Меня зовут Гюнтер. Я счастливый муж моей прекрасной Евы и гордый отец двух очаровательных дочерей, Тули и Майн.

Среди двух моих дочек, Майн больше всего похожа на Еву, но она наверняка вырастет ещё краше, чем её мама. Она, безусловно, любимица богов. Даже её постоянная лихорадка должна является признаком любви богов, ведь они настолько сильно её обожают, что постоянно пытаются позвать её.

Стоит Майн немного переутомиться, как у неё мгновенно поднимается жар, но после одной особенно сильной лихорадки она принялась работать над собой, и постепенно начала́ поправляться. Пускай её поведение и стало странным, но в последнее время она прилагала много усилий, чтобы попытаться стать сильнее. Раньше Майн приходилось останавливаться, чтобы отдышаться лишь после того, как она спускалась вниз по ступенькам к выходу на улицу, но в течение последних трёх месяцев она тренировалась так усердно, что теперь может пройти весь путь до ворот без отдыха. Разве она не удивительная? Разве моя дочь не сделала всё возможное?

Кроме того, Майн очень умная… наверное. Честно говоря, я сам не особо понимаю насколько она умна. Однако, Отто, который отказался от Бассари, сказав: «Даже если вы сделаете его моим помощником, это будет пустой тратой времени», был весьма взволнован, когда упрашивал меня, говоря: «Пожалуйста, наймите Майн моей помощницей». Думаю, такая похвала многого стоит.

По его словам, она настолько хорошо считает, что может находить ошибки в расчётах просто просматривая финансовые отчёты, и, похоже, она уже выучила все буквы, которым Отто учил её. Кажется, она даже запомнила все формы документов и использующиеся формулировки. Кроме того, она может размышлять логически, и всегда наблюдает за окружающими её вещами, обращая внимание даже на самые незначительные вещи, которые она смогла бы использовать для достижения своих целей. Вроде бы всё отлично… Но, что всё это значит?

Я не понял и половины того, о чём говорил мне Отто, но мог сделать вывод, что моя дочь достаточно умна, чтобы удивить даже Отто. Это моя Майн! Моя удивительная маленькая девочка. Она действительно любимица ​​богов!

Сегодня Майн впервые отправляется в лес! Сегодня у меня дневное дежурство, поэтому я буду здесь, чтобы встретить её группу, когда та будет возвращаться. Но я всё равно не могу не волноваться.

— Командир, пожалуйста, успокойтесь, — позвал меня Отто.

— Хм? Ах, да.

Она достаточно сильная, чтобы дойти до ворот, но сможет ли она пройти весь путь до леса? Если она будет стараться изо всех сил дойти до него, то ей, в отличие от ворот, придётся отдыхать на улице. У меня внезапно возникло плохое предчувствие: не станет ли ей плохо от палящего солнца, тогда она может свалиться с лихорадкой прямо в лесу.

— Командир, перестаньте смотреть вдаль. Пожалуйста, займитесь своей работой.

— Ох...

— Вы беспокоитесь за Майн?

— Отто, ты… не говори ничего!

— Тогда, пожалуйста, работайте быстрее. Она ведь вернётся вечером?

Я всё ещё раздражен тем, что Майн называет этого дерзкого человека «учителем» и часто вспоминает о нём. Но меня она уважает больше. Хе-хе-хе. В конце концов, когда я сделал ей крючок для вязания и шпильку для украшения Тули, то она сказала мне: «Папочка, ты лучше всех!». И это была не ложь.

Пока я работал, мои подчиненные косо на меня смотрели, но я всё равно не мог прекратить беспокоиться и ждал возвращения Тули и её группы. У Тули было потрясающее чувство ответственности, и она пообещала, что сегодня они вернутся раньше. Майн всё ещё очень слаба и ходит медленнее других детей, поэтому им следует покинуть лес после полудня.

Полдень ещё не настал. Я знаю это.

Солнце немного продвинулось по небу, но они всё ещё не вернулись. Ну, думаю, должно быть уже скоро, верно?

Постепенно всё больше и больше людей начинают покидать город. Их ещё нет?

— Раз уж ваша дочь обещала, что они вернутся рано, то значит они вернутся в ближайшее время, так ведь? Поэтому, пожалуйста, перестаньте так смотреть на проходящих мимо людей. Вы их пугаете.

Всё больше людей входило в в город, чтобы вернуться домой или найти постоялый двор, а местные крестьяне покидали город после продажи урожая. Тем не менее, Тули и Майн ещё не вернулись. А ведь уже скоро будет обычное время, когда дети и так должны вернуться.

Они опаздывают! Тули, ты же сказала, что вы вернётесь раньше! О нет, неужели Майн свалилась с лихорадкой на обратном пути?!

В моей голове возникла картина того, как Майн падает на дороге, а Тули паникует и не знает что делать. Я больше не мог оставаться здесь и просто стоять, мне нужно было им помочь.

— Отто, присмотри здесь за всем…

— Вы хотите бросить свой пост?! ...Ох, вон там! Разве это не Тули?

— Где?!

Отто встал на цыпочки, чтобы рассмотреть что находится в конце колонны людей.

— Она со всеми остальными стоит в самом конце выстроившейся перед воротами очереди. Давайте разберёмся с этой очередью как можно быстрее.

— Хорошо! Вперёд!

Я энергично работал, проверяя людей, ожидающих, чтобы их впустили в город. В отличие от того, что было раньше, сейчас мы куда быстрее пропускали всё больше и больше людей, и я, наконец, смог увидеть группу Тули. Прямо сейчас, она стояла в самом конце колонны. Черт! Отто, ты обманул меня!

Тем не менее, я не вижу Майн рядом с Тули. Я не думаю, что Тули с её сильным чувством ответственности могла вот так запросто бросить свою сестру. Я продолжил осматриваться, но так и не увидел Майн.

— Тули, где Майн?!

— Она придёт вместе с Лутцем. Думаю, они должны вернуться прямо перед тем, как ворота закроются.

Тули тоже оглянулась назад, но, как и я, никого не увидела. Если они собираются прийти к самому закрытию ворот, значит они вообще не собираются уйти из леса пораньше.

— Ты же обещала, что вы вернетесь рано? Разве это можно назвать «рано»?

Воцарилось неловкое молчание. Пока я ругал Тули, другие дети обменивались многозначительными взглядами, как будто споря, должны ли они что-то сказать, или им стоит поскорее вернуться домой. Чувствовалась неповторимая атмосфера детских тайн.

— Тули, что случилось?

— Много всего произошло. Я расскажу тебе об этом позже, хорошо? Уже немного поздно, поэтому все наши мамы будут волноваться. Я хочу привести всех детей домой как можно скорее.

Я хотел бы выслушать, что произошло, но резко прервав разговор, Тули начала́ уходить. Остальные дети последовали за ней в город, выглядя очень уставшими.

— Что там могло случиться? Эй, Отто, что ты думаешь?

— Если бы случилось что-то серьезное, то они бы обратились за помощью.

Отто говорит так, будто уверен, что ничего не могло произойти, но раз Тули так запросто отмахнулась от моих вопросов и даже не ответила мне о том, что же произошло, у меня останутся вопросы, понимаете? Я продолжу волноваться! Майн, что, в конце концов, там произошло!

Я так сильно волновался, что ходил взад и вперёд перед воротами, пока, наконец, не показалась Майн. Она действительно, вернулась к самому закрытию ворот, и теперь шла, опираясь на Лутца, с посиневшим лицом.

— Майн!

— ...Папа, прости.

Прежде чем я успел что-то спросить, Майн пробормотала слова извинения, а затем упала в мои руки. Я помог Лутцу снять с неё пустую корзину, в которой не было ничего, кроме лопатки, а затем поднял её на руки.

— Лутц! Что там произошло? Почему она извиняется?

— Ах… наверное, потому что она дала обещание, которое даже не собиралась сдерживать? Она внезапно начала рыть яму,стоило мне только отвернуться; потом провела кучу времени, делая [глиняные таблички]; потом она плакала и очень разозлилась на Фея и остальных, а затем была очень взволнована… Я думаю, что она свалится с лихорадкой дня на три.

Лутц тёр виски, рассказывая обо всём, что произошло. Мои глаза расширились от шока.

— И ты не остановил её?!

Я не сдержав гнев, огрызнулся на Лутца, а он посмотрел на меня с обидой.

— Вы действительно думаете, что я и Тули не пытались?

Это верно. Независимо от того, насколько я хочу его обвинить, я понимал, что Лутц и Тули действительно не могли не попытаться её остановить. Эти двое всегда хорошо заботились о Майн. Особенно Лутц, помогавший Майн последние три месяца добираться от ворот домой, и пускай они и ровесники, он опекал её, словно она была его младшей сестрой.

— Ах… нет, прости.

— Не сердитесь на Тули, она действительно очень старалась. О, я думаю, что вы могли бы сердиться на Майн. Я тоже был зол на неё... правда, больше уже не злюсь.

Майн, безвольно лежавшая у меня на руках, казалось, становилась всё горячее и горячее, а её бледное лицо покраснело.

— Позаботьтесь о Майн. Мне нужно спешить домой.

— Да, спасибо, что присматривал за Майн.

Так как лицо Майн стало красным, а дыхание прерывистым, я отнёс её в комнату ночной стражи и уложил на скамейку. Здесь она сможет некоторое время отдохнуть. Закончив свою работу так быстро, как только мог, я вернулся домой вместе с Майн.

— С возвращением, Гюнтер. Майн снова свалилась с лихорадкой?

Ева, кажется, совсем не удивилась, так что похоже она ожидала, что так должно было случиться. Она быстро сняла с Майн одежду, переодела и уложила в постель. Я сидел вместе с Тули на кухне, в ожидании услышать от неё объяснения.

— Тули, что же сегодня произошло? Я смог немного разузнать от Лутца, но я всё же хочу выслушать эту историю и от тебя.

Когда я попросил рассказать о произошедшем, Тули задрожала и посмотрела на меня с испуганным выражением на лице. Для кого-то вроде Тули с очень сильным чувством ответственности, быть отруганной за ошибку – одна из самых страшных вещей. Чтобы успокоить её, я повторил то, что рассказал мне Лутц.

— Лутц сказал, что я не должен на тебя сердиться. Я слышал, что вы сделали всё возможное. Он также сказал, что мне следовало бы злиться на Майн, так что, не могла бы ты мне рассказать, что же случилось?

Теперь, когда я объяснил ей, что не сержусь, страх Тули начал постепенно отступать. Её взгляд некоторое время бегал по сторонам, пока она собиралась с мыслями, а затем она медленно начала́ рассказывать.

— На самом деле, я не так-то уж и много знаю. Когда мы добрались до леса, Майн как обычно была уставшей, поэтому села на камень, чтобы отдохнуть. Я и Лутц отправились для сборов. Я собирались вернуться пораньше, поэтому решила, что мне нужно поспешить и собрать дрова...

— Да, это верно.

Пока что я понял, как чувствовала себя Майн и что делала Тули, когда они пришли в лес. Затем Тули продолжила свой рассказ с обеспокоенным лицом.

— Когда я подумала о том, не пора бы возвращаться, то услышала крик Майн и быстро побежала к ней. Майн сильно плакала и была очень зла. Она сказала, что Фей и его друзья сломали те вещи, которые она сделала. Она была невероятно зла, и говорила, что не простит их, а я не могла её успокоить. В конце концов, Лутц сказал ей, что она сможет сделать всё заново и он ей поможет. После этого она наконец начала́ успокаиваться.

Я закрыл глаза, и несмотря на не очень понятное объяснение Тули, попытался представить произошедшую ситуацию. Пока мне непонятно. Майн что-то сделала, а Фей это сломал, после чего она разозлилась и заплакала.

— Что Майн делала?

— Я точно не знаю. Кажется, я слышал, как она назвала это [глиняными табличками]… Мы помогали ей сделать их заново, а потому так опоздали.

Я до сих пор не очень понял, что именно произошло, но одну вещь я всё же смог понять.

— Другими словами, Майн нарушила свое обещание ничего не делать в лесу?

— А-а? Ну, да... наверное...

Майн не сдержала своего обещания ничего в этот раз не делать, сделала что-то без разрешения, эту вещь сломали, заставила остальных переделывать это вместе с ней, в результате чего вернулась поздно и свалилась с лихорадкой, так. Похоже, она доставила проблем.

— Я больше не отпущу Майн в лес!

— Что?! Только не это! Майн разозлится!

По какой-то причине, Тули со мной решительно не согласилась. Неважно, если Майн разозлится. Кто должен злиться, так это я, потому что она дала мне обещание, а затем нарушила его. Мне нужно как следует отругать Майн за случившееся. Я не могу позволить ей ходить в лес с другими детьми, если она собирается игнорировать все правила и нарушать обещания, которые она даёт для спокойствия своих родителей. Это слишком опасно.

Когда я попытался войти в спальню, чтобы поговорить с Майн, Тули схватила меня за руку и не собиралась отпускать. Кажется, она отчаянно пыталась остановить меня. Мне жаль её огорчать, ведь она просто беспокоится о своей младшей сестре, но мне совершенно необходимо поговорить с Майн.

— Папа, пожалуйста! Подумай об этом ещё раз!

— Бесполезно. Я запрещаю Майн в дальнейшем ходить в лес! Это естественно, потому что она не выполняет своих обещаний.

Майн посмотрела на меня, когда я вошёл в спальню, хотя я не знаю, слышала ли она меня. Её лицо было красным от лихорадки, а глаза слезились, но она всё равно открыла рот, пытаясь что-то сказать, хотя это выглядит довольно болезненно.

— Папа, только ещё один раз… Мне нужно сделать [глиняные таблички]...

Однако, с её губ слетела просьба, а вовсе не извинения или объяснения, которые я ожидал. По какой-то причине она всё ещё хочет пойти в лес и продолжать там что-то делать. Я мгновенно потерял самообладание.

— О чём ты только думаешь! Никакого одного раза!

После того, как я отругал её, Майн вздохнула, затем повернула голову, чтобы посмотреть на стоящую рядом Тули.

— …Тули, тогда... я сделаю их дома...

— Поняла! В следующий раз я принесу их домой.

Подожди, Тули. Почему ты так просто принимаешь её слова, как будто это что-то само собой разумеющееся?! Майн, что же такое ты собираешься делать дома?! Кроме того, ты полностью игнорируешь то, что я злюсь?! Я повернулся к Тули.

— Вы говорите о том, из-за чего Майн свалилась с лихорадкой? Вы думаете я позволю принести в дом такую вещь?!

Как только я это сказал, глаза Майн сузились и её взгляд стал невероятно холодным и бесстрастным. Атмосфера в комнате внезапно изменилась. Я заметил, как странный мерцающий цвет, похожий на масляное пятно, заполнил золото её глаз.

— …Папа, ты серьезно?

Она сказала это тихо, но невероятное давление от голоса Майн заставило меня испугаться. Я невольно отступил на один шаг, потрясенный тем запугиванием, которое на меня оказывала моя собственная дочь.

— Да… совершенно серьезно!

— Понятно…

Майн посмотрела в сторону, как будто она внезапно потеряла всякий интерес ко мне.

— Ну, тогда… мне просто нужно будет сделать с Феем то, что он сделал с моими [глиняными табличками]… хе-хе-хе…

Её золотые глаза продолжали переливаться странным светом, а на губах появилась жестокая улыбка, отчего по моей спине пробежала дрожь. Я был настолько поглощён этой странной атмосферой, что у меня перехватило дыхание.

— М-Майн?

— Папа! Быстрее скажи Майн, что она снова может пойти в лес!

Когда Тули услышала жуткий смех Майн, она побледнела, словно увидела чудовище, и начала́ бить меня по руке.

— Майн, о чём таком ты говоришь?

— Эм-м… Я думаю о том, что бы сделать с Феем и его дружками, чтобы они больше не смогли пойти в лес. Нужно что-то по настоящему страшное, [травмирующего уровня], может [Блюдо особняка*], или лучше что-то из [серии о Садако*].

Её слова были обрывисты и бессмысленны, казалось, что от лихорадки она начала́ бредить, но всё равно продолжала что-то бормотать. Я не очень хорошо слышу что она говорит, но все её слова звучат весьма мрачно, но это мне, наверное, просто кажется. Всё потому, что сейчас её голос звучит очень слабо. Нет причин, по которым моя маленькая дочь может быть такой страшной.

— Причём здесь Фей и его друзья? Почему ты пытаешься связать их с тем, о чём мы говорим?

— Связать их? О да. Я понимаю, что ты хочешь сказать… Я правильно понимаю.

Несмотря на то, что ей явно тяжело дышать, Майн повернула голову и несколько раз кивнула.

Возможно, меня смутила несколько странная атмосфера произошедшего, но раз Майн поняла меня, то значит, что всё в порядке.

— Хорошо, что ты задумалась над своими действиями…

— Я приложу все силы, чтобы заставить их плакать… ну, а пока я буду спать.

— Подожди, Майн! Ты ведь вообще ничего не поняла! И к чему ты это сказала?!

Если она действительно поняла меня, то почему она сказала, что заставит кого-то плакать?! Кого она хочет заставить плакать?! Меня?! Я её совсем не понимаю! Майн, твой папа и правда хочет плакать!

— Ты шумный… Уходи.

— Папа, сюда! Не нужно больше ругать Майн!

Похоже, что мои дочери решили, что мне пора покинуть спальню. Тули потянула меня за собой, и мы вернулись обратно на кухню.

— Тули, это ведь была Майн?

— Я думаю, что это была Очень Злая Майн. Её глаза странно и страшно переливаются. Когда Фей сломал её [глиняные таблички], и она плакала и злилась, у неё был такой же странный взгляд. Все говорили, что им было страшно.

Ох, даже я испугался. А дети тем более оказались бы напуганы.

— Но как только мы стали помогать ей делать [глиняные таблички] заново, настроение Майн улучшилось. Поэтому, когда пришло время возвращаться домой, я не могла сказать ей, чтобы она прекратила этим заниматься…

— Я понимаю.

Если она действительно оказывала столь большое давление, то с этим ничего не поделаешь. Прямо сейчас, я тоже хочу оставить её в покое.

— Когда мне показалось, что мы можем опоздать к закрытию ворот, я сказала всё ещё плачущей Майн, что пора возвращаться. Лутц поддержал меня, и пообещал, что поможет ей доделать их в следующий раз, и поэтому сто́ит на сегодня закончить. После чего мы все пообещали, что поможем ей в следующий раз.

Мда... Теперь я понимаю, почему Тули так себя вела, когда недавно пыталась меня остановить. Им удалось успокоить Майн, пообещав ей, что они закончат в следующий раз, поэтому-то она и не хотела, чтобы я говорил ей, что она больше не сможет пойти в лес.

— Папа, ты же отпустишь Майн в лес снова? Я боюсь, что иначе её гнев падёт на Фея и его друзей. Ты же не хочешь, чтобы с ними случилось то же, что и с её [глиняными табличками]?

— А что случилось с этими [глиняными табличками]?

Я до сих пор не понимаю, что такое [глиняные таблички]. Это какая-то вещь?

— Насколько я понимаю, [глиняные таблички] – это те вещи, которые раздавили Фей и его друзья, но что именно она собирается с ними сделать? Она собирается раздавить их? Она сказала, что собирается сделать с ними что-то такое, что они больше не смогут пойти в лес, но что это значит? Она сказала, что приложит все силы, чтобы заставить их плакать! Что она собирается делать? Что произойдёт с Феем и его друзьями?!

От слов Тули кровь отхлынула от моего лица. Было слишком страшно вновь услышать об этом. Неужели, моя дочь – будущая преступница?

— Тули, что мы можем сделать, чтобы остановить ее?

— Я не знаю. Попробуй спросить Лутца. Именно он смог её успокоить, когда мы были в лесу.

***

На следующий день я остановил Лутца, когда он проходит через ворота по пути в лес, и спросил, что бы могли означать слова Майн. Возможно, Тули просто была напугана, а потому поняла сказанное Майн как-то неправильно. Но моя слабая надежда была с лёгкостью разбита спокойным ответом Лутца.

— Ах, это… она действительно очень разозлилась на Фея и остальных. Вы определённо не сможете остановить её, после того, как её глаза становятся радужными.

— Что?

— Если она увидит хотя бы малейший шанс, то ухватится за него, словно фейризверь*. Она сделает всё, чтобы, во что бы то ни стало, достичь своей цели. Независимо от того, какими методами ей придётся пользоваться и сколько времени это может занять.

Он восхищается ею? Лутц говорил гордо выпятив грудь и в его глазах я видел блеск, от уважения к ней. Так нельзя, хорошенько подумай об этом. Если она использует свою целеустремлённость, чтобы навредить другим людям, то она же станет очень опасным человеком, не так ли? И почему Лутц так гордится ею? Майн ведь моя дочь!

— Это верно и в случае [глиняных табличек]. Майн так хотела пойти в лес, чтобы изготовить [глиняные таблички], что три месяца упорно тренировалась, повышая свою выносливость. Поэтому, я не думаю, что Майн откажется от того, что уже решила сделать.

— Эти [глиняные таблички] были для неё так важны?

Я понятия не имел, что она приложила столько усилий именно для того, чтобы сделать эти, так называемые [глиняные таблички]. Похоже, что будет не так-то просто запретить ей ходить в лес. Пока я размышлял, что мне стоит снова поговорить с Майн, Лутц обрушил на меня следующие слова.

— Ах, и раз уж законченные [глиняные таблички] были сломаны, а чтобы сделать их вновь потребуется время, и, вдобавок Майн, вернувшись, свалилась с лихорадкой, то… В общем, если вы запретите ходить ей в лес, а также не разрешите, чтобы глину ей принесли домой, тогда весь её гнев обрушится на Фея и его друзей. А мне бы хотелось, чтобы они остались живы.

— Не говори таких страшных вещей! Ты хочешь сказать, что моя дочь – преступница?!

Она говорила, что приложит все силы, чтобы заставить их плакать, но она не говорила, что убьёт их! Все хорошо! ...по крайней мере, я так думаю.

— Э-э? Но дядя Гюнтер, это ведь всё из-за ваших действий, не так ли?

— А-а? Моих?

— Ну, разве это не вы запретили Майн ходить в лес и делать её [глиняные таблички]? Я бы побоялся вставать у Майн на пути. Не важно, одобряете ли вы то, что делает Майн или нет, но нельзя запрещать ей идти к своей цели, ни в коем случае.

— Побоялся?

Я несколько раз моргнул, пытаясь понять слова Лутца. Как на Майн не посмотри, но она всего лишь шестилетняя девочка, хотя на первый взгляд ей можно дать лишь три или четыре года. Она слабая, болезненная, маленькая, и практически не обладающая какой-либо силой или выносливостью. Если так посмотреть, то нет смысла опасаться, даже если она попытается кого-то ударить. Но Лутц лишь пожал плечами и стал говорить почему боялся Майн.

— Потому что она думает не так, как мы. Если бы она напала с дубинкой, то я бы легко её победил. Но Майн никогда бы так не сделала. Я боюсь её, потому что не могу представить, что она может сделать, и она определённо нацелится на чужие слабости.

Видя серьёзное лицо Лутца я застонал. Если бы не его объяснения, то я бы действительно не понял, что Майн имела ввиду. Я боялся, что не могу представить, насколько серьезной она была. И то, что я этого не понимаю, само по себе страшно.

— Некоторое время назад она одолела моего старшего брата Зига, что он даже умолял её остановиться. Она сказала мне, что сила – это ещё не всё. В последнее время мне тоже порой удаётся побеждать своих старших братьев.

Постой, я впервые об этом слышу! Как она могла одолеть Зига?! Что происходит с моей дочерью?!

— Эй, Лутц, хочу тебя серьёзно спросить. Что мне сделать, чтобы успокоить гнев Майн?

— Ну, я думаю, что можно было бы принести много глины и вывалить перед ней. Кажется, сейчас её голова полностью забита лишь мыслями о завершении своих [глиняных табличек].

***

После разговора с Лутцем, я решил что отпущу Майн в лес снова, как только её лихорадка пройдёт. Это необходимо, чтобы сохранить этот город в безопасности и не позволить моей дочери стать преступницей. Когда я сказал Майн, что разрешу ей вновь пойти в лес, она недовольно надула щёки.

— Я придумала уже столько планов… неужели мне придётся от них отказаться?

— Тебе придётся от них отказаться! Откажись от своих странных планов немедленно!

— Бу-у...

Похоже, несмотря на то, что она лежала с лихорадкой, она уже придумала какие-то планы раздавить Фея и его друзей. Я не уверен, было ли это из-за того, что Майн была настолько умной, или потому что она была очень зла, но кажется, что-то страшное могло вот-вот произойти.

На данный момент мне удалось удержать Майн от превращения в преступницу, а также спасти от её гнева Фея и его друзей. Похоже, у меня получилось защитить спокойствие этого города и благополучие моей семьи. Я очень благодарен Лутцу за то, что он рассказал мне, как я мог бы её успокоить. Всё наконец-то разрешилось и я смог вздохнуть с облегчением… но, внезапно, я кое-что осознал. Разве всё это не началось, потому что Майн нарушила своё обещание?

1. ↑«Блюдо особняка» или «Бант̧ё̄ Сараяс̧ики» — японская история о призраках (кайдан). Когда-то жила прекрасная служанка по имени Окику. Лорд, которому она служила, возжелал близости с ней, но она отказала ему. Тогда он украл одну из десяти фамильных тарелок, за которые та была ответственна. Указав на пропажу, лорд снова потребовал от служанки стать его любовницей, но она вновь отказала ему. От этого лорд пришёл в ярость, убил служанку и сбросил её тело в колодец (в некоторых версиях, сначала он её пытал). После этого Окику стала мстительным духом, который мучил своего убийцу, считая до девяти, а затем издавая ужасный вопль, изображая пропущенную десятую тарелку.https://en.wikipedia.org/wiki/Banchō_SarayashikiНапомню, что макрон (черта) над гласной обозначает долготу звука; «т̧» произносится как нечто среднее между мягким «т» и «ч»; «с̧» — это мягкое «с», имеющее несколько шипящий оттенок, нечто среднее между мягким «с» и «ш».
2. ↑имеется ввиду цикл романов Судзуки Ко̄дзи «Звонок». Первый роман был опубликованный в 1991 году. По мотивам романа снят ряд известных фильмов.Как и в случае «Блюдо особняка», убитую девушку, Садако, сбрасывают в колодец. https://ru.wikipedia.org/wiki/Судзуки,_Кодзи
3. ↑в вебке это обозначается как «магический зверь», но учитывая, что ранее в тексте уже встречался термин «фейризверь», когда обыгрывалась схожесть имени Фея с его названием, то есть вероятность что это одно и тоже. Поэтому, я воспользуюсь ранее использованным термином.