Когда человек оказывается на пороге смерти, перед его глазами проносится вся прожитая жизнь.

Тору не знал, в чем именно состоял смысл этого.

Ностальгия? Сожаление? Раскаяние? Или же самоудовлетворение?

А может… это просто обрывки воспоминаний, всплывающие в помутненном близостью смерти сознании и на самом деле ничего не значащие. Подобно тому, как жизнь и смерть человека — просто явления, в которых нет особого смысла…

«В конце концов… вера — это сугубо односторонняя вещь».

Находясь под «Железнокровием», вместе с которым пришли чрезвычайные напряженность и сосредоточенность наряду с ощущением медленно тянущегося времени, Тору вдруг вспомнил слова из весьма далекого прошлого.

Слова, которые сказала ему Хасумин.

Тору не знал, почему вдруг эти воспоминания, которые обычно никогда не приходили ему в голову, вдруг всплыли в такой ответственный момент. Возможно, его подсознание нашло какую-то причину для того, чтобы вспомнить их, а может, это была простая случайность.

Правда, для случайности это уже чересчур.

Похоже, в подсознании он все же осознал.

Те слова, которые она сказала ему в тот раз, и которые он запомнил для того, чтобы однажды понять их смысл, ждали именно этого момента.

Его предали.

А для этого было необходимо, чтобы он верил.

В чем значение, в чем смысл этого?

«Тогда я не понял смысла фразы Хасумин…»

Он был слишком юн.

Слишком мало знал о мире.

Но…

«Ага. Так вот оно что».

Он понял, пусть и смутно.

«Вера». Какое красивое слово.

Но не слишком ли красивое? Не отклонилось ли оно от своего изначального смысла?

«Но ведь я верил тебе!» — кричит большинство преданных людей.

Однако… в чем именно суть того действия, что называется «верой»?

Не правда ли странно, что вера подразумевает возложение вины за неудачу на объекта веры, а не субъекта? Не возникает ли ощущение того, что словом «вера» лишь украшаются ожидания от кого-либо, и в то же время на этого кого-то перелагается ответственность?

Кто тот человек, что поверил?

Кто должен нести ответственность за то, что ты поверил в кого-то?

«Я верю в тебя». Разве после этих слов не возникает ощущение, будто собеседник тебя не предаст?

«Ведь я верю в тебя». Разве эти слова не возлагают на него всю ответственность за неудачу?

И если так… то это же неслыханная надменность.

«Так вот почему Хасумин…»

Тору подумал, что смысл слова «вера» не в этом.

И правда, это сугубо односторонняя вещь.

И именно поэтому… не стоит винить кого-то за предательство твоего доверия. Вера — не более чем управление своими чувствами. Подавление неприятных, болезненных сомнений в своей душе и доверие кому-либо.

И поэтому мысли и истинная сущность объекта не имели к этому отношения.

Ты сам решаешь верить.

Ты сам пожинаешь плоды веры.

А раз так, то и тебе нести за нее ответственность.

Благодаря вере в Чайку Тору смог вырваться из плена бессмысленной и бесцельной жизни. Да, это был опасный, тяжелый путь, лишивший его Акари. Но все же вера в Чайку помогла Тору обрести чувство полноценности.

Он был подобен клинку, ржавевшему в ножнах, а затем получившему шанс проявить себя в бою. Так не для себя ли самого он занимался таким все это время? И если уж на то пошло… не ради ли своего же удовлетворения он стремился исполнить мечту Чайки?

Сугубо односторонние действия.

Ну и пусть. Так и должно быть.

Он решил верить в самого себя.

А раз так…

— Тору Акюра!

На него опускался меч Альберика.

Никакой вычурности, никаких сомнений — удар настолько прямолинейный, что любо-дорого посмотреть… и в то же время устрашающе быстрый.

Но Тору упорно двигался вперед.

Поскольку он шел на смерть, то и концентрировался настолько, что находил самые оптимальные действия со скоростью, с которой не могла сравниться даже скорость рубящего удара Альберика.

Раз от атаки нельзя защититься, то этого не нужно делать.

Какова его цель? Не получить удар?

Нет. Тогда зачем беспокоиться о том, что он пропустит его?

Просто думай так: если удар не помешает исполнить поставленную цель, то это победа!

— !..

В последний момент (хотя, нет, немного раньше) противник Альберика смог полностью разглядеть удар.

Тору вскинул левый комбоклинок, принимая меч Альберика. Но сила рубящего удара оказалась столь велика, что выбила стилет Тору из его руки, и клинок впился ему в плечо, едва изменив свою траекторию.

Брызнула кровь.

Но Тору не остановился. Он потерял левый стилет, лезвие впивалось в его плоть и перепиливало кость. Но несмотря на дикую боль, Тору продолжал…

— Гх… о!..

И, наконец, вражеский клинок полностью отрубил левую руку Тору.

Но пусть тот и взвыл от боли, Тору смог пробежать мимо Альберика.

Потеря руки едва не выбила Тору из равновесия, но он силой удержался на ногах.

И затем бросился на Чайку.

— ?!

На мгновение ему показалось… словно ее фигура раздвоилась.

И более того, рядом с ней будто мелькнула фигура Акари.

Зрительная галлюцинация, вызванная потерей крови? Или же ностальгические воспоминания о жизни, мелькающие перед глазами?

Как бы там ни было, настал момент последнего прыжка. Тору уже не мог ни остановиться, ни изменить свою траекторию. У него уже не осталось на это сил.

— !..

Чайка съежилась.

Естественно, способностей ее тела не могло хватить на то, чтобы увернуться от прыжка Тору.

И тогда…

***

— Отзывай барьер! — резко воскликнула Акари. — Брата остановлю я!

Акари встала возле Чайки, крепко сжимая молот в руках.

Она нацеливалась не на самого Тору, а на его комбоклинок. Нужно лишь отбить удар, а дальше уже не так сложно. Вряд ли Тору потянется за другим оружием.

Вопрос лишь в том… удастся ли Акари защититься от удара, в который Тору вложил все свои силы.

Конечно, ничем не помогало и то, что он использовал «Железнокровие»… но главное, что нельзя предугадать, какой именно удар проведет отчаянный Тору.

Однако…

— М-м…

Чайка без колебаний отозвала «Хранителя».

Возможно, она доверилась словам Акари. Возможно, ее больше беспокоило состояние Тору. Может, и то, и другое. Как бы там ни было, мнение Тору о том, что в нужный момент Чайка способна на потрясающую концентрацию, оказалось верным.

Концентрация — способность принимать решения с учетом приоритетов.

И Чайка смогла с уверенностью сделать именно это.

А значит…

«Теперь мой черед».

От напряжения и беспокойства время для Акари тянулось медленнее обычного. Она стояла спереди и немного сбоку от Чайки, не сводя глаз с приближающегося комбоклинка Тору.

И затем она вскинула молот, чтобы он оказался на траектории… предполагаемой траектории его лезвия.

Акари напрягла руки, готовясь почувствовать силу удара…

— ?!

…который… оказался слабее, гораздо слабее, чем она рассчитывала, и лишь слегка скользнул по ее молоту.

Это был не удар.

В последнее мгновение Тору отпустил свое оружие. Молота Акари коснулся просто летящий в воздухе без какой-либо опоры клинок.

— Брат?!

Проскочив в волоске от Акари, безоружный Тору кинулся к Чайке.

Диверсанты — не мечники и не рыцари.

В бою они не цепляются за клинки.

Другими словами, они могли убивать врага и голыми руками, и взрывами, и ядом. Если бы Тору захотел, он мог бы голыми руками свернуть шею Чайки или же подорвать себя вместе с ней с помощью пороха, который держал в кармане.

Акари сильно просчиталась.

— Чайка!..

— Хья?!

Тору прижал Чайку к полу, словно хищный зверь — жертву.

Чайка изумленно воскликнула.

А затем…

…Раздался взрыв.

— !..

Акари ошарашенно повернулась на звук.

Взрыв… раздался не со стороны Тору, Чайки или Акари, а чуть дальше.

Точно с того места, где стоял Альберик.

Естественно, этот юноша оказался лишь фальшивкой, созданной из материи, поскольку и он, и его прислужники, и Чайка тут же расплылись и растворились в воздухе.

— Какая же ты глупая… — послышался на удивление мягкий голос.

Акари не сразу поняла, что он донесся от Тору, настолько этот тон не подходил ситуации.

Нежный, заботливый голос.

В нем вовсе не чувствовалось отчаяния, гнева, ненависти и скорби человека, которого предали в самый последний момент.

— Где хоть одно доказательство того, что он оставит тебя в живых после завершения сделки? Эх, ты, к таким делам надо подходить основательно, — проговорил Тору, продолжая прижимать Чайку к земле и словно закрывая ее от взрыва своим телом.

Скорее всего взорвалась бомба, которую он кинул в Альберика, когда обходил его. Тору с самого начала не собирался убивать Чайку — он хотел лишь уничтожить отряд Альберика бомбой, а саму Чайку защитить собой от ударной волны.

— Тылы у тебя, так сказать, неприкрытые, — произнес Тору с натянутой улыбкой, а Чайка все продолжала ошарашенно смотреть на него.

— Тору?..

— Чайка, — сказал он, глядя точно на нее. — Спасибо тебе.

— ?!

Услышав неожиданные слова, Чайка округлила глаза.

Тору еще не вырвался из власти иллюзий и все еще должен считать ее «предательницей». Вряд ли он заметил момент, когда настоящая Чайка сменила фальшивую.

— Было весело, — произнес Тору с ностальгирующим видом. — Во всяком случае, точно в несколько десятков раз веселее, чем если бы я сгнил в том городе.

— Тору…

Другими словами, он не питал ненависти к предавшей его Чайке.

Не ощущал гнева по отношению к тому, что его доверие попрали.

— Жаль, конечно, что, в конце концов, исполнить твое желание удалось не мне.

— Тору?.. Тору! Тору?!

Чайка вытянула руки и ухватила Тору за щеки.

Словно он собирался куда-то уйти, а она пыталась остановить его.

— Я хотел напоследок все же поблагодарить тебя, — с улыбкой произнес Тору, а затем добавил, — Прощай.

Более ясных слов расставания и не придумать.

Тору закрыл глаза, собираясь бессильно свалиться на Чайку…

— Хмпф!

— Гхо-о?!

…но не смог.

Нависшего над Чайкой Тору вдруг оседлала Акари, схватила его руками за челюсть и с силой потянула.

Естественно, ему не осталось ничего, кроме как согнуться чуть ли не креветкой.

— Гхо-о-о-о-о?!

— Брат! Ты в порядке?!

— Н-нгхо-о-о-о?!

— Брат! У тебя ничего не болит?!

— О-о-о-о-о! Прямо сейчас у меня дико болит спина-а-а!.. И вообще…

Тору схватил руки Акари и развел их в стороны. Былая сила явно вернулась к нему, поскольку вслед за этим он тут же скинул свою сестру со спины.

Но та не стала сопротивляться, ловко перевернулась в воздухе и с легкостью приземлилась.

— Как я могу быть в порядке?! Что на тебя нашло?! — завыл Тору, поднимаясь.

— Понимаешь… — Акари вскинула руку, словно собиралась зачитать клятву. — Поскольку ты был готов опять насильно поцеловать Чайку в губы, мне пришлось остановить тебя. Я не со зла.

— Почему ты говоришь так, будто я постоянно это делаю?! Я еще ни разу не… а-а… — Тору моргнул. — …Э?

Тору смотрел на Акари с таким ошарашенным видом, словно его дух только что отпустил демон.

— Акари? Как…

— Что такое, брат?

— Почему ты жива?

— …

Акари прищурилась, посмотрела на своего брата… а затем повернулась боком и свесила голову.

— Брат… ты так сильно хочешь моей смерти?..

— Э? Нет, конечно. Э-э-э…

Запутавшийся Тору начал вертеть головой.

Воспользовавшись моментом, продолжавшая держать в руках гундо Чайка выбралась из-под него, прочитала заклинание и вновь развернула барьер «Хранителя».

Но даже после этого…

— Неужели мой брат так ненавидит меня?.. — обронила Акари.

И на ее щеке… заблестела слеза.

— …Э-эй?! — тут Тору уже запаниковал. — Я… такого не говорил!

— …

Акари спрятала лицо в ладонях и отвернулась.

И ладно бы она относилась к часто плачущим девушкам, но чаще всего лицо Акари не выражало никаких эмоций и казалось даже чересчур невозмутимым. Поэтому эта сцена производила особенно сильное впечатление.

— Нет, понимаешь… я вовсе… не говорил о том, что ты мне мешаешь… — нервно добавил Тору.

Наверняка свою роль играл и хаос в голове после того, как реальность и вымыслы сплелись воедино. Он все еще не понимал происходящего.

— Просто тебя нигде не было… и поэтому… и вообще… — и тут Тору замер. — Акари…

Затем он подошел к ней и вывернул ее правую руку.

В ней Акари сжимала пропитанный водой шелковый платок. Она делала вид, что вытирает глаза, незаметно сжимала его и таким образом имитировала слезы.

— Что это?

— Пот моей души.

— Будто такое непонятное оправдание подействует!

С этими словами Тору схватил платок и выкинул его.

А затем он, наконец, успокоился и осмотрелся.

«Хранитель» Чайки уже успел полностью перезапуститься, и от окружающего мира их оградил голубой барьер. Пропавшая на время стена замка в какой-то момент восстановилась, вновь создав ощущение того, что они оказались в лабиринте.

Вот только ни отряда Альберика, ни фальшивой Чайки уже не было.

— Что здесь происходит?

— Вымыслы. Фальшивки. Иллюзии, — сказала Чайка, продолжая сжимать гундо.

— Вымыслы?

— Магия. Материя. Сцена. Действующие лица. Все… фальшивки.

— … — Тору поднес левую руку к лицу и осмотрел ее. — Вымыслы… где они кончаются?

Альберик отрубил ему руку, но теперь она была на месте.

Чайка… вернее, ее фальшивка, порезала спину Тору, но рана исчезла.

И более того. Даже той раны, что он получил в бою с Альбериком перед тем, как упасть в «долину»…

— Ох, как опасно-то было.

— …А-а?! — воскликнул Тору, вдруг услышав голос совсем рядом со своим ухом.

Он тут же отпрыгнул на шаг (дальше его не пропустил бы барьер «Хранителя»), но ощущение того, что за спиной кто-то есть, не пропало.

И тогда Тору понял.

— Фредерика?!

Все это время на его плече сидела девочка ростом с куклу.

В следующее мгновение ее окутало голубое свечение, и Фредерика выросла до своего привычного состояния (впрочем, Тору все равно считал ее миниатюрной). Как всегда, смена облика не составляла для нее никакого труда.

— Правда, сложность была в том, что рана оказалось странной.

— Странной?

— М-м… наверное, нет. Может, это ты был странным, Тору, — сказала Фредерика с задумчивым видом.

— Я? Странным? О чем ты?

— Когда я кусаю тебя, то становлюсь с тобой одним целым.

— Да… ты называла это «временным контрактом», так?

Магия драгуна — способность изменять свое тело.

Речь шла не только о внешнем виде, но и о размере… и более того, после совершения определенного обряда под названием «контракт» они могли управлять телом другого человека, как своим собственным. Управление телом могло залечивать раны так, словно их и не было, и поэтому наездники на драгунах, заключившие контракты с драгунами, считались практически бессмертными.

Но… использование чужого тела в качестве части собственного приводило к некоторым побочным эффектам.

Наиболее заметный — частичное разрушение границы своего «я».

В свое время между Фредерикой и ее наездницей Доминикой граница стерлась настолько, что Фредерика продолжала отыгрывать Доминику после смерти последней и пыталась исполнить ее мечту… и «временный контракт» (который, в отличие от настоящего, выражался лишь в продолжительных укусах кого-либо) приводил к тому же эффекту.

Если при коротких укусах это не так заметно, то при длинных в какой-то момент начинаешься путаться в том, кому принадлежат мысли, что проносятся в твоей голове.

— Ты ведь попал в «вымыслы», не так ли? — Фредерика пожала плечами. — Вот они и на меня повлияли. Ты убедил себя в том, что тебе отрубили руку. Это убеждение передалось мне, и у меня все никак не получалось сосредоточиться на лечении.

Поэтому, хоть она и смогла быстро залечить раны, полученные в бою над долиной и во время падения, ее магия мгновенного лечения не работала после того, как Тору оказался во власти вымыслов.

Кстати, руку ему на самом деле не отрубили.

Тору просто убедил себя в том, что с учетом навыков Альберика он непременно лишится руки, и этот вывод оказался ошибочным. Материи удалось создать марионетку, которая имитировала лишь внешний вид Альберика, но не умения. Да, рана получилась глубокой, но, по словам Фредерики, до полной потери руки дело не дошло.

— Убедил себя…

— Скорее всего, эта материя используется не для того, чтобы брать контроль над разумом с помощью магии. Я думаю, что на самом деле она, словно зеркало, отражает состояние твоей души с помощью вымыслов.

— …Серьезно?

— М-м. Полностью согласна. Вероятно, — подтвердила Чайка, когда Тору повернулся к ней.

— Конечно, к этим вымыслам тебя так или иначе подтолкнули, но… как мне кажется, сами по себе они — что-то вроде твоего сна.

— Моего… сна.

Тору сжал и разжал руки, словно пытаясь ухватиться за ускользающие воспоминания.

Ни в левой руке, ни в животе, ни в спине уже не осталось боли. Конечно, за это стоило благодарить магию Фредерики, но из-за того, что эти раны так бесследно исчезли, слово «сон» обретало особенное звучание.

И тогда…

— Любишь же ты сны смотреть, брат, — сказала Акари, сложив руки на груди.

— Хватит уже чушь нести! — воскликнул в ответ Тору.

***

Туман, наполняющий «долину, из которой никто не возвращается», состоял из материи.

Он выполнял две роли — из него состояли сцены и актеры из вымыслов, а также он служил средой для магии, вмешивающейся в сознание и управляющей разумом людей, которые попадали в него.

— Другими словами, внутри меня все еще осталась материя? — хмуро спросил Тору, ощупывая свое горло.

Ничего не подозревающий человек мог быстро надышаться туманом, оказавшись в долине. И если он ядовит, то от него нужно как можно быстрее избавиться…

— Материя. Не ядовита, — ответила Чайка, поняв опасения Тору. — Используется в крупномасштабной магии. Часто. Распыляется… сильно. Ядовитость плоха.

Или: «Поскольку изначально материя часто используется в крупномасштабных заклинаниях, но избавляться от нее после использования тяжело, один из главных принципов создания материи — делать ее неядовитой». Даже ради победы в войне распылять ядовитые материалы и делать земли противника непригодными для жизни не стоит — позднее эту землю нельзя будет использовать в качестве награды, что нарушает принцип военной выгоды.

— Кстати, я наслышана об этом, — подключилась Фредерика. — В случае крупномасштабных истребляющих заклинаний, вроде «Твердого Дождя», предварительно создается магическая материя, чтобы облегчить сотворение «страйкеров». Облако материи устанавливается над нужным участком, а затем применяется главное заклинание.

Из-за этого среди фронтовиков ходили предупреждения о том, что нужно внимательно следить, чтобы над тобой не оказалось облака неестественно серебристого цвета.

Правда, серый от серебряного отличается слабо, и отличить облако материи от обычной грозовой тучи почти невозможно.

— То есть, заклинанию нужны приготовления? Как-то не очень удобно.

— Магия, по своей сути, «сила». Не больше и не меньше. Создать что-то из ничего невозможно в принципе.

— Это правда? — спросил Тору, поворачиваясь к Чайке.

Не то чтобы он сомневался в словах Фредерики… просто слышал, что между магией людей и фейл существовали определенные различия. Или, точнее, различия существовали между той магией, что являлась собственной способностью одних существ, и той, которую другие развили посредством технологий. Не факт, что слова Фредерики относились и к магии людей.

— Огонь. Молнии. Свет. Сжимать бесконечно. Но твердое тело… не получить, — кивнула Чайка, продолжая сжимать в руках гундо.

Сколько ни сжимай пылающий огонь, он не станет «твердым».

Рисовать иллюзии — это одно, но для создания чего-то материального нужны ресурсы.

И их роль играла материя.

— Хоть от нашей магии и может сложиться такое впечатление, мы тоже не создаем чего-то из ничего, — добавила Фредерика, ничуть не обидевшись.

Действительно, может показаться, что магия драгунов создает что-то из ничего… но на самом деле они лишь захватывают материалы из окружающей среды и изменяют их. Поскольку все живые существа более чем наполовину состоят из воды, в основном это означает впитывание пара и влаги из воздуха, хотя по внешнему виду и не скажешь, что они просто «впитывают материалы».

— И все же… — Тору еще раз посмотрел на происходящее снаружи барьера. — О чем думал тот тип, что распылял эту материю?

Неизвестно, имели ли они дело с самим Симоном Сканией, но наполнить эту долину материей мог только маг. А с учетом масштабов и того, насколько сложной должна быть система управления этим заклинанием, у мага имелся хороший источник магической энергии, крупное высокопроизводительное гундо, а также необходимые знания и опыт, чтобы использовать такую магию. Если это не сам Симон Скания, то, по крайней мере, весьма умелый маг.

Но… магу подобного уровня незачем работать такими окольными путями.

Если он хотел убить незваных гостей, то мог просто использовать материю в качестве орудия. Не нужно ни яда, ни каких-либо марионеток. Достаточно просто превратить ту материю, которую противник успел вдохнуть, в клинки. Жертву попросту разорвет изнутри.

Однако их оппонент так не сделал.

Вместо этого он попытался заставить отряд Тору переубивать друг друга с помощью иллюзий.

Создание марионеток, декораций, управление разумом, ненавязчивое подстрекание к взаимному уничтожению… Даже Тору, плохо разбиравшийся в магии, понимал, что, пусть все эти действия не выходили за рамки магической формулы, подобное заклинание должно сильно выматывать мага.

— Хобби? — задумчиво спросила Чайка.

— Какое же это хобби?

— Брат. Говорят, в этом мире полно людей с самыми странными вкусами, — сказала Акари. — И мне кажется, что главная особенность всех этих хобби — именно в том, что не разделяющий эти интересы человек никогда их не поймет.

— Ну… да, действительно.

Может, действительно есть такие люди, которые любят наблюдать, как другие убивают друг друга. Этакая форма садизма. И действительно, поскольку вкусы у всех разные, искать в этом какую-либо логику бессмысленно.

— Впрочем, как бы там ни было, — Тору сложил руки на груди. — Если мы что-нибудь не сделаем с этим туманом, то после отзыва барьера опять можем оказаться под властью вымыслов.

— Согласна, — Чайка кивнула.

Пока что от влияния тумана, вернее, от вмешательства в психику посредством материи, их защищал барьер «Хранителя».

Но, как уже упоминалось ранее, этот барьер невозможно перемещать. И вообще, поскольку многие заклинания зависели от температуры, атмосферного давления, влажности, положения звезд, силовых линий и многих других параметров, их применение на ходу оказывалось настолько сложным, что на практике не осуществлялось. И чем сильнее или сложнее магия, тем ярче это проявляется.

Другими словами…

— Но мы ведь не можем сидеть тут вечно.

…отряд Тору не мог сдвинуться с места.

Естественно, что «Хранителя» тоже нельзя поддерживать вечно, но главное — с собой у них не было ни еды ни воды. Если как можно быстрее не придумать план побега из наполненной материей долины, все закончится тем, что они попадут во власть иллюзий и переубивают друг друга.

— Материя… — задумчиво сказала Чайка. — Помеха контролю. Возможная… возможность.

— Ты сможешь?

— Частично. Вероятно, — Чайка кивнула. — Контроль. Силовое вмешательство. Исключение влияния. Остановка действия.

Речь ее, как всегда, звучала прерывисто и изобиловала терминами, из-за которых Тору ее не понял, но…

Материя чутко реагировала на магию.

Однако на практике, если какая-нибудь армия захочет использовать атакующее или защитное заклинание с использованием чувствительной материи, их противники смогут с легкостью перехватить над ней контроль. Поэтому чаще всего при создании материи ее «натаскивают», чтобы она хорошо реагировала лишь на заклинания какого-либо конкретного мага.

Впрочем… это не значит, что вмешательство других магов можно полностью исключить.

В зависимости от таких параметров, как удаленность от гундо, точность заклинания, качество магического топлива и других можно попытаться насильно повлиять на материю, которой управляет противник. Конечно, захватить над ней контроль не выйдет, и рассчитывать приходится максимум на помехи.

Естественно, тот факт, что Симон Скания управлял таким количеством материи, что она накрывала всю долину, указывал на использование мощного гундо, куда более производительного, чем та переносная модель, которую использовала Чайка.

Поэтому вмешательство Чайки в материю и ее обезвреживание должно быть серьезно ограничено как по времени, так и по масштабу.

— Хорошо… правда, все еще остается вопрос о том, где искать Симона Сканию.

— Вероятно, в центре, — на удивление уверенным голосом ответила Чайка. — Проще. Управлять.

Чайка указала пальцем вглубь тумана.

Видимо, она имела в виду, что материей проще всего управлять, находясь в самом ее центре.

— Но мы даже не знаем того, действует ли он в одиночку.

Если Симон Скания поселился в долине вместе с какими-либо союзниками, то он вовсе не обязательно находился в ее центре.

Но…

— М-м… — Чайка ненадолго задумалась, а затем ответила, — Наверное… один. Симон Скания.

— С чего ты так решила?

— …Интуиция? — сказала Чайка так, словно сама не до конца доверяла своим словам.

— Совсем не обнадеживает.

Тору вздохнул.

Впрочем, речь шла не просто об «интуиции», а об интуиции специалиста. В условиях отсутствия других хороших идей и серьезных контраргументов на нее вполне можно положиться.

— Ладно. Попробуем поверить… «интуиции» Чайки.

— Тору, — лицо Чайки просияло.

Она сама по себе была девушкой открытой, но порой ее эмоции проявлялись прямо по-детски искренне. И эта улыбка относилась именно к таким случаям.

Или же… после того, как она увидела ту иллюзию о предательстве, слово «поверить», пусть и сказанное с легким сердцем, действительно радовало ее.

— Впрочем…

Тору прокашлялся, тщательно стараясь не показывать никаких эмоций.

Улыбка Чайки была настолько заразительной, что он чуть сам не улыбнулся. Но… неловко же выйдет.

— Если ты ошиблась, то потом тебе придется сполна за это ответить.

Хотя, в худшем из возможных случаев умрут и «ответчица» и «истец».

— М… м-м?

— Не переживай. Расслабься, — сказала Акари, успокаивая напрягшуюся Чайку. — Мой брат не прибегает к силе, когда этим ничего не добьешься.

— М-м…

Чайка посмотрела на Тору, и в ее фиолетовых глазах отчетливо читался вопрос: «Правда?»

Стоявшая рядом с ней Акари неспешно кивнула и добавила:

— Как максимум… он заставит тебя делать что-нибудь, что мне стыдно произнести вслух.

— Каким образом это должно ее успокоить?! — воскликнул Тору, а Чайка вздрогнула.

— Сильное беспокойство!..

— Да не слушай ты ее! И вообще… Акари! Когда тебе уже надоест раз за разом нести все, что взбредет в твою голову!..

— Мне не нравится слово «взбредет», — Акари неохотно покачала головой. — Я просто думаю «хорошо бы, если…» и озвучиваю эти варианты.

— Так это и называется «взбрело»! — воскликнул Тору, ударяя кулаком по барьеру «Хранителя».

Ощущения были такие, словно он ударил кулаком грязь. Скорее всего, такая мягкая конструкция барьера позволяла ему эффективнее отражать атаки, нежели твердая оболочка.

— Ну-ка, ну-ка, — с любопытством в голосе сказала Фредерика, глядя то на Тору, то на Акари. — Что там тебе стыдно произнести вслух?

— Понимаешь, сказать я это не могу, так что давай нарисую…

— А ну стой!!! — воскликнул Тору, когда Акари достала из кармана кисть и бумагу.

***

Голубая поверхность барьера поблекла… и исчезла.

И в тот же самый момент Тору с Акари метнулись вперед.

Они оба по праву гордились своими спринтерскими способностями. Одна из основ боевого стиля диверсантов — обведение противников вокруг пальца за счет скорости и ловкости, поэтому многие из них, включая Тору и Акари, могли какое-то время бежать с лошадиной скоростью.

— Не отставай.

— Ты тоже, брат.

Обменявшись этими словами, два юных диверсанта побежали вперед.

Несмотря на внушительные размеры долины и несколько изгибов, дорога через нее была прямолинейной. Если бы не лабиринт из материи, до мага удалось бы добраться по прямой.

И тут…

Вух!

Высокий, почти неслышный звук пронесся мимо Тору и Акари.

— Так… а теперь узнаем, сработало ли.

Они бежали прямо к стене.

На их пути стояло внушительное препятствие, но диверсанты не замедляли шаг.

И в тот самый момент, когда они вот-вот врезались бы в нее… в каменной стене вдруг появилась огромная дыра. Поверхность стены исказилась, по ней побежали волны, а затем открылся проход, достаточно крупный для человека.

Стену разворотило, словно воск раскаленным клинком.

Не колеблясь ни секунды, Тору с Акари прыгнули в дыру.

— Неплохо, — улыбнулся Тору, хоть лицо его и закрывала двухслойная маска.

Тот звук издала магия Чайки.

Но она применила не атакующее заклинание. Изначально магия «Правитель» использовалась для получения контроля над материей, создания из нее несложных «стен» или «солдат» для помощи в бою, но сейчас она лишь мешала туману.

Получившая два противоречивых приказа материя превращалась в туман, свою изначальную форму.

— …

Тору кратко обернулся.

Туман уже заделывал дыру в стене лабиринта.

Чайка могла изменять материю лишь на мгновение. Уже через несколько секунд материя «придет в себя» и вновь образует лабиринт, выполняя изначальный приказ.

Но…

Вух!

Магия Чайки вновь проделала дыру в лабиринте.

В следующей дыре показалась фигура бегущего зверя, со рта которого свисала Чайка, напоминая котенка, которого тащит мать-кошка.

Хотя, нет, слово «зверь» здесь не подходило. Пусть своей формой он немного напоминал волка или тигра, но кожа его была покрыта крепкой серебристой броней в виде чешуи.

Фредерика.

Будучи фейлой-драгуном, она могла принимать любую форму, в том числе человеческую.

Обычно самой удобной для битв и передвижения оказывалась форма «дракона», но крупное тело и крылья мешали бы ходить по долине. Поэтому сейчас она приняла звериный облик, в котором возить Чайку проще.

Чайка же полностью сосредоточилась на магии.

Каждый раз, когда Фредерика останавливалась, она подстраивала «Правителя» и стреляла им.

Тору и Акари бежали по прямой «дороге», которую прокладывала Чайка.

Их конечная цель — отыскать мага, управляющего туманом.

И для этого они придумали этот план.

— …

Вперед. Только вперед.

Бежать. Бежать. Бежать. Бежать и даже не смотреть по сторонам.

Просто бежать туда, куда им указывают.

И это…

«Награда за доверие», — подумал Тору.

Какое приятное ощущение.

Как свежо на душе, когда можно забыть обо всем и просто нестись вперед.

Конечно, существовала и опасность.

Если тебя предадут, ты так и прибежишь на полной скорости в объятия смерти. Или же если рядом нет того, кому бы ты мог доверять. А если отклониться от курса, то сам себя и прибьешь.

Поэтому, первое, что нужно делать — сомневаться.

Думать изо всех сил… и решить.

Вера — это тяжелый выбор, который нужно сделать перед началом действий.

И поэтому, когда ты принимаешь решение, на душе становится так приятно.

Просто поверить человеку несложно. Нужно лишь отказаться от всех неприятных дум — от сомнений и размышлений о том, стоит ли этому человеку доверять.

Но только те, кто прошел сквозь эти муки, могут ощутить истинное наслаждение от веры.

Даже если их предадут, они лишь улыбнутся и подумают «вот это неожиданность».

Потому что между наслаждением и муками существует баланс.

— Слушай, Акари, — проговорил Тору сквозь маску.

— Что такое, брат?

— Что бы ты сделала, если бы я предал тебя ради Чайки?

— Если бы ты… — Акари задумчиво наклонила голову, не сбавляя скорости. — Что-то я не могу представить себе такой ситуации.

Вот насколько она доверяла Тору.

— Ну, скажем, например… когда мы найдем последние «останки», ты окажешься при смерти, и мне придется бросить тебя.

— … — Акари нахмурилась. Еще мгновение она думала, а затем, — Хочешь сказать, это будет предательство?

Вместо ответа Тору услышал вопрос, произнесенный задумчивым голосом.

— Жизнь в обмен на выполненную цель — наша мечта и то, что приносит славу диверсантам… разве нет?

— Ну… так-то оно так…

Вух!

Тору и Акари прыгнули сквозь очередную искаженную стену.

У них получилось практически одновременно.

— Если это будет ради поставленной перед тобой цели, то разве ты не должен ее выполнить?

— Ну… с моей точки зрения это, может, так и будет, но я спрашиваю насчет тебя, Акари.

Она могла стать жертвой для цели Тору.

Неужели она считает это естественным?

— Брат, ты настолько эгоистичен… хотя, нет. Может, тебе недостает кругозора, — вдруг ответила Акари.

— Что ты сказала?..

— Помнишь, ты говорил: «моя цель — чтобы тот человек достиг своей цели»? Вот и я подумала так же.

— Но ведь… это мои мысли.

— Я твоя сестра. Естественно, у нас с тобой мысли совпадают.

— …

Другими словами, для Тору «тем человеком» была Чайка.

А для Акари — Тору.

И значит…

— Эх, брат, какой же ты безрассудный, — произнесла Акари с легким намеком на сокрушенность в голосе. — Чувства берут над тобой верх, и ты несешься вперед. И, тем не менее… ты никак не можешь перестать думать, то и дело останавливаясь и размышляя. За это я тебя люблю и уважаю, но, если честно, иногда думаю, что на диверсанта ты не особо тянешь.

— … — Тору нашел в ее словах так много вещей, с которыми он мог согласиться, что не придумал ответа. — Говорят, что девушки взрослее своих парней-ровесников. Видимо, не зря…

В каком-то смысле мысли Акари оказались в несколько раз упорядоченнее, чем у Тору.

Тот вывод, к которому Тору пришел только после нахождения в плену иллюзий, Акари вывела еще очень давно.

— Что такое, брат? Я что-то не то сказала?

— Нет, ничего.

Тору улыбнулся, а затем прыгнул вместе с Акари в очередную открывшуюся дыру.

***

Скорее всего… когда-то это была крупная машина.

Но после нескольких модификаций и из-за того, что материя в несколько слоев окутывала ее, напоминая кровеносные сосуды, она совершенно утратила свою изначальную форму. Лишь несколько оставшихся колес позволяли судить о том, что именно они увидели.

Оно стояло на площадке, со всех сторон окруженной каменными стенами.

Огромное гундо, расположенное в самом центре долины.

Оно походило на гигантское сердце, и опутывающая его материя непрерывно пульсировала голубым светом. В некоторых местах меж сосудов пробивались похожие на рога выступы. Вокруг на земле валялись старые детали, видимо, ставшие ненужными после модификации машины. Из-за них возникало ощущение заброшенности.

Этой картине подходило лишь одно слово — неестественная.

Огромное сердце, бьющееся в глубине лабиринта.

Естественно, через него циркулировала вовсе не кровь, а тот самый зловещий туман, на котором держалась магия долины. Поэтому вокруг «сердца» туман был особенно плотным. Неосторожная попытка подобраться поближе явно закончилась бы попаданием под власть иллюзий.

А кроме того…

— Понятно, — сказал Тору, прищуриваясь. — Изначально это то же заклинание, что и у Чайки.

— М-м, — стоявшая рядом с ним Чайка кивнула.

Другими словами, все иллюзии «долины, из которой никто не возвращается» держались на одном единственном заклинании — крупномасштабном «Правителе». Или, по крайней мере, на заклинании того же самого типа и работавшем по тому же самому принципу. Естественно, сила заклинания и масштаб различались разительно — сказывалось огромное гундо, сделанное из машины, а также, скорее всего, гораздо более мощный магический источник.

А туман исполнял лишь две функции — среды для управления разумом и материала для создания конструкций.

Конечно же, это заклинание могло работать и как обычный «Правитель».

А именно…

— Вот уж не думал, что до такого дойдет…

— …Кажется, их около 50, — прикинула прищурившаяся Акари.

Прямо перед отрядом Тору (который только успел вступить на территорию площадки) стояло где-то 50 фигур, загораживавших проход к «сердцу».

Слабые в ближнем бою маги нуждались в защите.

Поэтому естественно предположить, что и этот маг озаботился поиском метода для борьбы в ближнем бою, подобно Чайке, нанявшей диверсантов.

Но…

— Брат, нас с тобой, Чайки… и Фредерики будет не слишком мало? — шепотом спросила Акари.

Все эти фигуры имели вид Тору, Акари, Чайки и Фредерики. Как и та вымышленная Чайка, на самом деле они состояли из материи.

— Они копируют внешний вид, но не техники, — сказал Тору, вспоминая фальшивого Альберика. — Это лишь марионетки. По отдельности они ничего собой не представляют. Вот только…

Марионетки дружно взялись за оружие.

Тору и Акари стояли со стилетами и молотами, но Чайки оказались вооружены копьями и топорами, из-за чего выглядели смешно и нелепо. Скорее всего, магия не могла имитировать гундо, и поэтому заменила его на похожее оружие. Что же до фальшивых Фредерик, они были безоружны.

— Тут, видимо, смысл в том, чтобы смутить нас?

— Смутить? Чем? — удивилась Акари.

— Ну, как бы против друзей и родственников сражаться не хочется… — начал было Тору, но… — Хотя нет. Не в нашем случае.

Сестра Тору будила его, накидываясь по утрам с молотом. Ему уже не раз приходилось с ней сражаться, и еще несколько копий его не смутили бы. С иллюзией Чайки он тоже имел дело и не ощущал никаких сомнений при виде марионетки с ее внешностью. Даже наоборот, мелкие отличия, вроде того же оружия, вызывали в нем чувство, что это фальшивые Чайки.

Ну а Фредерика наверняка с радостью бы переубивала все иллюзии Тору.

Но…

— Какой опасный враг, — неожиданно заявила Акари. — Бьет прямо в слабое место.

— Что такое? Не хочешь бить меня по лицу? — усмехнулся Тору.

Но Акари тут же покачала головой.

— Почему? Нет.

— …

— Наоборот, я сгораю от нетерпения. Не уверена, что смогу сохранить спокойствие.

— …Ясно, понятно, — Тору вздохнул, в очередной раз отругав себя за то, что ожидал от нее невозможного.

— Хотя, нет, брат, погоди-ка, — сказала Акари, прижимая левый кулак к груди, словно стараясь унять дрожь. — В твоих словах есть рациональное зерно.

— О?

— Если все они сейчас дружно разденутся…

— …Ты о чем там думаешь?

— Ну, ты можешь так возбудиться, что не сможешь сражаться, брат.

— Вот еще!

Все эти «воины» полностью состояли из материи, так что одежды у них, можно сказать, не было. Получается, они и без того голые.

— Не может быть. Если бы мой брат разделся, я… — Акари помолчала еще несколько секунд, о чем-то напряженно думая. — Придумала.

Придя, наконец, к какому-то выводу, она хлопнула в ладоши.

— Давай пока прикончим их, а затем я сделаю чучела и смогу все внимательно рассмотреть.

— …Может, лучше забыть о доверии и прикончить тебя, пока еще не поздно? — проворчал Тору, а затем выхватил комбоклинки.

Печати на ладонях коснулись печатей на стилетах, активируя расширение чувств. Тору превратился в живое оружие с клинками вместо ногтей. После использования «Железнокровия» прошло еще совсем мало времени, и в этой битве сражаться придется в обычном режиме… но это не проблема.

В конце концов, хоть «Железнокровие» и козырь, это лишь одна из техник в арсенале диверсантов. И более того, это не панацея от всех бед, способная спасти любую ситуацию. В бою против большого количества врагов важнее, например, экономить силы, нежели тратить их за считанные секунды.

Но, возвращаясь к теме…

— Чайка. Фальшивок мы возьмем на себя, — сказал Тору, глядя на то, как «солдаты» постепенно становятся вокруг них полукругом. — Твоя цель — база.

— База?

— Вон та штуковина, — Тору указал на продолжавшее пульсировать голубое «сердце».

Если эта магия работала так же, как и «Правитель», то уязвимое место «солдат» находилось не на их телах, не на материи, а в самом гундо. Если механизм удастся сломать, это моментально остановит «солдат».

Вопрос только в том, как уничтожить это «сердце».

Хоть они и находились на крупной площадке, их со всех сторон окружали стены. Рикошет от мощного заклинания мог задеть отряд Тору. Кроме того, подготовка мощного заклинания требовала времени.

Значит, рассчитывать приходится лишь на точечный удар.

И никто, кроме Чайки, не знал, куда именно нужно наносить точечный удар, когда речь идет о магическом оборудовании.

— Я понятия не имею, где у него слабое место. Ты-то разобраться сможешь, Чайка?

— Поняла, — Чайка кивнула.

— Я рассчитываю тебя… моя хозяйка.

— М-м. Справлюсь… — ответила та… а затем с улыбкой добавила, — Мой… вассал.

— Хех, — Тору слегка улыбнулся и кивнул, после чего повернулся к Акари. — Пошли.

— …Угу, — отозвалась Акари немного недовольным тоном.

Правда это «чувство» она проявила так слабо, что разобрать его смог лишь Тору благодаря своему опыту.

— …И постарайся по ошибке не ударить «оригинал», — добавил Тору с натянутой улыбкой… и Акари с кислым видом кивнула.

— …Я постараюсь.

— Погоди, что значит «постараешься»?

«Постараюсь», значит, «не обижайся, если вдруг не получится».

Или, если подойти с другой стороны, как раз те слова, которые она сказала бы, если бы рассчитывала ударить его.

— Ты что, злишься?

— Не злюсь, — сказала Акари. — Просто дуюсь.

— …

«Я ничего не понял, но о себе так не говорят», — собирался было ответить Тору…

Но в этот самый момент 50 фальшивок дружно бросились в атаку.

***

Туда-сюда. Туда-сюда. Туда-сюда.

Тору, Акари, Чайки, Фредерики.

Одноликие фигуры с умопомрачительной скоростью менялись местами, словно картинки в калейдоскопе. Выглядело происходящее комично.

— М-м… — протянула Чайка, нацеливая гундо.

Собственные клоны ее особо не беспокоили. Чайка прекрасно понимала, что она настоящая, а все остальные — фальшивые, и поэтому не боялась по ошибке задеть себя заклинанием.

Это же касалось и Фредерики.

Настоящая Фредерика осталась возле Чайки в форме зверя.

По словам Тору, он совершенно не понимал, о чем думает эта девочка, вернее, фейла, и Чайка полностью соглашалась с ним. Однако если предположить, что она им не враг, то нетрудно поверить в то, что она решила охранять Чайку.

Поэтому все остальные Фредерики тут же оказывались фальшивками, которых можно без колебаний обстреливать атакующей магией.

Проблема крылась в Тору и Акари.

Вообще, «солдаты» немного отличались от оригиналов.

Это касалось и Чаек с Фредериками. Небольшие отличия в одежде, немного другие черты лица, немного измененный рост или детали оружия. Возможно, это издержки работы тумана. Возможно, ошибки в памяти Тору, из которой извлекались образы. Но факт в том, что имитации есть имитации, фальшивки есть фальшивки, и если поставить их рядом с оригиналами, то разницу заметить нетрудно.

Но как только все они начинают двигаться, ситуация резко осложняется.

Стой они неподвижно — и Чайка без труда определила бы, где находятся настоящие Тору и Акари. При таком сравнении отличия оригиналов волей-неволей бросались в глаза.

Но сейчас они без остановки двигались среди фальшивок, мелькая в поле зрения лишь на мгновения.

И более того — хоть те «солдаты», которых Тору и Акари побеждали, и обращались в туман, вслед за этим они тут же восстанавливались. Их неживые противники обладали серьезным преимуществом — способностью бесконечно возрождаться.

Из-за этого разобрать, кто есть кто, становилось совсем тяжело.

Мешало и то, что прицел гундо еще сильнее сужал поле зрения.

— М… м-м…

Конечно же, «фальшивок» куда больше оригиналов.

Более того, Чайка целилась вовсе не в «солдат» или их оригиналов, а в «антенну» того огромного гундо, в котором, скорее всего, укрылся Симон Скания.

Шансы того, что выстрелом заденет Тору или Акари, невелики.

И, тем не менее, речь шла о заклинании, способном уничтожить металлическую антенну. Если Чайка вдруг промахнется и попадет в Тору или Акари… в лучшем случае те отделаются тяжелыми ранениями, а скорее всего, просто умрут на месте.

— М-м…

Чайка уже прочитала заклинание. Уже настроила параметры.

Оставалось лишь прочитать заклинание запуска и нажать на спуск, но…

— Что такое? Сомневаешься? — вдруг послышался голос рядом с ней.

Оборачиваться не было нужды. Говорила Фредерика.

Даже не находясь в человеческом обличье, она продолжала говорить совершенно ровным голосом, чем вызывала недоумение и когнитивный диссонанс. Казалось, будто это существо не пользуется человеческой речью на равных с ними, а попросту выучило людские повадки и смотрит на них с высоты птичьего полета.

— …м-м.

Чайка и правда сомневалась.

Хоть она и сказала, что «справится», оказалось, что действовать в ситуации, когда ее собственные действия могут тяжело ранить или убить кого-то, очень тяжело.

Конечно, у нее за плечами уже есть опыт серьезного сражения — битва с Доминикой — но в тот раз ее роль свелась к поддержке, а основная битва (или, по крайней мере, ее отыгрыш) легла на плечи Тору.

Но сейчас все по-другому. Сейчас Тору и Акари лишь выигрывали ей время.

Ключ к победе находился в руках Чайки.

— Но ведь ты вряд ли по ошибке заденешь и убьешь их, правда?

— …Согласна.

Но… но что, если заденет?

Эти мысли порождали сомнения, отдалявшие момент выстрела.

Хоть Тору и Акари говорили, что они лишь «торговцы собственной жизнью», Чайка не настолько глупа, чтобы воспринимать эти слова буквально. Как раз наоборот, она больше всего не хотела ранить их именно потому, что они так говорили о себе.

Как же тяжело… когда в тебя верят.

— И что, ты так и будешь смотреть и ничего не делать?

Ее слова не звучали, как обвинение.

Они звучали, как слова постороннего… на удивление безразличного к происходящему человека.

— …

Естественно, Чайка не собиралась бездействовать.

Потому что тогда бессмысленны будут усилия Тору и Акари, отвлекающих на себя «солдат». Пусть их противники и слабы, но вооружены и многочисленны. Диверсанты рисковали жизнями, сражаясь против них.

— Как же с вами интересно, — все продолжала говорить Фредерика, несмотря на обстановку. — С людьми.

— …

— Это ведь потому, что вы, в отличие от нас, не можете объединиться в «одно целое», так? Даже магия переноса чувств или контроля разума не даст вам доступа к сознанию, эмоциям и памяти другого. Вы никогда не можете понять друг друга до конца, и на каком-то этапе вам приходится судить о ком-либо самостоятельно.

Совершенная правда.

А затем Фредерика сказала:

— Вы называете это суждение «верой»?

— …

Чайка несколько раз моргнула.

А потом…

— Именно, — прошептала она на северном языке. — Раз они поверили в меня, то и я должна.

Она сфокусировалась на изображении в прицеле.

И затем… нажала на спусковой крючок.

***

На площадке раздался пронзительный звук, словно что-то разбилось вдребезги.

Стоявшее в самом центре мощное магическое оборудование… вернее, все торчащие из него выступы, разом перерубило у основания.

Боевая магия рубящего типа: «Потрошитель».

Тору уже приходилось ее видеть.

Заклинание с устрашающей точностью пролетело совсем рядом с ним, располовинив по пути одну из фальшивых Фредерик, собиравшуюся наброситься на него.

Сделай Тору лишь полшага, уворачиваясь от атаки или же блокируя ее комбоклинком, заклинание лишило бы его всей правой руки.

Очень опасный выстрел.

У Тору… да что там, у движений любого человека есть свои особенности.

Та же Акари прекрасно знала, как двигается Тору. Она бы сразу поняла, что атаку той Фредерики он бы не стал блокировать, а уклонился бы, отступив в сторону.

Но что насчет Чайки?

— …

Тору обернулся в ее сторону.

Она выстрелила, потому что предугадала его движения?

Или же ему просто повезло уцелеть?

— Ну… это неважно, — пробормотал Тору с натянутой улыбкой.

Результат все же важнее.

Скрестив перед собой комбоклинки, он принял ими удар молота накинувшейся сбоку Акари. Раздался звонкий металлический звук, и руки Тору немного сместились под весом. Тяжелый, резкий, искренний удар, совершенно не тянущий на «приветственный».

— Эй…

— Что такое, брат? — отозвалась Акари как всегда спокойным голосом.

— Разве я не говорил тебе не атаковать оригинал по ошибке?

— Я не по ошибке, — уверенно сказала она. — Я сознательно атаковала своего настоящего брата.

— Это еще хуже! — воскликнул Тору, но Акари и не думала убирать свой молот.

Очертания «солдат» вокруг них быстро расплывались в воздухе, а сами они распадались, распылялись и исчезали. Выстрел Чайки уничтожил часть магического оборудования, и оно уже не могло управлять материей.

— Я беспокоилась о тебе. Это предупреждение о том, что по сторонам глазеть опасно.

— Это рядом с тобой быть опасно! — еще раз воскликнул Тору и взмахнул клинками, сбрасывая молот. — И вообще, я никуда не глазел… просто ненадолго повернулся в сторону Чайки.

— Так тоже нельзя.

— С чего это?

— Мой глубокоуважаемый брат может заставить девушку забеременеть одним взглядом.

— Да нет у меня такой сверхспособности!

А пока Тору и Акари обменивались обыденными — даже слишком обыденными для них — фразами, пейзаж вокруг них резко изменялся.

Сначала разрушились каменные стены, а вслед за ними — каменный потолок, все это время висевший над их головами. Все они обратились в голубой туман, а затем и он медленно осел на землю, словно пепел от костра.

Обзор улучшался.

Стали видны небеса и отвесные каменные стены долины.

Похоже, после утери контроля машина не могла поддерживать материю даже в состоянии тумана.

— Жаль… — обронила Акари.

— Что жаль?

— Я надеялась, что хотя бы один фальшивый брат останется.

— Зачем тебе понадобился… хотя, нет, не хочу это слышать.

— Нет уж, давай я тебе расскажу.

— Молчи.

— Сначала я бы раздела его и тщательно вымыла.

— Я же сказал, заткнись.

— Затем тщательно высушила.

— Ты сушеного человека делать собралась?

— Возможность сделать легкую, компактную, мобильную версию моего брата была бы для меня эпохальным моментом.

— Тебе стоит спросить у кого-нибудь, какие моменты называют эпохальными, — раздраженно бросил Тору, поворачиваясь в сторону огромного магического гундо.

Хоть оно и лишилось возможности управлять материей, в остальном машина, служившая основой механизма, не пострадала, а значит, и засевший внутри маг должен быть в целости и сохранности.

Если у этого мага припасен еще и переносной гундо, то он все еще может сражаться.

Но…

— Что-то он ничего не приготовил…

Тору достал метательный нож и метнул его в машину.

Маленький черный клинок пролетел по прямой, попал в стену машины, с которой все еще осыпалась материя, высек несколько искр и отлетел в сторону.

И все.

Реакции не последовало. Отлетевший метательный нож перевернулся в воздухе и вонзился в землю, покрытую опавшей материей.

— Оставайтесь на месте, — сказал Тору остальным и пошел в сторону огромного гундо.

И тут…

— Тору! — послышался крик Чайки.

Послышался скрежет металла… а затем все внешние стены гундо отвалились и упали. Похоже, резкая смена климата нарушила тонкий баланс. Стальные плиты упали на покрытую материей землю, подняв в воздух клубы пыли.

— Я в порядке, — не сводя глаз с машины, Тору взмахнул рукой, предостерегая своих товарищей.

Пыль быстро улеглась, и глазам отряда Тору предстали внутренности развалившейся машины.

— Это…

…Высохший труп.

Видимо, взрослый мужчина. Возраст уже не определить.

Он полностью разложился — похоже, оказался погребен прямо внутри машины. Скорее всего, умер он уже давно. На шею намотан шнур, как у Чайки, указывающий, что он был магом.

— Что… это?

Тору подошел к трупу и опустился на колено.

Других магов рядом не было. Выходит, этой «долиной» управлял труп?..

— Тору!

Чайка подбежала к Тору вместе с остальными.

— Это Симон Скания? — спросил он, поднимаясь на ноги и оглядывая тело.

— …Неизвестно, — Чайка покачала головой с озадаченным видом.

Ну, в таком виде его и мать родная не узнала бы.

— Хм-м?.. — вновь обратившаяся человеком Фредерика выглянула из-за плеча Тору и посмотрела на труп. — А. Такие браслеты я несколько раз видела.

С этими словами она указала на браслет на левой руке трупа.

При внимательном осмотре браслет оказался армейским опознавательным знаком. Тору протянул руку и смахнул материю, обнаружив под ней восьмизначный номер и выгравированное имя: «Симон Скания».

Выходит, этот все же труп Симона Скании.

— Значит, останки должны быть где-то внутри машины? — предположил Тору и попытался было коснуться шнура, торчащего из шеи трупа, как вдруг…

— Не трогай!!! — раздался голос.

— ?!

Тору рефлекторно встал в боевую стойку.

Голос принадлежал очень нервному мужчине.

Конечно же, это был не Тору и уже тем более не Чайка, Акари или Фредерика.

Но кто тогда мог произнести…

— Не может быть…

Прищурившись, Тору осмотрел труп.

И тут между ним самим и бездыханным телом неожиданно появилась тень.

Голубая, прозрачная, похожая на иллюзию.

Возможно, оставшаяся возле гундо материя отреагировала на все еще активное заклинание. В конце концов, Чайка ведь уничтожила лишь ту часть гундо, что отвечала за распространение эффекта. Материя, оставшаяся совсем рядом с механизмом, все еще могла реагировать на магию.

— Не трогай! Не трогай! Не подходи! У-у-у, у-у-у-у-у-у-у! — вопила тень, размахивая руками и бродя вокруг трупа.

По виду она напоминала мужчину средних лет.

Само по себе его лицо казалось серьезным… но словно облаченным в маску безумия. Тору нередко приходилось слышать о людях, терявших рассудок именно из-за своей серьезности, вернее, неумения идти на уступки и компромиссы.

— Не подходи! Не подходи-и! — кричала иллюзия, продолжая бродить.

Не похоже, чтобы она пыталась хоть что-то сделать с отрядом Тору. Более того, она даже ни разу не посмотрела в их сторону.

— Этого мужика я помню, — сказала Фредерика. — Он был в одном отряде с Доминикой.

А значит… это действительно Симон Скания.

Но…

— Что это значит?

— Скорее всего… — тихо обронила Чайка. — Смерть. Подключенным.

— Думаешь, он умер во время использования заклинания?

— М-м, — Чайка с мрачным видом кивнула. — Запуск заклинания. Требует… воли. Но только запуск.

Активация магии требует воли того, кто ее применяет… а именно — живого человека.

Но мощные автоматизированные гундо могут самостоятельно потреблять топливо и поддерживать заклинание и после смерти запустившего их мага. Более того — поговаривают, что иногда обрывки, отголоски воли того мага могут застрять в них.

— Не приближайся! Не трогай! Не подходи-и! Что, что ты собрался делать со мной?! Назад! Что ты задумал?! Не трогай меня!!! Ах да, останки, ты пришел забрать останки?! Не отдам, не отдам! — продолжала кричать обезумевшая тень Симона Скании.

Хотя… возможно, он и сам был безумен.

— Он…

Тору посмотрел на высохшее лицо трупа, на котором застыла гримаса ужаса.

Он уже примерно представил себе, как умер этот человек.

Симон Скания не верил никому.

Поэтому он опустился в эту безлюдную долину… где с ним что-то случилось.

Но поскольку Симон Скания, в принципе, не доверял людям, ему некого было просить о помощи. Даже попав в беду, он не мог ни на кого положиться. Скорее всего, он убедил себя в том, что все люди вокруг него — подлецы, которые непременно предадут его.

В итоге, Симон Скания так и умер в одиночестве, не дождавшись спасения.

— Он…

— Тору…

Чайка вытащила какой-то предмет, который нашла среди механизмов.

Книга… точнее, журнал.

Чайка открыла его и принялась листать. Страницы пестрили детальными магическими диаграммами и множеством заметок.

— Все-таки… правда, — сказала Чайка, нахмурив брови.

— Правда? Что именно?

— …Хобби.

С этими словами Чайка протянула журнал остальным.

Конечно, Тору, как дилетант, совершенно не понимал диаграмм и технических пояснений… но даже он заметил слова «предательство» и «подталкивание», тут и там встречавшиеся в тексте.

— Хобби Симона Скании. Предательство. Разрушение доверия. Смотреть… и радоваться.

— Дурной вкус, как он есть, — подытожила Акари.

Похоже, Симон Скания наслаждался тем, как забредшие в долину люди в гневе и ненависти убивали друг друга, считая, что их предали.

Поэтому, и только поэтому, этот человек разработал чудовищно масштабное и проработанное заклинание, которое искало в сознании и памяти человека образы тех, кому он верил, извлекало их, создавало марионеток и разыгрывало сцены предательства… Вся сложнейшая система существовала лишь для этого.

И заклинание продолжило работу даже после смерти создателя, скармливая входящих в долину людей их же иллюзиям. В головах всех людей, что попадали сюда до отряда Тору, отпечатывались те же гложущие сомнения, что и у Симона Скании. В конце концов, они либо убивали друг друга, либо сгнивали прямо здесь, боясь выйти из долины.

Другими словами, это было проклятие недоверия.

Оно распространялось по всей долине с помощью магии и материи, заражая и губя всех людей, до которых дотягивалось.

— …

Пролистав журнал, Тору нашел в нем помимо диаграмм и заметок некое подобие дневника.

Он почти полностью состоял из слов ненависти.

В основном… к своему напарнику и жене.

Отряд, в котором состоял Симон Скания, погиб от вражеской атаки… и лишь ему самому чудом удалось уцелеть.

На них обрушили «Твердый Дождь» — крупномасштабное атакующее заклинание.

Как уже упоминали Чайка и Фредерика, «Твердый Дождь» опирался на использование материи, распыленной над необходимой территорией. Без подготовки его не применить. Значит, в отряде Симона был предатель, который погубил их, сообщив врагу маршрут.

Оставшийся в живых Симон начал искать предателя… и нашел.

Им оказался его напарник, комиссованный из-за ранения полмесяца назад.

Напарник… и изменявшая с ним Симону жена.

Решив избавиться от мешавшего Симона и заработать неплохие деньги, они продали вражеской армии информацию об отряде. Маневренный взвод Симона сражался очень эффективно, сильно досаждая врагам… и награды, которую они предлагали за информацию, с лихвой хватило бы на жизнь «молодоженов».

— Так его… — со вздохом произнес Тору. — Так его самого с самого начала предали…

Предали те, кому он доверял от всего сердца.

Сразу два человека.

И Симон убил предателей.

Но даже после этого бушевавшая внутри него ярость не утихла.

Более того — после того случая ему еще не раз приходилось видеть, как люди предают других людей.

Родители — детей. Мужчины — женщин. Мужья — жен. Друзья — друзей. Ученики — учителей. Командиры — подчиненных.

И предают, и предают, и предают, и предают.

Поэтому он окончательно перестал верить в то, что в людях есть добро.

Поэтому с тех пор ему всегда казалось, что все люди — что-то замышляющие предатели.

Возможно, именно поэтому Симон начал насмехаться над доверием в целом. Он радовался лишь тому, что разрушал узы доверявших друг другу людей…

— Ты меня не обманешь! Не обмане-ешь! — крики призрака Симона Скании все больше напоминали плач.

И при виде этого…

— Тору? — удивленно спросила Чайка, увидев, как диверсант вновь склонился над трупом.

Тору тихим голосом обратился к мертвому магу:

— Спасибо.

— ?..

Чайка и Акари переглянулись — они явно не поняли смысла его слов.

Но Тору продолжал говорить:

— Благодаря тебе я смог… многое обдумать.

А именно: что означает верить кому-либо.

Он смог привести в порядок чувства, которые до того казались ему смутными.

Конечно же, в планы Симона Скании это не входило, но…

— Пускай вера односторонняя, — заявил Тору. — Что плохого в том, что тебя обманули?

Вряд ли мертвец слышал эти слова.

Но тень Симона Скании на мгновение замерла на месте.

На самом деле это наверняка была лишь случайность, просто пауза между действиями, прописанными заклинанием. И все же казалось, что тень замерла, потому что прислушалась к словам Тору.

— То, что тебя предали — всего лишь результат.

Вера приносит свои плоды.

Ощущение того, что ты на правильном пути, столь желанное после сомнений и неуверенности.

Твердая вера позволяет без оглядки нестись прямо к своей цели.

Такое счастье трудно чем-либо заменить.

— Гордись тем, что поверил. Жалей тех, кто не смог этого сделать.

Бывает такое, что ты недостаточно хорошо подумал, не разглядел истинных намерений человека, и в результате тебя предали. Не существует же волшебной отметки «вот теперь ты достаточно обдумал, теперь ты можешь быть уверен». Поэтому полностью исключить предательство невозможно.

Но… это неважно.

Для того чтобы бежать на полной скорости, чтобы жить в полную силу, необходимо во что-нибудь верить.

Только и всего. Если вера дает тебе жить в полную силу, значит, она не напрасна. Все люди в конце концов умирают. Разница только в том, умирают ли они довольными.

— Вера — штука односторонняя. Но это не так уж плохо. Наверное.

Договорив, Тору взмахнул правым комбоклинком.

Шнур, соединявший труп с гундо, словно привязывавший призрака к этому миру, бессильно повис.

И в следующее мгновение призрак Симона Скании растаял в воздухе.

— Тору…

— …

Он не ответил на голос Чайки, вместо этого подвинув труп Симона Скании. Под высушенным телом нашелся закрытый контейнер.

Тень кричала, что не отдаст останки.

Наверное, деньги, магия и вещи стали для него всем, ведь они не могут предать.

Поэтому он всегда держал их поблизости. Так же, как Чайка держит рядом с собой свой гроб.

Тору срезал крышку острием комбоклинка.

— …Угадал.

Внутри… находилась согнутая в колене нога, запечатанная в стеклянном цилиндре.

***

Когда Альберик очнулся, то обнаружил, что застрял где-то на середине обрыва.

— Ух…

Все тело ныло от боли.

Альберик по очереди напряг каждую конечность. Все они отозвались болью от ушибов, но сломанных костей не было. Напоследок он ощупал свои ребра, однако и с ними все было в порядке.

— Где я?..

Оглядевшись, он понял, что оказался на выступавшей из отвесной стены скале.

Видимо, когда начался обвал, Альберик заскользил по наклону стены долины и в итоге застрял здесь. К счастью для него, хоть стена и была почти отвесной, скольжение и перекат по гладкой скале смягчили удар… а к несчастью, при приземлении он ударился головой, из-за чего потерял сознание.

Альберик посмотрел на свою руку и увидел, что все еще сжимает меч.

Наверное, это тоже к счастью.

— Кх…

Превозмогая остатки тупой боли в голове, Альберик поднялся на ноги и убрал клинок в ножны. Затем он смахнул с себя пыль.

— Что это значит?..

Туман… рассеялся.

Бледно-голубой туман, заполнявший всю долину, исчез. Благодаря этому хорошо просматривалось дно. Долина несколько раз петляла, и с одного места всю ее окинуть взглядом не получалось… Но, по крайней мере, Альберик понял примерные размеры и форму «долины, из которой никто не возвращается».

— Что-то случилось? — пробормотал он с хмурым видом… а затем, наконец, заметил рядом с собой тело. — …Виви?

Длинноволосая девушка-ассасин лежала на спине без сознания.

— Виви, Виви!

По ее лбу бежала струйка крови. Похоже, она, как и Альберик, ударилась головой. Рыцарь тут же протянул руки, чтобы поднять ее, но одумался и остановил себя.

Возможно, ее ранение было более глубоким и затронуло мозг. По словам Матеуса, в таких случаях неосторожными движениями можно нанести необратимый урон. Матеус разбирался в магии управления, но имел и обширные познания в медицине, поскольку та же магия могла применяться и для лечения.

— Где Матеус?..

Альберик огляделся по сторонам, пытаясь найти себе помощь, но кроме Виви рядом никого не было.

И вообще, что насчет «Эйприл»? Провалилась ли она? Если нет, то Матеус и Зита находились наверху. Сложно сказать, что случилось с Николаем и Леонардо… но и проверить невозможно.

— Что же делать? — угрюмо пробормотал Альберик.

И тут… лежавшая у его ног Виви слегка вздрогнула и открыла глаза.

— Виви!

— Г… господин Жилетт.

Виви моргнула и приподнялась.

Затем тут же приложила руку к голове и тихо застонала.

— Не торопись. Ты ударилась головой. Если честно, тебе пока лучше не двигаться.

— …

Увидев следы от крови на пальцах, Виви почему-то раздосадовано прикусила губу.

— Похоже, туман рассеялся, так что если мы немного подождем, Матеус и остальные что-нибудь придумают. А пока нам лучше оставаться здесь.

С этими словами Альберик уселся рядом с Виви.

— …Простите меня, — тихо обронила та, свесив голову.

Альберик нахмурился и посмотрел на нее.

— Хм? О чем ты?

— Я… помешала вам.

Виви казалась неподдельно раздосадованной.

Похоже, потеря сознания не давала ей покоя. Ей казалось, что она излишне утруждает Альберика, вынуждая помогать себе.

— Не говори ерунды. Ты столько раз помогала мне, и я не могу вспомнить, чтобы ты хоть когда-то мешалась.

— Но сейчас…

— Я тоже ударился головой и потерял сознание. Просто мне повезло очнуться чуть раньше тебя, — с этими словами Альберик слегка постучал себя пальцем по голове. — Два раненых человека ничего толкового тут не сделают. Вот мое решение. Могу заверить, что оно предельно объективное, беспристрастное и не связанное с моими эмоциями.

После этих слов Альберик натянуто улыбнулся.

Виви изумленно моргнула, а через секунду…

— …Спасибо вам, — сказала она, после чего вновь свесила голову.

Альберик не заметил, что ее щеки слегка покраснели. Для юноши знатного происхождения это, пожалуй, не так уж и удивительно.

— Какое странное место, — сказал Альберик. — Туман, наполнявший долину, вдруг исчез. А ведь местные жители говорили, что он висел уже несколько лет. Матеус и Зита даже предположили, что это может быть материя для заклинаний…

— Это ведь… то самое место, где исчез Симон Скания?

— Похоже на то. Скорее всего, Чайка Газ и ее последователи пришли сюда, следуя за теми же слухами. Вот только… зачем Симону Скании понадобилось это место?

— …

Виви зажала рану на голове и огляделась по сторонам.

Без тумана долина превратилась в обычное безрадостное ущелье. Из земли не росло ни единой травинки — плотный туман почти не пропускал солнечного света.

— Я слышал, он был человеком, не доверявшим никому…

— Может, он пришел сюда, чтобы умереть?

— Герой?

Эта тема уже всплывала ранее — похоже, что весь особый отряд из 8 человек, все «убийцы императора» влачили жалкое существование. Конечно, отчасти виной тому было то, что их имена публично не оглашались, но помимо этого… они казались людьми сломленными.

На первый взгляд граф Роберт Абарт вел тихую неприметную жизнь, но в разговоре с ним то и дело мелькала неадекватность… и даже некоторое отчаяние.

Неужели в особый отряд записывались именно люди с подобными проблемами?

А может… столкновение с Проклятым Императором Артуром Газом оставило на их душе незаживающие раны?

Или же… есть в их трофеях, в останках Артура Газа, нечто, что сводит людей с ума?

Как бы там ни было…

— Люди — хрупкие создания, — тихо прошептал Альберик.

— Господин Жилетт?

— И душой. И телом. Они так легко ломаются, когда что-то происходит. Герои — не исключение.

— …

— Может, и мне суждено сломаться от сущего пустяка.

— О чем вы… — Виви не договорила свою фразу.

Воспитанная ассасином, она знала о темных закоулках человеческой души даже больше, чем хотела. Она прекрасно осознавала, насколько слабы люди и насколько из-за этого эгоистичны.

Но именно поэтому…

— Господин Жилетт!!!

И тут над их головами послышался знакомый голос.

Альберик и Виви дружно подняли глаза.

По стене на веревке к ним спускался Матеус. На самом верху, у обрыва, виднелись лица Николая, Зиты и Леонардо.

— Вы в порядке? — громко спросил Николай.

— Да, в целом мы с Виви в порядке.

— Мы уже идем, оставайтесь на месте, — объявил спускающийся по стене Матеус.

Даже с такого расстояния на лицах Зиты и Леонардо виднелось облегчение.

— Виви ранена. Первым делом осмотри ее.

— Вас понял, — Матеус кивнул.

Они еще ждали, пока Матеус спустится, когда Альберик вдруг повернулся к Виви и сказал:

— Именно потому, что люди хрупкие, им приходится жить, веря в кого-то и цепляясь за что-то. Я жив, потому что мне помогает много людей: ты, Матеус, Николай, Зита и Леонардо. Это и к тебе относится.

— Господин Жилетт… — только и смогла сказать Виви, застыв с напряженным лицом.

Ее вид вызвал у Альберика улыбку, а затем он продолжил:

— Незачем этого стыдиться. Скорее, наоборот, это лжецам, которые вслух заявляют, что они живут сами по себе, никому не мешая, должно быть стыдно. Я так считаю.

— …Хорошо, — ответила девушка-ассасин, кивнула и слегка улыбнулась.