Мир, как я уже упоминал, - дерьмо. Массы рождаются в дерьме, дерьмо выливают на них всю жизнь, а затем умирают и возвращаются в дерьмо. Невзгоды - это просто другое слово для дерьма, на самом деле. Просто его дольше произносить.

Борьба за власть, за величие, за полное господство - это, если свести все к сути, борьба за то, чтобы выбраться из дерьма на относительно свободную от дерьма поверхность.

Те немногие, драгоценные, чистые высоты, которые существуют, определенно уже заняты, что означает, что вам нужно либо построить свою собственную, либо сбросить какого-нибудь не заляпанного дерьмом ублюдка с его или ее насеста. Но и после этого работа не закончена. Затем вам нужно не дать какому-нибудь другому ублюдку сделать то же самое с вами.

Отличительная черта великого лидера, злого или иного, проста: как они справляются с дерьмом, которое каскадом обрушивается на всех нас из прохудившейся задницы фортуны? Слабаки хнычут по этому поводу. Люди получше, но все равно жалкие и перемазанные дерьмом, продолжают жить своей жизнью, очищая, так сказать, свои глаза и рот от экскрементов. Умные находят способ укрыться от поносного ливня судьбы.

Но великие, поистине великие, поднимаются на самые высокие метафорические вершины с копьем в руке и вонзают его прямо в круглое и коричневое...

~ ~ ~

Было довольно легко определить, когда я достиг конца королевства и начала Спорных земель, потому что было очень трудно не заметить Разрыв - абсолютно огромный обрыв между ними. Уступ тянулся на мили и мили на север и на юг, причем королевство находилось на той стороне, где была возвышенность. Спорные земли расстилались передо мной и подо мной, словно гигантская карта, точно такого же размера, как и то, что на ней изображено. Некоторое время я стоял на краю пропасти, глядя на свой будущий новый дом.

Он выглядел как огромное, морщинистое, серо-зелено-коричневое одеяло. Вроде того. По крайней мере, с моей точки зрения, очень небольшая его часть даже близко не была ровной. Как будто какой-то глубоко скучающий великан взял отличные холмы, как-то растянул их, а потом просто потоптался вокруг некоторое время, чтобы все как следует испортить. Я плохо объясняю, знаю, но Спорные земли - это то, что вы просто обязаны увидеть.

Если вы хоть немного разбираетесь в географии и природных образованиях, в которые склонна укладываться земля, один взгляд на Спорные земли с приличной точки обзора оставит вас глубоко взволнованным, с множеством вопросов, с которыми вам придется жить, потому что я так и не нашел никого, кто мог бы объяснить, что, черт возьми, произошло, чтобы они выглядели так, как выглядят. Наиболее вероятное объяснение, если вы спросите меня, это "большое и очень неприятное проклятие". Второе объяснение - чрезвычайно жестокая магическая война в далеком прошлом.

Какова бы ни была причина, именно по этой причине никто не хотел утруждать себя завоеванием Спорных земель. Это было бы все равно что бороться за руку самой уродливой и вонючей девушки в деревне. Той, у которой три зуба, одиннадцать пальцев и склонность к удушению кошек. То есть, другие женихи не будут пытаться остановить тебя, но ты не найдешь большой поддержки в своем стремлении. Я и не искал, во всяком случае. Не сначала.

Но в тот момент "Полное господство" все еще было далеко от моих мыслей. В основном я просто смотрел вниз на уродливый рельеф и с ужасом думал о предстоящем походе - обо всех тех случаях, когда мне придется карабкаться вверх, чтобы тут же спуститься обратно. Что навело на мысль о вопросе.

"Ты знаешь, в какой стороне Мудхельм?" спросил я у Граз'к. Здесь не было никаких признаков цивилизации, которые я мог бы увидеть.

"Почти на запад отсюда. Если он еще стоит".

Я хмыкнул и начал спускаться по очень некачественной тропе, вырубленной в скале Разрыва. Я сделал около четырех неуверенных шагов, когда стрела вонзилась в камни у моего колена. Я услышал, как кто-то внизу выругался.

"Черт возьми, Нук, я же просил тебя подождать!" - раздался далекий, отдающийся эхом голос.

"Черт!" - раздался другой голос, гораздо ближе, потому что он был моим. Я вскарабкался обратно наверх и отошел от края. Я начал бежать - и вдруг остановился.

Я остановился, потому что вдруг понял две вещи: во-первых, очень трудно обогнать стрелу, а я не знал, как далеко позади меня лучник. Во-вторых, у меня теперь была возможность защитить себя. Мне нужно было перестать думать как азартный, пьющий, платящий за секс монах, и начать думать как человек, который может превратить своих врагов в уголь одной мыслью.

Если бы меня заставили указать момент, когда я сделал свой первый сознательный, волевой шаг на пути к превращению в Гара Безжалостного, то это был бы именно он. Это был маленький шаг в великой схеме вещей, но это был шаг.

Я остановился. Я повернулся. Я призвал пламя в свою потную ладонь. И я ждал.

Я не успел как следует рассмотреть первого разбойника, чья голова поднялась над краем уступа, потому что, как только голова стала видна, я превратил ее в пепел. Оставшаяся часть его рухнула обратно тем же путем, каким пришла, и, судя по звукам, он прихватил с собой по крайней мере еще одного. Во всяком случае, кричал при падении точно не он.

"Неплохо", - сказал Гразз'к.

Я подошел к краю и посмотрел вниз, держа наготове еще один факел. О луке я теперь не беспокоился - я видел достаточно тропы, чтобы понять, что любому на ней понадобятся не только руки, но и ноги.

На скале показались еще три фигуры. Доспехи на них были лучше, чем у бандитов в лагере у углекопов, и это было единственное, что удержало меня от того, чтобы приготовить их прямо там и тогда. Я очень хотел себе доспехи и любую монету, которая у них была.

"Поднимайтесь медленно и ложитесь на животы, когда доберетесь до вершины", - крикнул я им вниз. "Иначе я вас убью, черт возьми".

Тот, что был ближе всех ко мне, зарычал и сплюнул. Мельшая часть плевка не попала в его бороду. Он вытащил нож и выглядел так, будто знал, как его метать, поэтому я поджег его бороду. А также остальную часть его лица. Он закричал, выронил нож, а потом просто упал, безрезультатно бил себя по лицу по пути вниз. Удар не потушил огонь, но остановил его попытки.

"Вы, два тупицы, которые остались, хотите последовать за ним?" крикнул я. Получилось немного пронзительно, но это был мой первый раз, когда я угрожал кому-то, так что я все равно ставлю себе проходной балл.

Наступило мгновение тишины.

"Не я", - сказал нижний, немного приглушенно.

"Честно говоря, мне никогда не нравился этот парень", - сказал тот, который был следующим в очереди на обжигание.

"Тогда бросайте все свое гребаное оружие и приступайте к шагам, дерьмоголовые".

Они сделали, как им было сказано. Множество остроконечных предметов было сброшено на землю внизу, а затем они продолжили подниматься по уступу. Я отошел на расстояние вытянутой руки, держа наготове пламя, когда первый из них добрался до вершины. У него были рыжие вьющиеся волосы, но он уже лысел, хотя по его лицу было видно, что он не намного старше меня. Я заставил его лечь на живот, положив руки на затылок.

Второй был одет в капюшон с матерчатой маской.

"Он мешает", - сказала фигура суровым голосом.

"Тогда переползи через него, а потом делай то, что делает он".

Фигура в маске сделала то, что ей было сказано, и я отступил еще на несколько шагов. Я хотел, чтобы они были рядом друг с другом на случай, если они попытаются броситься на меня. Огненный шар справился бы с двумя так же легко, как и с одним, если бы они были достаточно близко.

"Так. Теперь, рыжий придурок, раздевайся. Безлицый, не двигай ни единым гребаным мускулом".

Джинджер Дикхед(Некрозма: дословно Идиотский Имбирь или Имбирь Членоголовый. Не знаю что это значит, оставим как имя) не пошевелился. "Ты хочешь, чтобы я что теперь?" - спросил он.

"Я что, блядь, заикался? Раздевайся, или я тебя поджарю".

Я бы хотел сделать здесь секундную паузу, чтобы объяснить, как я вдруг смог эффективно применять словесные угрозы. На самом деле все было очень просто. Я просто представил, что могла бы сказать Чортл на моем месте, и сценарий практически написался сам собой. Старая добрая Чортл. Под этим я подразумеваю глубоко злобную Чортл.

Джинджер Дикхед вздохнул. "Могу я встать, чтобы сделать это?" - спросил он.

"Нет, блядь".

Он снова вздохнул и начал ерзать на месте, сначала снимая сапоги, а затем расстегивая пряжки на своих кожаных доспехах.

"Это очень трудно делать лежа", - пожаловался он.

"Будет намного сложнее, если ты будешь в огне".

"Это точно".

После долгого времени, проведенного в грязи, он снял все свои доспехи, а затем рубашку и штаны, оставив свою пакостную плоть обнаженной для прохладного воздуха. Всё, кроме его панталонов.

"Ты еще не закончил, веснушчатый мальчик", - сказал я ему. "Снимай все".

"Эй, ты же не извращенец какой-нибудь?" - спросил он, покраснев лицом.

"Ты не в моем вкусе, и даже если бы ты был в моем вкусе, ты бы ни хрена не смог с этим поделать. Раздевайся, или я тебя приготовлю. Начну с твоей сосиски".

Он разделся. Ему это не понравилось. Мне тоже не понравилось, если уж на то пошло, но есть время для скромности и время для того, чтобы сделать так, чтобы твой противник оказался в настолько невыгодном положении, насколько это вообще возможно. Джинджер Дикхед бросил свои испачканные подштанники в мою сторону и пробормотал: "Надеюсь, ты счастлив".

"Никто из тех, кто это видел, не может быть счастлив. Твоя очередь, Безликий".

"Нет".

"Я буду считать до трех, и тогда "нет" превратится в "о боги, как горит!". Раз. Два. Т..."

Безликий стянул маску, открыв лицо женщины. Это было жесткое лицо, все углы, плоскости и пара неприятных шрамов, но его нельзя было назвать уродливым. Его обрамляли короткие, плохо подстриженные волосы мышино-коричневого цвета.

Может быть, я слишком долго пробыл в глуши, только я и книжный демон, но лицо Безликого в каком-то смысле было привлекательным. Не привлекательным-привлекательным. Не "забери все мои деньги", как Лепесток. Но она не была уродливой.

"Продолжай, идиотка", - сказал я через секунду. Она уставилась на меня таким взглядом, который говорил, что она вырвет мои внутренности голыми руками, если я дам ей хоть малейшую возможность. Я сделал шаг назад и заставил пламя вспыхнуть в моей ладони.

Она зарычала и начала снимать с себя доспехи.

"Ты женщина, Грим?" сказал Дикхед с ноткой удивления и предательства в голосе.

"Нет, Нук, я катапульта. Какого хрена, по-твоему, я всегда хожу одна, чтобы поссать?"

"Ни хрена я не знаю. Откуда мне знать? Ты никогда не снимаешь маску".

"Что, никогда?" спросил я. "Как она ест?"

"Она просто поднимает нижнюю часть, как лоскут". Джинджер Дикхед - или Нук, я думаю - пожал плечами со своего места на земле. "Ты думаешь, что знаешь кого-то....".

Катапульта Без Лица была гораздо более искусна в освобождении от доспехов и одежды, чем Нук. Я начал подозревать, что Нук... как бы это сказать? Нук, скорее всего, был на втором месте по уровню навыков и умений в своей банде головорезов. Он определенно не был самым острым клинком в чьих-либо ножнах.

В любом случае, катапульта дошла до голого состояния гораздо быстрее, чем Нук.

Она была в форме. Я имею в виду, действительно в форме. Не гигантские выпуклые мышцы, но я не сомневался, что она могла бы переломить меня пополам, если бы я дал ей такую возможность. А еще у нее была грудь.

Конечно, я посмотрел, и мне даже не жаль. Было ли что-то в этом рассказе, что заставило вас поверить, что я какой-то джентльмен, когда дело доходит до сисек? В любом случае, я не мог не посмотреть, учитывая ситуацию. И учитывая мой личный, ах, энтузиазм. Они не были огромными, но они были... крепкими. Даже пышные. Я могу без обиняков сказать, что это была лучшая пара грудей, которую я когда-либо видел на разбойнице.

Как только Катапульта разделась догола, она окинула меня еще одним взглядом и спросила "Что теперь, ты, кусок дерьма?".

"О, это я кусок дерьма, да? Напомни мне, кто, блядь, на кого напал первым?"

"Мы не собирались тебя убивать, ты, больное чмо. Мы собирались просто ограбить тебя. Но Нук быстро выпустил свою гребаную стрелу. Мне сказали, что у него с этим проблемы(Некрозма: Хах, ну вы поняли)".

"Я сказал тебе это по секрету, - шипел Нук, - когда считал тебя мужчиной".

"Какое это имеет отношение к делу?" - ответила она.

"Просто имеет. Ты не поймешь, потому что ты не мужчина, ты просто лживый лжец".

Я прочистил горло. "Как бы я ни сочувствовал твоей проблеме, Нук, хотя лично я никогда не страдал ничем подобным, просто чтобы прояснить это, у меня нет целого гребаного дня. Начинайте спускаться, вы оба. Джин... Нук идет первым. Когда доберетесь до дна, снова ложитесь на животы. И даже не думайте пытаться что-то сделать, потому что мне не нужна свободная рука, чтобы поджечь вас, как костер". Для наглядности я заставил пламя пару раз пронестись вокруг их голов.

Уже тогда я понимал, что для меня будет лучше просто убить их. Все их вещи уже были у меня в безопасном месте, и в этом был весь смысл того, что я заставил их раздеться. Но у Женщины-катапульты была грудь, к которой я испытывал глубокую, естественную привязанность. Смогли бы вы заставить себя, скажем, превратить в пепел очаровательных щенков? Вот как я относился к сиськам.

А Нук, ну. Он был настолько жалок, что идея приготовить его казалась чем-то неправильным, и настолько неуклюж, что это не стоило усилий.

Я не был точно уверен, что собираюсь с ними делать, но если я не собирался их убивать, то я не хотел оставлять их над собой, пока я карабкался вниз по Разлому. Камни бесплатны, а гравитация - сука, в конце концов.

Пока они спускались обратно с утеса, я быстро собрал все их вещи и связал их в пучок, используя свое одеяло. Все, кроме мерзких труселей Нука. Затем я бросил сверток за край, потому что ни за что не собирался пытаться нести его вниз по обрыву. Затем я взглянул на своих потенциальных грабителей, чтобы убедиться, что они достаточно далеко внизу, что не попытаются схватить меня за лодыжку или что-то в этом роде, и начал следовать за ними вниз.

Катапульта сверкнула на меня глазами. Если бы взглядом можно было убить... и так далее что-то из художественной литературы. Ну, взгляд может убить в зависимости от того, кто смотрит. Но поскольку Катапульта не была горгоной, я не чувствовал немедленной угрозы.