Поразительно, но все они были членами клана Мяо. Конечно, там был не весь клан, а только семьдесят — восемьдесят процентов людей, но это всё равно было много. Более того, многие из них были избранными клана, ради которых патриарх проливал свои кровь, пот и слёзы, не говоря уже про значимые затраты ресурсов для взращивания некромантов. Они представляли силы резерва клана Мяо, а также его будущее! Патриарх клана Мяо предусмотрительно разделил свой клан на небольшие группы и спрятал их в таких местах, где, по его мнению, их никто не стал бы искать. Он и подумать не мог, что Бай Сяочунь сможет всех их выследить.

На самом деле это было одной из первых зацепок, обнаруженных Бай Сяочунем, после чего он сразу же отдал соответствующий приказ Чжоу Исину. Более того, он просил его поначалу просто наблюдать и ничего не предпринимать из-за того, что боялся случайно позволить врагу узнать, что уже обнаружил его.

Он сделал ход против клана Чжоу только когда собрал все зацепки и решился сомкнуть невод. Конечно, простые культиваторы клана Мяо не обязательно были полезными сами по себе. Но Бай Сяочунь уже давно пришёл к выводу, что если Бай Хао до сих пор жив, тогда патриарх клана Мяо обязательно будет использовать жизнь Бай Хао, чтобы шантажировать Бай Сяочуня. Поэтому… он в ответ решил воспользоваться кланом Мяо, чтобы шантажировать патриарха. Это послужило ещё одной причиной, чтобы тут же разделаться с наследником клана Чжоу. Такое устрашающее действие было намного эффективнее любой угрозы.

— Бай Хао! Ты! — глаза патриарха Мяо полностью налились кровью, его голова шла кругом. Внутри изображения он видел Мяо Линь’эр и других молодых членов клана, которых он не только с таким трудом взрастил, но ещё и очень любил. Он вспомнил про свою жизнь в клане, как эти дети были привязаны к нему, и внезапно его дыхание стало прерывистым. В то же время в его глазах появилась непокорность. Сейчас их жизнь зависела от того, какое решение он примет.

— Там не все члены твоего клана, — медленно и отчётливо проговорил Бай Сяочунь, — но не волнуйся. Если мой душа-раб погибнет, тогда, поверь мне, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы выследить всех детей клана Мяо до единого, где бы они ни прятались, и убить их. Я позабочусь, чтобы в диких землях больше никогда не смогло появиться даже намёка на клан с фамилией Мяо. Все линии крови будут уничтожены.

Бай Сяочунь понимал: раз патриарх клана Мяо использует Бай Хао, чтобы шантажировать его, значит его личность до сих пор не раскрыта. Если бы это было не так, то патриарху не потребовался бы шантаж. Он бы смог с лёгкостью перевернуть весь мир Бай Сяочуня, поставив его в наиопаснейшую ситуацию.

Бай Сяочунь затрясся от ярости при мысли, что патриарху клана Мяо не удалось провести поиск души на Бай Хао. Но при этом было очевидно, что патриарх изо всех сил стремился узнать, каким образом тот возник. Бай Сяочунь мог только вообразить, какие муки и пытки пришлось испытать Бай Хао. Но при этом… патриарху клана Мяо не удалось выведать его секреты. Бай Сяочунь и прежде не собирался отказываться от своего ученика, но понимание того, через что тому пришлось пройти, только укрепило его решимость.

У патриарха клана Мяо затряслись губы и его глаза налились кровью. Он даже дышал с трудом. Внутри ему казалось, что его разодрало на две половины, одна желала, чтобы клан продолжал жить, а другая — стремилась дать выжить ему самому. Эти две половины дрались друг с другом, пытаясь взять верх. Перевесит ли его желание стать земным некромантом долг перед кланом?

И в этот момент… Бай Сяочунь продолжил говорить:

— Ни при каких обстоятельствах я не позволю тебе сегодня уйти отсюда живым. И мне не нужно полагаться на удачу, чтобы выполнить это. Ты сегодня абсолютно точно умрёшь. Либо отдай мне моего душу-раба, и тогда умрёшь только ты, либо… ты, твой клан и мой душа-раб — вы все погибнете вместе. У тебя нет возможности спастись и никто тебе не поможет. Даже не пытайся выиграть время. Я скажу это только ещё один раз. У тебя есть время десяти вдохов. После этого я отдам приказ моей армии мёртвых воинов атаковать. Тогда ты увидишь, как реки крови твоего клана потекут к загробному миру вместе с твоей смертью.

Хотя сердце Бай Сяочуня быстро билось от волнения, на его лице не было ни единого признака беспокойства. Он казался холодным, беспощадным и безэмоциональным, а его голос нёс в себе решимость, с которой можно гнуть гвозди и разрубать железо. После этого он взмахнул рукавом и, посмотрев на изображение Чжоу Исина, сказал:

— Чжоу Исин, начинай обратный отсчёт. Через время десяти вдохов приступай к казни клана Мяо.

— Десять… Девять… Восемь…

Патриарх клана Мяо задрожал и задышал ещё тяжелее. Слова Бай Сяочуня походили на острые клинки, глубоко вонзающиеся в его сердце и разум, толкая его на грань полного отчаяния, особенно учитывая, что Бай Сяочунь пообещал ему смерть при любом раскладе. И у него было время всего десяти вдохов, чтобы сделать выбор. К этому моменту он был уверен, что Бай Сяочунь действительно решил убить его и у него нет надежды на спасение.

«Что же делать? — подумал он. — Что же мне теперь делать?»

Пока патриарх клана Мяо горько улыбался, а Чжоу Исин вёл отсчёт, культиваторы клана Мяо начали ещё громче причитать и умолять о спасении.

— Патриарх, спаси нас!

— Пять… Четыре…

Слова Чжоу Исина раздавались в ушах патриарха клана Мяо как гром. Патриарх уставился на Бай Сяочуня в надежде увидеть на его лице хоть какой-то намёк на блеф. Но как бы пристально он не смотрел, выражение лица того казалось ледяным и безжалостным. Он выглядел так, словно готов на любые крайности ради того, чтобы исполнить своё обещание. «Он заботится о своём душе-рабе, — подумал патриарх с быстро бьющимся сердцем, — но не настолько, чтобы его можно было использовать для шантажа…» Очевидно, что Бай Сяочунь хотел, чтобы либо этот душа-раб был у него, либо не достался вообще никому.

На самом деле Бай Сяочунь переживал куда сильнее, чем патриарх клана Мяо. Но он полностью скрывал это, не давая просочиться ни малейшему намёку на волнение. Он знал, что если он отпустит сейчас патриарха клана Мяо, то утратит инициативу, а его противник сможет распоряжаться жизнью Бай Хао. Если в это время другие двенадцать кланов или король девяти просветлений вмешаются, то он уже не сможет спасти Бай Хао. Откладывать разрешение ситуации было нельзя. Ему нужно было завершить всё здесь и сейчас.

Единственная надежда была на то, чтобы продемонстрировать, кто из них двоих более жесток. Он должен был заставить патриарха поверить, что живым ему не уйти ни при каких обстоятельствах. Только уничтожив надежду врага выжить, он мог пробудить в нём чувство ответственности за клан. Он будет вынужден выбирать, умрёт только он или он и весь клан. В конце концов, большинство людей выбрали бы первое. Ведь это была не просто смерть, а отважное самопожертвование ради жизни клана.

Если бы патриарх догадался об этом манёвре Бай Сяочуня, то понял бы, что Бай Сяочуню гораздо более небезразлична ситуация, чем патриарху. Тогда Бай Сяочуню пришлось бы пойти на компромисс и отпустить его…

— Три…

Намерение убивать Чжоу Исина усилилось, как и убийственная аура тысячи мёртвых солдат.

— Пожертвуй собой ради спасения клана, — равнодушно сказал Бай Сяочунь. — Или будь погребён вместе с ними. Выбор за тобой!

Он поднял руку вверх, и все поняли, что стоит ему дать отмашку, как начнётся казнь. Ему не нужно было ничего говорить. На самом деле слова сейчас скорее бы были менее эффективными и даже помешали бы.

— Два… — сказал Чжоу Исин.

Мольбы людей клана Мяо превратились в огромную волну звуков, которая обрушилась на сознание патриарха. Ещё чуть-чуть, и он был готов лишиться сознания. Понимая, что обречён, он ощутил, как интересы клана начали перевешивать собственные амбиции. В какой-то степени разыгравшаяся сцена была наигранной. Хотя патриарх, казалось, готов пожертвовать собой ради клана, но по правде говоря, стоило ему ощутить хоть тень сомнения у Бай Сяочуня, хотя бы намёк на то, что он мог бы остаться в живых, он сразу же поменял бы своё решение.

— Один!

Как только это слово было произнесено, патриарх клана Мяо горько улыбнулся. Потому он коснулся своего лба, схватил Бай Хао и кинул его в сторону Бай Сяочуня.

— Отпусти мой клан, — сказал он. — Мужчина должен нести ответственность за свои поступки, поэтому моя жизнь в твоих руках.

Сердце Бай Сяочуня так сильно колотилось, что его маска холодности разлетелась на кусочки. Взволнованный до предела, он потянулся, чтобы забрать Бай Хао. Очевидно, что Бай Хао был очень слаб, но как только Бай Сяочунь схватил его, он открыл глаза и удивлённо посмотрел на него.

— Наставник… — сказал он, а потом потерял сознание.

С дрожащим сердцем Бай Сяочунь использовал божественное сознание, чтобы убедиться, что Бай Хао просто в обмороке. Потом он поместил его в пагоду для хранения душ в бездонной сумке.

Когда патриарх клана Мяо увидел это, то его глаза полезли на лоб, а голова пошла кругом. Он слышал, как Бай Хао назвал Бай Сяочуня наставником, и видел, насколько Бай Сяочунь заботится о нём. Наконец он всё понял. Патриарх чуть не задохнулся, когда благородное чувство самопожертвования ради клана быстро сменилось ощущением крайнего унижения.

— Ты провёл меня, Бай Хао!