Мильтас, особняк, предоставленный Козимо.

Флания растеклась по столу, подобно сиропу, и тяжело вздохнула:

— Сил моих нет... Из Лушана мчались, как ошпаренные, в Мильтас проникали так, чтобы каваринцы не заметили...

— И у нас получилось, — ответил из тени Нанаки, её защитник. — Что дальше? Поедем обратно?

— Наверное, останемся здесь ненадолго. Я ещё столько хотела повидать.

Впрочем, всё зависело от Козимо, согласится ли.

— В таком случае я предупрежу Его Высочество, — заверил Сэргис, который также стоял в комнате.

— Благодарю, — отозвалась Флания. — Ты оказал неоценимую помощь. Я правильно сделала, что пригласила тебя.

— Ваше Высочество очень добры, — глубоко поклонился советник.

Принцесса одарила его улыбкой:

— А ведь я сильно удивилась, когда ты и брат пришли к одной идее.

В Лушане Сэргис предложил Флании и Козимо использовать деньги, связи и влияние Мильтаса и скупить всё продовольствие на западе. Девушку потрясло, что план советника и Уэйна совпали, хотя они нисколько не сговаривались.

— Я не включил посредничество принцессы Роуэлльмины и Патрии, — поспешил разубедить Сэргис. — Без них мой план едва бы сработал. Мне не сравниться с Его Высочеством, ведь он заставил шевелиться весь Варно.

— Зато теперь я знаю, сколь в тебе нуждаюсь. И впредь рассчитываю на твою верную службу.

— Постараюсь не подвести ожидания Вашего Высочества, — поклонился мужчина и вышел из кабинета готовить письмо.

Прежде, чем Сэргис ушёл, Флания заметила холод во взгляде Нанаки.

— Ты всё ещё не доверяешь ему? — спросила она, когда советник удалился.

— Не без причин.

Флания надулась.

— Но он делает то, что не могу я. Просто избавлюсь, если станет помехой.

— Не говори так, — рассердилась принцесса. — Вам надо поладить.

Парень глянул на неё вскользь и перевёл взгляд обратно на дверь, за которой скрылся Сэргис.

Сам Сэргис между тем шёл по пустому коридору наедине со своими мыслями.

Брошен родиной, предан верой, забыт миром, и вот по прихоти судьбы он служит сестре заклятого врага. Иной бы счёл, что подобная усмешка лишь сильнее разгневала бы Сэргиса, и однажды ночью он пришёл бы в покои Уэйна убить его.

И отчасти оказался бы прав.

«Бог, есть ли ты на самом деле? — вопрошал Сэргис. — Если да, скажи, как мне поступить? Я уже ничего не знаю. Если нет, буду следовать зову сердца».

— У короля двое детей, и только один унаследует корону, — пробормотал советник.

Он остановился и выглянул в окно, обращённое на запад. Туда, где Лушан. Туда, где Уэйн.

— Моя спасительница, юная и наивная принцесса, взойдёт на трон, желает она того или нет. Такова моя месть. И не смей называть меня трусом, Уэйн Салема Арбалест.

* * *

Огромная карета грохотала по дороге. Внутри сидел под стать ей размеров человек — Грюйер, король Солджеста. Напротив же — Торчейла, его дочка, которая в сравнении с ним — крохотный зверёк. Она не отрывала томного взгляда от окна, а на лице застыла маска безразличия.

— Что тебя гложет, Торчейла? — начал Грюйер. — Дай угадаю: ты недооценила натрийскую принцессу, и ныне в смятении, что она тебя опередила?

Девушка вздрогнула. Отец посмотрел на неё внимательно и продолжил:

— Будь события в Мильтасе единственным случаем, сослались бы на везение. Но вот она снова проявила себя, и служит ей сам Сэргис. Раздражает, да? Не волнуйся. Ты моя очаровательная дочурка и вольна терпеть поражения сколь угодно — я ни слова не скажу. Я обязательно подберу тебе добрейшей души мужа, что залечит несчастное раненое сердце.

— Смейся-смейся, папенька, — прожгла Торчейла испепеляющим взглядом. — И я никогда тебя не прощу.

Её ярость Грюйеру лишь лёгкий ветерок.

— Гневайся и сокрушайся, но ход времени неумолим. Хочешь дотянуться до звёзд — сделай это раньше других. Так намерена ли ты пробудить своего зверя, или прикажешь ему спать вечность?

— Зело страшно, — пробормотала принцесса с усмешкой. — Я вопрошала себя, что мне надобно и как сего достичь, и ответ поразил. — Она заглянула отцу в глаза: — Мои слова оказались правдой: ты стоишь на моём пути.

Грюйер улыбнулся:

— Это тебя расстраивает?

— Отнюдь, папенька. Прежде во мне никогда не горел столь страстный огонь.

— Превосходно, — искренне обрадовался король. — Повторюсь: я всегда к твоим услугам. Брось мне вызов из потворства алчности и желаниям, а я стану судить тебя.

* * *

Патрийский архипелаг, крепость Зариф. Та самая, в которой при невероятном стечении обстоятельств однажды встретились Уэйн и Фелит. Ныне Зариф служил столицей островного государства.

В сердце твердыни таился рабочий кабинет правителя Патрии — ладу, из окна которого доносился мерный шум волн и крики чаек.

— Господин Фелит, как быть с провизией? — поинтересовалась между делом Апис, сложив бумаги, и с ноткой тревоги добавила: — Нам удалось её разместить, но склады ломятся, и мы уже получаем жалобы.

— Вскоре отправим в Мильтас — не беспокойся, — твердо ответил Фелит из-за стола.

Однако девушку он не убедил.

— Вы уверены? Они не возьмут столько.

— Возьмут. На западе за неё сейчас готовы дорого заплатить — торговцы такую наживу ни за что не пропустят.

— Почему? А, они продали даже запасы?

Ладу кивнул:

— Больше продашь — меньше останется. От звона монет люди забыли об осторожности: в амбарах городов и сел на западе сейчас лишь пыль.

— Они же решат, что Мильтас намеренно устроил им голод, чтобы продать еду подороже, — сморщилась Апис. — Разве народы не ополчатся на него?

— Поэтому мильтасским гильдиям понадобились мы. Они смели весь провиант на западе и продали нам за бесценок. — Фелит криво улыбнулся: — Примем на себя часть удара, как посредники.

— Понятно. В Мильтасе будут следить, растёт ли голод, и выкупать еду обратно по необходимости.

Со стуком в кабинет вошёл посыльный:

— Прошу прощения, господин Фелит, только что пришвартовался корабль с делегацией. Они просят у вас аудиенции.

— Делегация? — смутился Фелит. — Апис?

— На сегодня никого нет, — ответила она, проверив расписание.

Гостя никто не ждал. Заинтригованный, ладу стал расспрашивать дальше:

— По какому они делу?

— Хотят... купить провизию, которую предоставил Мильтас.

Фелит и Апис вмиг помрачнели. У Патрии есть еда, и есть те, кто готов её приобрести, — никаких проблем. Единственное — всё происходило слишком быстро.

— Чья эта делегация?

Посыльный замялся, но собрался с духом и ответил:

— Восточно-леветианской церкви.

* * *

Шаги гулким эхом отдавались от холодных каменных сводов приёмного зала Апостольского дворца, тонувшего в полумраке ночи. То шла префект Апостольский курии — Кардмелия.

— Ваше Святейшество, я обо всём позаботилась, — склонилась она перед безмолвным человеком на троне, больше похожим на иссохший труп. — Гибель принца Тигриса всколыхнула Веланцию, но ничем страшным это не обернётся. Более того, смерть любимого младшего брата наконец пробудила нечто в их короле. Что же касается Натры...

Вдруг Кардмелия почувствовала: они не одни. Обернувшись, женщина обнаружила в тусклом свете луны человека. С его меча стекала алая кровь.

— Наконец-то я добрался до тебя, — прохрипел мужчина и ступил вперёд.

Нарушителем оказался подданный Тигриса — Фушто.

— Я знал — в том проклятом особняке был четвёртый, — надрывно заговорил он. — Я нашёл его следы. Пошёл по ним. И они привели меня в Апостольский дворец. — Фушто направил клинок на Кардмелию. — Тебе есть, что сказать? Я слушаю.

Налитые кровью глаза так и твердили — мужчина жаждал убивать.

Кардмелия одарила его взглядом богоматери:

— Ты прав, за смертью Тигриса стояла я. Агата тоже бы подошёл, но, знаешь ли, веланцийский принц подходил на роль мученика куда лучше. Отъезд консула же сделал бы события только интереснее.

Префект не считалась с жизнями. Для неё они лишь игрушки. Тем не менее клинок Фушто не дрогнул — наоборот: ярость подданного окрепла, обернулась леденящей душу жаждой крови.

— Не следовало входить сюда без приглашения. Знай: преставлюсь я — преставишься и ты. Не должно разбрасываться дарованной богом жизнью, ибо благо ждёт и на земле.

— Польщён твоей заботой, — сплюнул Фушто. — Но я позволил сюзерену умереть, и теперь мне блага не найти вовек. Я умру, но заберу тебя с собой! Приведу к Его Высочеству на том свете!

Мужчина бросился вперёд. Гнев прогнал усталость, и мститель стрелой понёсся на префекта. И вот, когда его тёмно-серый меч обрушился на голову злейшего врага...

Фушто разрубило надвое.

Всюду брызнула кровь, и слуга бессильно покатился по полу.

«Что? Как?»

Ответом стала крохотная фигурка рядом с Кардмелией, которая только что сидела на троне.

— Патриарх... Сильверио... — прохрипел Фушто.

Сильверио держал в руке посох, что на самом деле оказался ножнами. В другой покоился сияющий в призрачном свете клинок.

«Не может быть...»

Прежде, чем сознание Фушто поглотила тьма, он вспомнил байку, в которой патриарх Сильверио вошёл в логово разбойников и, наставляя словом на путь истинный, заставил их открыть ворота. Всё это лишь сказки. Сильверио никогда не разговаривал с бандитами. Он убил их. Всех до единого.

«Даже в конце я подвёл Ваше Высочество... Пожалуйста, простите, принц Тигрис...» — всей душой попросив прощения, Фушто испустил последний дух.

— Боже правый, какая жалость, — проронила Кардмелия.

Не обращая внимания на кровь, что запятнала одежду, она опустилась на колени около павшего и нежно закрыла ему глаза. Всё её существо переполняло сочувствие к умершему.

— Если тебе дарована жизнь, следует получать от неё всё...

Сильверио беззвучно убрал меч в ножны, опёрся о них, как о трость, и тихо позвал:

— Мелия.

Кардмелия мгновенно встала и обернулась к патриарху:

— Да, Ваше Святейшество?

— Принц Натры держит подле себя фламийку... ведь так?

— Да, Ваше Святейшество. Он ей благоволит.

— Изучи её прошлое... — велел Сильверио. — В ней что-то есть. Интуиция нашёптывает...

— Предоставьте это мне, — без тени сомнений поклонилась Кардмелия. — Я исполню любую волю Вашего Святейшества.

Слово патриарха закон. Таковы их отношения.

* * *

Лушан, особняк делегации Натры.

— Уэйн, мы готовы, — доложила Ниним, войдя в кабинет. — Уже завтра можем отправляться домой.

Принц с облегчением вздохнул:

— Чудно. Наконец-то мы отсюда свалим.

— Я тоже рада, что всё обошлось. Хотя мы тот ещё ад пережили, — заметила девушка.

— Не то слово. Клянусь, когда вернёмся в Кодбэлл, окачу себя святой водой.

— Любопытно, и кто же тебя проклял?

— Вариантов тьма.

— Не спорю, — натянула Ниним горькую улыбку.

— Вот засада... И с кем прикажете торговать, когда я собственноручно подружил Эсвальдию и Патрию? Да, выбора не оставалось, но куда теперь девать товары с востока?

— И вновь на круги своя. Есть кто из иерархов на примете?

— Он помер.

— Кроме принца Тигриса.

— Не-а... Хотя погоди, есть один.

Их прервал стук в дверь.

— Ваше Высочество, — заглянул в кабинет взволнованный слуга, — к вам пришли.

— Кто же? — поднял взгляд Уэйн.

— Иерарх. Консул Агата.

— Проси.

Вскоре слуга привёл в кабинет и самого Агату.

— Прошу прощения, что явился без предупреждения, — начал консул.

— Полно. Мы с вами выпутались из сетей Кардмелии, остальное — сущие пустяки, — лукаво улыбнулся Уэйн. — За круглым столом вы упомянули, что хотели бы кое-что обсудить — вы здесь за этим?

Агата кивнул:

— Именно так. Как вам известно, я консул союзных городов-государств — Ульбетской лиги. Признаюсь честно: мы на грани развала.

— Ужасно слышать. Что же сталось?

— Долгая история. Тем не менее это мой шанс, — Агата шагнул вперёд. — Я намерен воспользоваться гибелью союза и объединить города в единую страну. Принц Уэйн, я здесь, дабы просить вас о помощи.

Консисторий завершён. Тигрис мёртв, Каварин пылает, за одним несчастьем следует другое. Ропот народа подобен раскатам грома, что собрание иерархов закончилось крахом. Будущие летописцы ещё откроют истину: на этом Консистории взошли лишь первые ростки хаоса. И принц Уэйн был в самой его круговерти...