. Я душой не кривлю и здесь не за тем, дабы дразнить вас.

— Уверен, Ваше Высочество не стало бы тратить время на пустяки, — ответил маркиз. — Поэтому меня и мучает вопрос: зачем вы разместили армию у границ Натры? Согласно письму, вы прибыли разобраться с разбойниками, но в Антгадаре они редкость, тем более, когда зима на носу.

— Да, лиходействовать здесь невозможно. Любой бандит давно подался бы в тёплые края.

Роуэлльмина зябко обняла себя за плечи. Уже осенью в этих землях пробирало до костей. Если внутри человека не горит огонь жизни, лучше ему поселиться в поюжнее.

— Провоцируете Кодбэлл по собственному капризу? — не унимался Гринхай. — У Вашего Высочества сложились хорошие отношения с северным соседом — будет большой утратой их потерять.

— Полно. Скоро я заполучу «разрешение» от принца Уэйна.

— Скоро получите?

Мужчина вконец утратил нить происходящего. Принцесса привела армию бороться с невидимыми разбойниками у самых границ чужого государства — как прикажете на это смотреть в Уиллеронском дворце?

Роуэлльмина махнула рукой:

— Не берите в голову. Вы собрали войска — этого более чем достаточно. Я такое провести по-прежнему не в силах.

— Как будет угодно. С вашего позволения, — поклонился Гринхай и с недовольным лицом вышел из палатки.

Всё это время молчавшая Фиш Бланделл проводила маркиза взглядом и заговорила:

— Ваше Высочество, уверены насчёт его сиятельства?

— Ему достаёт умения командовать армией, и в ближайшее время не посмеет предать, — с лёгкой улыбкой заверила Роуэлльмина, вздохнула и, уперевшись о стол, отчаянно воскликнула: — А вот развал фракции меня тревожит куда больше!

— Все попытки объединить её пошли прахом...

Фракция не поверила Роуэлльмине, что она идёт на север громить бандитов. Впрочем, движение никогда не было сплоченным. В итоге принцесса одну часть сил выбила уговорами, а другую часть заставила предоставить Гринхая. Всего-то тысяча человек.

— Честно говоря, я сомневаюсь. Точно ли помощь принцу Уэйну пойдёт нам на пользу? — поделилась Фиш.

— Безусловно, — уверенно кивнула Роуэлльмина. — Ты ведь тоже находишь, что Бардлош действует подозрительно?

— Принц толком не восстановился после междоусобной войны, но мигом собрал войска и выдвинулся к Мильтасу, только его осадил Каварин. Пока все ломали голову, как поступить, он не сомневался — будто знал заранее.

— Бардлош точно знал. Кто-то развязал войну как раз, когда он нуждался в ней больше всего, ибо фракция рассыпалась. Бедняга, пляшет под чью-то дудку. И ведь Консисторий, на который пригласили Уэйна и короля Скрея, в самом разгаре. Держу пари, Натру прямо сейчас склоняют перейти на сторону Запада. Нетрудно представить, что за этим последует.

Фиш помрачнела. Весьма вероятно, что по итогу Консистория Грантсал и Кодбэлл сделают врагами. И всё же девушку больше удивляло то, что принцесса развернула армию, только когда Бардлош прибыл в Мильтас.

«Разве тогда не нужно было остановить принца Бадрлоша раньше?» — задумалась Фиш.

— Нужно, — произнесла Роуэлльмина, словно прочла мысли, что слуга аж вздрогнула. — Не стала, поскольку лучше дождаться, когда он попадёт в трясину, и лишь затем протянуть спасительную соломинку. Так брат будет куда сговорчивее.

Принцесса сверкнула дерзкой ухмылкой. Фиш на мгновение испугалась дьявольской хитрости сюзерена, тем не менее один вопрос у неё остался.

— Но, Ваше Высочество, как же всё-таки наши войска у границ Натры помогут принцу Уэйну?

Роуэлльмина вновь улыбнулась:

— Ты никак не поймёшь, что мораль ему не писана. Уверяю, он найдёт им применение, и плата будет соразмерна, ибо в этом весь Уэйн.

— А если всё пойдёт не по плану?

— Стану в извинениях кланяться перед всеми лидерами фракции. Займёт месяц.

«Вы меня убиваете...» — простонала Фиш. Она понятия не имела, что разворачивалось в Лушане, и могла только молиться, чтобы Уэйн их не подвёл.

— Прошу прощения! — раздался вдруг крик снаружи, и в палатку вбежал гонец. — Сообщение из Натры!

Он протянул письмо Роуэлльмине; девушка осторожно открыла его, пробежалась взглядом и...

— Превосходно, — растянулась она в милой улыбке. — Уэйн, ты, как всегда, знаешь, что мне нужно.

— Ваше Высочество?

— Игра уже за нами. Передай Гринхаю: мы остаёмся на границе. А, и подтасуй пару цифр, чтобы армия казалось больше, чем есть на самом деле.

Что в письме? Что творится на западе? Неужели Уэйн снова перевернул всё вверх дном?

Повеселевшая Роуэлльмина очаровала Фиш, и девушка почтительно поклонилась.

* * *

— Эсвальдская армия...

— У границ Натры?!

Никто этого не ожидал. Иерархи смотрели только на Мильтас: думали, всё происходит лишь вокруг него. Остальной мир просто пропал из виду, чем не преминул воспользоваться противник. Это засада. Святейший синод охватила паника...

— Боже мой, вот незадача, — наигранно всплеснул руками Уэйн.

Иерархи взглянули на беспечное лицо регента и поняли: это его рук дело.

— Что это значит?

— Произошло то, чего мы все столь опасались: Эсвальдия напала с нескольких сторон. Каварин — не единственная цель Грантсала, и ныне моё королевство под страшной угрозой, — кичливо объяснил принц. — Дракон пробудился ото сна и хочет есть.

Мирослав заревел:

— Чушь! Вы ведь союзники! Зачем им нападать на Натру?!

— Союзу конец. Забыли? Это те самые трусы, что вонзили нож в спину принца Тигриса. Предали один раз — предадут в другой.

Уэйн блефовал, и никто за столом в этом не сомневался. У Эсвальдии нет резона вторгаться в Натру. Грантсал разместил на границе войска, чтобы показать видимую поддержку армии, которая обороняла Мильтас.

И это действительно так.

«Для своего блага Роула больно уж смекалиста, чёрт бы её побрал», — восторгался Уэйн.

За несколько дней, как возобновился Консисторий, юноша получил письмо. Оно принадлежало Роуэлльмине. Девушка раскрыла действия Бардлоша, догадалась, в какое положение угодил Уэйн, и разместила армию у границ Натры.

«Плати, если хочешь, чтобы она задержалась», — читалось между строк.

Уэйн не заставил себя ждать с ценой. Возможно, Роуэлльмина как раз сегодня получила его ответ.

— Боже правый, положение и в самом деле серьёзное, — начала Кардмелия. Её взгляд стал куда острее. — И всё же это ни сколь не меняет наши намерения воздать Эсвальдской империи по заслугам.

Армия Эсвальдии на севере стала неожиданностью, однако ничего не изменилось: враг тот же, только угрожает теперь с двух сторон.

«Потому всё дурно и пахнет», — процедил про себя Мирослав в ответ на слова Кардмелии. Он чувствовал, как по лбу стекала капелька пота.

Уэйн блефовал, но доказательств нет, и иерархи вынуждены были верить ему на слово. Осталось только понять, как с этим быть.

Вдруг до Мирослава долетел сдавленный смешок. Принц кинул взгляд на Грюйера: «О чём ты догадался?»

Уэйн с кивком заговорил:

— Ваше Высокопреосвященство, вы, бесспорно, правы: наши намерения это не меняет. Осталось лишь прояснить всего один вопрос — позволите?

— Ну разумеется. И что же это? — полюбопытствовала Кардмелия.

Принц одарил Консисторий ослепительной улыбкой:

— Натра и Каварин подверглись нападению. Вопрос: кого же мы спасём?

Лишь теперь иерархи осознали план Уэйна.

«Кто ты такой? — с трепетом смотрел Скрей на Уэйна. — Ты знал обо всём с самого начала?!»

Секундой назад натрийского регента прижали к стене, поставив перед выбором, запад или восток, и вот всё перевернулось. Уже Святейший синод должен принять судьбоносное решение и выбрать, Натра или Каварин.

Скрей не мог унять дрожь. Уэйн ужасал. От его слов участь Каварина буквально повисла на волоске.

— Очевидно, что Каварин! — вымученно крикнул Мирослав. — Там уже открылся театр военных действий, и нам нельзя позволить мятежным лордам вольно разгуливать по королевству! Отбросим врага! Восстановим порядок!

Регент ответил немедля:

— В таком случае я отказываюсь от полномочий главнокомандующего. Я наследный принц Натры и её регент, мне должно защищать свою страну. Раз союз не станет вступаться за Натру, я возвращаюсь на родину, дабы дать отпор Эсвальдии в одиночку.

Любой на месте Уэйна поступил бы также. Фалькасский принц заскрежетал зубами от бессилия.

Объединённой армии логичнее выступить в Каварин, ведь Кодбэлл и Грантсал определённо о чём-то договорились, и на самом деле Натре ничто не угрожало. Однако их нечем вывести на чистую воду, и, когда иерархи предпочтут Тористорию, Уэйн справедливо объявит, что в час нужды его бросили.

«Если... если происходящее — часть плана Уэйна, то весь Синод угодил в ловушку, когда решил, что загнал регента в угол, — недоумевал Мирослав. Он не верил глазам так же, как и Скрей. — Чёрта с два! Невозможно предвидеть всё так далеко! Никакого вторжения в Натру нет! Уэйн всё выдумал! Прижмём его к стенке и уже не отвертится!» — убеждал себя иерарх.

Принц не знал наверняка. Были лишь смутные подозрения, но их ему хватало с лихвой.

— Мы не бросаем Натру! — выкрикнул Мирослав. — Это вопрос приоритетов!

Ухмылка на лице Уэйна оставалась непоколебима:

— Для столь маленькой страны, как моё королевство, вопрос приоритетов может стать роковым. Если уверены, что Кодбэллу по силам сражаться с Грантсалом один на один, боюсь, вынужден вас разочаровать.

— Прекрасно! Давайте разделим силы! — грохнул по столу фалькасский принц.

— Исключено, — отрезал сидевший рядом Грюйер. — Глупо рассеивать войска тем более, когда наш враг — Эсвальдия. Я категорически против.

«Ах ты проклятая свинья!» — взревел Мирослав. Солджестский государь же лишь усмехнулся над ним.

Если бы на Консисторий можно было проносить оружие, парень выхватил бы клинок не раздумывая. Тем не менее часть его подсказывала: дальше бы дело не зашло. В прошлый раз погиб король Ордалас, в этот — принц Тигрис. Ещё одна смерть, помимо Уэйна, разрушит Консисторий.

«Что делать?! — схватился за голову Мирослав. — Мне нельзя бросать Каварин! Но тогда Уэйн покинет собрание! Может, вышвырнуть Натру из совета и сделать врагом? Но он только этого и ждёт!»

Мирослав уже понял: лучше Уэйну поперёк дороги не вставать. Достаточно, чтобы он сохранял равновесие между обеими сторонами. Если же какое-нибудь из леветианских королевств вздумает сдружиться с Кодбэллом, то Запад рухнет.

И ведь есть одно — Солджест. Её король-великан непредсказуем: забавы ради может объединиться и впрямь всё разрушить.

«Дерьмо! Что же делать?!»

Пока Мирослав терзал себя, как быть, Агата сохранял некоторое спокойствие и гадал, что Уэйн предпримет дальше.

Принц прямо заявил: уйдёт, не выбери они Натру. Но этого ли он добивался? У Уэйна только прибавится проблем, если на Консистории предпочтут его королевство. В ином случае он сохранял союз с Эсвальдией.

Здесь-то и пересекаются интересы Запада и Востока. Примкнув к первым, Уэйн вызовет гнев вторых, если же сохранит союз с Грантсалом, то принца уже и след должен был простыть. Однако он всё ещё в Лушане — значит, есть и цель.

Но на сей раз Агата не видел в Уэйне желания бросить вызов всему миру.

«Он словно чего-то ждёт... — размышлял консул. — Не может быть. Это твой конец игры?!»

Агата круглыми глазами уставился на Уэйна, и тот ответил ему ухмылкой.

«СМЕКНУЛ НАКОНЕЦ?» — торжествовал Уэйн.

Принц тянул время.

С самого начала западный союз заключили из-за угрозы, что Эсвальдия вторгнется в Каварин. Только она этого никогда не сделает. Во всём Варно знали, сколь сильно междоусобица вымотала и наследников, и саму империю. На предложение захватить Каварин Роуэлльмина без раздумий ответит: «Шутишь, что ли? До весны подождать не может?»

То же касалась и Бардлоша в Мильтасе. У принца нет ни людей, ни ресурсов, чтобы напасть на королевство. Попытки собрать необходимое за пределами фракции заведомо тщетны: никто не станет его слушать, пока не раздобудет императорскую корону. Наоборот — за самовольство все бы только ополчились на наследника и приволокли бы к премьер-министру Кескинелю на суд.

Когда же Бардлош прогонит Каварин, его работа будет окончена. Он может развязать настоящую войну, и тогда его фракция рассыпется. Тут-то и объявится Роуэлльмина с протянутой рукой.

«Сколь храбро с твоей стороны принять на себя основной удар, — скажет она ему. — Как насчёт сомнительного уговора, по итогам которого ты застрянешь на передовой, пока не престанешься?»

Уэйна война не прельщала, и он уже ждал, когда Бардлош покинет доску.

Кардмелия подначила лишь малую долю каваринского дворянства: в жизни бы не втянула целое сословие в свои интриги. Вскоре с лордами расправятся, а если Мильтас пойдёт на уступки, то дело закончится ещё быстрее.

Иными словами, Уэйну осталось лишь строить улыбки иерархам на Консистории и ждать, когда феодалов разгромят, Бардлош возвратится восвояси, а объединённая армия Запада таким образом утратит повод для нападения.

Скрей от такого пустит горькую слезу, но это не страшно.

Уэйн ликовал: «Как я и сказал, вас ждёт самый унылый и никчёмный Консисторий за все времена!»

И тогда принц Натры обратился к иерархам, дабы ввергнуть Консисторий ещё в больший хаос...

С тех пор прошла целая неделя.

* * *

«В Консистории только и делают, что льют из пустого в порожное», — проскочила мысль на улицах Лушана. Сперва её сторонников поднимали на смех, но неделя прошла, а из Апостольского дворца никаких вестей, пусть иерархи и запирались за дверями круглого зала каждый день. Настроение переменилось. Волнение охватывало всё больше горожан древней столицы:

— Что с битвой за Мильтас?

— Мы вроде объединяем армии.

— Слыхал? С прилавков разом всю еду смели. Никак народ запасается.

— М-может, и нам что-нибудь припрятать?

Часть жителей в страхе стала готовиться к неведомо чему, но основная предпочла молиться в надежде, чтобы на Консистории поскорее пришли к решению.

* * *

Их мольбы остались тщетны. Консисторий потерпел крах. Три дня ещё велось какое-то подобие переговоров, но на четвёртый разговоры стали сходить на нет, а на седьмой в зале и вовсе повисла удушающая тишина. Никто не произносил ни слова.

Уэйн увильнул от всех нападок и вопросов.

Мирослав скрипел зубами. Они целую неделю потратили впустую: всякий разговор либо обрывался, либо заминался, когда он ещё толком не начался.

И натрийский регент — не единственный виновник. На третий день Грюйер и Агата присоединились к Уэйну и стали тянуть время — они с самого начала не хотели объединяться. Затем из беседы вовсе устранились те, кто мог им противостоять — Кардмелия и Стил. Скрей тоже сдался: решил, что лучше подождать, когда обстановка разрядится.

Лишь Мирослав не опустил руки. Он упорно доказывал, какую угрозу представляет Эсвальдия, и что нужно действовать, пока не поздно. Принц понапрасну тратил время и уже считал, что лучше покинуть Консисторий. Однако, если в его отсутствие что-то произойдёт, иерархи договорятся в свою пользу. Тогда Мирослав прослывёт глупцом.

В итоге государи тонули в невыносимой трясине молчания. И только в глазах Уэйна ещё горела искорка жизни.

Кардмелия и Стил не выступили заодно с Мирославом. Именно префект предложила военный союз, и принцу оставалось гадать, почему она молчала. Вероятно, решила, что Уэйн при любом раскладе обратит их надежды в пепел. Душа Стила же — потёмки. Тем не менее герцог первым согласился на предложение Кардмелии, и почему он не сопротивлялся принцу — тоже загадка.

«Подождите...» — опомнился вдруг Мирослав.

Стила нигде не было. Герцог определённо вошёл сегодня в круглый зал и сел за стол — когда исчез? Он не из тех людей, которые покинули бы Консисторий от скуки.

Внезапно в дверях появился сам Стил. Тут же последовал вопрос Кардмелии:

— Что скажешь нам, герцог Стил?

— Он у меня, — улыбнулся мужчина.

Короткая беседа прорезала спертый воздух в зале, собрав на себе внимание остальных иерархов.

— Что у вас? — спросил Мирослав.

— Доклад от армии, которую я послал в Мильтас.

Ответ оказался бесстрастен и краток, и всё же принцу понадобилось время осознать услышанное.

— Какая ещё армия?!

— Это я обратилась с просьбой направить подкрепления, когда у Мильтаса объявился эсвальдский принц, — с пленительной улыбкой вмешалась Кардмелия. — Знаете ли, мне страшно от одной мысли, что, пока мы обсуждаем стратегию, Грантсал растерзает Каварин, точно стервятник. Я безмерно благодарна герцогу Стилу за оказанную услугу.

— Подождите! — воскликнул ошеломлённый Скрей. — Почему вы не сообщили об этом мне?!

Даже его не поставили в известность.

— Я ужасно извиняюсь. В ином случае информация попала бы не в те руки, — ответила префект, мельком глянув на Уэйна. — Я сделала это во имя спасения честных народов Запада от тлетворного влияния Эсвальдии. Молюсь, что вы меня поймёте.

— Вы же не предупредили! Любой каваринец расценит ваши войска как вторжение! А если бы они столкнулись с моими силами?

— Для подданных Вашего Высочества есть послание Его Святейшества, — парировал Стил. — Кроме того, армии велено сравнять всё с землёй, дабы ничто не встало на пути в Мильтас.

— Что?!

Спор вышел односторонним. Скрей испытывал больше отвращение, нежели ярость. Армия Стила обратит в пепел не только Каварин, но и Мильтас, а этого Эсвальдия уже точно не оставит. В чём тогда смысл этих «подкреплений»? Кардмелия и Стил намеревались разжечь войну любой ценой, а исход Консистория их не заботил с самого начала.

— Так что же скажешь нам, герцог Стил? — повторила женщина.

— Секундочку.

Стил окинул взглядом совет, вскрыл конверт и, изучив письмо, слегка улыбнулся.

— Восхитительно, — произнёс он и посмотрел в дальнюю от себя сторону стола. — Всё произошло в точности, как вы и предсказывали, Ваше Высочество.

Под изумлёнными взглядами иерархов Уэйн заносчиво ухмыльнулся.

* * *

Мильтас, городская мэрия. В это самое время у себя в кабинете Козимо «сражался» с Бардлошем.

— Полагаю, такие условия Ваше Высочество устроят, — подытожил мэр.

— Свою часть уговора я выполню, — кивнул принц. — Ты уверен? Это целое состояние.

— За ошибки надо платить.

По возвращению из Лушана Козимо сразу вступил в переговоры с Бардлошем. Он сердечно поблагодарил наследника за оборону Мильтаса и с разгромом самовольных дворян потребовал покинуть столицу купцов, не привлекая лишнего внимания со стороны Каварина.

Переговоры прошли гладко. Бардлош искал повод уйти, как только прибыл в город, и Козимо увесистой суммой развеял все сомнения. Когда же мэр пообещал поддержку и в дальнейшим, они ударили по рукам.

Бардлош встал с кресла:

— Тогда я сейчас же отдам приказ уходить. Потрудитесь в следующий раз думать не только о деньгах.

— Всенепременно, Ваше Высочество.

Наследник чеканным шагом чуть ли не вылетел из кабинета. Стоило ему исчезнуть, как открылась другая дверь, из которого высунулось личико.

— Вы закончили? — робко поинтересовалась Флания.

— Да, — кивнул Козимо.

— Слава богу, — облегчённо вздохнула принцесса. — Вообразить страшно, что бы произошло, если бы не получилось.

Флания отправилась в Мильтас вместе с Козимо, как и наказал брат.

— Всё идёт по плану Уэйна?

— Его Высочество не перестают изумлять, — признался мэр. — Подумать только, он втянул в историю и Эсвальдию, и Патрию.

* * *

Свежий ветер ласкал лицо. Солёный воздух, брызги воды и ослепительное солнце — всё это было ему как родное.

Фелит стоял на палубе корабля, и курс он держал на юг.

— Наконец-то я вернулся домой — на море, — проронил ладу.

— Вам не понравился Лушан? — спросила девушка, Апис, его слуга.

— Было интересно сменить обстановку, но моя стихия здесь, — ответил Фелит и окинул взглядом бескрайние синие волны. — Как там груз?

— Суда с товарами благополучно отбыли из порта. До сих пор в голове не укладывается: мы стянули в одно место весь флот, и никто не заметил.

— И не говори. Принц Уэйн властен над хаосом, и чем больше он — тем лучше, — согласился ладу. — Кто бы мог подумать, что он скупит все излишки продовольствия на западе?

* * *

Эсвальдская империя, военный лагерь на холмах вблизи границы с Натрой.

— Плохо дело... — сокрушённо пробормотала Роуэлльмина, сидя в палатке.

— Что такое, Ваше Высочество? — смиренно спросила Фиш, когда увидела тяжёлый взгляд сюзерена.

Лицо принцессы было серьёзным, как никогда.

— Я набрала вес.

Фиш молча развернулась.

— Погоди! Я ещё не закончила! Стой!

— Моя преданность истаяла.

Роуэлльмина замахала руками:

— Это важно! Слушай, я принцесса и лидер фракции! Всё внимание нашей необъятной Эсвальдии обращено на меня! Так свет подумает, будто я и за собой-то уследить не могу, не то что за государством! Репутации конец! Надо срочно выяснить, в чём дело!

— Ясно, — равнодушно кивнула Фиш. — Хотите сказать, Вашему Высочеству неизвестно, откуда взялся живот?

— Понятия не имею!

— Не попытаетесь вспомнить, за чем проводили здесь время?

— Гм, поскольку это лишь войсковой лагерь, я прогуливалась по магазинам и изучала кухню ресторанов в ближайшем городе, а также не преминула заглянуть на горячие источники.

— С вашего позволения.

— ФИ-И-ИШ! — заверещала Роуэлльмина, схватив слугу за рукав. — Сама не находишь это странным?! Мы обе делаем одно и то же, но я набираю вес, а ты нет. Как так?!

— Сдаётся, у меня всё откладывается в груди.

— Ах! Тьма захлёстывает мой разум! Теперь понятно, отчего иные государи казнят своих подданных!

Над принцессой сгущались чёрные тучи, а в глазах загоралась убийственное пламя. Фиш тяжело вздохнула и протянула к её лицу письмо:

— Только что прибыло. Принц Бардлош покидает Мильтас.

— Очень кстати, — недовольно фыркнула Роуэлльмина, одарив конверт надменным взглядом. — Передай Гринхаю: пусть сворачивает войска.

— Как будет угодно. Видно, мы вернёмся с триумфом.

— И впрямь. Спасибо, Уэйн, — отозвалась принцесса. — Я восстановлю отношения с Патрией и тем самым удержу фракцию в узде.

* * *

Только Уэйн узнал о происходящем в Мильтасе, сразу стал тянуть время, дабы Бардлош успел покинуть город. Задержать переговоры на Консистории ему большого труда не стоило.

Но что, если один из иерархов прервёт собрание? Или отправит армию, никого не предупредив? К тому же Святейший синод вправе остановить Консисторий и объявить войну без совета.

Для этого Уэйн решил скупить всё продовольствие на западе. Даже лучшие армии мира не ни на что не годны без провизии, а ведь ещё зима на носу: население в городах и селах вовсю запасалось едой, чтобы продержаться до весны. Склады пустели на глазах — скупи принц остатки, и ни один полк не покинет казармы.

Осталось придумать, где купить, а затем продать. На помощь пришли расположение Лушана и мильтасские торговцы. Святой град лежал в самом сердце запада — из него по дорогам напрямую можно попасть в любую точку леветианского мира. Купцы же располагали связями, запасами и складами для них. Если Уэйн договорится с ними, то план увенчается успехом.

Если договорится.

Столь крупные сделки пошли бы на пользу экономике Мильтаса, но едва ли торговцы так просто согласились бы помочь. Уэйн мог скупить всё сам, но хранить ему было негде, а отправить в столицу купцов нельзя — город осажден.

Тогда-то Уэйну и пришло письмо от Роуэлльмины, в котором она протягивала руку в обмен на услугу. Принца словно молнией ударило.

Роуэлльмине нужен триумф, а Фелиту — преодолеть разрыв с Эсвальдией. Что, если Уэйн станет посредником? Принцесса за помощь получит свою политическую победу, а ладу в обмен на договор с империей предоставит флот, чтобы перевезти еду. Торговцам же за провиант регент продаст информацию, что Грантсал и Зариф на днях восстановят отношения.

Уэйн немедленно связался с Фланией и Козимо, через них вышел на крупнейшие гильдии. Следом встретился с Фелитом и договорился о кораблях, на которые торговцы погрузили скупленное продовольствие и отправили на хранение в Патрию. А пообещав Роуэлльмине выступить посредником в переговорах с Архипелагом, стал тянуть время на Консистории, чтобы план успел осуществиться.

Пусть Стил и плясал под дудку Уэйна, на его лице застыло восхищение.

— Снабжение прервалось. На полпути армия остановилась и больше не сделала ни шагу, — говорил герцог чистым и ясным голосом. — Бьюсь об заклад, та же участь постигнет войска любого королевства. До следующего года военные действия невозможны.

«Скупил все запасы? — не верил ушам Мирослав. — В затяжной кампании мы проиграем. Можно было бы взыскать еду в городах...»

Мирослав замотал головой, отметая подобную мысль. Тогда весь запад охватят голодные мятежи, подорвётся доверие леветианству. Союз был призван сохранить порядок и защитить мир, а пойдёт против того, ради чего создан.

«Он правда всё предвидел?!»

По спине Мирослава пробежал мертвецкий холодок. С виду Уэйн — обыкновенный человек, но внутри — непостижимое чудовище.

— ХА-ХА-ХА! — неожиданно разразился Грюйер громогласным хохотом.

Всё смеясь, государь щёлкнул пальцами — тут же к нему подбежали подданные, водрузили на паланкин и подняли на плечи.

— Воистину. Незабываемое зрелище, — произнёс он. — Что ж, пора домой.

— К-консисторий ещё не окончен! — возразил Мирослав.

— Да ну? А по мне, только что завершился. Здесь больше не на что смотреть.

Грюйер коротко взглянул на недоумевающего принца и как ни в чём не бывало покинул зал. Иерархи же стояли словно вкопанные.

Первым заговорил Стил:

— Стоит ли продолжать, Ваше Высокопреосвященство?

— Ни к чему. Король Грюйер верно подметил: нам здесь обсуждать больше нечего.

Герцог кивнул и повернулся к Уэйну:

— Ваше Высочество, я сражён. Буду молиться, дабы бросить вам вызов в следующий раз.

— Предпочту мирные денёчьки.

— Ску-у-ука... О, знаю. Тогда наслажусь компанией вашей сестры.

— Повторите? — недовольно дёрнул бровью Уэйн.

— До скорой встречи, Ваше Высочество, — хихикнул Стил, лучезарно улыбнулся и покинул Консисторий.

— Я тоже поспешу на родину — мне должно навести порядок, — встал Скрей со стула.

Мирослав поднялся вслед за ним:

— Я помогу тебе, чем смогу.

— Благодарю.

В конце концов Скрей не получил титул иерарха, а в Каварине вновь разбушевался хаос. На восстановление уйдут годы, и оно потребует колоссальные суммы — худшего итога и представить нельзя.

Впрочем, пусть тёмные силы и позабавились над королём, может, оно и к лучшему, ведь только за последние два Консистория преставились сразу два иерарха.

Когда Скрей и Мирослав удалились, с места встал Агата.

— Слухи не врали насчёт вас, — признал консул. — И это дарит мне надежду. Не сочтите за труд встретиться в скором времени — есть, что обсудить.

Агата исчез за дверьми, и в зале остались трое: Уэйн, Кардмелия и Сильверио.

— Боже правый, я вновь проиграла, — молвила префект. — Видит бог, лучшего оппонента в играх не сыскать.

— Моё желание играть с вами изрядно ослабело, — пожал плечами принц.

— У Вашего Высочество нет выбора. Прочие игроки покинут нас, и тогда останемся лишь мы с вами.

— Вот как? — Уэйн приблизился к Кардмелии. — И откуда уверенность, что вы не присоединитесь к ним?

— Желаете проверить? Что же, пожалуйста.

Они какое-то время сверлили друг друга глазами, однако Уэйн только хмыкнул и развернулся:

— Повременим. Буду молиться, дабы мы больше не увиделись.

Кардмелия хихикнула ему вслед:

— И кого же достигнут молитвы в нашем безбожном мире?