Толпа людей в белом при ближайшем рассмотрении оказалась группой узников в тюремной робе, однако не совсем обычных — ни у кого из них на плечах не было головы, зато каждый держал свою голову в руках; судя по всему, это были преступники, казненные обезглавливанием. Прижимая головы к груди и неустанно переговариваясь, они медленно приближались к телеге.

Се Лянь тихо наказал двоим спутникам: «Когда они подойдут ближе, ни в коем случае не кричите».

Сань Лан, склонив голову на бок, спросил: «Ого, гэгэ, а ты, оказывается, владеешь удивительными способностями?»

В его голосе послышался неподдельный интерес, но Се Лянь ответил: «Удивительные способности — слишком громко сказано, так, кое-что умею. Сейчас они не могут нас увидеть, но если подойдут поближе, это может не сработать».

Старый погонщик телеги, увидев белую шелковую ленту, которая сама повисла в воздухе, вытаращил глаза от испуга, а безголовые узники напугали его до такой степени, что он едва не грохнулся в обморок, поэтому бедняга замотал головой и в ужасе затараторил: «Нет, нет! Боюсь, я не смогу молчать! Даочжан, что же нам тогда делать?!»

«…»

Се Лянь произнес: «Ну, вообще-то есть один способ. Прошу меня извинить». После этих слов принц быстрым движением нажал какую-то точку на спине старика, и тот немедленно погрузился в забытье, навалившись на телегу. Се Лянь аккуратно положил старика на дно телеги, сам сел на место погонщика, как вдруг ощутил позади странное движение. Обернувшись, он увидел Сань Лана, который пристроился у него за спиной. Се Лянь спросил: «С тобой все в порядке?»

Сань Лан, подперев подбородок рукой, ответил: «Все в порядке. Просто я испугался».

В голосе юноши не было слышно и тени испуга, но Се Лянь все-таки решил его успокоить: «Не нужно бояться. Пока ты за моей спиной, никакое чудище не посмеет тебя тронуть».

Юноша улыбнулся, ничего не ответив на это, но Се Лянь вдруг заметил, что тот пристально смотрит на него. Спустя мгновение до принца, наконец, дошло, что внимание юноши привлекла проклятая канга на его шее.

Канга опоясывала шею Се Ляня черным ожерельем, скрыть ее было невозможно, к тому же она неизбежно вызывала у наблюдателя неприятные ассоциации. Се Лянь аккуратно потянул за воротник, понимая, впрочем, что им ничего не закроешь.

Вокруг было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица юноши. Се Лянь взял поводья и тихим голосом успокоил напуганное животное. Призраки узников приблизились к телеге, собираясь пройти мимо, но все же ощутили, что посреди дороги что-то загораживает дальнейший путь. От них послышались громкие грубые возмущения: «Это что за шутки?! Почему нельзя пройти!»

«В самом деле! Никак не пройти! Это козни нечисти!»

«Черт побери, да ведь мы и сами — нечисть, кто может строить нам козни?»

Се Ляню с трудом удалось уговорить корову сдвинуться с места, чтобы пройти мимо безголовых узников. Представшая перед ним картина мертвецов, держащих в руках свои переругивающиеся головы, показалась ему невероятно смешной. Некоторые призраки недовольно жаловались: «Эй, ты, случаем, ничего не напутал? Кажись, то тело, которое держит твою голову, — мое!»

«Да это твое тело перепутало головы!»

«Меняйтесь уже скорее, вы двое…»

«Почему у тебя голова так неровно отрублена?»

«Ой, не спрашивай. Палач попался новичок, отрубил мне голову лишь на шестой раз, я чуть было не решил, что он делает это нарочно».

«Просто твоя родня ему не приплатила. В следующий раз не забудь немного дать на лапу, тогда первый же удар прервет страдания».

«Да какой еще следующий раз!»

***

Полная луна седьмого месяца знаменовала середину года, а также величайший праздник мира демонов. В этот день открывались призрачные врата, и вся нечисть, которая обыкновенно прячется во тьме, вырывалась в мир людей безудержной ликующей волной. Живым людям надлежало всячески избегать встречи с ней, в особенности с наступлением ночи — тогда наилучшим решением являлось запереть двери и никуда не выходить. А стоит выйти за порог — шансов наткнуться на всяческих чудищ из мира демонов становилось в разы больше, чем в обычные дни. Се Лянь был настолько везуч, что у него и вода застревала в зубах; даже обрядившись в монашеские одежды, он сталкивался с призраками, как это и произошло на сей раз. Со всех сторон повозку окружили плывущие по воздуху тускло-зеленые блуждающие огоньки, множество призрачных душ пытались угнаться за ними. Некоторые же призраки, одетые в саваны, напротив, без всякого выражения что-то бормоча себе под нос, садились в круг и, протягивая руки, собирали бумажные деньги и слитки, а также другие подношения, которые жгли для них потомки.

Представшее взору путников зрелище можно было смело назвать разгулом нечистой силы. Се Лянь продвигался вперед сквозь самую гущу событий, клятвенно обещая себе впредь сверяться с календарем перед тем, как выйти за порог. Как вдруг раздался истошный крик, словно кто-то зарезал живую курицу: «Беда! Беда! Мертвых убивают!»

Крики эти до смерти перепугали толпу нечисти: «Где? Где? Где мертвых убивают?!»

Вновь послышался голос только что кричавшего призрака: «Страх-то какой! Вон там я увидел множество разбитых блуждающих огней, прямо вдребезги, с неимоверной жестокостью!»

«Разбитых вдребезги? Но ведь это все равно, что растерзать в клочья трупы! И правда, ужасно жестоко!»

«Кто мог сотворить подобное? Ведь не может быть… чтобы среди нас затесался какой-нибудь сведущий в магии святой монах?!»

Раздались нестройные голоса безголовых узников: «А ведь верно, только что на дороге нам преградило путь неизвестное препятствие. Неужели то и был…»

«Где? Где?»

«Да вон там!»

Се Лянь про себя подумал «плохо дело». В следующий миг огромная толпа чудищ, призраков и демонов окружила телегу с коровой, лица их скривились в отвращении, раздалось злобное шипение: «Я слышу запах пышущей жаром энергии Ян…»

Теперь им не спрятаться!

Живому человеку нарываться на такую огромную толпу нечисти в Праздник Призраков было бы в крайней степени неразумно, и конечно, Се Ляню бы никогда не пришло в голову затевать ссору со всей этой шайкой. Схватив поводья, он крикнул: «Пошла!»

Старая корова, до смерти напуганная, уже давно неспокойно рыла землю копытами, а услышав крик, так и вовсе тотчас же сорвалась с места вместе с телегой, словно в приступе бешенства. Се Лянь только и успел, что притянуть к себе юношу, сидящего сзади, да предупредить: «Держись крепче!»

Жое вернулась в руки Се Ляня, попутно расчищая путь для бегства; ставшая видимой телега прорвалась сквозь рой блуждающих огней, а за спинами беглецов раздались отвратительные крики чудовищных призраков без рук и без ног, с торчащими клыками и синими мордами: «Это и вправду святой монах!!! Проклятый монах, тебе жить надоело!!!»

«Живой человек посмел вмешаться в наше празднество, так не плачься теперь — сам напросился!»

«За ним!»

Одной рукой сжимая поводья, Се Лянь вынул откуда-то пригоршню талисманов и бросил за спину с криком: «Связать!»

То был довольно эффективный способ помешать погоне — «Талисман, замедляющий шаг»; позади раздалось несколько глухих ударов, каждый из которых означал появление препятствия на пути нечисти, которое сможет на какое-то время задержать их. Но лишь на какое-то время, даже таким количеством талисманов можно было выиграть самое большее — четверть часа. Се Лянь как угорелый гнал корову во весь опор по горной тропе, пока внезапно не раздался его крик: «Стой…!»

Оказалось, что корова притащила телегу к развилке, и Се Лянь, увидев впереди две чернеющих горных тропы, немедленно дернул поводья.

Здесь нужно было проявить крайнюю осторожность!

В день Праздника Призраков путники иногда могли обнаружить под ногами дорогу, которой раньше не существовало вовсе. На нее живому человеку нельзя было ступать ни в коем случае. А уж если случайно свернуть не туда, попадешь во владения мира Демонов, и при всем желании вернуться обратный путь станет крайне нелегким делом!

Се Лянь оказался в этих местах впервые, поэтому не различал, какая из горных тропинок верная. Тогда ему вспомнилось, что кроме мешка с рухлядью он принес из поселка кое-какую мелочь, среди которой оказался бамбуковый стаканчик для предсказания судьбы1.

1 Бамбуковый стакан цилиндрической формы, наполненный 25ю плоскими бамбуковыми палочками с различными надписями, с помощью которых проводились гадания и предсказания судьбы

Решив узнать верную дорогу с помощью стаканчика, Се Лянь перевернул его и начал трясти в руках, приговаривая: «С благословением небожителей не ведомы запреты! Небесам известны все пути, по какому мне пойти? Первая палочка — левая, вторая палочка — правая! Какую тропу палочка укажет, туда и путь наш ляжет!» Едва он это произнес - тук-тук! - из стакана выпало две палочки. Подобрав обе, Се Лянь помрачнел.

Неудачная палочка, дурной знак!

Обе палочки оказались неудачными — значит, обе тропы таили в себе опасность, какую ни выбери, все одно — смерть!

От безысходности Се Лянь вновь схватился за стакан обеими руками и затряс еще сильнее: «Стаканчик, стаканчик, мы ведь с тобой сегодня впервые повстречались, ну зачем ты так безжалостен ко мне? Давай-ка еще разок, окажи любезность!» И снова, стоило ему замолчать — тук-тук! — выпало еще две палочки. Вот только как ни посмотри, а все равно обе неудачные, знамение большой беды!

Внезапно Се Лянь услышал рядом голос Сань Лана: «Может, дашь мне попробовать?»

Все равно хуже уже быть не могло, поэтому Се Лянь протянул стакан с палочками юноше. Сань Лан одной рукой взял стакан, небрежно встряхнул, и тут же выпало две палочки, которые он, не глядя, поднял и протянул Се Ляню. Принц, взглянув на палочки и обнаружив, что обе оказались удачными, не смог сдержать изумления, и вот почему: его собственное невезение разрослось до таких размеров, что зачастую накрывало даже тех, кто находился рядом. Неизвестно, действительно ли дело обстояло именно так, но в любом случае, именно в этом его чаще всего и обвиняли. Лишь новый знакомый Се Ляня, словно вовсе не подвергся его негативному влиянию, с первого раза вытряс две удачные палочки!

Два благоприятных знамения означали, что можно было выбирать любую из тропинок. Се Лянь вновь уселся за поводья и погнал телегу вперед, с искренним восхищением обращаясь к юноше: «Друг мой, удача благоволит тебе».

Сань Лан небрежно забросил стакан с палочками за спину и с улыбкой произнес: «Правда? Мне тоже кажется, что я везучий. Всегда таким был».

Услышав фразу «всегда таким был», Се Лянь в душе посетовал на то, какой бесконечно огромной была разница между ними. Но недолго им пришлось бежать — внезапно со всех сторон раздались вопли призраков: «Попались! Вот они!»

«Все сюда! Этот чертов монах здесь!!!»

Снова вокруг показались пасти призраков. Се Лянь простонал: «Ааа… мы все-таки выбрали не тот путь».

Действие талисманов, замедляющих шаг, закончилось, и призраки все же нагнали их!

Вокруг собралось больше сотни различных демонов, призраков и оборотней: разномастная нежить, обступив телегу со всех сторон, все прибывала и прибывала. Неизвестно, почему именно здесь собралось такое огромное множество нечеловеческих существ, но удивляться не было времени, и Се Лянь спокойным тоном произнес: «В мои планы не входило сталкиваться с процессией уважаемых господ, всем сердцем надеюсь, что вы проявите милосердие».

Один из безголовых призраков презрительно сплюнул. «Тьфу! Вонючий монах, а что же ты сам не проявил милосердие? Это ведь вы только что избили стайку несчастных блуждающих огней!»

Напрасно обвиненный Се Лянь ответил: «Но это не наших рук дело, честное слово! Я ведь всего лишь простой сборщик старой рухляди».

«Нечего нам зубы заговаривать! Где это видано, чтобы такой, как ты, собирал мусор? Очевидно же, что ты святой монах! А кроме тебя здесь больше нет наглецов, способных сотворить подобное зверство!»

Се Лянь заметил: «Избиение блуждающих огней совсем не обязательно дело рук святого монаха».

«А чьих же тогда? Неужто кого-то из нечисти?»

Се Лянь незаметно запустил руку внутрь рукава, продолжая разговор: «Вполне возможно».

«Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, гнусный монах! Ты… ты… ты…»

Взорвавшиеся хохотом призраки и демоны внезапно запнулись. Се Лянь переспросил: «Я – что?»

От этого вопроса толпа нечисти не просто запнулась, а и вовсе затихла. Они во все глаза уставились на Се Ляня, слов��о увидали что-то предельно устрашающее; кто-то широко раскрыл рот, кто-то, наоборот, крепко захлопнул, а несколько безголовых призраков напугались до такой степени, что просто выронили головы из рук.

Се Лянь попытался выяснить, что произошло: «Уважаемые? С вами…»

Вот только толпа вопроса не дослушала, к его небывалому удивлению, нечисть кинулась врассыпную, словно их смело ураганом. Се Лянь ошеломленно проговорил: «Да ладно???»

Он ведь так и не успел вынуть талисманы из рукава, неужели призраки что-то заметили? Нечисть настолько проницательна? Да и не такой уж мощной силой обладали эти талисманы. Се Лянь был в крайней степени изумлен. Они точно смотрели именно на него?

Или же на что-то другое за его спиной?

Подумав об этом, принц обернулся и посмотрел назад.

За ним оказались лишь крепко спящий в забытьи старый хозяин телеги, да еще юноша в красном, по-прежнему подпирающий щеку рукой.

Сань Лан легко улыбнулся обернувшемуся Се Ляню, опустил руку и произнес: «Даочжан, ты столь силен и суров, что распугал целую ораву нечисти одним своим видом».

Се Лянь: «…»

Затем принц тоже улыбнулся и ответил: «Разве? Я и сам не ожидал, что, оказывается, могу быть настолько могущественным».

После чего Се Лянь дернул поводья, и телега вновь медленно покатилась по тропе. Последующий путь оказался весьма удачным, без каких-либо происшествий, и менее чем через час они неторопливо выползли из леса, вернувшись на просторный тракт. Под горой уже виднелась деревня Водных Каштанов, во тьме поблескивала мягкая россыпь ее огней.

Дорога вышла именно такой, какую предсказали палочки, выброшенные Сань Ланом: не без удивительных впечатлений, но вполне благополучно.

Подул ночной ветер, и Се Лянь вновь обернулся. Словно пребывая в прекрасном расположении духа, Сань Лан откинулся на соломе, подложив руки под голову и любуясь яркой луной в небесах. Облик юноши в прозрачном свете луны казался нереальным.

После недолгого раздумья по лицу Се Ляня разлилась улыбка, он позвал: «Дорогой друг».

Сань Лан отозвался: «Что?»

Се Лянь спросил его: «Тебе когда-нибудь предсказывали судьбу?»

Сань Лан повернулся к нему: «Никогда».

Се Лянь: «В таком случае, не желаешь ли, чтобы я погадал тебе?»

Сань Лан посмотрел на него и с улыбкой молвил: «Ты хочешь мне погадать?»

Се Лянь: «Не отказался бы».

Сань Лан ответил легким кивком. «Идет».

Он сел и немного наклонился к Се Ляню со словами: «И какой способ гадания ты изберешь?»

Се Лянь ответил: «По руке. Идет?»

После этих слов уголок рта Сань Лана слегка изогнулся, но смысл его улыбки остался неясен, юноша лишь произнес: «Прекрасно».

После чего вытянул левую ладонь.

Пальцы Сань Лана оказались длинными и изящными, с отчетливыми суставами, весьма приятными глазу. Но то была вовсе не нежная красота, в ней крылась невидимая глазу сила, и вряд ли кто-то захотел бы ощутить эти пальцы у себя на шее. Се Ляню вспомнилось, как изменилось лицо юноши от прикосновения его руки, поэтому он решил намеренно избежать физического контакта. Не касаясь ладони Сань Лана, принц склонил голову и внимательно пригляделся.

Белая дымка лунного света заливала все вокруг не то тьмой, не то светом. Се Лянь смотрел и смотрел на руку мальчишки, телега медленно тащилась вниз по горной тропе, тихонько поскрипывали ее колеса. Сань Лан спросил: «Ну как, что-то увидел?»

Помолчав еще немного, Се Лянь неторопливо произнес: «Рисунок твоей судьбы весьма неплох».

Сань Лан спросил: «Правда? И что же в нем хорошего?»

Се Лянь поднял взгляд и мягко произнес: «По характеру ты вынослив и терпелив, при этом крайне настойчив и упрям. И даже если встретишь на пути множество преград, от своего намерения никогда не отступишься — в этом и есть твоя сила. Весьма часто невзгоды для тебя оборачиваются большой удачей, бедствия становятся добрыми знамениями. Это означает, что тебя ожидают нескончаемые счастливые события. Дорогой друг, твое будущее выстлано ковром из цветов и залито ярким светом».

Все эти слова были выдумкой Се Ляня, чистой воды вздором. Принц совершенно не владел искусством предсказания судеб. В одном из прошлых изгнаний он в какой-то момент страшно пожалел, что не обучался искусству гадания по лицу и рукам у наставников монастыря Хуанцзи. А если бы обучился, то в мире людей ему не пришлось бы петь да плясать на улицах, показывая трюки и разбивая огромные каменные плиты на груди. Се Лянь предложил юноше предсказать судьбу совершенно по иной причине: ему необходимо было выяснить, имеются ли на ладонях и пальцах Сань Лана узоры из линий.

Обыкновенная нечисть могла надевать на себя фальшивое обличие и притворяться живым человеком, вот только в деталях, таких, как линии на ладонях и пальцах или кончики волос, демоны не могли достичь абсолютно идеальной схожести. Но этот юноша… мало того, что от него не исходило ни единого признака движения магической силы, с помощью которого можно было обнаружить обман, да к тому же и линии на ладонях виднелись предельно отчетливо. И если предположить, что он действительно оказался переодетым демоном, тогда существовало лишь одно объяснение, ведь достичь подобного уровня перевоплощения мог лишь демон рангом выше «свирепого». Но в таком случае для чего Князю Демонов столь высокого статуса тратить свое драгоценное время на то, чтобы проехаться с ним в телеге до какой-то горной деревушки? Ведь, как и бессмертные боги Небесных чертогов, Князья Демонов ежедневно летали от одного важного дела к другому так, что ноги едва касались земли!

Се Лянь, с неохотой нацепив маску абсолютной уверенности, прибавил еще несколько многозначительных фраз, но в итоге уже не знал, что еще придумать, а Сань Лан так и глядел на принца во все глаза, слушая его бредни и тихонько посмеиваясь, да так, что даже его усмешка наводила на кое-какие размышления. В конце концов, он спросил: «Что-нибудь еще? А?»

Се Лянь, взмолившись про себя, чтобы ему больше не пришлось ничего выдумывать, спросил: «А что еще ты хотел бы узнать?»

Сань Лан ответил: «Раз уж ты искусный гадатель, неужели не предскажешь мне любовь, предначертанную судьбой?»

Се Лянь тихо кашлянул и серьезно ответил: «Я пока недостаточно глубоко познал искусство предсказания, признаки брачных уз мне не разглядеть. Но все же я думаю, что тебе не стоит из-за этого переживать».

Бровь Сань Лана подскочила вверх, он с интересом спросил: «С чего ты взял, что мне не стоит из-за этого переживать?»

Се Лянь расплылся в улыбке. «Наверняка множество красавиц положат на тебя глаз».

Сань Лан не унимался: «Ну а с чего же ты решил, что наверняка множество красавиц положат на меня глаз?»

Се Лянь было собирался продолжить отвечать на вопросы, как вдруг осознал: мальчишка всего лишь хотел выудить из его уст похвалу и восхищение. И глупо, и забавно.

Не зная, что теперь ответить, Се Лянь потер точку между бровей и вздохнул: «Сань Лан».

Впервые Се Лянь назвал его Сань Ланом. Юноша, услышав это, рассмеялся, и, наконец, отстал. Телега как раз добралась до самой деревни, принц развернулся, прикрыл лицо, чтобы никто не увидел его, и поскорее слез с повозки. Сань Лан спрыгнул следом, но стоило Се Ляню поднять на него взгляд, как он заметил, что юноша ростом выше него самого; всю дорогу он лениво лежал или сидел, а теперь, когда оба они стояли, принц даже не мог поравняться с мальчишкой взглядом. Сань Лан довольно потянулся, стоя перед телегой, а Се Лянь спросил: «Сань Лан, куда ты направишься?»

Сань Лан со вздохом ответил: «Не знаю. Буду спать на улице, или отыщу какую-нибудь горную пещеру, тоже сгодится».

Се Лянь возразил: «Так не пойдет».

Сань Лан развел руками. «Ничего не поделаешь, мне больше некуда идти». Скосив взгляд на Се Ляня, он снова усмехнулся и произнес: «Благодарю за предсказание. И за твои добрые слова. Может, еще свидимся».

Услышав благодарности за предсказание, Се Лянь покрылся испариной. А увидев, что юноша действительно развернулся и собрался уходить, и вовсе поспешно окликнул его: «Подожди, если не побрезгуешь, можешь поселиться в моем монастыре».

Сань Лан, застыв в полуобороте, спросил: «А можно?»

Се Лянь ответил: «Домик, вообще-то, мне не принадлежит, но я слышал, что в нем часто ночуют прохожие путники. Боюсь лишь, что жилище это слишком убогое для тебя, и ты не захочешь в нем жить».

Если юноша и вправду являлся сбежавшим из дому молодым господином, нельзя допустить, чтобы он вот так скитался где попало. Се Лянь сильно сомневался, что юноша сможет долго продержаться на одной лишь половинке маньтоу, съеденной накануне. Если так пойдет и дальше, рано или поздно, он, в самом деле, упадет без сознания где-нибудь на дороге. Услышав слова принца, Сань Лан окончательно развернулся и, ничего не ответив, подошел ближе и наклонился над принцем. Се Лянь даже не успел понять, что тот собирается сделать, лишь ощутил, что расстояние между ними внезапно невыносимо уменьшилось, так что стало трудно дышать.

Юноша вновь отошел назад. Оказалось, что он всего лишь взял из-за спины Се Ляня тот огромный мешок с рухлядью. Раздался его голос: «Ну так идем!»