Се Лянь, изначально движимый желанием показать всё своё мастерство, тем вечером пережил несколько взлётов и падений уверенности в собственных силах.

Хуа Чэн, впрочем, предлагал принцу свою помощь в приготовлении пищи, но разве совесть Се Ляня могла позволить принцу принять помощь на кухне, когда тот однажды уже услужил ему, починив дверь, а после ещё и прибравшись в монастыре? Какой хозяин позволяет себе обращаться подобным образом с гостями? Кроме того… с прославленным непревзойдённым Князем Демонов!

К счастью, в этот раз принц вернулся из посёлка с немалой поклажей. И хотя прошлым вечером половина припасов ушла в котёл, остались ещё маньтоу и лепёшки, немного овощей и фруктов, которые можно было просто погрызть и тем перебиться. Но что делать, когда и эта провизия закончится?

На следующий день вопрос решился сам собой. Ранним утром в дверь монастыря Водных каштанов постучали селянки, которые принесли большой котелок каши и свежесваренную курицу. Зачем сюда явились краснеющие девушки, понятно и без слов. Се Лянь не удержался от мысли: «И правда, красота способна прокормить».

Курицу Се Лянь поделил между двумя мальчиками, сам же съел только немного каши, а Хуа Чэн и вовсе не притронулся к еде.

— Гэгэ, твой монастырь в самом деле пользуется популярностью.

Се Лянь рассмеялся:

— Сань Лан, не насмехайся надо мной. Мы прекрасно знаем, что помыслы старого пропойцы обращены вовсе не к вину1.

1Полная фраза: Помыслы старого пропойцы обращены вовсе не к вину, а к тому, чтобы жить среди гор и ручьёв. Обр. в знач. — преследовать совершенно иные цели.

После той злополучной чашки Ци Жун снаружи монастыря промучился всю ночь, без остановки причитая что-то наподобие: «Лучше бы меня схватил Лан Цяньцю и порубил живьём на множество кусков, чем есть отраву, приготовленную тобой!» или же «Мой царственный брат, я так виноват перед тобой, прошу, дай мне противоядие!» К тому же, кажется, ему мерещились разнообразные галлюцинации, отчего Гуцзы до смерти перепугался за отца. С утра Ци Жун пребывал в ужасно удручённом состоянии, даже лицо позеленело. Как раз когда принц и Хуа Чэн разговаривали, он с жадным причмокиванием пил жидкую кашу из чашки, которую ему поднёс Гуцзы. Придя же наконец в себя, прохрипел:

— Брехня! Какая ещё популярность? Да кто бы пришёл к нему, к этому нищеброду? И ты тоже, шелудивый пёс Хуа Чэн, не радовался бы раньше времени! Только какие-то деревенские девки из глухого горного закоулка могли положить на тебя глаз, и то только потому, что ты вырядился как богач, вот они и прилипли к тебе, рты разинувши в надеждах! А попробуй одеться в лохмотья бедняка, и тогда ни за что не поверю, что ты точно так же приглянешься им!

Се Лянь подумал, что в этом Ци Жун категорически ошибается, ведь Хуа Чэн, в чём Се Лянь был уверен, даже в робе нищего попрошайки мог бы навыпрашивать целые золотые горы. Однако принц промолчал, лишь неторопливо принялся за дело. Спустя некоторое время комнату вновь заполнил соответствующий аромат, и Ци Жун взвыл:

— Что ты опять там делаешь?! Что это такое?!

Се Лянь мягко ответил:

— Это целый котёл похлёбки «Столетнего мира и согласия»2 Я как раз её разогреваю.

2Данная фраза часто используется как пожелание долгого и счастливого брака.

Хуа Чэн, услышав, тут же похлопал в ладоши:

— Пре��расное название, прекрасное.

Ци Жун взвился:

— Ты ещё, мать его, вздумал этому вареву названия выдумывать?! Не подходи!!!

Даже кормить Ци Жуна не требовалось — достаточно поставить блюдо на огонь, и запах пробуждал в нём жуткие воспоминания, так что он не смел больше вымолвить ни слова. Закончив со своей трапезой, Лан Ин тем временем молча стал собирать чашки и палочки, намереваясь отправиться мыть посуду, но Се Лянь остановил:

— Не нужно, поиграй где-нибудь в сторонке, а я помою сам.

Может быть, повар из него был ужасный, но хотя бы с мытьём посуды принц справлялся. Хуа Чэн, проводив взглядом Гуцзы и Лан Ина, которые вышли за порог поиграть, сказал:

— Позволь мне.

Се Лянь отказался:

— Тебе уж тем более не стоит таким заниматься. Просто посиди.

Но едва принц закончил фразу, снаружи вдруг послышалось, как Ци Жун, который наелся досыта и теперь бездельничал, не зная чем себя занять, призывно присвистнул и масляным голосом произнёс:

— Эй, барышня, а что ты так смотришь на господина? Воспылала ко мне страстью?

И этот самый демон обвинял кое-кого в том, что на него заглядываются только селянки из захолустья, а теперь и сам принялся приставать к девушке, да к тому же столь банальными фразами. Се Лянь покачал головой и подумал, что всё же лучше втащить его внутрь, чтобы не пугал народ. Но кто же мог подумать, что не успеет принц открыть дверь, как услышит удивлённые восклицания жителей деревни:

— Красавица, каких свет не видывал!

— И как такая прекрасная девушка заглянула в нашу деревню…

— Я за всю жизнь не встречал столь прелестных девушек, а тут на тебе — сразу две!

Следом раздался стук в дверь, и стучали как раз в монастырь Водных каштанов. Се Лянь недоумевал в душе: «Красавица, каких свет не видывал? Да ещё сразу две? Но для чего две красавицы, каких свет не видывал, могут стучаться в мои двери? А, неужто тот купец явился со своими новыми жёнами, чтобы воздать за исполнение молитвы?»

Стоило принцу так подумать, он тут же схватил табличку с надписью «Монастырь находится в обветшалом состоянии, просим посильного пожертвования» и приготовился выставить её снаружи. Как вдруг услышал женский голос, отдающий прохладой:

— Что это за дрянь у порога? Поистине больно смотреть.

Другой женский голос задумчиво произнёс:

— Может, оно сторожит дом? Да нет, не может быть. Он ведь не мог завести столь низкоуровневого волшебного зверя?

Оба голоса принадлежали женщинам, однако Се Ляню уже приходилось их слышать. Повелитель Ветров Цинсюань и Повелитель Земли И!

Принц поначалу хотел сразу отворить дверь, но потом рывком обернулся и бросил взгляд на Хуа Чэна, который как раз неторопливо собирал чашки и палочки со стола. Рука Се Ляня застыла, приоткрыв лишь маленькую щёлку, и принц осторожно выглянул за дверь.

Снаружи он увидел двух высоких девушек, одна из которых оказалась заклинательницей в белых одеждах и метёлкой из конского волоса, чью белоснежную улыбку обрамляли ярко-красные губы, от фигуры веяло женственностью и очарованием, а глаза ярко сверкали; спутница её облачилась в чёрные одеяния, на фоне которых белоснежная кожа выделялась сильнее, прекрасные глаза лучились колким блеском, дополняющим неописуемо мрачное выражение лица — девушка стояла с заведёнными за спиной руками и глядела куда-то в сторону, будто не желая сталкиваться ни с кем взглядом. Заклинательница в белом как раз налево и направо раздавала благодарные поклоны, лучезарно улыбаясь:

— Ха-ха, большое всем спасибо, большое спасибо. Мы не достойны похвалы и столь высокой оценки. Так вы ставите меня в неловкое положение. Похвалили — и будет, спасибо. Ха-ха.

Се Лянь:

— …

Вдоволь наглядевшись на красавиц, окружившие девушек плотной толпой жители деревни снова начали показывать пальцем на Ци Жуна, отпуская замечания. Тот, вне себя от недовольства, закричал на них:

— Чего уставились?! А может, мне нравится лежать на земле, вам-то какая печаль? Катитесь прочь отсюда! Не на что здесь пялиться!

Жители деревни нашли его манеры весьма странными, а от свирепого выражения лица, которое ещё и позеленело от ярости, разбежались, подобно перепуганному пчелиному улью. Ши Цинсюань обратился к Ци Жуну:

— Простите… зелёный господин, не подскажете, Его Высочество наследный принц сейчас у себя в монастыре?

Едва заслышав, что гостья назвала Се Ляня «Его Высочество наследный принц», Ци Жун в мгновение ока потерял всяческий интерес к двоим красавицам и презрительно сплюнул:

— Тьфу! Так вы — сучьи чино��ники с Верхних Небес?! Я ему не какая-нибудь сторожевая псина. Слушайте внимательно, я — собственной персоной… — однако закончить представление Ци Жуну не дали — Мин И, не говоря ни слова, приблизился к нему, после чего последовал истошный крик и звуки ударов. Се Лянь со своей позиции не мог рассмотреть, что именно сделал Мин И, только увидел, как Ши Цинсюань махнул метёлкой и произнёс:

— Мин-сюн, как-то нехорошо прибегать к насилию, не находишь?

Мин И равнодушно ответил:

— Чего бояться? Он же сказал, что не служит здесь волшебным зверем.

— …

Боясь, как бы Ци Жуна не забили насмерть, Се Лянь был вынужден отворить дверь и замахать руками, останавливая избиение:

— Ваше Превосходительство! Проявите милосердие! Его бить нельзя, это простой смертный!

Увидев, что Се Лянь открыл дверь, Мин И встряхнул подолом чёрного платья и убрал сапог со спины Ци Жуна. Ши Цинсюань же сделал шаг навстречу принцу, выставив руки в поклоне:

— Ваше Высочество наследный принц, я решил наведаться к вам чуть раньше оговоренного срока. А что с этим человеком? От него такая мощная демоническая Ци, что никак не скроешь. Неужто он принял нас за слепых? Ах, давайте поговорим внутри. На этот раз мне понадобится ваша помощь в крайне важном деле… — с такими словами он собрался обойти лежащего на земле Ци Жуна и переступить порог монастыря.

Но ведь Хуа Чэн всё ещё находился внутри! Разве Се Лянь мог так просто впустить их?

— Постойте! — торопливо воскликнул принц.

Но опоздал. Монастырь Водных каштанов не мог похвастаться обширными залами, всё его убранство представало как на ладони, нигде не спрячешься, не скроешься. Двое гостей сразу увидели за спиной Се Ляня непревзойдённого Князя Демонов, который как раз был занят мытьём чашек. Трах-бах, восемь пар глаз скрестили взгляды, Хуа Чэн обнажил белоснежные зубы в улыбке, излучающей скрытую угрозу, во взгляде же его и вовсе не наблюдалось ни намёка на радушие.

Зрачки Мин И мгновенно сузились до точек, он отступил на три чи назад. Ши Цинсюань же одним движением раскрыл Веер Повелителя Ветров, приняв крайне настороженную позу, будто в любой момент готов был броситься в бой:

— Собиратель цветов под кровавым дождём!

Ци Жун, которого за дверью втоптали лицом в грязь, вскипел гневом:

— А я вообще-то — Лазурный фонарь в ночи! Какого чёрта вы навешали мне тумаков и даже не признали, а про него всё поняли с первого взгляда?!

Мин И несколько лет служил подручным Хуа Чэна, будучи лазутчиком, посланным в Призрачный город, и только недавно оказался раскрыт и посажен Хуа Чэном под замок в подземном лабиринте, где его нещадно избивали. Теперь же, увидев давнего врага, Мин И ощутил исключительную злость. Казалось, всё небольшое пространство монастыря Водных каштанов и даже воздух снаружи заполнился ядом. Хуа Чэн отложил тряпку и сощурился:

— Его Превосходительство Повелитель Земли поражает меня своей прыткостью!

Мин И холодно парировал:

— Его Превосходительство Князь Демонов тоже умеет проводить время в праздности, как, впрочем, и всегда.

После обмена такими притворными приветствиями, следующую фразу Хуа Чэн произнёс с заметно охладевшим выражением и таким же тоном.

Он предостерёг:

— Уходите. Мне всё равно, что у вас за важное дело, не приближайтесь к этому месту.

Даже испытывая страх перед Хуа Чэном, Мин И не собирался показывать перед ним и каплю слабости, тем более уступать. Его голос прозвучал уверенно и мрачно:

— Я вовсе не по своей воле пришёл сюда!

Понимая, что вместо яда в воздухе вот-вот запахнет порохом, Се Лянь обратился к Повелителю Ветров:

— Н-н-ну… Ваше Превосходительство, что же нам делать?

Ши Цинсюань постучал веером по голове.

— Я и сам не ожидал, что как раз сейчас Собиратель цветов под кровавым дождём окажется вашим гостем! Но вы же только недавно виделись? Зачем так скоро встречаться вновь? Как бы то ни было, если проблему можно разрешить без применения грубой силы, то так и нужно её разрешить. Насилие ни к чему хорошему не приведёт. Если они подерутся, всё-таки лучше нам их разнять.

Се Лянь ответил:

— Я, в целом, согласен.

Ци Жун, который, напротив, только и ждал, чтобы эти двое сцепились в драке, знай себе подслушивал, навострив уши. И тут вмешался:

— Ооо… Так ты и есть та падшая стерва, Повелительница Ветров???

Се Лянь и Ши Цинсюань одновременно повернулись к нему. Именно такими словами Ци Жун бранил Ши Цинсюаня, сидя в своём логове, а теперь посмел произнести их же, встретившись с ним лично. Трудно сказать, взыграла ли в нём храбрость, достойная всяческих похвал, или же дал о себе знать недостаток ума. Ци Шинсюань, избалованный всеобщим обожанием, должно быть, впервые слышал, чтобы кто-то бранил его подобными выражениями. Поморгав с озадаченным лицом, он обратился к Се Ляню:

— Ваше Высочество наследный принц, подождите меня немного.

С такими словами он вышел за порог и закрыл за собой дверь. Снаружи послышался очередной истошный вопль Ци Жуна и серия глухих ударов. Лишь спустя долгое время Ши Цинсюань вновь открыл дверь и вошёл, уже в облике мужчины.

— Вот и всё. О чём мы только что говорили? Я тоже проголодался. Мне думается, нам лучше для начала сесть за стол и чем-нибудь подкрепиться, любые проблемы можно обсудить мирно, и нет таких вещей, которые не разрешала бы совместная трапеза.

— …

Конечно, Се Лянь очень не хотел, чтобы они подрались прямо в монастыре Водных каштанов, но Хуа Чэн явно был крайне зол на Мин И из-за предательства последнего, и неизвестно, какая ещё подоплёка за этим скрывалась. Вряд ли удастся усадить их за стол и заставить дружелюбно разделить трапезу. Однако Хуа Чэн, вопреки ожиданиям, не выразил протеста. После обмена угрожающими взглядами с противником, холод постепенно отступил с его лица, и он вернулся к мытью чашек. А когда закончил, сам подошёл к котлу и щедро положил себе похлёбки «Столетнего мира и согласия».

А стоило ему добровольно отозвать войска, и вся битва свернулась, даже не начавшись, а остальные присутствующие испустили вздох облегчения. Далее полагалось как можно скорее сменить тему разговора, чтобы оживить обстановку, поэтому Ши Цинсюань спросил:

— Ваше Высочество, а что это у вас в котле? Кажется, ещё горячее.

Се Лянь ответил:

— О, это я приготовил.

Варево кипятилось достаточно долго, чтобы пропитаться вкусом, да и запах уже давным-давно развеялся. И хотя цвет у него получился каким-то невообразимым, форма уже выварилась и стала выглядеть намного-намного приятнее, чем вчера вечером. Ши Цинсюань, услышав ответ, пришёл в совершенный восторг:

— Правда? Я ещё никогда не пробовал блюд, сваренных лично небесными чиновниками! Давайте, давайте, позвольте нам отведать.

С такими словами Повелитель Ветров тоже взял пару чашек и две пары палочек, затем наполнил чашки содержимым котла. Честно говоря, Се Лянь хотел его остановить. Но поскольку Хуа Чэн, неоднократно похвалив готовку принца, заронил в его душе семена уверенности, да к тому же сегодня утром, заново разогревая похлёбку, принц учёл все рекомендации, которые вчера дал ему Хуа Чэн, в голове Се Ляня родилась мысль «быть может, блюдо всё же спасено». Так что, поколебавшись немного, принц не произнёс ни слова против, в тайном ожидании глядя, как Ши Цинсюань пододвинул одну чашку к Мин И:

— Вот, Мин-сюн, твоя порция.

Мин И бросил взгляд на чашку и, явно не собираясь есть, отворотился.

Его действия выглядели немного невежливо. Ши Цинсюань, закипая от гнева, подвинул чашку ближе, даже не думая отступать:

— Ешь! Разве не ты только что в дороге заявил, что проголодался?

Хуа Чэн тем временем не спеша зачерпнул ложку, подул на похлёбку и отправил её в рот, затем проглотил и улыбнулся Се Ляню:

— Сегодня вкус и впрямь не такой резкий. Как раз то, что нужно.

Се Лянь заулыбался вместе с ним:

— Правда? Сегодня я добавил больше воды.

Хуа Чэн сделал ещё глоток, искрясь улыбкой:

— Гэгэ, я оценил твоё старание.

При взгляде на Хуа Чэна создавалось впечатление, будто он пробует что-то невероятно вкусное, и это весьма подкупало. Спустя некоторое время Мин И всё же принял чашку. Ши Цинсюань заулыбался:

— Так-то лучше!

Они оба зачерпнули по ложке и отправили угощение в рот.