Се Лянь со вздохом повернулся.

— Ох, я как раз хотел кое с кем поговорить, но сейчас сеть духовного общения Верхних Небес разрушена, а я позабыл пароли других чиновников. Захочешь связаться, и не выйдет. Фу Яо, ты не припоминаешь чьего-нибудь пароля? Просто чтобы передать сведения о моём местонахождении и вызвать кого-нибудь на подмогу.

Он говорил совершенно естественно и так убедительно, что мрачные тучи рассеялись с лица Фу Яо, однако он небрежно ответил:

— Не знаю никаких паролей. Сейчас в чертогах Верхних Небес воцарился хаос, все слишком заняты. Лучше мы сами займёмся своими делами.

Как вдруг Хуа Чэн чуть поодаль произнёс:

— Гэгэ, этот мальчик два дня ничего не ел, у него жар.

Се Лянь подошёл к Гуцзы и сам убедился, что у ребёнка лоб такой горячий, что можно пожарить яйцо. Он тут же схватил Ци Жуна за грудки и накинулся с вопросом:

— Ты как за ребёнком смотрел?!

Тот, весь перемазанный кровью, сплюнул и заголосил:

— Я же не его настоящий отец! И уже проявил великое милосердие тем, что не сожрал! Запиши это как подвиг на мой счёт!

— Как я погляжу, ты не сожрал его лишь потому, что у ребёнка жар, и он стал невкусным!

Тут вмешалась Лань Чан. Поколебавшись секунду, женщина спросила:

— Ребёнок болен? Может, я его посмотрю?

Когда рухнула крыша хижины, упавшей балкой женщине разбило лицо, которое теперь опухло. Но всё же Лань Чан пожалела ребёнка, подползла к нему и взяла на руки, трогая ладошкой лоб. Видимо, она собиралась снять жар при помощи иньского холода собственного тела. Фу Яо одной рукой держал закутанный в жёлтые талисманы шар — дух нерождённого. Юноша подошёл к Лань Чан.

— Пора идти.

Ясное дело, Лань Чан не желала с ним отправляться, но делать нечего — Фу Яо пленил её сына.

Се Лянь обратился к юноше:

— Постой, пока останьтесь здесь. Фу Яо, ты можешь связаться со своим генералом?

Тот посмотрел на принца.

— Зачем тебе?

Се Лянь, колеблясь, начал:

— По правде говоря… — На слове «говоря» он внезапно атаковал, молниеносно заблокировал обе руки Фу Яо одной своей, а после закончил фразу: — По правде говоря, я уже знаю, что он натворил!

Фу Яо оказался пленён из-за собственной секундной невнимательности, и теперь удивление перемешалось в его голосе с гневом:

— Ты! Это подлость!

— Нет, нет. Я полагался исключительно на реальную силу. Можешь попробовать схватить меня таким же способом, и посмотреть, получится ли.

Хуа Чэн вежливо похлопал в ладоши.

— Поддерживаю.

Фу Яо от злости чуть не закатил глаза.

— Тогда ты должен отпустить меня, чтобы дать попробовать!

Се Лянь совершенно серьёзно заметил:

— Попытаешься в следующий раз, если представится возможность. Сейчас есть более важное дело. Фу Яо, могу ли я попросить тебя помочь мне уговорить своего генерала для начала вернуться в чертоги Верхних Небес?

— …Вернуться? — Фу Яо прошипел, с трудом подавляя гнев: — Легко сказать! Если бы ты сам оказался в подобной ситуации, ты бы избрал вернуться? Что бы ты ответил на уговоры? Вернуться и дожидаться несправедливого обвинения, а затем и приговора? Вернуться и дожидаться смерти?!

— Не стоит так нервничать. Я не пытаюсь язвить, а говорю серьёзно. Ситуация с твоим генералом отличается от моей. В его положении всё ещё можно исправить. А вот побег как раз наихудшее решение, и сейчас уже многие небесные чиновники готовы вынести ему приговор без суда. Если ты можешь связаться с ним, скажи, что я готов помочь ему в расследовании инцидента.

Фу Яо застыл.

— Ты поможешь в расследовании?

— Да. В подобных вещах у меня, можно считать, накопился опыт. Во всяком случае, больше че�� у него.

— Ваше Высочество, позволь спросить, а не припомнишь ли, скольким небесным чиновникам ты помог в расследовании их проблем, вернувшись на Небеса? И который из тех, кем ты интересовался, не оказался в итоге в плачевном положении?

Се Лянь тихо кашлянул и ответил:

— Это другое. И дело вовсе не во мне! Если он действительно не совершал ничего подобного, разумеется, я могу помочь ему оправдаться.

Фу Яо так разозлился, что ему стало смешно. Он перебил:

— Ну хватит! У тебя с ним личные счёты, и это известно всем. Поможешь ему в расследовании? Удастся ли ему тогда восстановить доброе имя? Если хочешь добить лежачего да посмеяться над ним, то так и скажи, не строй из себя невесть что.

Хуа Чэн слегка помрачнел, слушая его выпады. Он немного помолчал, потом усмехнулся:

— Ладно, гэгэ. Такие люди не отличат зло от добра. К чему тратить на них слова? Кто-то от природы уродился диким слепым волком1 и привык всю жизнь оценивать благородные поступки с точки зрения подлеца. Может статься, в итоге выяснится, что он действительно в чём-то замешан. Если не верит, не трать на него силы. Пусть мучается сам.

1Обр. в знач. — неблагодарный человек.

Фу Яо взглянул на него и съязвил:

— «Ребёнок»?

Хуа Чэн вернул ехидное замечание сторицей:

— «Младший служащий»?

Лицо Фу Яо чуть перекосило.

Се Лянь, не ослабляя захвата, мягко произнёс:

— Вот что, это разные вещи, не надо смешивать частные и служебные дела. Есть ли между нами личные счёты — это одно. Совершил ли он злодеяние — это совсем другое. Му Цин такой человек, пускай он мелочный, мнительный, с ужасным характером, слишком много надумывает, постоянно язвит, любит брюзжать, долго помнит малейшую обиду, часто кого-то задевает, многие его ненавидят, у него совсем нет друзей…

— …

На одном дыхании высказав целую тираду без малейшей запинки, Се Лянь подвёл итог:

— …Но я всё-таки знаком с ним с юности, и знаю, что у него есть принципы, через которые он не переступит.

— …

Се Лянь продолжал:

— Он, возможно, плюнет в чай тому, кто ему не по нраву, но уж точно не станет подсыпать яд.

— …

Хуа Чэн бесстрастно заметил:

— Правда? Но и это довольно мерзко.

На лбу Фу Яо даже вздулись вены.

— Нет! Плевать в чай он тоже не стал бы!

Се Лянь:

— Тогда подсыпал бы слабительного снадобья.

Фу Яо, будто с трудом сдерживался, прошипел:

— Тебе… обязательно описывать его именно таким примером? Не понимаю, ты заступаешься за него или хочешь очернить?

Се Лянь ответил:

— Прошу прощения, просто сразу не пришло в голову ничего более подходящего.

Фу Яо дёрнулся, но вырваться так и не смог, и тогда настороженно спросил:

— Так значит, ты только что донёс сведения до чертогов Верхних Небес?

Се Лянь искренне и с чувством ответил:

— Пока нет. Только поговорил кое с кем. Не волнуйся, я не причиню вреда твоему генералу. Если он действительно не желает возвращаться, может присоединиться ко мне, и будем действовать сообща. Так у него появится свидетель, который сможет подтвердить его действия по мере расследования. Иначе он ничего не докажет, и всё станет только хуже…

Внезапно за их спинами раздался бесстыжий хохот — это Ци Жун, уставившись на Лань Чан, вдруг будто обезумел:

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, а я всё думал, кто это такая! Да ведь это же… это же юная госпожа Цзянь Лань2!

2Цзянь Лань — «Гладиолус».

Лань Чан держала на руках Гуцзы и сбивала ребёнку жар, но при этом крике её плечи содрогнулись, а глаза широко округлились.

— А ты кто такой? И откуда ты тоже…

Ци Жун изумился:

— Откуда я знаю? Шутишь! Да ты была в шаге от того, чтобы называть меня двоюродным младшим братом! Что, выходит, мы оба стали демонами? А кругом так много старых знакомых! Поистине мир наш маленький и людный, хи-хи!

Се Лянь нахмурился.

— Ци Жун, какая муха тебя укусила? Кто такая Цзянь Лань?

— Эй, мой царственный брат, я всё в толк не возьму, ты ослеп или дураком притворяешься? Посмотри-ка повнимательнее, кто это! Ведь это первая завидная невеста нашего государства Сяньлэ — юная госпожа Цзянь Лань! Вся семья — сплошь чиновники да купцы, не представляешь, каким влиянием они обладали. Внешностью она не блистала, но каждый раз ни один список красавиц и умелиц Сяньлэ не обходился без её имени. Горделива на��только, что глаза росли на макушке — на всех смотрела свысока. А ещё она чуть не вошла в императорскую семью в качестве невесты принца!

— Что?

Взгляд Се Ляня невольно метнулся к лицу Лань Чан. Давным-давно государь и государыня в самом деле желали избрать ему невесту, даже пригласили огромное множество тщательно подобранных девушек во дворец на пиршество, чтобы принц посмотрел на них и выбрал ту, что приглянётся. Но в юности Се Лянь всем сердцем стремился к постижению пути самосовершенствования, и на том пиру лишь прошёлся мимо девушек и сразу покинул зал. Он совершенно не помнил ни лиц, ни имён, разве он мог теперь кого-то из них узнать?

Лань Чан вперилась глазами в Фу Яо, но тот холодно фыркнул.

— Это уж не мой генерал разболтал. Этот демон — выходец из государства Сяньлэ, и наверняка лично видел тебя.

Се Лянь же посмотрел на Хуа Чэна, но тот не выказал и тени удивления, видимо, уже был об этом осведомлён.

Тогда Се Лянь вернулся к Лань Чан и пробормотал:

— Ты правда когда-то…

Но женщина мигом закрыла уши руками и запричитала:

— Не говори! Не говори этого! Не надо называть меня тем именем!!! Я… уже давно взяла себе другое.

Се Лянь вначале замер, а потом опустил руки и вздохнул.

Когда-то дочь благородного рода, сегодня — продажная демоница. Она сменила имя, видимо, боясь, как бы родня в загробном мире её не устыдилась. И теперь не хотела признавать, что стала той, кем стала.

Эта женщина в прошлом принадлежала к его последователям, к его народу. Как тут не вздыхать.

Се Лянь неожиданно почувствовал ладонью тепло. Опустив взгляд, он увидел, как Хуа Чэн, даже не глядя на принца, взял его за руку.

Он до сих пор пребывал в облике ребёнка, и температура его тела оставалась низкой, но всё же когда маленькая холодная ручка коснулась Се Ляня, от неё исходило тепло.

Ци Жун, однако, не собирался проявлять ни капли сострадания, и только зацокал языком.

— Вот не ожидал, что юная госпожа Цзянь Лань, что когда-то взирала на всех с недосягаемой высоты, станет такой старой и уродливой! Мне и раньше казалось, что внешне ты — так себе, а теперь, смотрю, мои глаза меня не подвели, и в самом деле — зрелище на любителя! Заодно спрошу, от кого ты родила своего ублюдка?!

От столь бесцеремонных речей лицо Цзянь Лань слегка побледнело.

Ци Жун не унимался:

— Неужели от моего царственного братца? Нет, нет, у братца моего, мне думается, вовсе не стоит. Поэтому он и строит из себя святошу, притворяется целыми днями, что помыслами чист и женщины его не привлекают. Куда ему сыновей зачинать? Ой! Как я мог позабыть! После падения Сяньлэ тебя ведь продали в одно местечко, а значит, ребёнок — отродье простолюдина из Юнань!

Се Лянь, не в силах больше слушать, собирался подойти и заткнуть Ци Жуну рот, но Цзянь Лань вскипела раньше принца — со свистом отвесила пощёчину и забранилась:

— Что ты болтаешь своим грязным ртом?!

У Ци Жуна от удара хлынула носом кровь, он вытаращил на женщину глаза.

— Рангом всего-то «скверная» или «зверская», а на большее не годная дрянь, как смеешь ты бить меня, почти «непревзойдённого»?!

Цзянь Лань плюнула ему в лицо, схватила за шею и с громкими хлопками влепила ещё пару пощёчин.

— Какой ещё, к чертям собачьим, почти непревзойдённый?! А ты не дурак себе на лицо золота налепить3! Что за ерунда, разве ты годишься на то, чтобы ставили тебя в один ряд с тремя «непревзойдёнными»?! Чем ты это заслужил? Бесстыдством? И как раз тебя я и смею бить!

3Обр. в знач. — излишне похваляться.

Её слова задели Ци Жуна за больное, и он тоже вышел из себя, заплевавшись:

— Мерзкая тётка, убери свои куриные лапы! Я брезгую! Буэ-э-э-э!!!

Они сцепились в дерущийся ком, однако тумаки летели только со стороны Цзянь Лань, ведь Ци Жуна связала Жое, и тот, не в силах ответить, взвыл:

— Се Лянь! А что же ты теперь не разнимаешь драку?! Где твоё сердце святого?!

Принц одной рукой скрутил Фу Яо и, опустив голову, говорил с Хуа Чэном, поэтому будто не слышал его причитаний. Цзянь Лань, наградив Ци Жуна пинками, со злостью в голосе и покрасневшими глазами прикрикнула:

— Я бы согласилась отдаться на поругание простолюдинам, чем позволить такому ничтожному червяку как ты притронуться ко мне хоть пальцем! Ты, никчёмная, никому ненужная дрянь! И ещё смеешь кого-то называть простолюдином?! И кто же здесь простолюдин?

Ци Жун переполнился гневом:

— Я никому не нужен? Это я — ник��ёмный? Да какое право имеешь ты, прогнившая до костей продажная девка, так меня ругать? А если не простолюдины, то кто ещё мог на тебя позариться?!.. А ну, стой!!! Положи булыжник!!!

В самый разгар избиения с небес раздался оглушительный грохот. Не сговариваясь, все присутствующие подняли головы.

Фу Яо процедил:

— Ты же сказал, что никому не доносил, и вы просто поболтали?

Хуа Чэн, чуть нахмурившись, хмыкнул:

— Явился без приглашения.

Ночное небо заполнил раскат грома, да такой, что все на секунду закрыли глаза. А открыв вновь, увидели, как к ним широким шагом приближается небесный чиновник — высокий и стройный мужчина с длинным луком за спиной.

— Ваше Высочество!

Се Лянь опустил широкий рукав и незаметно заслонил Хуа Чэна собой.

— Фэн Синь! Что ты здесь делаешь?

Фэн Синь быстро оказался перед принцем.

— Ты вдруг перестал отвечать, и я попросил служащих, чтобы нашли твоё местоположение по колебаниям магических сил. — Он нахмурился. — Что здесь творится? Что за разруха? Ты с чем-то столкнулся?

Се Лянь собирался ответить, но тут Фэн Синь увидел Фу Яо, а следом и Хуа Чэна за спиной принца.

Картина вышла за рамки его ожиданий. Словно не зная, чему удивляться больше, Фэн Синь начал:

— Что… — В итоге он всё же указал на Хуа Чэна. — …Что это за ребёнок?

Се Лянь неловко улыбнулся.

— Миленький, правда?

Фэн Синь выпучил глаза, глядя на Хуа Чэна, который нисколько не подходил под определение, данное Се Лянем, и с сомнением переспросил:

— …Миленький? Постой, почему он кажется мне особенно похожим на…

Се Лянь беспечно перебил:

— На моего сынишку, да?

Фэн Синь:

— ??? Когда у тебя успел родиться сын?

Се Лянь улыбнулся.

— Пока ещё нет. Я имею в виду, если бы родился, то наверняка был бы таким же милым, правда?

Хуа Чэн, держа его за руку, улыбнулся.

— Правда.

Фэн Синь:

— …

Фу Яо:

— …

Се Лянь:

— Ха-ха-ха-ха… Э? Дева Лань Чан, не убегайте!

Фэн Синь тут же развернулся и действительно увидел женщину, которая бросила Ци Жуна и рванула наутёк. Не задумываясь, мужчина натянул тетиву и прицелился ей в ноги.

Неожиданно, будто бы почувствовав, что мать в опасности, дух нерождённого, который до сих пор был завёрнут в ворох талисманов в руках Фу Яо, задрожал, вырвался из плена и с пронзительным бешеным визгом набросился на Фэн Синя.

Цзянь Лань, кажется, бросилась бежать, не разбирая дороги, лишь в приступе паники, но услышав этот вопль, немедля вспомнила о пленённом сыне. Она развернулась и в отчаянии закричала:

— Цоцо4!

4Цо — ошибка.

Се Лянь впервые услышал имя духа — как оказалось, его зовут Цоцо. Стрела Фэн Синя сменила направление и полетела в белоснежный сгусток. Раздался треск, дух нерождённого несколько раз перекувыркнулся в воздухе и отскочил к ближайшему дереву. Все увидели, что стрела зажата у него в зубах, а также смогли разглядеть его облик.

Чем называть его несформировавшимся ребёнком, лучше сказать — маленький уродливый монстр. Кожа на тельце бледная, будто выкрашена белилами; глаза необычайно большие и сверкающие жутковатым блеском; на макушке редкий желтоватый пушок; между двумя рядами заострённых зубов зажата стрела. Увидев, что к нему приближается Фэн Синь, дух с треском сжевал стрелу в мелкую стружку, да ещё громко выплюнул сверкающий холодом наконечник, вонзившийся возле сапог небожителя. А после, подобно змее, высунул длинный и тонкий тёмно-красный язык, будто бросая вызов противнику.

Фэн Синь без лишних слов наложил ещё стрелу на тетиву, целясь в тварь. Дух нерождённого, словно ящерица, пробежался по стволу дерева вверх-вниз, проявляя чудеса гибкости — неудивительно, что Фу Яо никак не удавалось его схватить.

Цзянь Лань взволнованно вскрикнула:

— Не думай биться с ним, скорее беги!!!

Только родная мать могла проявлять подобную заботу о монстре, который с первого взгляда вызывает у других страх и отвращение. Фэн Синь прицелился и спустил тетиву. Стрела отправилась в полёт, пригвоздив к дереву коротенькую ножку духа, который пронзительно взвизгнул и застыл на месте. Цзянь Лань как сумасшедшая бросилась к ребёнку и потянулась выдернуть стрелу, но из-за слишком низкого собственного уровня не смогла коснуться древка — руку оттолкнуло прочь вместе со снопом огненных искр. Женщину отбросило на пару шагов, и всё же она снова попыталась схватить стрелу, высекая фонтаны искр.

Фэн Синь убрал лук и подошёл к ним.

— Ну всё, пора возвращаться. Хватит добавлять нам работы… Цзянь Лань?!

Цзянь Лань снова отбросило прочь от стрелы, а услышав его голос, женщина всем телом содрогнулась, не смея пошевелиться, только впопыхах отвернулась. Фэн Синь же развернул её и спросил снова:

— Цзянь Лань?

— …

Се Ляня посетило нехорошее предчувствие. Он озадаченно спросил:

— В чём дело?

Цзянь Лань опустила голову и пробормотала:

— Ты обознался.

Но Фэн Синь возразил:

— Что ты такое говоришь? Как я мог обознаться? Да, ты изменилась, но разве я мог не узнать…

Тут он запнулся. Поскольку прежде он действительно не узнал Цзянь Лань в образе Лань Чан, под толстым слоем косметики на лице и дорожной пыли на одежде.

Винить его в этом нельзя. Фэн Синь остался таким же, каким был, — не изменился нисколько, но перемены с Цзянь Лань произошли слишком разительные.

Облик, макияж, манеры, речь, характер… Смогли бы узнать любимую дочь родные отец и мать, окажись они сейчас здесь, — ещё большой вопрос.

Фэн Синь после недолгого молчания произнёс:

— …Это ты. Это правда ты. Я не ошибся, это ты! …Я думал, ты вышла замуж и прожила хорошую жизнь. Как же ты… как же ты стала такой, как сейчас…

Как вдруг Цзянь Лань резко оттолкнула его и выругалась:

— Да чтоб твою мать!

Фэн Синь отшатнулся на несколько шагов, не в силах вымолвить ни слова. Цзянь Лань, продолжая отпихивать его крепкими ударами в грудь, разразилась бранью:

— Сказано же, что я не какая-то там чёрт знает кто! Ты что, не понимаешь человеческого языка? Ты больной, а?! Ещё и трижды повторил «это ты, это правда ты, я не ошибся, это ты»! Ты что, не мог притвориться, что не знаешь меня? Не мог притвориться, что не узнал?! Будь так добр, господин хороший, оставь мне хоть немного чести, ладно? Неужели так сложно?!

Теперь она походила на простую базарную бабу, которая настолько отличалась от образа в памяти Фэн Синя, что он оторопело смотрел на Цзянь Лань, не в силах ничего сказать. Как и Се Лянь. Только Ци Жун обрадовался больше всех, он покатился по земле с хохотом:

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, мать моя! Мой царственный брат! Ты погляди, что же это делается! Твой самый преданный пёс напялил тебе зелёную шапку5!!!

5В современном китайском языке тех, кому изменил супруг или супруга, называют носителями «зелёной шапки».

Цзянь Лань отвесила Ци Жуну несколько жестоких пинков.

— Псина! Псина! Это ты более всего похож на пса, как я погляжу!

Строго говоря, семья Цзянь Лань когда-то лишь возлагала на неё надежды о том, что девушку выберут в невесты принцу, но официально она так и не приблизилась ко дворцу, да и наложницей не стала. Поэтому злорадный выпад Ци Жуна не имел под собой никакого основания. Впрочем, Се Лянь всё равно не знал, что в этом случае сказать.

Принц никак не ожидал, что Фэн Синь, который без необходимости никогда не заговорил бы с женщиной…

К тому моменту дух нерождённого успел сгрызть стрелу, которая его удерживала, высвободился и вновь набросился на Фэн Синя. Секундная неосторожность — и два ряда острых зубов впились в правое плечо небожителя, хлынула неудержимым потоком свежая кровь.

А ведь у Фэн Синя рабочая рука именно правая, и для Бога Войны подобная рана ничего хорошего не несёт. Фэн Синь тут же вскинул левую ладонь, чтобы нанести удар, но Цзянь Лань взмолилась:

— Не бей его!

Рука Фэн Синя застыла в воздухе, а следом в его голове зародилась страшная догадка.

И не только он — все присутствующие подумали о том же самом.

Фэн Синь, позволив духу нерождённого подобно пиранье трепать своё плечо, посмотрел на Цзянь Лань.

— А… это…?