— Поздравляю, поздравляю!

— Поздравляю, Ваше Высочество!

Недавно построенное святилище Пуци было шумным и оживленным, люди входили и выходили, и Се Лянь прошел через несколько заполненных длинных столов, расставляя горячие, дымящиеся миски за мисками лапши, вытекающей, как вода, супы с маслом, блестящим, как золото, и белоснежный, аппетитный рис. Он был завален беготней и все еще должен был приветствовать гостей, находя время из задач в его руках, чтобы сказать:

— Спасибо, пожалуйста, присаживайтесь!

Храм Пуци, который, к сожалению, рухнул в драке, был восстановлен.

После восстановления, когда-то ветхий маленький храм был теперь гораздо более роскошным, и были добавлены даже несколько новых дворов. На самом деле это сделали не Се Лянь и не Хуа Чэн, а те жители деревни Пуци. В тот день, когда Се Лянь бежал с позором, они рылись в обломках и вправду нашли коробку, полную золотых слитков. Естественно, это был букет, который Цюань И Чжэнь день за днем запихивал в коробку для пожертвований.

Эти крестьяне никогда не видели столько золота и были напуганы до смерти. После того, как они пришли в себя, глава деревни взял часть его, чтобы восстановить храм Пуци, и не осмелился прикоснуться к остальной части, сохраняя ее в безопасности, пока не вернеться Се Лянь, чтобы отдать ему.

Таким образом, когда Се Лянь вернулся с Хуа Чэном, помимо восторженных приветствий «Даочжан» и «Сяо Хуа», их также приветствовали совершенно новая даосская святыня и ящик, тяжелый от золотых слитков.

Се Лянь планировал вернуть эти золотые слитки Цюань И Чжэню, но тот не захотел этого, отказываясь направо и налево, пока Хуа Чэн не сказал ему: «Если ты не заберешь эти золотые слитки обратно, ты можешь забыть о правильном способе взращивания душ». Только тогда этот ребенок отступил и исправил дурную привычку слепо набивать людям золотые слитки.

Поздоровавшись, группа небожителей во главе с Му Цином осторожно пересекла двор. Они невольно подняли глаза, и когда увидели полный вид этого даосского святилища, все слова мгновенно застряли у них в горле.

Безвкусный.

Слишком безвкусный!

Яркие, противоречивые красные и зеленые праздничные цвета и эта крайне преувеличенная, радужная Божественная статуя были не самым худшим из этого. Хуже всего было то, что в заведении была табличка.

И что было написано или нарисовано на этой мемориальной доске?

С установлением новой святыни, естественно, должен был быть праздник. Но вид и стиль у этого нового святилища были ужасны и безвкусны во всех смыслах, особенно с этой безнадежной табличкой заведения, и это действительно затрудняло комплименты сорваться с чьих-либо губ. В действительности все поздравительные фразы, которые небожители заранее придумали, были полностью забыты.

Тем не менее, Се Лянь не возражал против всего этого, и думал, что это было довольно удачно. По крайней мере, это было не ветхое здание, которое могло рухнуть в любой момент. Он снова поздоровался:

— Присаживайтесь, пожалуйста.

Эта группа небожителей не выглядела так, будто они хотели сидеть, и прийти поздравить, наверное, было просто для того, чтобы показать свои лица, поэтому они поспешно ушли, доставив свои подарки. Се Лянь повернулся к Му Цину:

— Почему они ушли в такой спешке?

— Тебе вообще нужно спрашивать? - сказал Му Цин.

-— Да? - ответил Се Лянь.

Му Цин раздраженно сплюнул:

— Тогда почему бы тебе не пойти и не спросить своего доброго Сань Лана.

Оказывается, когда Хуа Чэн впервые вернулся, первым, кто узнал об этом, был Се Лянь, а вторыми были Верхние небеса, которые еще даже не согрели свое место. Не только потому, что не так давно Битва фонарей фестиваля Чжунъюань, которую они так усердно собирали, была внезапно убита случайной волной Хуа Чэна из трех тысяч фонарей, как в тот раз во время банкета середины осени, но и потому, что с той ночи Колокол начал звонить как сумасшедший, и весь Верхний двор эхом отзывался на его объявление, как будто он напоминал им: кошмар небес вернулся!

Кошмар был прямо перед их глазами, поэтому, конечно, нормальные небожители не осмеливались приблизиться. Тем не менее, слухи о Хуа Чэне и Се Ляне в Верхних небесах уже были довольно жесткими без необходимости преувеличения, поэтому небожители все еще хотели получить благосклонность Се Ляня, чтобы в будущем они могли попросить Хуа Чэна проявить некоторую милость.

Се Лянь узнал об этом и вспомнил, как в прошлом Хуа Чэн потребовал, чтобы Верхние небеса провозглашали его героические достижения в течение целого года, и рассмеялся:

— Нахально.

— Это не просто вопрос нахальства? - ругал Му Цин, - скажи ему, чтобы он немного перестал, все выходит из-под контроля. Сейчас, когда Колокол каждый день так шумит, никто не может сосредоточиться, и все Верхние небеса не могут функционировать. Он даже снова и снова отваливается, обрушиваясь на людей. Новая Небесная столица наконец восстановлена, не позволяй чему-то подобному разрушить ее снова.

— Хорошо. - сказал Се Лянь, - я скажу ему немного позже. Пока мы здесь, хочешь попробовать? - он указал на рис, лапшу и супы на столах во дворе и добавил, - это не я готовил.

Когда Му Цин услышал первую часть, выражение его лица было холодным, отказ был написан на всем его лице, и он вернулся к нормальному состоянию лишь после прослушивания последней части. Прямо тогда Фэн Синь тоже прибыл. Он вошел во двор как раз вовремя, чтобы пройти мимо еще нескольких младших небожителей, которые собирались уходить. Они поздоровались, а потом прошептали:

— Это генерал Нань Ян.

— Это он. Так грустно, что его жена и сын сбежали с каким-то парнем...

Вены яростно вздулись на лбу Фэн Синя, когда он на месте проревел свои проклятия:

— ЧТО ЗА ЧЕРТ!!! РЕБЯТА, ВЫ НЕ УСТАЛИ ОТ ЭТОГО?! СКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ ВЫ ВСЕ ТЫКАЛИ МНЕ В ЭТО?? ТАКЖЕ! ЭТО ЖЕ «СБЕЖАЛА»! А НЕ «СБЕЖАЛА С КАКИМ-ТО ПАРНЕМ»! БЛЯДЬ, ХВАТИТ РАСПРОСТРАНЯТЬ ПУСТЫЕ СЛУХИ!

Эти сплетничающие младшие чиновники были напуганы и поспешно сбежали. Му Цин стоял в стороне, засунув руки в рукава:

— Ты мог бы и не объясняться, это звучит только еще более неловко.

Фэн Синь был возмущен, схватил метлу сбоку, а затем бросил ее. Му Цин мгновенно поймал ее и фыркнул:

— Это старье. Ты больше не можешь использовать это на мне.

Фэн Синь собирался покричать еще немного, когда Се Лянь подошел и сунул ему в руки еще одну метлу:

— О, хорошо, тогда как насчет этого? Почему бы вам обоим не помочь мне подмести двор. Мы запустили несколько хлопушек, так что земля покрыта красными обрывками. Спасибо. Если вам станет скучно, вы можете тренировать какие-нибудь идиомы, ясно?

— ???

Через час снаружи храма послышался шум человеческих голосов, приближавшихся все ближе и ближе.

Несколько человек во дворе выглянули наружу, и через некоторое время большая толпа людей хлынула во двор храма Пуци, крича:

— ЭТО ЗДЕСЬ?

— ЭТО ЗДЕСЬ, ОГО, ТОЖЕ ВЫГЛЯДИТ ДОВОЛЬНО ВПЕЧАТЛЯЮЩЕ!

— ТАМ РЕАЛЬНО РИС, ТАК МНОГО РИСА!

— И МЯСА ТОЖЕ!

Земля, которую только что подметали Фэн Синь и Му Цин, снова была грязной от этой гигантской толпы грязных ног. Му Цин схватил свою метлу, выглядя так, как будто чувствовал, что кто-то заразил его блохами, и глаза его расширились:

— ...Что с этими бедняками?

Перед толпой нищих шел человек с растрепанными волосами и потной одеждой. Это был Ши Цинь Сюань. Он прихрамывал и подпрыгивал, сложив руки вместе в знак вежливости:

— Ваше Высочество, я пришел, чтобы побеспокоить вас! Так как насчет того, чтобы наш договор в прошлый раз все еще оставался в силе?

Се Лянь рассмеялся:

— Все очень рады, конечно, все в силе! Пожалуйста, присаживайтесь, присаживайтесь.

— Разве это не слишком много людей? - задумался Му Цин.

— Нет! - сказал Ши Цинь Сюань, - Все старые мастера, которые в прошлом году помогали охранять человеческий массив в Королевской Столице, здесь.

В то время, когда они охраняли человеческий массив, Ши Цинь Сюань обещал остальным, что после завершения дела все будут угощены куриными ножками. Все были зачислены, но после того, как дело было сделано, никого не нашли, так что куриные ножки, естественно, никогда не давали. Сегодня они наконец-то смогли выполнить свое обещание, и миску за миской стали доставлять лапшу на куриных ножках. Ши Цинь Сюань крикнул:

— ВСЕ, СЕГОДНЯ НЕ НУЖНО СЕБЯ СДЕРЖИВАТЬ, ДАВАЙТЕ ЕСТЬ!

Толпа нищих протиснулась из-за столов на землю, каждый из них аплодировал, затем обнял свои супер большие миски, чавкая и чавкая, хлебая и хлебая. Пока они ели, кто-то вдруг заговорил:

— Подождите, что-то не так. Вот в чем сущность зла!

Толпа повернула головы, чтобы посмотреть, и эта небольшая группа действительно была Небесным Глазом и компанией. Се Лянь почувствовал, как у него заболела голова:

— Почему вы тоже пришли?

— В прошлый раз мы тоже помогли, - сказал Небесный Глаз, - так почему же мы не можем прийти? - затем он поднял свою чашу высоко вверх, с серьезным выражением лица, - Все! Послушайте меня, я определенно не ошибаюсь в этом! В пище в этих чашах есть сущность зла, так что, пожалуй, ничего хорошего. Это очень подозрительно! Поставьте свои миски, быстро!

Никто не обратил на него внимания. Толпа нищих уже закончила есть, и каждый поднял свои пустые миски:

— ЕЩЕ ОДНУ!

Фэн Синь и Му Цин использовали свои метлы, чтобы сражаться в подметании двора, полного красных обрывков, оставшихся от хлопушек, но когда они увидели, что все остальные выглядят такими довольными и удовлетворенными едой, они тоже сели, взяв миски сами.

В этот момент Небесный Глаз яростно воскликнул:

— Как же так, что никто из вас не прислушивается к голосу разума! - затем он встал, собираясь пойти проверить кухню, но Ши Цинь Сюань удержал его:

— Серьезно, даочжан, ты слишком много думаешь. Это территория Собирателя Цветов Под Кровавым Дождем, так что сущность демонов и монстров здесь нормальна. Хорошо, хорошо, хорошо, ты беспокоишься, да? Я пойду посмотрю. Вы просто сидите и не слишком раздражайтесь.

Он действительно поднялся на ноги и пошел туда, где были кухни, приподняв занавески:

— Вот видите, что тут подозрительного...

Се Лянь заговорил:

— Подожди, я тоже пойду посмотрю...

Однако, когда он, Ши Цинь Сюань, Фэн Синь и Му Цин просунули свои головы внутрь и посмотрели, они все были ошарашены.

В кухне был кабан-мясник, который рубил мясо на разделочной доске, как сумасшедший, и если бы не свинина, висевшая у него за спиной, они бы подумали, что он рубит человеческие ноги. Сбоку под гигантским котлом горел огонь, а в котле сидел дух петуха с длинной шеей, который проводил всю свою жизнь, чистя себя. Когда он увидел, что снаружи были люди, видящие его, он немедленно закричал, закрывая руками грудь.

Се Лянь был совершенно сбит с толку, и поспешил внутрь, чтобы прошептать:

— Разве я не говорил, что ты не можешь этого сделать?

Дух петуха взвыл и хлопнул себя в грудь, обещая:

— Дедушка! Мы приняли ванны перед приходом, мы очень чистые! Кроме того, этот бульон обладает эффектом долголетия, употребление его никому не повредит! Никаких потерь! Можно есть со спокойной душой!

— ...

Ши Цинь Сюань молча опустил занавески, в то время как Фэн Синь и Му Цин мгновенно отбросили свои миски, сплюнув:

— Я бы предпочел, чтобы готовил ты!

Се Лянь потер лоб, чувствуя себя одновременно удивленным и опечаленным:

— Они были непреклонны в желании помочь, совесть не позволила сказать «нет». Они делают это по доброте душевной.

Именно тогда Небесный Глаз, похоже, наконец обнаружил, что группа их группа довольно подозрительно крадется, и тоже подошел. Се Лянь быстро остановил его:

— В чем дело?

Он боялся, что, как только Небесный Глаз увидит кабана-мясника и остальных, начнется новый бунт. И все же неожиданно Небесный Глаз устремился не к тем, кто был на кухне, а прямо к Се Ляню. Он несколько раз обошел вокруг него и в замешательстве задался вопросом:

— Это странно...

— Что именно? - спросил Се Лянь.

Небесный Глаз казался озадаченным и смущенным:

— Это неправильно, Се даочжан. Как случилось, что сущность зла на вашем теле с прошлого раза стала еще хуже?

— ...

Се Лянь слегка откашлялся. Му Цин хмыкнул:

— Конечно, будет хуже, если весь день болтаться вокруг Князя Демонов.

Однако Небесный Глаз сказал:

— Нет. Даже тогда, не должно быть так.

— Например, как? - спросил Фэн Синь.

После долгих колебаний Небесный Глаз решил быть откровенным:

— Как случилось, что сущность зла в вашем теле теперь стала внутренней? Это... сейчас она полностью испускается изнутри вашего тела.

— ...

— Возможно, на этот раз вы столкнулись с серьезным преступлением. Что вы сделали? Почему вы так больны?

— ...

Се Лянь больше не может даже кашлять. Все его лицо готово было лопнуть от крови.

Фэн Синь и Му Цин сначала не поняли, но после того, как подумали об этом, они оба повернулись, чтобы посмотреть на Се Лянь и замолчали:

— ...

Ши Цинь Сюань был единственным, у кого это не укладывалось в голове:

— Что такое? И что же? Что происходит? Ваше высочество, вы действительно больны? Знает ли Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем? Он плохо о вас заботился?!

Нет, нет, нет. Это из-за него все так вышло!

Се Лянь тихо пробормотал:

— Гм. На самом деле. Нет. Не... я думаю, почему бы вам не ... ...

Путаница образов заполнила его сознание, и он смущенно произнес кучу бессмысленных слов. Внезапно его спина наткнулась на чью-то грудь. Рука с серебряным наручем обвилась вокруг его талии, и знакомый голос певче улыбнулся:

— Я думаю, почему бы вам всем не вернуться на свои места, не поесть и не перестать беспокоиться о чем-то еще? Как вам?

В этой ситуации Се Лянь действительно не знал, должен ли чувствовать себя спасенным или еще более нелепым, и воскликнул:

— Сань Лан!

В тот момент, когда они увидели Хуа Чэна, лица Фэн Синя и Му Цина выглядели сложными. Но перед Се Лянем они ничего не могли сказать. Только Ши Цинь Сюань все еще очень серьезно спрашивал:

— Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем, ты проверил тело Его Высочества?

Се Лянь хлопнул себя по лбу, отчаянно надеясь, что Ши Цинь Сюань больше не будет задавать вопросов. В этот момент толпа нищих начала жаловаться:

— ЕЩЕ ОДНУ ЧАШУ!

— ДОБАВЬТЕ ЕЩЕ МЯСА!

— ЭТОТ КУРИНЫЙ СУП ТАКОЙ НЕЖНЫЙ, ДОБАВЬТЕ ЕЩЕ СОЛИ!

Му Цин больше не мог смотреть:

— Вы все знаете, что это храм? Он для поклонения богам, вы можете хотя бы немного следить за собой?

Однако толпа нищих отказалась это принять. В прошлый раз они держались за руки со многими небожителями, чтобы удержать человеческий массив, и своими глазами видели, как некоторые небожители дрожали, убегая в последнюю минуту, и даже не могли сравниться с нищими в отваге. Они также были знакомы с Ши Цинь Сюанем, поэтому не могли не чувствовать, что боги таковы. Когда на кону жизнь была, боги не казались такими уж отличающимися от них, и поэтому больше не казались такими высокими и неприступными, суровыми и неприкосновенными.

Внезапно из кухни донесся удивленный крик:

— КТО ТУТ?

Услышав это, сердце Се Ляня мгновенно дрогнуло и он метнулся в кухню. Внутри кабан-мясник и дух петуха кричали и вопили, и Се Лянь поспешно успокоил их:

— Успокойтесь! Успокойтесь! Что случилось?

Дух петуха был так потрясен, что мурашки побежали по всему его телу:

— ДЕДУШКА! ТАМ ПРИЗРАК! Призрак опустошил всю еду, которую мы приготовили! Я только что окунул голову в бульон, а когда вынырнул, там не осталось ни одной миски! ЭТО ПРИЗРАК!

Мясник-кабан сплюнул:

— Чего ты так испугался! Разве ты сам не призрак?

Се Лянь был слегка озадачен:

— Как такое возможно? Я ясно видел, как вы только что сделали пятьдесят чашек?

— ДА!

Но когда он снова взглянул, то увидел, что все пятьдесят мисок были пусты, и даже бульон был полностью вылизан!

Се Лянь был все еще озадачен, когда вдруг подумал о ком-то, и когда обернулся, то увидел Хуа Чэна, прислонившегося к двери:

— Сань Лан, это может быть?

— Более чем вероятно. - категорично ответил Хуа Чэн.

— Мгм... - задумчиво произнес Се Лянь, - он, наверное, тоже пришел поздравить. Конечно, он желанный гость, но он съел слишком много... теперь он съел всю еду, что же нам делать?

Хуа Чэн улыбнулся:

— Ничего. Добавь ему интереса.

Толпа беспокойных призраков из Призрачного Города покорно начала готовить с нуля. В этот момент из большого зала и двора донесся шум, как будто кто-то начал ссориться с другим человеком. Се Лянь как раз собирался пойти их разнять, когда Хуа Чэн схватил его за руку и вывел через боковую дверь.

Они вышли из храма Пуци, держась за руки. На тропинке были деревья, преграждавшие путь, и было бы легче пройти, опусти они руки. Но ни один из них не хотел отпускать руку другого, поэтому они крутились и вертелись, обходя и уклоняясь. Пока они блуждали, Се Лянь спросил:

— Сань Лан, куда мы теперь идем?

— Здесь слишком шумно. - сказал Хуа Чэн, - Пусть они ругаются, мы уйдем первыми.

Се Лянь шел и повернул голову назад, немного обеспокоенный:

— Мы позволим им? Храм Пуци был только что восстановлен, что, если он снова рухнет после битвы?

Хуа Чэн, казалось, не беспокоился:

— Если он рухнет, мы просто построим еще один. Если гэгэ пожелает, то будет иметь столько, сколько захочет.

— Хахахахахаха...

.

В ночное время, в храме Цяньдэн, после купания Се Лянь был одет в легкую, белоснежную нижнюю мантию, склонившись над измученным столом рядом с диваном, рисуя штрих за штрихом.

Он составлял тетрадь каллиграфии для Хуа Чэна. Тот полулежал на диване рядом с ним, также одетый в нижний халат, его воротник был слегка распахнут, и пальцы Хуа Чэна теребили красную коралловую жемчужину на конце его волос, выглядя смертельно скучающим.

При свете лампы, теплой, как нефрит, он все это время смотрел на Се Ляня, и после того, как смотрел некоторое время, он прищурил глаза, выглядя удовлетворенным. Он вздохнул:

— Гэгэ, хватит с этим. А теперь иди отдохни.

Се Лянь только что перенес его мучения, и был полон решимости не обмануться снова. Однако от этого тона у него загорелись кончики ушей, и он заставил себя сохранять спокойствие, продолжая писать. Он сказал строгим голосом:

— Нет. Сань Лан, кое-кто сказал, что сегодня ты опять пишешь некрасиво, тебе нужно усердно тренироваться, хорошо? В противном случае, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я учил тебя.

Хуа Чэн слегка приподнялся, приподняв брови:

— Гэгэ, я помню, как в прошлом ты ясно говорил, что тебе нравится мое письмо.

С тех пор как Хуа Чэн вернулся, Се Лянь долгое время был покорным и послушным, отвечая на каждый его каприз, и, вероятно, именно так окончательно испортил Хуа Чэна, делая его все более и более хитрым. Се Лянь закончил писать иероглифы и положил кисть, звуча еще более строго:

— Прекрати это. Я закончил, иди попрактиковаться.

Таким образом, Хуа Чэн лениво прошаркал к спине Се Ляна, обняв его за талию, и слегка наклонился, положив голову ему на плечо. Он снял красную коралловую жемчужину со своих волос и положил на бумагу, заставляя ее преследовать руку Се Ляня, катаясь вокруг, намеренно мешая Се Ляну писать правильно.

Такое озорство, но в то же время столь сильное хвастовство своим ощущением присутствия, и Се Лянь вспомнил, как Небесный Глаз сказал, что он полностью излучал сущность зла «по всему его телу, изнутри наружу». Это был запах Хуа Чэна, и Се Лянь почувствовал, как его сердце смягчилось вопреки его желанию. Он слегка дернулся и прошептал:

— ...Пиши правильно.

— Хорошо. Я буду слушать гэгэ. - сказал Хуа Чэн.

Он поднял кисть, но после двух мазков положил ее обратно. Се Лянь посмотрел и покачал головой, мысленно вздохнув в последний раз: «это бесполезно». После паузы он также поднял кисть и помог Хуа Чэну заполнить последние две строфы.

После того, как он закончил, Се Лянь слегка подул и взял бумагу – двое восхищались стихотворением, которое вместе написали.

Чернила на бумаге образовали четыре красивые фразы, что распространились по небу и земле:

Нет воды достаточной, когда ты пересек море;

Ни одно облако не красиво, кроме того, что венчает вершину;

Я прохожу мимо цветов, которые не манят несчастного меня;

Наполовину ради тебя, наполовину ради Даосизма, которого я ищу;

Даже Эмин, висевший у края стола, не мигая смотрел широко открытым глазом, казалось, целиком восхищаясь работой. Хуа Чэн засмеялся:

— Гэгэ, быстро, подпиши свое имя. Эти слова, несомненно, поразят будущие поколения и пройдут сквозь века.

Се Лянь ранее уже написал внизу имя Хуа Чэна, но когда он услышал его, то действительно не мог поднять кисть, чтобы добавить свое собственное имя. Хуа Чэн закончил смеяться и притворился серьезным:

— Гэгэ, тебе стыдно? Я помогу тебе.

Затем он взял руку Се Ляня и написал пару слов грубыми штрихами. Разумеется, без текущей сцены никто не смог бы сказать, что это были два слова, и никто не смог бы сказать, что это было имя Се Ляня.

Се Лянь смотрел на эту штуку, написанную его собственной рукой, чувствуя себя нелепо, крутя головой у груди Хуа Чэна. Внезапно он почувствовал, что эти два символа выглядят знакомыми, как будто он видел их где-то раньше.

Мгновение спустя он вспомнил, и его глаза вдруг загорелись. Он воскликнул:

— Сан Лан! На твоей руке!

Он схватил руку Хуа Чэна и потянул за рукав, взволнованно восклицая:

— Вот это!

В тот период времени, когда они вместе жили в святилище Пуци, был один день, когда Се Лянь заметил татуировку с надписью на руке Хуа Чэна, похожую на какие-то символы из чужой страны. В то время он даже жевал ее в уме, но ему и в голову не приходило, что это вовсе не какая-то «иностранная письменность». Оказывается, это было его собственное имя!

Хуа Чэн тоже посмотрел на свою руку и засмеялся:

— Неужели гэгэ наконец узнал ее?

— Я должен был узнать ее давным-давно. - сказал Се Лянь, - она просто...

Просто письмо Хуа Чэна действительно было дьявольским. Ему не нужно было ничего говорить, а Хуа Чэн мог догадаться, о чем он думал, и начал смеяться от души, обнимая рукой талию Се Ляня и нежно целуя его в лоб:

— Не волнуйся, пока гэгэ пишет красиво – все в порядке. Я был бы в миллион раз счастливее, чем если бы и мое письмо было красивым.

Рука Се Ляна гладила место, где была татуировка. Чернила на татуировке были глубокими, и легко было представить, как это больно. Он тихо спросил:

— Ты сделал ее, когда был маленькими?

Хуа Чэн улыбнулся и, опустив рукав, кивнул.

Тогда это определенно было что-то, что он сам себе татуировал. Воображая образ маленького мальчика, украдкой вырезающего имя того, кого он почитал, – такое ребячество. Такое мужество.

Десять пальцев крепко сжаты вместе, между ними переплелась красная нить. Внезапно перед глазами Се Ляня всплыла сцена годичной давности, когда Хуа Чэн растворился в бабочках на горе Тунлу.

В тот последний момент Хуа Чэн кое-что произнес.

Пусть это было безмолвно, Се Лянь все же точно знал, что он сказал.

Это были слова, которые Хуа Чэн произносил с самого детства и всегда после своей смерти.

«Я навсегда твой самый преданный верующий».

________________

<<Фольклор>>

В обычном мире поговаривают, что есть Мусорный Бессмертный.

Хотя его и называют Мусорным Бессмертным, он благословляет не сборщиков мусора, а покой смертного царства. Это потому, что он также является самым сильным из Богов Войны.

Нет зла, которое он не мог бы победить, нет демона, которого он не мог бы убить. Он обладал силой уничтожить мир, но у него хватало сердца, чтобы беречь цветок.

Однако для поклонения богу существует набор правил и табу. Если кто-то приходил в храм, который поклонялся этому Бессмертному, он никогда не должен был падать ниц так необдуманно.

Видимо, этот Мусорный Бессмертный имеет особые правила и будет вызывать несчастье. Не верите? Приготовьте кости, потрите руку божественной статуи Бессмертного, бросьте кости, и ваша удача наверняка станет худшей.

Следовательно, чем больше человек молится этой пыльной белой Божественной статуе Бессмертного, тем больше и больше она приносит несчастий, до такой степени, что даже вода может застрять между зубами и увидишь демонов, носящих даосские одежды.

.

Также в обычном мире говорят, что есть подобный Князь Демонов в Красных Одеяниях.

Хотя этот Князь Демонов считается бесчеловечным, у него было огромное количество почитателей, и часто есть те, кто тайно устанавливал храм Князя Демонов в своих собственных обителях, поклоняясь днем и ночью, молясь о удаче.

Это потому что, мало того, этот Князь Демонов непобедим, похоже, он никогда не испытывал ни одного поражения, и его удача сравнительно сильна.

Не верите? Прежде чем бросить кости, падите ниц перед ним. Если он готов помочь, то ваш следующий бросок, безусловно, будет особенным.

Однако демоны не похожи на богов, поэтому, конечно, существует еще больше табу. Хотя этот Князь Демонов силен, его персона своеобразна и сложна.

Если он счастлив, то поможет вам, даже если вы не будете молиться; если он недоволен, вы можете дать тысячу золотых, а он все равно отвернется; если он очень недоволен, кто знает, может быть, однажды он просто заберет вашу жизнь.

Поэтому, по той же логике лучше всего проявить свое уважение, но держаться подальше.

.

Однако, если люди поклонялись божественным статуям этого Бога и демона вместе, происходило чудо.

Князь Демонов в Красном Одеянии прогонит все несчастья, окутывающие Бессмертного, и позволит ему раскрыть свой истинный облик.

Люди с ужасом обнаружат, что, оказывается, расцветка Мусорного Бессмертного не пыльно-белая, а сияюще-золотая.

.

Легенды обычно основаны на правде. Тем не менее, эта история, наверное, очень, очень давней давности, возможно, ее даже нужно было бы рассказать, начиная с восьмисот лет назад, но это была бы очень, очень длинная история. У людей может не хватить терпения слушать.

Но можно быть уверенным в том, что для того, чтобы оба они проявили свои самые значительные силы, им нужно поклоняться вместе.

Таким образом, можно получить удвоенную удачу и двойную неуязвимость.

По Благословению Небожителей, Никакие Пути не Ограничены!

---

ну штош, спасибо всем, кто следил за переводом и не умер от стекла ∠( ᐛ 」∠)＿