— Моё? — замер от удивления Ло Бинхэ.

Сделав шаг назад, он оглядел бескрайний пустой небосвод, а также лишённую всяких примет землю, и пробормотал: — Моё Царство снов… Неужто… оно и правда такое?

То, каким мы видим этот мир, определяет наше сознание. Душевное состояние маленького Ло Бинхэ было отнюдь не радужным [1] — на удивление, его зримый образ был именно таков. При виде столь унылого пейзажа невозможно было удержаться от тяжёлого вздоха.

Сделав вид, что задумался на мгновение, Шэнь Цинцю изрёк:

— Это не обычное Царство снов. Боюсь, что ты, сам того не ведая, попался на чью-то хитроумную уловку. В этом Царстве снов ощущаются мощные колебания нестабильной духовной силы — видимо, это и послужило причиной того, что твой учитель также оказался нечаянно втянут в твой сон.

— Этот негодный ученик вновь вовлёк учителя в неприятности, — залился краской стыда Ло Бинхэ. Не на шутку задумавшись, он бросил: — Но кто, в конце концов, способен устроить подобную ловушку из моего Царства снов?

В полной мере ощущая наслаждение от возможности безнаказанно поспойлерить, Шэнь Цинцю перескочил прямо к разгадке:

— Тут и думать нечего — на границах этого Царства снов бьёт ключом демоническая ци — значит, это не дело рук человека. Это подстроил кто-то из рода демонов.

Его слова ничуть не удивили Ло Бинхэ, ещё пуще распалив его ненависть к демонам.

— Маги из рода демонов воистину способны лишь на злые и жестокие дела, — выпалил он.

«А ведь любопытно было бы взглянуть на выражение его лица, когда он, узнав о том, что сам по происхождению является наполовину демоном, вспомнит об этих словах…» — подумалось Шэнь Цинцю.

— Едва ли они непременно злы и жестоки, — с улыбкой отозвался он. — Как знать, может их род придерживается противоположного мнения.

То, что видит Небесный владыка [2], неведомо другим. Само собой Ло Бинхэ было невдомёк, что подразумевал под «противоположным мнением» его учитель, однако тот лишь послал ему полную самодовольства многозначительную улыбку, и не думая завершать фразу. Это придало словам Шэнь Цинцю некий оттенок фривольности, породивший в сердце Ло Бинхэ целую бурю смятения [3] — но это оказалось для него уже чересчур, ведь ни о чём подобном юноша не смел и задумываться.

На самом деле его учитель, разумеется, вовсе не имел в виду ничего двусмысленного — он считал, что высказался вполне прямо и откровенно. Тем, кто вмешался в Царство снов Ло Бинхэ, безусловно, была Ша Хуалин. Хоть стремление причинять людям вред было в её природе, однако всем отлично известно, что на это решение куда сильнее повлияли тайные сердечные порывы влюблённой девы.

Если это не так, отчего же, вместо того, чтобы досаждать другим, она прицепилась именно к Ло Бинхэ? Когда демонической красавице кто-то придётся по сердцу, желание притеснять и всячески мучить его для неё абсолютно нормально. Демоница готова издеваться над несчастным до самой его смерти, однако, когда он умрёт, тем самым став для неё абсолютно бесполезным, она всласть по нему погорюет.

— Это не обычное Царство снов, — продолжал тем временем Шэнь Цинцю. — Простая техника насылания кошмара не удержала бы меня — такой сон можно было бы разрушить простым усилием воли. Однако это Царство снов — в высшей степени совершенное творение; боюсь, что, уничтожив его сердцевину, мы тем самым вовсе потеряем возможность выбраться отсюда.

— Это значит, что учитель может застрять в этом Царстве снов навечно? — с горячностью воскликнул Ло Бинхэ.

— И ты тоже, — взглянув на него, подтвердил Шэнь Цинцю.

Переварив эту мысль, Ло Бинхэ покраснел, а затем тотчас побелел:

— ...всё из-за этого негодного ученика.

— Словами тут не поможешь, — рассудил Шэнь Цинцю. — Лучше поскорее найдём способ, как разрушить барьер и покинуть это место.

Молча кивнув, Ло Бинхэ безропотно проследовал за учителем к границе Царства снов.

Хотя со стороны Шэнь Цинцю казался невозмутимым, в его сознании бушевала подлинная буря [4], порождённая очередным откровением со стороны Системы:

[Системное напоминание: Вы приступили к важной сюжетной арке «Магический барьер Мэнмо [5]». От вас требуется помочь Ло Бинхэ одолеть иллюзию сна Мэнмо, в противном случае вы лишитесь 1000 баллов расположения.]

«Ну вот, опять двадцать пять, — обречённо подумал Шэнь Цинцю. — Чуть что — грозишься вычесть баллы расположения, да ещё в таких размерах, что однажды доведёшь меня до инфаркта! Я столько времени упахивался вусмерть, наскребая несчастные несколько баллов, чтобы ты одним махом содрала целую тысячу — куда это вообще годится?! Как можно быть столь бесчеловечной… ну или бессистемной, если уж на то пошло!»

Но и это было не самой большой бедой — главное, что сюжет свернул явно не туда!

Рассмотрим в этом свете краткое содержание оригинального сюжета книги: когда Ло Бинхэ подвергся нападению Мэнмо, за мгновение перед этим его инстинкт самосохранения затянул вместе с ним человека, на которого он возлагал наибольшие надежды, и совместными усилиями они сумели разрушить магический барьер.

Шэнь Цинцю незамедлительно принялся барабанить по Системе:

— Великая, вездесущая, всемогущая Система! Ты уверена, что тут не вылез какой-то баг? Ведь в этом эпизоде Ло Бинхэ следует коротать время в обществе нежной сестрички — именно она должна помочь ему снять камень с его сердца и одолеть внутренних демонов с помощью всепобеждающей силы любви! И каким же, спрашивается, образом я могу подменить её в этой роли?! Вещая о глубоком чувстве и слиянии душ, чтобы потом вступить в его расчудесный гарем? Клясться в том, что буду с ним, пока смерть не разлучит нас, словно какая-то младшая шимэй [6]?!

На эту прочувствованную тираду Система отозвалась нейтральным:

[Тест не выявил ошибок. Системные операции функционируют нормально.]

«Ошибок нет, зато есть эпизод, который кончится либо добром, либо смертью», — подытожил про себя Шэнь Цинцю.

Эффект бабочки [7] как он есть!

Изначально Ло Бинхэ должен был втянуть в кошмарный сон Нин Инъин, ведь за первые годы его пребывания на пике Цинцзин именно она стала для него самым близким человеком, на которого он мог положиться — и, безусловно, именно она должна была отвечать за разрушение этого барьера.

И что теперь?

С какой радости шляпу «самого близкого доверенного человека» нахлобучили на многострадальную голову Шэнь Цинцю?

Пусть мужчина чувствовал себя весьма польщённым этой неожиданной милостью, он вовсе не собирался принимать это почётное звание!

При виде нечитаемого выражения лица наставника Ло Бинхэ встревоженно поинтересовался:

— Что случилось, учитель?

Шэнь Цинцю поспешил взять себя в руки, собравшись с мыслями, и ровным голосом отозвался:

— Ничего особенного. Твой учитель просто задумался над тем, что контролирующий это Царство снов демон весьма искусен. Он способен атаковать самое уязвимое место сновидца, так что тебе следует быть начеку.

— Этот ученик ни за что не допустит, чтобы учитель пострадал!

«Право, это уже чересчур! — возмутился про себя Шэнь Цинцю. — Мало того, что меня втянули в смертельно опасный эпизод — так меня к тому же терзают смутные опасения, что вдобавок придётся отыгрывать роль девушки главного героя, взвалив на свои плечи её прямые обязанности!» — Мужчина никак не ожидал, что, угодив в эту переделку [8] следом за главным героем, он при столкновении с грозным Мэнмо-дада [9] мало того что будет вынужден заслонять Ло Бинхэ от мечей, но и попутно давать ему психологические консультации задаром...

С другой стороны, роптать тут бесполезно. В прошлом, оказываясь в подобного рода ситуациях, Шэнь Цинцю яростно брызгал слюной в сторону Сян Тянь Да Фэйцзи, но если подумать, тут-то горе-эксперт Самолёт точно был ни при чём, ведь любители гаремных романов, которые вознесли его на вершину популярности [10], отнюдь не обрадовались бы замене первосортной сестрички на гнусного злодея — вот ведь досада! — в таком случае они попросту отшвырнули бы подобную книжонку.

По мере того, как они продвигались вперёд, облака над их головами и окружающий пейзаж то и дело менялись, будто калейдоскоп, совершенно непредсказуемым образом, то растягиваясь и искривляясь, то внезапно распадаясь на тысячи осколков. Странствуя в этом мире, они и сами являли собой весьма странную картину, подобно людям с полотен да Винчи на фоне творений Пикассо — такой контраст поневоле вызывал ощущение дурноты.

Внезапно из сгустившихся перед ними туч возник город.

Они остановились, и Ло Бинхэ обернулся к Шэнь Цинцю в ожидании какого-то знака с его стороны. Немного поколебавшись, тот провозгласил:

— Врага отразят генералы, дамба остановит наводнение [11]. Вперёд!

Достигнув городских ворот, Ло Бинхэ запрокинул голову, вглядываясь вдаль, и на его лице отразилась лёгкая растерянность.

Шэнь Цинцю отлично понимал, в чём тут дело: должно быть, его ученика посетило смутное чувство, что этот город ему хорошо знаком.

Ещё бы он был ему незнаком — ведь именно по его улицам скитался маленький Ло Бинхэ.

Стражи перед городскими воротами не оказалось, так что их створки медленно распахнулись сами собой, впуская Шэнь Цинцю вместе с учеником.

Этот сон был поистине ужасен — он походил на созданную из хаотического нагромождения цветных лоскутов абстрактную картину, не имеющую ничего общего с реальностью. Улицы этого города, рынки, жилые дома, лавки были проработаны с такой тщательностью, что от неё волосы поневоле становились дыбом. Яркое освещение заливало беспрерывный поток людей, казавшихся радостными и оживлёнными, однако, приблизившись к ним, Шэнь Цинцю невольно содрогнулся, хоть и был мысленно к этому готов.

У суетливых «прохожих» не было лиц.

Вернее, их лица представляли собой полную мешанину, в которой с трудом различались черты — эти «горожане» вовсе не походили на живых людей, и, хотя они беспрерывно деловито сновали или разгуливали по улицам, в стенах города царила полная тишина, что делало эту картину царящего здесь бурного процветания необычайно странной.

Ло Бинхэ, которому прежде никогда не доводилось видеть ничего подобного, в ужасе бросил:

— Учитель, что это такое?

Хоть Шэнь Цинцю и самому было не по себе от этого зрелища, однако на его плечи была возложена функция малой энциклопедии, так что, взяв себя в руки, он ответил:

— Этот призрачный город порождён твоими кошмарами. В Царстве снов можно без труда создать дома, деревья и прочие неодушевлённые предметы, однако подобным образом едва ли можно сотворить живых людей — самое большее, чего можно добиться, это таких вот безликих и безгласых монстров. Как бы то ни было, боюсь, на свете существует лишь одна личность, способная сотворить в Царстве снов город подобного масштаба, неотличимый от настоящего.

— Кто же это? — тотчас вопросил Ло Бинхэ.

— Мэнмо.

Мэнмо воистину был боссом этого Царства снов.

Некогда он был прославленным старейшиной демонов, наделённым столь невероятными талантами, что, когда несколько сотен лет назад его тело было уничтожено, изначальный дух [12] Мэнмо не пострадал, но с этого дня он был вынужден паразитировать на чужих Царствах снов, высасывая из них духовную энергию.

И в то же время он являлся одним из наставников главного героя, направляющим его по пути демона. Или можно величать его и в более непосредственной и дружелюбной манере — ручной старейшина.

Именно его барьер разрушил Ло Бинхэ, чтобы, следуя избитому сюжетному клише, наставник встретил его с распростёртыми объятиями, и, вытряхнув перед ним все бесценные сокровища тайных знаний, с этой поры помогал главному герою во всех его начинаниях, противостояниях и битвах — прочие банальности прилагаются.

В голове Ло Бинхэ явно роилось множество вопросов, пока он бездумно шарил глазами по толпе — но внезапно он замер.

— В чём дело? — спросил Шэнь Цинцю, упорно делая вид, будто не понимает, что происходит.

— Лицо! — выпалил юноша. — Учитель, кажется, я только что видел человека с нормальным лицом!

Тотчас вняв его словам, Шэнь Цинцю ограничился кратким:

— За ним!

Они с учеником по пятам следовали по направлению к центру города за этим разительно выделяющимся из толпы человеком, и, совершив неисчислимое множество поворотов, наконец остановились перед тесным переулком.

Там обнаружилось пять человек — каждый из них мог похвастать чёткими чертами лица вместо аморфной массы. Четверо парней повыше окружали сидящего на земле пятого, и брань лилась нескончаемым потоком: слова «Ублюдок» и «Сволочь» то и дело срывались с их языков. Подростки были так поглощены этим занятием, что не заметили, как рядом остановились ещё двое.

— Похоже, они нас не видят, — заметил Ло Бинхэ.

С этими словами он вопросительно воззрился на учителя, словно желая спросить: вы же говорили, что Мэнмо не способен создавать людей с нормальными лицами?

Вот и настал тот самый невыносимый момент! Испустив про себя тяжкий вздох, Шэнь Цинцю ответил:

— Мэнмо действительно на это не способен, однако эти люди — не его творения. Присмотрись-ка к ним повнимательнее, Ло Бинхэ.

Юноша медленно поднял на них глаза — и, хоть выражение его лица не изменилось, спустя мгновение по его лбу скатилась капелька холодного пота.

— Эти иллюзии — не порождения Мэнмо, а реальные люди из твоих воспоминаний, — продолжил Шэнь Цинцю. — Контролируя твой сон, демон всего лишь поднял их из потаённых глубин твоего сердца.

Однако Ло Бинхэ уже не слышал его — он прижал руки к вискам, словно его голову прошил невыносимый спазм боли.

Шэнь Цинцю понял, что внутренние демоны ученика уже пробудились, атакуя его разум.

Четверо нахальных подростков окружили сидящего на земле ребёнка, которому было не больше пяти лет, и принялись избивать его кулаками и ногами. Одетый в лохмотья парнишка скорчился, закрывая голову, но не издавал ни звука; казалось, ещё немного — и его забьют до смерти!

— Эй, у тебя что, глаз нет? Этот ублюдок осмеливается промышлять на территории старшего брата, отбивая у нас хлеб!

— Тебе что, жить надоело?!

— А ну поддай ему хорошенько! Разве он не жалок? Разве ему есть, чем набить брюхо? Не проще ли его убить — тогда ему больше не придётся беспокоиться о жратве!

Голова Ло Бинхэ раскалывалась от боли.

Весь мир сжался до этой скрючившейся на земле беспомощной фигурки. Теперь не оставалось ни малейшего сомнения, кто он: из-под грязных нечёсаных прядей на окровавленном лице сверкали всё те же яркие, будто звёзды, глаза. Их взор, подобный двум лезвиям мечей, встретился со взглядом повзрослевшего Ло Бинхэ.

И тот не смог отвести глаз.

— Сосредоточься, это всего лишь иллюзия, — раздался рядом глубокий голос Шэнь Цинцю.

Примечания:

[1] Радужный — в оригинале чэнъюй 花红柳绿 (huāhóngliǔlǜ) — в пер. с кит. «цветы ― красны, ива ― зелена», обр. в знач.: «яркий, свежий», а также «пышная растительность».

[2] Небесный владыка — в оригинале 上帝 (shàngdì) — Шан-ди, верховный владыка неба, а также пять мифических императоров древности.

[3] Буря смятения — в оригинале чэнъюй 心猿意马 (xīn yuán yì mǎ) — в пер. с кит. «душа [мечется] как обезьяна, мысли [скачут] как кони», в обр. знач. «метаться; быть раздираемым сомнениями, противоречиями».

[4] Подлинная буря — в оригинале чэнъюй 惊涛骇浪 (jīngtāo hàilàng) — в пер. с кит. «страшные валы и яростные волны», обр. в знач. «опасные потрясения», «необычайные происшествия».

[5] Мэнмо 梦魔 (Mèngmó) — демон, мучающий людей во снах.

[6] Младшая шимэй 小师妹 (xiǎo shīmèi) — сяо шимэй — самая младшая из учениц, или младшая дочь учителя. В новеллах часто выполняет роль нежного капризного существа, привыкшего ко всеобщей любви.

[7] Эффект бабочки 蝴蝶效应 (húdié xiàoyìng) — термин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем, а именно то, что незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия, в том числе и совершенно в другом месте. Его название отсылает нас к рассказу Рэя Брэдбери «И грянул гром» (1952), где гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир далёкого будущего.

[8] Переделка — в оригинале чэнъюй 刀山火海 (dāoshān huǒhǎi) — в пер. с кит. «гора мечей и море огня», обр. в знач. «идти в огонь и в воду», «рисковать жизнью, играть со смертью».

[9] -Дада — 大大 (dàda) — неформальное вежливое обращение, пер. с кит. «отец», «дядюшка».

[10] Популярность — в оригинале 根正苗红 (gēnzhēng miáohóng) — в букв. пер. с кит. «на ровном фундаменте всходы краснеют», обр. в знач. «высокое происхождение, знатность».

[11] Врага отразят генералы, дамба остановит наводнение — в оригинале пословица 兵来将挡，水来土掩 (bīng lái jiàng dǎng, shuǐ lái tǔ yǎn) — в пер. с кит. «вторгнется враг — найдутся генералы, чтобы отразить его, разбушуется паводок — дамба его остановит», обр. в знач. «принимать меры в зависимости от конкретной ситуации»; «быть готовым ко всему», «бог не выдаст, свинья не съест».

[12] Изначальный дух 元神 (yuánshén) — юаньшэнь — даосское понятие «душа человека».