Который час? Харухиро понимал, что сейчас в Алтане царит глубокая ночь, но точного времени не знал.

Они с Шихору потратили немало часов, дожидаясь Мэри.

Сейчас ребята находились в северной части города, прямо на дороге Цветов. Кто и когда дал такое странное название этому месту? Харухиро даже не догадывался. Быть может, когда-то здесь благоухали цветочные сады, или зеленели луга, пока город не пожрал их, разрастаясь. Наверное, истина была где-то рядом.

Дорога Цветов тянулась от городского рынка, по обе стороны ее располагались постоялые дворы. Здесь неизвестные богачи открыли множество гостиниц, которые нашли бы спрос даже у самого разборчивого посетителя, ищущего, где бы остановиться. Если идти вдоль дороги, повернувшись спиной к рынку, можно наткнуться на множество гостеприимных заведений, готовых дать ночлег уставшим путникам. Эти величественные, богато убранные шедевры архитектуры были жемчужиной окрестностей. Но стоит пройти дальше, и можно увидеть, как пышное великолепие гостиниц сменяется жилищами поскромнее, а затем случайный гость Алтаны мог обнаружить, что находится среди бедных кварталов, чьи ветхие дома были лишены всякого уюта, а то и лачуг, практически непригодных для жизни.

Именно Харухиро и Шихору пришлось столкнуться с нищетой, скрытой за великолепными фасадами. Парень с девушкой свернули с дороги Цветов и оказались перед неухоженным на вид домом. Это было жилище Мэри, и ребята надеялись дождаться ее здесь.

Поначалу вор старался держаться прямо, но вскоре устало ссутулился и прислонился к стене.

Шихору замерла на своем месте, и казалось, что девушка совсем не подает признаков жизни.

Воцарилась гнетущая тишина. Никто из них не мог вспомнить, когда они в последний раз перекинулись хотя бы словом. Да когда же это было? Харухиро чувствовал, что это молчание тянется уже целую вечность. Все просто: ни он, ни Шихору не могли считать себя приятными людьми, способными заполнить любую паузу в беседе беззаботной болтовней. И вор, и маг были крайне замкнутыми личностями, и ни один из них, ввиду собственной природы, не мог преодолеть себя и вдруг весело защебетать.

Харухиро сгорбился сильнее и, подперев голову, начал размышлять. Выходит, его характер несовместим с Шихору. Кто-то из них должен сделать первый шаг, чтобы лед в отношениях треснул, но ни лидер, ни волшебница даже не пытались пойти навстречу другу другу. Из-за проклятой застенчивости эти двое просто молчали.

Это так напрягало. Харухиро отчаянно хотелось, чтобы эта тихоня хоть что-нибудь сказала, пусть и совсем незначительное. Хоть что-нибудь. Если Шихору удастся, вор с радостью поддержит любую беседу: тогда они смогут разговориться. Может, и девушка думает об этой проблеме? Но тогда почему молчит? Или все это время Шихору ждала, что он, Харухиро, начнет разговор первым?

«Хорошо. Я все осознал. Была ни была. В конце концов, Шихору это тоже нужно. Чуть-чуть поболтать никому не повредит», — решил парень.

— Эм-м…Шихору?

— Д-да?

— Все хорошо?

— Да... Я в порядке.

— Ох, ну, ладно.

— Угу.

Вот и все. Разговор оборвался, так и не начавшись. И сколько бы Харухиро ни напрягался, мучительно изобретая новый повод, у вора ничего не выходило.

«Что это было, черт возьми?! Она не дала мне и шанса! Шихору, мы должны оба стараться, чтобы завязать беседу. Давай же! Общение — важная штука! Ведь правда?» — мысленно заклинал лидер, молясь всем мыслимым и немыслимым богам Дружеского Разговора.

Как сложились обстоятельства, что судьба-злодейка подбросила в его компанию Шихору? В принципе, к этому привело сразу несколько вещей. Во-первых, необходимость встретиться с Мэри, чтобы получить ее подпись для доказательства родства с Могузо. К тому же, у Харухиро были кое-какие деньги для жрицы, которые выдали группе в качестве награды после штурма орочьей крепости. И сейчас обязанности, связанные с дележкой денег и оформлением документов, свалились на плечи вора. Он остался один на один с этой ответственностью, ведь Ранта обожрался соррузом и был временно в отключке (обездвиженный Ранта? Должно быть, рак на горе свистнул!). Юмэ тоже вышла из строя, смертельно устав, хотя лидер и не понимал, что с ней случилось. Шихору же выглядела в меру здоровой и почти не опечаленной, и ко всем этим качествам добавлялось еще одно, самое ценное: она знала, где живет Мэри. И это было во-вторых.

Вот так Харухиро в сопровождении девушки отправился разыскивать жрицу. Взять Шихору было разумно еще и потому, что Мэри остановилась в гостинице, рассчитанной только для женщин, и мужчинам туда вход заказан. Естественно, вору не улыбалось ломиться в такое специфическое место. Так что лидер группы был на самом деле рад, что волшебница составила ему компанию.

Нельзя сказать, что Харухиро невзлюбил Шихору. Но превозносить ее общество — обманывать самого себя. Все-таки парень предпочел бы остаться наедине с кем-нибудь другим.

Просто эти двое не могли составить тот самый тандем, великую комбинацию, которая одним лишь существованием давала участникам бодрость духа. Откровенно говоря, Харухиро и Шихору просто не подходили друг другу. Тотально несовместимые люди — вот в чем причина всех неудобств, которые испытывали парень и девушка.

Пожалуй, маг Тени испытывала те же чувства, что и Харухиро. И пусть вор пытался залатать пропасть, которую невидимые силы учинили между этими двумя, все было тщетно без инициативы Шихору. А девушка не слишком-то старалась разрядить атмосферу неловкости и напряжения.

Когда Шихору и Харухиро добрались до гостиницы Мэри, то обнаружили, что жрицы дома нет. Тогда они решили поискать ее в таверне «Шерри». Ее не было и там. Пришлось возвращаться в гостиницу. Пока вор и волшебница без всякой пользы бродили туда и сюда, Шихору демонстративно молчала. А когда лидер пытался задать ей какой-либо вопрос, отвечала односложно и нехотя. И так всю дорогу. Чего добивалась эта тихоня?

—Эх... — тяжко вздохнула маг Тени, не скрывая своего раздражения, и Харухиро понял, что девушка не в духе.

Неужели она разделяет его чувства? Понимает, что молчание слишком тягостно?

Вдруг Шихору заговорила, и Харухиро мог побиться об заклад, что одна из причин — нервное напряжение, которое маг Тени больше не могла контролировать.

— Я… — начала она чуть слышным голосом.

Вор поднял на нее взгляд, всем видом показывая, что слушает девушку. Шихору для храбрости обняла себя за плечи: ее слегка трясло.

— Я… Понимаешь… Я думала, если я скажу это… вы все посчитаете меня… ужасным человеком Но мне кажется, я не страдаю.

— Не «страдаешь»? — не понял Харухиро.

— Мне не так плохо… как остальным. Я не… не так шокирована... как вы все, наверное…

— Это…

— Это ужасно, верно? Я уверена, ты считаешь такое отношение ужасным… Я тоже так думаю. Мне кажется, что… Меня не шокирует сама смерть Могузо… Я больше шокирована тем, что совсем не печалюсь об этом… Это удручает. Такие вещи заставляют меня думать, будто я плохой человек...

— Это не…

«Это неправда», — хотел сказать вор, но замолк на полуслове. Могузо умер, а Шихору ничего не чувствует по этому поводу. Невозможно! Они же друзья, боевые товарищи, в конце-то концов! Они с ребятами прошли огонь и воду! Могузо был частью их крепкой команды! Для них мечник был дорогим другом! Центром, вокруг которого вертелась повседневная жизнь других членов группы. Тогда почему Шихору все равно? Что значит «не шокирует»?

Судя по всему, Шихору сама не знала, как справиться с собственными чувствами. Ее природе естественно сопереживать, испытывать печаль, горе от утраты, да так, что сердце рвется из груди… И теперь девушка в растерянности, что этих чувств нет. И винит себя, неспособная простить себе отчуждение и холод, сковавший душу волшебницы. Ей больно от своего равнодушия. И тогда Харухиро понял Шихору.

Все дело в Манато.

Скорее всего, смерть Манато оставила в душе Шихору необратимые изменения. Она любила жреца. А потом объект ее любви взял и неожиданно погиб. Тогда Шихору приняла его смерть тяжелее, чем кто-либо другой. Разумеется, маг Тени грустила из-за смерти Могузо, но эта печаль была гораздо слабее горя от утраты Манато.

Волшебница просто привыкла к боли. Нельзя сказать, что Шихору с радостью приняла этот опыт, но ничего не попишешь, он стал частью ее естества.

Шихору пришлось облачиться в броню равнодушия, чтобы горе не сломило ее, чтобы девушка могла жить дальше.

Но пока человек жив, он неизменно идет дорогой страданий. Они сыпятся на него градом. Каждый обречен переживать утрату раз за разом, снова и снова.

И если поддаваться этим ударам судьбы, падать на колени, всякий раз чувствуя себя раздавленным и обессиленным, то однажды не встанешь. Эта тягостная ноша становится неподъемной, и жить с ней практически невозможно.

Харухиро был честен с собой: он больше не чувствовал той сильной боли, что сковала его сердце в момент смерти Могузо. Это не значит, что сейчас вор оправился и мог просто жить дальше, позабыв о своей утрате. Нет. Лидер надеялся, что вся его группа постарается заглушить боль от потери и пойдет вместе с ним вперед, к светлому будущему. Если они пренебрегут этим шансом, растратят бестолку дар собственной жизни, это станет оскорблением для покойного Могузо. Это запятнает его память. Сказать просто, но сделать… Если бы только смерть их товарища могла сплотить их и подтолкнуть ребят Харухиро к тому, чтобы ценить жизнь, пользуясь каждым мгновением…

Сам вор цеплялся за жизнь. И пусть в чьих-либо глазах парень выглядел эгоистичным упрямцем, жадным до возможностей, которые преподносит ему судьба, вор отчаянно жаждал жизни.

Шихору, наверное, тоже. Смерть Манато сделала ее сильнее. И сейчас она пользуется этой внутренней силой, подпитывая собственную жажду жизни.

— Не думаю, что ты плохой человек. Твои мысли не ужасны. На самом деле, я очень рад, что ты пошла со мной, что ты сейчас рядом. Вот что я думаю на самом деле.

Шихору разомкнула губы, будто собралась ответить лидеру, но вдруг передумала и, как обычно, опустила взгляд. Ее плечи слегка подрагивали. Наверное, девушка пыталась сдержать слезы. Маг Тени всхлипнула.

— Я тоже... очень рада, что ты здесь, Харухиро. Вот что… думаю об этом я, на самом деле.

— О, это… Спасибо. Все в порядке. Это нормально, что ты не убита горем из-за Могузо… В смысле, ты же не рада его смерти, так?

Сказав это, Харухиро спрятал лицо в ладонях. Он чувствовал стыд. А потом неловкость и вину за этот стыд. Честно говоря, вора постоянно жгла вина, всякий раз, когда парень ел что-нибудь вкусное, утолял жажду или сладко спал. Харухиро казалось, что он должен извиниться перед Могузо за саму возможность наслаждаться этими вещами. Но любые извинения, как и сожаления, пусты. Они ни к чему не приводят.

Однажды эта боль, похожая на уколы тысячи иголок, оставит его сердце.

Вор привыкнет к боли.

Потому что жаждет жить. И он привыкнет к боли, чтобы жить дальше.

— Мэри определенно опаздывает. Интересно, куда же она ушла... — задумчиво пробормотал Харухиро, предлагая Шихору вступить в беседу..

— Мне кажется, я мало ее... знаю. Поэтому не могу предположить…— откликнулась волшебница.

— Мы все мало ее знаем. Но, в отличие от тебя, я — парень, Мэри вряд ли откроется мне.

— Не думай, что раз мы обе — девушки, то это позволит нам подружиться.…

— Серьезно?

— Я… ну, моя личность, она… Если бы я была более жизнерадостной, как Юмэ, тогда бы все было по-другому, но…

— Не-а. Дело не в том, чтобы быть просто жизнерадостной. Ну, Юмэ… думаю, она может сойтись с кем угодно. Кроме Ранты.

— Ранта — исключение из правил.

— Да он просто идиот! Серьезно?! Обожраться? Какого черта? Тьфу!

— … он ел сорруз, верно ?

— А?

— Это просто предположение, но… наверное, он пытался есть и за Могузо…

— А-а-а…— протянул вор.

Харухиро вяло крутил прядь волос, обдумывая слова Шихору: «Понятно. Вот оно что».

Лидер просто проигнорировал эту очевидную вещь. Просто закрыл глаза на это. Выходит, Ранта по-своему пытался отдать дань уважения погибшему другу… Из груди Харухиро вырвался нервный смешок. Сердце вора дрогнуло.

— Да... Ты не плохой человек, Шихору. Удивительно, насколько хорошо ты нас понимаешь.

Волшебница покачала головой. Она присела на корточки, видимо, устав.

— Мэри… — с трудом выдавила из себя маг Тени. — Думаю, Мэри труднее всего. Она ведь...жрец… а значит...

Харухиро кивнул. Это он понял без всяких подсказок.

Мэри пришлось тяжелее всего, ведь она снова увидела, как гибнет ее товарищ. Это случилось дважды.

Не так давно она пережила смерть сразу нескольких близких людей. Жрица чувствовала вину, которая топила девушку в трясине прошлого, не позволяя ей выбраться из этой пучины.

Но после того, как группа Харухиро приняла ее, душа Мэри чуть оттаяла, ожила, и недоверчивая, вечно холодная девушка научилась изредка улыбаться. А потом горе вновь настигло слугу Люменеса. Она снова пережила кошмар чужой неотвратимой смерти. И вина Мэри была тяжелее других именно потому, что она была жрецом, чья прямая обязанность — спасать жизни на поле боя. От ее действий зависит, выживет ли группа. Она отвечает за сохранность каждого товарища, и, когда девушка не справилась со своей миссией, вина легла на ее плечи тяжким бременем. Возможно, Мэри считала, что гибель Могузо — ее и только ее вина.

Может быть, такие мысли слишком самонадеянны, как и беспокойство вора. Но тревога за Мэри лишь нарастала.

— Как бы она не наделала глупостей… — пробормотал Харухиро. Сказав так, он ощутил острое беспокойство.

И когда лидер услышал шаги и увидел белый силуэт вдалеке, он испытал невероятное облегчение.

— Мэри!

— Зачем вы...

Только и сказала девушка, прежде чем развернуться и зашагать прочь.

— Что? Эй, Мэри, не убегай!

— Х-Харухиро, мы должны догнать ее!

— Точно!

Харухиро возблагодарил небеса за то, что Мэри шагала не слишком быстро. На самом деле, она едва брела, покачиваясь из стороны в сторону, будто с трудом удерживала равновесие.

Вор быстро настиг ее и остановил, схватив за плечо. Но Мэри тотчас смахнула его руку, оттолкнув. Но сбежать жрица не пыталась. Впрочем, в таком состоянии она бы и не смогла далеко уйти, это понимали и Харухиро, и Шихору. Мэри резко отвернулась от лидера и волшебницы, встала к ним спиной, но вдруг покачнулась и рухнула на землю.

— Что вам… Что вам надо?

— Ничего особенного… Но… Мэри, ты пьяна?

— Какие-то проблемы?

— А, не совсем, но…

— … оставьте меня в покое. Просто уйдите.

— Мы… не можем оставить тебя одну, — робко возразила Шихору, присев на корточки рядом с Мэри. — … Мы… определенно не можем так поступить с тобой.

— И почему же?

— Мы волнуемся за тебя… Узнав, что с тобой… мы просто не можем бросить тебя в таком состоянии, сделать вид, что ничего не происходит.

— Я не хочу… Чтобы меня... Чтобы кто-то знал меня такой… не здесь. Зачем пришли?

— Мы… мы хотели навестить тебя.

— Я… не хочу этого.

— Но ты нужна нам.

— … Не надо! Ничего не надо! Я не хочу этого!

Речь жрицы оставалась четкой, хотя она совершенно не стояла на ногах, и было понятно, что она напилась. Естественно, девушка не хотела, чтобы хоть кто-то видел ее плачевное состояние. Да и кто бы хотел на ее месте? Харухиро было больно наблюдать отчаяние Мэри. Наверное, она права, им с Шихору не стоило приходить. Но сейчас уже поздно. Они слишком многое видели, и этого теперь не забыть.

— Мэри?

— Что тебе?

— Не могла бы ты встретиться с нами завтра утром перед Северными воротами в восемь утра? Конечно, если ты будешь в силах… Если захочешь… Сама.

Харухиро немного подождал ее ответа, но Мэри как всегда промолчала, не давая ни ложной надежды, ни пустых обещаний. Вместо этого жрица кое-как встала и побрела к дому.

Шихору хотела догнать Мэри, но Харухиро остановил волшебницу, крикнув в удаляющуюся спину жрицы:

— Мы не закончили! Ты можешь ничего не менять, ничего не делать! Сколько хочешь! Но у нашей группы нет выбора! Мы пойдем дальше!

Но Мэри вновь промолчала, продолжая идти вперед, домой, в гостиницу.