Се Лянь внезапно вспомнил, как в тот день во дворце Шэньу Лань Чан беспорядочно тыкала во всех пальцами, но будто специально обошла стороной Фэн Синя, который как раз стоял на самом видном месте.

Цзянь Лань тут же воскликнула:

— Нет!

Фу Яо стоял потрясённый, словно не мог поверить в происходящее. Видимо, он действительно не знал, что связывает Фэн Синя и эту женщину с её ребёнком, поэтому весть также его обескуражила. Тут юноша наконец пришёл в себя и спросил:

— Он ведь ещё не задал вопроса, почему ты так спешишь с ответом?

Цзянь Лань:

— Вздор! И так понятно, что он собирался спросить. И вот что я тебе скажу — нет!

Фэн Синь же, глядя на дух нерождённого, спросил:

— Как ты его назвала? Цоцо?

Похоже, в этом имени содержался особый смысл. Цзянь Лань открыла рот, но в итоге объяснять ничего не стала, только раздражённо выкрикнула:

— Ты же взрослый мужчина, откуда такая тяга к пустой болтовне? Нет — значит нет! Кто в здравом уме поведёт себя, подобно тебе, — примется назойливо настаивать на своём отцовстве?!

Фэн Синь сердито возразил:

— Что ты такое говоришь? Если это так, то я, конечно…

Цзянь Лань:

— Конечно — что? Признаешь его?! Будешь его растить?!

Фэн Синь:

— Я…

Он запнулся. Потом опустил голову и посмотрел на маленького уродливого монстра, который повис на его руке. Дух нерождённого будто испытывал к нему особенно глубокую ненависть, рвал плоть с яростным визгом, вцепившись смертельной хваткой. Фэн Синь не мог ни ударить его, ни оставить так, ведь кровь уже стекала по крепко сжатому кулаку.

Видя, что он застыл, не в силах сразу принять раскрывшуюся правду, Цзянь Лань с презрением выплюнула:

— Сказала же, что нет, что ещё тут спрашивать! Он не имеет к тебе отношения, теперь ты успокоишься?!

Раздался вопль Ци Жуна:

— Отговорки! Ребёнок точно его! Я оказался прав, это разве не простолюдин?! Вы полюбуйтесь, люди добрые, сынка Фэн Синя кто-то вырезал из пуза матери и превратил в мелкого демона, хи-хи. И люди продолжают поклоняться какому-то чёртовому «Наньяну, дарующему сыновей»? Поклоняйтесь, поклоняйтесь, да только глядите, как бы и вашего собственного сына…

Се Лянь повёл рукой, и Жое замотала Ци Жуну рот, а Цзянь Лань от души добавила несколько пинков по голове, да так, что демон разразился невнятной бранью. В этот момент в себя пришёл Гуцзы. Увидев, что отца избивают, он бросился к нему.

— Нет… Не наступайте на моего отца…

Видя, как Гуцзы обнял голову Ци Жуна, Цзянь Лань не смогла опустить на неё ногу. Она схватила дух нерождённого за маленькие бледные ножки и потянула на себя, гневно выкрикивая:

— Сказано, не кусай его! Почему ты такой непослушный?!

Женщина бросилась наутёк, а Фэн Синь всё ещё не пришёл в себя, поэтому не успел сразу их удержать. Тогда Се Лянь по привычке приказал:

— Жое, догнать!

И лента отправилась выполнять. Однако когда она просвистела мимо, Се Лянь вспомнил, что ранее Жое связывала Ци Жуна. Обернувшись, он увидел, как т��т, подхватив Гуцзы, одним прыжком поднялся в воздух и самодовольно провозгласил:

— Я вновь обрёл свободу!

Се Лянь же сменил приказ, увидев, что Фэн Синь более-менее пришёл в себя:

— Жое, лучше тебе всё-таки вернуться.

Поэтому лента снова просвистела мимо и с громким хлопком хлестнула Ци Жуна по лицу. Тот секундой ранее возрадовался так, что едва не запел, а теперь от удара перекувыркнулся трижды и упал на землю, хватаясь за лицо. Однако лежал он совсем немного, вдруг взбеленился, схватил Жое одной рукой и заорал:

— Даже ты, мерзкая тряпка, смеешь бить меня?!!

На этот раз Жое оказалась у него в плену и, как бы ни старалась, не могла вырваться — физическая сила Ци Жуна неожиданно возросла. Се Лянь вознамерился разобраться с ним лично, но Ци Жун вдруг вспомнил, что у него на шее сидит маленький ребёнок, поэтому схватил Гуцзы и выставил перед собой на манер щита.

— Не подходи! Только приблизишься, и я его придушу! Эй, эй, оглянись, пёс Хуа Чэн вот-вот помрёт!

Се Лянь, испугавшись, резко повернулся и увидел, что Хуа Чэн хмурится, будто с трудом претерпевая что-то, а его руки едва заметно дрожат. Но поймав взгляд принца, Хуа Чэн выкрикнул:

— Со мной всё в порядке!

Тысячи демонов теряют покой!

Очередная волна оказалась сильнее, чем какая-либо из предыдущих. И Се Лянь, ни секунды не раздумывая, принял решение — заключил Хуа Чэна в объятия. Пользуясь представившейся возможностью, Ци Жун схватил Гуцзы и дал дёру. Цзянь Лань, по всей видимости, тоже ощутила сильную головную боль — женщина закрыла уши руками, а дух нерождённого, задетый волнением, принялся ещё яростнее атаковать Фэн Синя. Бедняге досталось уже более десятка укусов, кровь текла рекой, и всё же Фэн Синь не осмеливался ударить тварь, только крепко держал Цзянь Лань за плечо. Тем временем дух безжалостно полоснул его когтями по лицу. Удар оказался очень серьёзным, Фэн Синь негромко вскрикнул и зажал рану рукой — возможно, ему поранило глаза. Се Ляня всё это зрелище привело в ещё большее беспокойство, и он приказал Жое отправиться на подмогу Фэн Синю.

Цзянь Лань же топнула ногой.

— Если не перестанешь, я рассержусь!!!

Услышав ругань матери, дух наконец скользнул к ней за пазуху, послушно свернувшись комочком. Цзянь Лань бросила взгляд на Фэн Синя и сквозь зубы прошипела:

— К тебе он не имеет отношения, предупреждаю, отстань от нас!

Одной рукой держась за голову, другой прижимая дитя, женщина на всех парах бросилась бежать.

Фу Яо закричал принцу:

— Отпусти меня!

Фэн Синь упал на одно колено, закрывая рукой половину лица.

Се Лянь с Хуа Чэном на руках присел рядом и спросил:

— Ты в порядке? Дай взглянуть на рану. Задело глаз?

Кровь по капле сочилась сквозь пальцы Фэн Синя. Он ответил, не открывая глаз:

— …Нет. Не задавай мне вопросов.

Се Лянь:

— Фэн Синь, и всё-таки, Лань Чан… дева Цзянь Лань сказала...?

Как вдруг, не дав принцу договорить, Фэн Синь ударил. Сломал соседнее дерево, которое с грохотом переломилось, и в гневе заорал:

— Сказал же, не задавай мне вопросов!

В этой фразе слышалась малая толика ненависти, и Се Лянь невольно застыл, когда понял, что эта ненависть обращена к нему.

Хуа Чэн же холодно бросил:

— Изливай гнев на того, кто превратил твою жену и сына в демонов.

Фэн Синь медленно поднял голову, покрасневшими глазами глядя на Фу Яо.

Тот застыл, затем взъярился:

— Что ты на меня смотришь? Ты что, в самом деле решил, что… мой генерал это сделал? Вот уж поистине проклятие на его голову! Он всего лишь узнал женщину из аристократического рода погибшего государства Сяньлэ, вот и решил помочь, хотел освободить дух нерождённого от страданий! Да кто же знал, что тот станет упорствовать, не примет помощи и вообще обозлится на спасителя? Вместо благодарности моего генерала дерьмом облили! Да знай он раньше, что так выйдет, прошёл бы мимо! Мелкий демон даже не ведает, кто его отец, неужели правда ожидаешь от него признания собственного убийцы?!

Возможно, по причине накопившегося за несколько дней раздражения, его речи сделались явно грубее.

Хуа Чэн вмешался:

— И это ты называешь проклятием на голову своего генерала? Выходит, тому, кто оказался менее везучим, вообще не жить на этом свете?

Фэн Синь покачал головой, бормоча:

— …Как же так? Как же так вышло?

Се Лянь сказал ему:

— Может, ты… для начала залечишь рану? Снадобья при тебе?

Фэн Синь бросил на него взгляд и мрачно ответил:

— Я в порядке. Отстань от меня!

Зажимая рану на лице, не заботясь ни о какой обработке, он поднялся и, пошатываясь, направился прочь. Се Лянь и Фу Яо пытались позвать его, узнать, вернётся он в чертоги Верхних Небес или же отправится в погоню за демоницей, но тот не слушал и очень скоро пропал из виду.

Фу Яо вновь попытался вырваться, гневно выкрикивая:

— Ваше Высочество! Если уж ты, почтенный господин, не собираешься преследовать их, неужели нельзя хотя бы меня отпустить в погоню?

Се Лянь пришёл в себя, несколько секунд размышлял, затем ответил «Хорошо» и в самом деле отпустил его.

Фу Яо, однако, не ожидал, что принц выполнит его просьбу. Разминая запястья, он недовольно хмыкнул:

— Что же ты теперь решил меня отпустить?

Се Лянь размял точку между бровей.

— Боюсь, сейчас в чертогах Верхних Небес всё намного… Ох, мне теперь кажется, что чем просить твоего генерала вернуться, лучше позволить ему действовать на своё усмотрение. — Помолчав, он добавил: — И что ты собираешься делать дальше? Думается мне, что дух нерождённого оклеветал невиновного не только ради того, чтобы избавиться от погони. Кто-то навёл его на это.

Фу Яо охлопал пыль с рукавов.

— Плевать, для чего он это сделал. Он направляется на гору Тунлу, схватим его, а там будем разбираться!

Договорив, Фу Яо поспешно покинул принца. Постоялый двор, на котором встретились сразу несколько участников событий, опустел. Се Лянь развернулся и осмотрел разрушенную хижину. Он отбросил в сторону деревянные балки и солому, убедился, что монахи и заклинатели всего лишь лежат без сознания и, должно быть, скоро придут в себя, успокоился и тоже отправился в путь.

Пройдя ещё немного и покинув пустынную местность, они наконец добрались до настоящего подворья, где и решили отдохнуть.

Се Лянь сидел у окна и бездумно смотрел вдаль. Последние дни смешались в его голове в сплошной сумбур. Жое обернулась вокруг руки принца и то и дело ластилась к нему, будто мурлыкая. Се Лянь поглаживал ленту пальцами.

Хуа Чэн неожиданно подошёл к окну и, вместе с принцем подставляя лицо свету луны, произнёс:

— Ты ни при чём.

Се Лянь вздрогнул, но потом понял, о чём он говорит, и покачал головой.

— Не знаю, так ли это на самом деле… Фэн Синь наверняка познакомился с девой Цзянь Лань после падения Сяньлэ, но до собственного вознесения. Если подсчитать время, это случилось в годы моего первого низвержения.

— Но ведь это не доказывает твою вину в том, что с ними случилось.

Подумав, Се Лянь сказал:

— Сань Лан, я не рассказывал тебе, что происходило со мной тогда?

— Нет.

— Я никому об этом не говорил. Надеюсь, ты не станешь гнушаться, если я пожалуюсь тебе немного.

Хуа Чэн легко опёрся рукой на оконный переплёт и уселся на подоконник.

— Не стану. Можешь говорить.

Се Лянь, погружаясь в воспоминания, начал:

— Тогда рядом со мной остался только Фэн Синь, и условия жизни были очень плохими. Имущество, которое я имел в бытность Богом Войны, в бытность наследным принцем, — мы заложили всё, чтобы добыть денег.

Хуа Чэн усмехнулся:

— И Хунцзин тоже, да?

Се Лянь, прищуриваясь в улыбке, ответил:

— Ха-ха-ха… Да. Но об этом не должен узнать Цзюнь У, не забудь помочь мне сохранить это в тайне. И все мои десятки золотых поясов постигла та же участь.

— Хм, выходит, Фэн Синь взял твой золотой пояс и подарил его Лань Чан?

Се Лянь покачал головой.

— Вовсе нет. Фэн Синь не стал бы просто так забирать мои вещи. Это я дал ему, чтобы выручил денег и оставил себе на жизнь.

На самом деле это были деньги, подаренные Фэн Синю принцем. Тот долго отказывался, не желал брать, в итоге переупрямить принца не смог, но всё же сказал «Я временно сохраню его для тебя».

Се Лянь продолжил:

— Совестно признаваться, но я поступил так не только из чувства стыда, но также из страха.

Последователей у принца не осталось, и только Фэн Синь до сих пор считал его Богом Войны в короне из цветов и Его Высочеством наследным принцем. Се Лянь лишь тогда ясно осознал, что хоть они вместе выросли, и Фэн Синь являлся его ближайшим подчинённым и личным охранником, принц никогда не одаривал его какими-либо исключительными наградами. Тогда-то его и настиг страх.

Страх, что даже Фэн Синь решит, что так больше жить нельзя, и оставит его. Поэтому смысл того золотого пояса заключался не в награде и не просто в подарке или благодарности за многолетнюю службу. Здесь также присутствовало намерение снискать расположение и даже подкупить.

В иллюзии, созданной духом нерождённого, Се Лянь увидел защитный талисман. Должно быть, его тоже Фэн Синь подарил Цзянь Лань. После паден��я Сяньлэ все храмы и монастыри Се Ляня были разрушены, не осталось никого, кто ещё продолжал бы верить в принца Сяньлэ, и его талисманы считались мусором. Но Фэн Синь всё же хранил немало таких талисманов и продолжал без устали их раздавать, говоря Се Ляню — вот видишь, у тебя ещё остались последователи. Но Се Лянь в душе понимал, какая участь ждёт подаренные талисманы. Наверняка их просто выкинут.

Се Лянь медленно произнёс:

— Столько лет я ничего не знал о том, что Фэн Синю кто-то нравился. Я не спрашивал, не замечал этого.

Всё-таки он с детства был баловнем Небес, относился к знатному роду, и вся жизнь Фэн Синя, само собой разумеется, должна была крутиться вокруг принца, откуда у него могли появиться собственные чаяния?

— Взять вещь, подаренную другим человеком, чтобы передарить девушке — звучит, возможно, не слишком красиво. Но тогда золотой пояс действительно был лучшим даром, который мог сделать Фэн Синь. Ведь нам частенько даже крохи съестного не перепадало. А Фэн Синь не из тех, кто стал бы бездумно тратить деньги. Поэтому можно вообразить, как сильно ему нравилась дева Цзянь Лань. Но раз она ему нравилась… почему они расстались?

Не важно, является ли дух нерождённого сыном Фэн Синя, но если их тогдашняя нищета Фэн Синя привела к потере любимой, как бы то ни было, Се Ляня это очень печалило.

Хуа Чэн однако возразил:

— Если она ему нравилась, но в итоге они расстались, это может означать лишь одно — она ему только нравилась, и не более.

Се Лянь усмехнулся.

— Сань Лан, нельзя утверждать столь категорично. Иногда не тебе решать, будет ли дорога лёгкой.

Хуа Чэн спокойно заметил:

— Будет ли дорога лёгкой, возможно, решать не мне, но идти по ней или нет — только моё решение.

Се Лянь, услышав его слова, замер и почувствовал, будто в душе что-то прояснилось. Он уставился на Хуа Чэна, не говоря ни слова, а тот склонил голову набок и спросил:

— Гэгэ, я не прав?

Глядя в его блестящие чёрные глаза, Се Лянь вдруг подхватил Хуа Чэна и усадил к себе на колени.

— Ха-ха-ха, Сань Лан, ты совершенно прав!

— …

Кажется, Хуа Чэна настолько потряс внезапный порыв принца, что он просто позволил тому поднять себя на руки без сопротивления.

Се Лянь улыбнулся.

— Скажу кое-что нескромное. Самоуверенность, с которой Сань Лан это говорил, в самом деле напомнила мне меня же в юные годы!

Кажется, Хуа Чэн уже привык к тому, что его вот так спокойно тискают, и только приподнял бровь:

— Об этом я мог лишь мечтать.

Взрослый и ребёнок ещё немного весело порезвились в комнате, затем Се Лянь уложил Хуа Чэна на кровать, а сам лёг рядом, глядя в потолок. И только принц хотел что-то сказать, как вдруг Хуа Чэн резко сел. Его зрачки слегка сузились, а взгляд зорких глаз устремился к противоположному краю комнаты.

Се Лянь сразу почувствовал неладное и тоже сел. От одного взгляда его прошибло холодным потом — в комнате в какой-то момент появился кто-то ещё, и сейчас незваный гость сидел у стола, даже успев заварить чайник, от которого теперь парил чайный аромат. Но принц нисколько не заметил появления постороннего!

Се Лянь, невольно покрывшись мурашками, выставил перед собой Фансинь.

— Кто здесь?!

В ответ мягким тоном послышалось:

— Не бойся. Выпьешь чаю, Сяньлэ?

— …

Фигура и голос принадлежали молодому мужчине и были до боли знакомыми, поэтому Се Лянь наконец выдохнул. Заправив за уши растрепавшиеся во время игры с Хуа Чэном волосы, Се Лянь произнёс:

— Владыка!.. — его сердце до сих пор отчаянно колотилось.

Однако расслабиться принц так и не смог — он резко перевернул одеяло, накрывая им себя вместе с Хуа Чэном, и спросил:

— …Зачем вы спустились?

Его рука под одеялом крепко прижала Хуа Чэна, давая знак не волноваться. Цзюнь У же медленно наполнил три стакана чаем, после чего поднялся.

— Ты не возвращался, и конечно, мне пришлось лично спуститься посмотреть на тебя.

Говоря это, Владыка с заведёнными за спину руками приближался к Се Ляню, медленно выходя из тени. Принц разглядел на поясе белого одеяния меч, его сердце вмиг подскочило, а сам он молниеносно спрыгнул с кровати.

— Владыка, я бы хотел сперва объяснить…

К удивлению принца, за его спиной Хуа Чэн сдёрнул с себя одеяло и сел, подогнув колени и опершись на них локтями.

— Вижу, в этом нет нужды, — с улыбкой сказал Хуа Чэн.

Заметки от автора:

Се Лянь и Му Цин пошли по одному пути совершенствования, оба они — заклинатели-даосы. Но Фэн Синь никогда не являлся учеником монастыря Хуанцзи, он не заклинатель, а исключительно Бог Войны, пробившийся на Небеса из простого люда. Поэтому Фэн Синю не нужно соблюдать обеты и предписания, необходимые для соблюдения Се Ляню и Му Цину.