Часть 1

Результат был очевиден.

Амфитеатр Ба Рукса взорвался. Аплодисменты, выкрики имени победителя, топот — всё это сливалось в единый гул, напоминая шум приливных волн.

Один из людей на арене наслаждался всеобщими бурными овациями. Второму же удача не улыбнулась - его обезглавленное тело осталось лежать на песке, и вскоре было утащено рабами прочь.

Наступил вечер, однако солнце всё ещё припекало. Лица зрителей, мокрые от пота, ярко блестели, словно намазанные маслом, а их глаза кровожадно сверкали в предвкушении следующего поединка. Образы бойцов не задерживались в памяти публики — значение имел лишь разносящийся по арене жар схватки.

— Давай! Давай!!!

— Ну же, убей его!

Билет в амфитеатр стоил довольно дёшево, так что многие жители могли позволить себе его. Содержание ребёнка в неделю обходилось дороже. Сегодня здесь собралось множество посетителей — огромный успех для организаторов.

Началась новая битва. Она была конной. Два вооружённых копьями всадника понеслись друг на друга на полном скаку. Промахнувшись, они остановились, развернулись и вновь помчались навстречу друг другу. В этот раз один из них оказался сбит с лошади и был добит спешившимся противником при попытке подняться.

Далее дрались голыми руками двое едва одетых мужчин.

Всё это были рабы, которых тренировали ради сражений, — гладиаторы. Они проливали кровь друг друга на потеху публике, взамен получая минимум необходимой еды и возможность прожить ещё несколько дней. Кто-то рождался рабом, кто-то становился им за совершенные преступления; но были и те, кто добровольно соглашался жить в этом аду.

Если боец выигрывал достаточно долго и часто, становился ветераном, зрители начинали узнавать его. К примеру, одного из таких звали Шиику. Он был красив и пользовался огромной популярностью у женщин. Именно этот боец участвовал в последней схватке и победил. Когда он показушно кланялся подобно дворянину, в толпе прозвучал чей-то возглас:

— Ты это видел, брат? Шиику победил!

Голос принадлежал ещё совсем юной девушке, сидевшей в особой ложе в первом ряду. Эта ложа была крытой; крышу поддерживали высокие столбы. Только очень богатые люди могли позволить себе такие места.

Юноша, которого она назвала «брат», сидел с недовольными видом, подпирая голову рукой. Вокруг лба он намотал длинный кусок ткани, концы которой свисали как у почитателя Бадейна. Создавалось впечатление, что он прячет лицо от окружающих.

— Ахх, всё так, как ты и сказала. Гладиатор, на которого ты положила глаз, победил. Разве этого недостаточно? Может, пойдём уже и перекусим чем-нибудь? У меня голова раскалывается от этого места.

— Но ведь это же только начало! Тебе что, плохо от вида крови? Ты же наследник земель Мефиуса!

— Следи за языком!

Проигнорировав резкую реплику, девушка засмеялась.

Но новая битва уже началась, и наследнику ничего не оставалось, кроме как продолжать следить за происходящим. Сколько ещё крови и страданий ему придётся увидеть, прежде чем его сестре надоест?

Время от времени он украдкой кидал взгляд на свою спутницу. Бледная кожа, прекрасное лицо — она казалась ему невинной, как и подобает её возрасту. Странная девичья чувственность и созревающая красота зачаровывали юношу куда сильнее яростной схватки внизу.

После ещё двух битв на арену вынесли новые декорации. В самом центре ристалища установили высокий шест; к нему привязали красивую женщину. Она корчилась от боли; одежда на ней была порвана, и каждый раз движения обнажённых груди и бёдер приводили мужчин на трибунах в восторг.

Однако это была меньшая из проблем пленницы — вместе с ней на арену вытащили огромную, высокую клетку.

Внутри сидела тварь длиной семь-восемь метров; её скользкая зелёная чешуя блестела на солнце. Это был один созос — один из драконов, выращиваемых людьми для войн. Мефиус активно использовал таких на поле сражения.

Сомкнутые зубы дракона и когти на каждой из шести лап были острее любого клинка. Сейчас он не выглядел таким уж диким и яростным — наверняка его накачали наркотиками и успокоительным перед битвой. Но любой удар такой махины гарантированно вызовет серьёзные травмы, да и клетка на его фоне выглядела словно игрушечная. Казалось, он способен сломать её в один миг.

— Итак, дамы и господа!

Внезапно усиленный рупором голос комментатора разнёсся по трибунам. Человек явно желал закончить свою речь до того, как зверь вырвется наружу.

— Да начнётся наше представление! Как вы все знаете, в былые времена великие драконы свободно бродили по земле! Возможно, они могли повлиять даже на нашу культуру! Но взгляните на эту безмозглую кровожадную тварь внизу! Она не заслуживает страха от человека, обладателя доблестной души и чистого разума, в прошлом покорившего космос! Ни клыки, ни когти, ни даже ужасающее, грозное рычание не могут напугать нас; мы выше этого! Пожалуйста, обратите внимание на доказательства: вот смельчаки, что бросят вызов зверю, что некогда считался богом!

Из восточных ворот на арену вышел одинокий тёмнокожий мужчина. В его мускулистых руках лежала цепь с тяжёлым железным шаром на одном из концов.

— Железный Шар Баан!

Трибуны разразились громкими аплодисментами. Неудивительно, ведь это был один из самых знаменитых бойцов Ба Рукса. Ему было уже больше тридцати. И пока он махал рукой зрителям на трибунах...

— Это Тигр!

— Смотрите, это Железный Тигр Орба!

...такой же одинокий мечник показался из западных ворот.

— Как эксцентрично, — проговорил Баан, увидев синюю стальную маску, что скрывала лицо его противника.

Под стать имени, маска изображала тигра. Из-под её губ торчали маленькие клыки; они совсем скрывали под собой рот Орбы. В середине маски красовались косые прорези для глаз; в них сверкал взгляд мечника. У живых тигров закругленные уши, но на маске их сделали острыми, и своим внешним видом они скорее напоминали рога.

Однако помимо этого куска стали в мечнике ничего приметного не было. На фоне Баана он выглядел худым, маленьким и слабым, да и из оружия у него был только обычный длинный меч.

С трибун тут же раздались мерзкие и злые насмешки, обращенные в сторону Орбы.:

— Говорят, что он смог срубить голову Барона Мейера на арене Тидана только со второго удара. Глянем, получится ли у него теперь хотя бы дотронуться до Баана! Бойцы, начинайте!

— Железный Тигр Орба, — сказала девушка; её щеки раскраснелись от волнения. — Наверное, он уже не первый раз появляется на арене Ба Рукса. Похоже, он знаменит. Ты что-нибудь знаешь о нём?

— Откуда я мог о нём слышать?

— Ох, какой холодный ответ. Ладно, раз уж тебе так скучно здесь, то как насчёт небольшого пари? Надеюсь, это хоть немного тебя растормошит.

— Пари? Что за пари?

— Все просто. Здесь только два бойца. Как думаешь, кто победит?

— Это глупо. Как я могу сделать ставку? Я только и знаю, что имя этого Баана. Он выглядит сильнее, это даже новичку очевидно. Ты ведь просто пытаешься обобрать меня, поставив на того, кто гарантированно выиграет, так?

— Ох, ну и зануда же ты! Ладно, можешь дуться, сколько влезет. Я привела тебя сюда, чтобы ты смог развеяться, а ты... Все ясно: тебе просто не нравится проводить время с Инэлли! Раз так, я больше не буду тебя никуда звать, не беспокойся.

Девушка демонстративно отвернулась, и парень, запаниковав, оживился, подняв голову со своей руки.

— П-погоди! Я был не прав! — воскликнул он. — Я поставлю на мечника в маске, ты же этого хочешь?

— Нет. Я первая выбрала его, так что ты можешь поставить на Железного Шара, брат.

— А? Но почему ты выбрала его?

— Потому что он мне нравится.

“Даже если ты не видишь его лица?” — хотел было спросить парень, но вовремя остановился. Ему не хотелось сердить её ещё больше.

— Итак, — вновь заговорил комментатор, — кто же станет героем и подарит женщине свободу, Орба или Баан?! А может, клетка сломается, пока они будут сражаться в бессмысленной битве, и бедной даме придётся закончить свою жизнь в пасти дракона?

Сейчас два бойца сразятся друг с другом, а победитель сможет спасти пленницу (или, по словам комментатора, «принцессу канувшей в лету страны») когтей дракона и провести с ней ночь!

Соперники одновременно двинулись навстречу друг другу. Чем ближе друг к другу они подходили, тем сильнее бросалась в глаза разница в их телосложении. Баан проговорил нарочито громко, стараясь, чтобы его услышали зрители в первых рядах:

— И ты называешь себя тигром? Я слышал твоё имя, но это не более чем слово! Ты можешь сколько угодно скрывать лицо за маской, но сквозь неё видно все! Ты просто ребёнок!

Толстые губы Баана изогнулись в отвратительной высокомерной ухмылке.

— Уверен, эта маска нужна лишь для того, чтобы люди не смеялись над тобой. Ты не тигр, а жалкая шавка, которой стоит преподать урок. Я покажу тебе, как сражается настоящий мужчина!

Баан расхохотался, но, вопреки его ожиданиям, подошедший Орба промолчал. Решив, что тот слишком нервничает, Железный Шар взглянул на него с нескрываемой усмешкой. Он принял защитную стойку и стал раскручивать цепь у плеча.

— В бой!

Сигнал утонул в шуме аплодисментов. В тот же миг Баан сделал свой ход.

Он атаковал со всей силы. Мечник же сперва бросился вперёд, но тут же отпрыгнул, будто запаниковав при виде подавляющей мощи противника. Шар пролетел рядом с его лицом, высекая искры из маски. Этого оказалось достаточно для Баана, мигом перехватившего инициативу. Тяжёлый железный шар размером с человеческую голову приближался к мечнику снова и снова, со свистом рассекая воздух и вынуждая беднягу отступать.

Орба прыгал из стороны в сторону, перекатывался и уклонялся под нестихающий смех зрителей.

— Ты только посмотри на это! Кажется, приглянувшийся тебе мечник в весьма плачевном положении, — сказал юноша. — Может, это не такая уж и честная схватка?

— Думаешь? — лукаво спросила девушка, приложив палец к пухлым красным губам. — Если так, то почему же она ещё не закончилась?

— Потому что он слишком жалок и только и делает, что убегает.

— Тогда почему Баан до сих пор не прижал его?

Парень собирался снова что-то возразить, но вдруг резко захлопнул рот. Он вдруг заметил, что Орба не бездумно отступает, а кружится вокруг своего противника, держа фиксированную дистанцию. Если приглядеться, то Баан уже не атакует с той скоростью, что раньше.

Потеряв самообладание, он вложил все силы в очередной удар. Шар пролетел над плечом Орбы, но невзирая на очевидную возможность для контратаки, тот лишь легко взмахнул мечом и вновь разорвал дистанцию.

— Дерись всерьёз!

— Хорош возиться!

С трибун сыпались насмешки и издёвки. Уже не только над Орбой, но и над Бааном, который никак не мог прихлопнуть постоянно ускользающего мечника.

— Ублюдок! — заорал Железный Шар и бросился к нему наперерез.

— Ах! — удивленно вскрикнула девушка.

Орба, до сих пор только отступавший, вдруг шагнул вперёд. Резко затормозив, Баан попытался использовать подвернувшийся шанс и вновь атаковал.

Орба сильно выгнулся вправо, в очередной раз уклонившись от шара, и, повернувшись на левом носке, снизу взмахнул мечом наискось. Цепь лопнула с громким, чистым звуком, разнёсшимся по всей арене, а Орба обернулся опять и молниеносно рубанул сверху вниз.

Голову Баана рассекло пополам; здоровяк рухнул наземь, забрызгивая кровавыми ошметками мозгов все вокруг себя.

— Н-невероятно! — закричал комментатор.

Все произошло настолько стремительно, что публика застыла в изумлении. На арене воцарилось молчание, но победителя, по-видимому, это совсем не волновало. Он направился к шесту, с помощью рабов вытащил его из земли и разрезал мечом веревки, удерживавшие женщину.

Радостно вскрикнув, она кинулась к нему на шею; однако стоило ей только смущённо прижаться к нему, как он отстранил её и тут же направился к воротам.

Девушка в ложе сидела разинув рот от неожиданного исхода схватки, а затем расплылась в улыбке. Кажется, этого мечника совершенно не интересует, что происходит вокруг — он просто делает то, что ему сказали.

— Он… убил Баана?

— С одного удара.

В затянувшейся тишине один за другим послышались скандирующие имя Орбы голоса. Мало-помалу они набирали силу; их становилось всё больше и больше. Зрители топали ногами и рукоплескали победителю, атмосфера почти вернулась к своему нормальному состоянию, но вдруг новый звук сотряс воздух арены.

Рёв дракона.

То ли действие наркотиков ослабло, то ли это была инстинктивная реакция на запах крови, но он начал раскачиваться из стороны в сторону, ломая клетку. Один из рабов, убиравший декорации, был мгновенно нанизан на коготь. Не успев ничего понять, он взлетел в воздух, а затем его тело исчезло в огромной драконьей пасти.

Послышался хруст костей. Звук пережевывания драконом человеческого тела расползался по арене, вселяя страх в человеческие сердца людей. Они завопили от ужаса, а ящер вытянулся и окончательно выбрался из клетки.

Будучи затянутым в толпу стремившихся сбежать с арены людей, занудный юноша из ложи уже начал было падать, но кто-то схватил его за руку, и он удержался на ногах.

— Сюда, быстрее! — прокричал один из солдат, охранявших ложу. Размахивая мечом и пистолетом, он пытался вывести парня наружу.

— П-погоди, но Инэлли…

Хоть он и пытался сопротивляться, в толпе паникующих сделать что-либо было нереально. Тут до него донёсся знакомый пронзительный вопль. На краю трибун, отделённая от арены лишь невысоким ограждением, прямо напротив огромных лап созоса, сидящего внизу, стояла никто иная, как Инэлли. Невероятно бледная, она навалилась на перила галереи, и казалось, вот-вот потеряет сознание.

Дракон широко распахнул свою огромную пасть; с длинных, острых, словно мечи, клыков свисали нити слюны. Юноша невольно отвёл глаза в сторону; но вдруг из шеи созоса потекли струйки крови. Вооруженная стража устремилась на арену; однако даже будучи совсем рядом с драконом люди только и могли, что стрелять. Солдаты нервничали, не зная, что делать; а дракон тем временем мгновенно развернулся и ударил хвостом, отправив сразу нескольких человек в полёт.

Девушка всё-таки упала вниз, и её глаза широко распахнулись от осознания неминуемой гибели.

Но тут что-то промелькнуло перед её глазами.

Размытая фигура приблизилась к созосу сбоку, подобно порыву ветра. Добежав до отвесной кирпичной стены, отделявшей ристалище от трибун, фигура оттолкнулась от неё ногами и взмыла в воздух. Так мечник в тигриной маске на глазах у Инэлли запрыгнул на голову дракона.

Пусть девушка и видела, как он бежал к отвлёкшемуся на пули созосу, она всё равно не могла в это поверить.

Он казался худощавым, но стоило ему вцепиться в драконью шею — и его мышцы уподобились стальным канатам. Обхватив шею ногами, он освободил одну из рук и вонзил меч прямо в голову зверя.

Тот замахал хвостом, неистово сотрясая своими лапами землю, но никак не мог избавиться от парня на шее. Второй удар не удался, но третий прошёл сквозь подобную стальной броне чешую, и на Орбу извергся фонтан крови. На четвёртый удар клинокмеч не выдержал и сломался, но в это время подоспели другие гладиаторы.

— Орба!

Поймав брошенный смуглым рабом клинок, мечник нанёс пятый удар, наполовину вонзив меч в драконье темя.

Золотые глаза твари уставились в небо, и прежде, чем тело успело обмякнуть и рухнуть под собственным весом, мечник спрыгнул вниз к трибунам.

Сидящая на коленях Инэлли смотрела на него снизу вверх. Ей казалось, будто он пришел прямиком из сказки, и она чувствовала себя принцессой, пойманной злым волшебником. Её сердце трепетало в груди, но герой безразлично прошёл мимо и перепрыгнул через стену обратно на арену.

Атмосфера хаоса и ужаса ещё не успела рассеяться, а он уже отвернулся и ушёл раньше, чем ощущение победы разошлось вокруг. Он словно одиночка, неспособный подолгу выносить устремленные на него взгляды.

— Т-ты в порядке?

Она перевела взгляд на юношу, с которым пришла сюда. Тот, запыхавшись, подбежал к ней; и её охватило странное ощущение: его глаза были поразительно похожи на глаза мечника в маске, пусть она и видела его взгляд лишь мимолётно.

Но поражена была не только она — другой человек, один из гостей особой ложи, стоявший позади Орбы, также сосредоточенно глядел ему в спину. Однако его удивление было иного рода.

— Невероятно, он всё ещё жив!

Мужчина поспешно отёр пот с дряблого подбородка тыльной стороной руки.

Резкий запах крови распространялся в воздухе.

— Его зовут Орба, да? Два года… Целых два года прошло, хах.

Часть 2

— Два года.

Пробормотал Орба, уставившись в окружавшую его темноту. Хоть всего «два года» в роли гладиатора, но они были тяжелыми, кровавыми и щедрыми на трупы. Сколько же раз он боролся за свою жизнь, чтобы вновь оказаться в кандалах, провести ночь в рабских бараках, где только и можно, что тренироваться по утрам ради продолжения своего существования в качестве раба и ждать очередного боя.

Кроме самого Орбы, никто и подумать не мог, что тот выживет более чем в пяти схватках. Два года назад, когда он впервые вышел на арену, ему было всего четырнадцать. Его тело было еще худощавее, чем сейчас, и ему было тяжело управляться с оружием.

Однако, в итоге Орба выжил. Из большой кучи оружия он выбрал то, с которым был в состоянии совладать и размахивал им изо всех сил, отчаянно бросаясь вперед. С каждой новой схваткой его мышцы становились все тверже, он становился более опытным и умелым, а число убитых им противников неуклонно росло.

Так и прошли эти два года. Орба не знал, много это или мало. Порой он чувствовал себя умудренным опытом стариком, а порой и зеленым новичком, который ничего не знает о сражениях.

Как бы там ни было, ему приходилось мириться с фактом, что у него нет возможности увидеть собственное лицо. Он лежал на спине, и все та же маска, что и на арене, скрывала его облик. Так как за два года маску ни разу не снимали, то ни один раб из гладиаторской группы Таркаса не видел настоящего лица Орбы.

— Подъем, рабы! Ненавидите просыпаться? Приготовьтесь к худшему дню в своей жизни!

С приходом утра начался очередной день для рабов. Говен — старший надсмотрщик и по совместительству один из тренеров — разбудил всех и заставил начать уборку в бараках.

Когда с уборкой было покончено, настала очередь позаботиться о львах, змеях, кабанах, тиграх и прочей живности, что использовалась на арене. Отдельно выделялся уход за драконами. Это была тяжелая работа — даже маленького или среднего дракона было слишком много для одного человека, а гиганты вроде созоса были еще хуже. Предполагалось, что рабы должны умирать от меча на арене, но немало их полегло под лапами драконов, натасканых убивать людей.

Орба зашел в помещение с драконами. Оно было значительно больше рабских казарм и находилось в стороне, напоминая двор замка. Он остановился на месте, увидев повернутую к нему спиной женщину.

Ее звали Хоу Ран. Обычно рабы только кормили драконов, и она была единственной, кто осмеливался прикоснуться к их чешуе. Никто не хотел повторения вчерашнего случая, так что их лапы и шеи были скованы цепями, хотя это и не давало абсолютной гарантии безопасности. Хоу приветствовала каждого дракона и нежно касалась чешуи своими пальцами, хотя обычно гладиаторы не решались даже просто подойти столь близко.

— Орба

Позвав его по имени, она повернулась к парню.

— Итак, меня заметили.

— Драконы «сказали» мне об этом.

Ран улыбнулась. Она совершенно не вписывалась в сугубо мужскую, дикую атмосферу гладиаторского лагеря, и Орба до сих пор не привык к ее беззащитной улыбке.

Ее кожа цвета полированного эбенового дерева в сочетании с бледными волосами придавала ей таинственного очарования. Она была родом из племени кочевников-драконопоклонников, что скитались по западным горам Мефиуса. В отличие от своей невероятно замкнутой родни, Ран была исключительно любознательной, и, спрятавшись в одной из караванных телег, попала во внешний мир. Девушка никогда не рассказывала, что случилось после этого, так что никто не знал, когда Таркас нанял ее и как ей удавалось в одиночку ухаживать за драконами.

— Они знают мое имя?

— Их «слова» доходят до моей головы в виде образов. Все они знают твое лицо. Ты им нравишься.

Может показаться глупым, но они выглядели словно ее воспитанники, и вся эта картина вызывала чувство, похожее на глубинное погружение. Наверное она обладала некими давно забытыми знаниями. Мелкие драконы высовывали свои морды из-за ограды и щелками зубами в адрес Орбы.

— Что-то не похоже, — ответил парень с улыбкой.

Когда Орба стал рабом два года назад, Хоу Ран уже была здесь. Она всегда отводила взгляд при зрительном контакте с любым человеком Таркаса, и, к тому же, всегда молчала. Подаст она голос, или же Орба откроет свое лицо — народ даже делал ставки ради развлечения.

Однажды, когда до Ран домогалось несколько новоприбывших в лагерь рабов, оказавшийся рядом Орба избил их, защищая девушку. С тех пор она начала понемногу с ним разговаривать.

— Слышала, что на тебя напал созос в Ба Руксе.

— Это я напал на него, — уточнил Орба. — Он сильно разбушевался.

— Даже наркотиками нельзя заглушить желание свободы, живущее в драконьем сердце. Будь я рядом, такого никогда не случилось бы.

Она закусила губу, но это никак не было связано с Орбой или остальными работавшими здесь рабами. Краем глаза взглянув на девушку гладившую среднего размера баянского дракона, Орба закончил свою работу и покинул помещение.

С кормежкой животных и уборкой было покончено, настало время ухода за оружием. Гладиаторы доверяли ему собственную жизнь, так что и заботились о нем соответствующе. Любой контакт с оружием происходил под присмотром примерно десяти полностью экипированных стражников, дабы никто из рабов не пытался поднять бунт.

Затем, после скудного завтрака, состоящего из куска хлеба и супа, — выжившие во вчерашнем поединке получали мясо в качестве награды — начинались полуденные тренировки. Как и раньше, за всем присматривали вооруженные охранники, но в этот раз с рабов снимали ножные цепи.

Гладиаторы, протянувшие два года подобно Орбе, встречались невероятно редко. Бойцы умирали один за другим, и новые лица появлялись тут уже на следующий день. Говен без устали поэтапно учил их владению холодным и огнестрельным оружием. Он тренировал их до тех пор, пока они полностью не осваивали столь необходимые навыки.

Орба также упражнялся с несколькими новичками. Порою мечи скрещивались, как в настоящем сражении, и не было ничего удивительного в том, что рабы расставались как с конечностями, так и с жизнью во время тренировок.

Нынешний день прошел без потерь, но это отнюдь не значило, что им повезло — день грядущий мог стать поворотным в их трагичной судьбе, и ужасная смерть могла ожидать любого из них.

Когда лица всех гладиаторов стали отстраненными от усталости, а тела покрылись потом и грязью, Орба подошел к забору, что ограждал тренировочную площадку, и увидел фигуру Таркаса.

Орба бросился за ним, попутно крикнув «вольно» новичку, с которым только что тренировался.

Так же заметив парня в маске, Таркас остановился. Между его отвисающими щеками промелькнуло некое подозрение.

— Что такое, Железный Тигр? А-а-а, хорошо поработал вчера! — У него был такой взгляд, будто он только сейчас вспомнил, что забыл покормить свою собаку. — Баан быстро набирал известность, в других гладиаторских группах даже поговаривали о желании взглянуть на его поединок с тобой. «Сможем ли мы вернуть вложенные в него деньги?» — пусть даже не пробуют предлагать мне такую идиотскую чушь. Ладно, думаю я даже слегка благодарен тебе. А убийство этого Созоса...

— Таркас, как долго я должен продолжать выигрывать?

— К чему это?

— Прошло уже два года, и я всегда побеждал. Сколько раз я должен стать «гвоздем программы», как вчера? Разве не пора бы тебе снять цепи с моих ног?

Все рабы обменивались на контракт при покупке торговцем, хотя казалось, что Таркас относится к этому легкомысленно.

— Не думай, что я не умею читать. Даже у раба есть право заглянуть в свой контракт. Я ждал все это время, Таркас. Ты должен был позволить мне уйти уже давным давно.

Пока Орба говорил прямо перед ним, Таркас внимательно прищурился.

— И куда ты отправишься? Конечно, я могу освободить тебя, но ты все равно останешься преступником. У тебя нет денег, чтобы погасить оставшийся срок заключения. Может ты хочешь работать на тсагских рудниках на западной границе? Ядовитые газы, звери-людоеды, геблинские племена, что охотятся на людей и, конечно же, невероятно тяжелый и изнуряющий труд. Если думаешь, что это ад, и что все-таки лучше остаться тут, то будь добр, возвращайся к тренировке. И не смей больше говорить со мной на равных, пока не станешь профессиональным бойцом, получающим зарплату.

Ткнув своим толстым пальцем в лицо Орбы, Таркас быстро ушел в направлении своего офиса. Прямо за ним последовали какие-то незнакомцы. Если вспомнить, что в этом месте все ходят с цепями на ногах, то это, наверное, партия новых рабов.

Орба молчал. Его глаза были наполнены гневом, однако не все слова Таркаса были ложью. Согласно мефийским законам ты можешь либо продать себя в рабство, либо отправиться в тюрьму, вроде упомянутых Таркасом рудников Тсаги. Может стоит согласиться на опасные общественные работы и продать себя в рабство там?

Орба схватился за забор, сжимая его до потери чувствительности пальцев, и продолжал стоять на месте даже не замечая этого.

— Что ты делаешь, Орба? А ну вернись сюда!

В конце концов получив замечание от Говена, он вернулся к тренировке. Как всегда.

Через несколько часов, после того как все помыли свои тела водой из тазиков, начался второй прием пищи. Орба, согнулся в углу столовой, словно горбун, сосредоточившись на деле. По привычке, он не мог поесть, параллельно не читая книгу.

Затем.

— Хорошо поработал вчера, Орба.

Другой гладиатор, именуемый Шиику, облокотился на него сзади, и Орба грубо стряхнул его рукой.

— Этот Железный Шар Баан… Когда назначили матч, я уже и не знал, что делать. Если бы показалось, что у тебя большие неприятности, то я подстрелил бы его снаружи.

— Если не хочешь, чтобы я разбил твою самодовольную рожу, проваливай.

— О-ох, как страшно. Но я готов получить любую рану, ведь это создаст связь между нами!

Несмотря на насмешливое поведение Шиику, трудно было однозначно сказать, шутит он или говорит серьезно, хотя в любом случае Орба с ним даже не общался. Красавчик Шиику отрастил себе волосы и даже наносил макияж перед выходом на арену. Таким образом подчеркивая свою и без того отличную внешность, он был невероятно популярен среди женской половины толпы, хотя сам он был самопровозглашенным женоненавистником.

— Хотя я и не ожидал от тебя меньшего, Орба. Даже без моей помощи, тебе удалось показать действительно великолепное представление. Думаю, ты действительно лучший гладиатор Таркаса, как на словах, так и на деле.

— Не сказал бы, что это было великолепно.

Говен, один из надсмотрщиков, отвечающих за обучение бойцов, появился рядом и сел за стол. Несмотря на явное раздражение во взгляде, Орба не возражал.

— Неплохо справился, но факт в том, что это было опасно. Ты очень поторопился, когда бросился вперед, это все твоя дурная привычка идти на риск, стоит тебя хоть немного зажать в угол. Следует уделить больше времени на закрепление собственного преимущества. Баан был прекрасным бойцом, но он не бил по твоим слабым местам. Будь противник более наблюдательным, он бы смог воспользоваться твоей вспыльчивостью и подловить на ошибке.

Говен был седым мужчиной лет этак за пятьдесят, но его тело все еще подтянутое и загорелое, а пристальный взгляд, обращенный на рабов, мог весьма заметно ускорить почти любую работу.

—Его противником был Баан, и этот парень, как ни странно, был в прекрасной форме, — новый голос принадлежал самому здоровенному гладиатору в группе Таркаса — Гиллиаму.

Днем ранее он был на той же арене, что и Орба с Шиику, с боевым топором на плече. Вместе с ним, теперь тут собрались три сильнейших раба. С длинными каштановыми волосами, что были в полнейшем беспорядке, его ухмыляющееся лицо со сжатыми зубами пугало так, будто бы это был дикий лев.

— Когда я услышал, что ты выйдешь против Вернэ, то уже решил, что кончилась твоя удача. Что же, у тебя впечатляющие навыки, но, как всегда, ты не понимаешь, что значит быть гладиатором. Все бессмысленно, если ты победишь грубо, это не удовлетворит гостей. То, как ты бегал с места на место, а затем неожиданно завершил матч всего одним ударом… Это не развлекло людей, а ведь тебе нужно впечатлить их!

Для кого-то вроде раба, значение имела не только победа в поединке. Нужно быть популярным, чтобы посетители приходили посмотреть исключительно на тебя. Скучные бойцы будут брошены в одиночку к диким зверям ради удовлетворения жажды крови публики, даже если они и заработали горсть денег.

По этой причине каждый гладиатор, помимо оттачивания собственных умений, старался выделиться перед толпой и подчеркнуть свою индивидуальность. Ради этого некоторые украшали свое тело яркими доспехами, кто-то устраивал шоу с вырыванием сердца поверженного противника, а кто-то расписывал себя таинственными татуировками.

Шиику, к примеру, театрально выдавал себя за потомка древней королевской династии.

— На этот раз сразись со мной, Орба. Я покажу тебе, что значит драться по-настоящему.

— Не интересует.

— Хаха. Ты что, боишься меня?

— Ох, так и есть, я напуган. А теперь исчезни!

— Ублюдок!

Пока Орба продолжал есть в своем обычном сгорбленном положении, Гиллиам толкнул его в спину.

— А ну прекратили! — скомандовал Говен.

В случае любой потасовки солдаты, нанятые охранниками в гладиаторскую группу, вломятся внутрь, так что чуть погодя Гиллиам попрощался и ушел с покрасневшим лицом.

— Если подумать, то появилось несколько странных новичков, — сказал Говен спустя некоторое время, будто только что вспомнил. Похоже он имел ввиду тех рабов, что сегодня видел Орба, когда разговаривал с Таркасом.

— Странных? Например, с рогами из-под волос или с торчащими хвостами из штанов? — гладиатор по имени Каин влез в разговор.

Он был парнем примерно того же возраста, что и Орба, задержанным за преступления около года назад. Не очень развитый физически, он плохо владел клинком, но отлично управлялся с винтовками и пистолетами.

— А может это выжившие из племени Рюдзин, разве это не звучит романтично?

— Если тут появятся выходцы из племен Рюдзин, Геблин или кто бы там еще ни был, то я не удивлюсь. Это же гладиаторская группа, в конце концов, место, куда могут продать представителя любого народа или расы.

— Все значительно проще, чем кажется. Я слышал, что все те парни абсолютно не владеют мечом.

— Что?

Каин разглядывал свои вытянутые руки, будто не интересуясь происходящим.

— Я ни за что не поверю, что Таркас мог купить кучу бесполезных людей и не скривить при этом недовольной мины, но он сегодня в весьма приподнятом настроении.

— Ох?

— Конечно. Для мастера вроде Таркаса, чьи глаза всегда ослеплены блеском золота, это ведь странно, верно?

— Хорошее настроение? У него? — переспросил Орба, вспомнив свою встречу с ним сегодня.

— Я знаю его значительно дольше, чем ты. Единственный шанс увидеть его в хорошем настроении бывает лишь тогда, когда у него есть возможность заработать большую сумму денег.

— Вернемся к теме. Я удивлюсь, если это дворяне, решившие нас посетить ради показного матча или чего-то в этом духе. Может те новички - знать, решившая продать себя в рабство? Или они политические преступники, выступившие против империи Мефиус, а к нам поступил запрос на их публичное скармливание драконам?

— В твоих словах что-то есть. Хоть я и не могу сказать, насколько ты серьезен, ибо не вижу твоего лица.

— В любом случае, где моя новая книга? Я просил тебя о ней три месяца назад!.

Потеряв интерес к беседе, Орба сменил тему. Остальные же начали обсуждать различные темы между собой. Завтра они могут оказаться противниками, пусть и принадлежат к одной гладиаторской группе. Саму идею заводить дружбу с кем бы то ни было Орба отверг с самого начала.

— А-а-а, она уже куплена и будет тут завтра. Конечно, уже немного поздно говорить об этом, но ты и сам немного странный. Среди всех этих парней, даже те, кто умеет читать и писать, вряд ли прочли больше сотни книг за свою жизнь.

Оторвав кожицу от цыпленка, Говен взглянул на Орбу.

— Иногда, даже я практически поддаюсь желанию сорвать эту маску. Каково твое истинное лицо, что скрывается под ней? Временами я думаю о тебе как о простом буйном ребенке, а в другой раз вижу хладнокровного мужчину, прошедшего через множество сражений. Вчера был именно такой день. Ты принял подходящие меры против созоса без тени сомнения.

— Ты хвалишь меня или нет?

— Хвалю. Прежде чем схватиться за меч и драться за самого себя, ты спокойно учел все детали. Я считаю, что тебе больше подошла бы роль лидера, если бы не твой горячий нрав… Тебе нравятся книги об истории и деятелях, ты читаешь их до поздней ночи, впитывая знания.

С самой первой встречи, когда Орбу только продали в компанию Таркаса, его лицо было скрыто маской. С тех пор он ни разу ее не снял. Конечно, каждый хотел знать, почему. Все хотели увидеть лицо, развеять загадку его происхождения.

Сперва Говена расстраивало, что Орба встречал кулаками их любопытство и подозрения. Но спустя полгода тот уже придумал отговорку, мол злой маг наложил на нее проклятье, а уже через год разговоры прекратились и более никто и никогда не спрашивал его об этом. Хотя некоторые новички задают вопросы, но Орба привык закрывать на это глаза.

— Что тебе дает чтение книг? В местах, где я родился и вырос, ты не получил бы уважения вне зависимости от того, насколько образован.

— Звучит так, будто бы тебя воспитывали обезьяны или геблинские дикари.

— Следи за языком, Орба. Думаю, что слишком хорошо отношусь к тебе, учитывая обстоятельства. Если это не имеет значения для тебя, то я могу изменить свое мнение.

Вести себя как человек, что не понимает шуток, было одной из характернейших привычек Говена. Орба сдавленно улыбнулся, но морщинистый тренер неожиданно серьезно взглянул на него.

— Будучи гладиатором, нормально просто пытаться прожить день. Некоторые возвращаются назад в тот извращенный мир, но поскольку не могут жить не совершая преступлений, часть из них довольствуется участью гладиатора до конца своих дней. Но ты другой. По крайней мере, у тебя нет мыслей об убийствах, ты концентрируешься на будущем. Когда я вижу это, то всегда думаю: «Эй, что я могу сказать этому парню? Должен ли посоветовать отбросить такое будущее? Это довольно трудно, раз он держится за него так крепко. Или же стоит сказать, что стоит до последнего хвататься за эту надежду, так как она превратится в силу, что позволит продержаться до самого конца?»

— Ты что, тайком напился, старик? Уж больно ты разговорчив.

— Я полностью серьезен.

Говен упрямо покачал головой. Орба решил, что тот действительно пьян. Обычно, Говен не стал бы молчать, если бы его назвали «стариком».

— С кем ты борешься? С другими гладиаторами, с собой, или у тебя какая-то другая цель в голове?

— Не знаю.

Ответив на его слова словно маленький мальчик, Орба отвернулся в сторону. Он не хотел, чтобы кто-то увидел его внутренние чувства, как он дрожит, словно ребенок.

Закончив есть, Орба быстро покинул столовую. Хоть рабы и могли свободно передвигаться по лагерю, тут не было ничего кроме столовой и спален. Пусть это и называлось «спальнями», но по факту они не сильно отличались от загона для скота. Улегшись в углу, Орба уставился на свои руки.

С тех пор прошло уже два года. Даже сегодня он отчетливо все помнил. Если бы он не испытал это все на собственной шкуре, все прошедшее время было бы для него не более, чем числом. Все это время он оставался в живых, окруженный запахом крови, гниения и стали.

Он убивал и выживал, снова и снова. Но какой во всем этом смысл?

Орба перевернулся на полу. Он уже полностью привык к ощущению прикосновения своей маски к земле. Все было именно так, как и сказал Таркас. Даже если ему удастся освободиться от рабских оков, то он не знает, как провести жизнь «по умному». Похоже Говен что-то неверно понял: он не жил с надеждой на такое будущее. Предположим, что...

Под тонкой тенью тигриных клыков Орба крепко сжал зубы.

Если я переживу все это, что мне делать?

Все было решено. Он устал от повторения одного и того же на арене: резни, крови, сражений, убийств всех противников. Возвращаясь с боя, он никогда не говорил себе, «все в порядке» или «это было просто».

Необъяснимый гнев вспыхнул в блеске его глаз по ту сторону маски.

Я вернусь. И я точно верну все назад. Те, кто забрал все у меня, сполна познают боль и страдания всех тех, кого я убил за эти два года, даже несмотря на то, что этого явно будет недостаточно.

Часть 3

— Так вот где ты был, Орба

Лицо Роана неожиданно возникло перед мечником.

Орба, смотревший в ночное небо, резко отвел взгляд. За то, что он не стал ухаживать за животными и ушел играть, мать лишила его ужина в качестве наказания, и теперь он сидел рядом с сараем, дуясь на себя самого. Его лицо, как и колени, были сильно исцарапаны.

— Снова дрался?

— Ничего подобного.

Вспыльчивый Орба постоянно ссорился с соседскими детьми. Размахивая своим деревянным мечом, он доходил до ближайшей деревни, чтобы с кем-нибудь сразиться.

— Ох, Орба снова старается изо всех сил, — полушутя говорили селяне, видя его спотыкающегося, бегущего через поля и маша ему руками. Конечно, по возвращению домой, Орба незамедлительно получал от матери нагоняй.

— Почему ты не ведешь себя как твой брат? — так она постоянно говорила.

Его брат мог сделать хоть что-то. В детстве, он глядя на одну книгу, что как-то принес отец домой из города, самостоятельно запомнил все буквы и научился читать и писать, а также освоил простейшую арифметику будучи совсем маленьким. Когда ему было всего десять, он уговорил городского торговца забрать его с собой в качестве помощника, и помогал своей семье покрывать ежедневные денежные расходы.

С другой стороны, Орба научился грамоте у своего старшего брата, но не очень хорошо считал, и, в довершение ко всему, не знал, что делать со своей кипящей кровью.

Практически каждую ночь он проводил бессонные часы, глядя в потолок, ощущая распирающую его энергию. После кулачных боев и драк, колющая боль от ран сливалась с раскаленной и еще более спесивой черной кровью глубоко внутри него, словно стремящейся вырваться наружу.

В такие часы Орба вскакивал на ноги, выходил наружу и подбирал свой деревянный меч, прислоненный к сараю. Не важно, сколько раз его забирала мать — он постоянно вырезал себе новый. Для него не было ничего необычного в том, чтобы размахивать клинком до самого рассвета.

— Ничего страшного, что ты ввязываешься в драки, — сказал Роан, садясь возле Орбы, — но ты должен помогать матери как следует. Одинокой женщине трудно сделать все самой, ты ведь тоже это знаешь, да?

Вдоль южной границы Мефиуса протянулась так называемая «Засушливая долина». Такая местность с пересохшими реками была вполне типичной для Мефиуса, и эта бедная деревушка посреди бесплодных земель, имя которой не найти ни на одной карте, была местом, где вырос Орба.

У Орбы было немного воспоминаний об отце.Тот скончался, когда мальчику было два или три года. Отец Орбы участвовал в каких-то сопутствующих работах в крепости Апта, что защищала границу к югу от поселения, и ему не повезло стать жертвой обвала во время прокладывания тоннеля в скале. Использование таких шахт вместо постройки домов волне распространено в Мефиусе, и отец мальчика был одним из тех, кто занимался созданием таких шахт.

— Отец был человеком, что рожден исключительно для копания темных ям в земле.

Орба помнил эти слова, однажды произнесенные его матерью тоном, не содержавшим в себе ни жалобы, ни огорчения. Практически также, как и отец, мать постоянно занималась тяжелой работой с утра и до самого вечера, не получая от этого никакого удовольствия. Она пахала бесплодные поля, раз в месяц продавала домотканную одежду и полотенца в городе вокруг Апты и ежедневно готовила практически безвкусную похлебку для маленьких братьев, никогда не уставая от этого.

Орба старался помогать матери, проводя так свою однообразную, серую жизнь. Его единственной радостью было возвращение брата домой на отдых два-три раза в месяц, ведь он привозил с собой много разных книг.

Книги о старом мире, когда-то оставленном человечеством, о короле магии Зодиасе и, прежде всего, исторические романы с цветными иллюстрациями, или же героические истории, что погружали Орбу в описываемые события с головой. Храбрые герои размахивающие клинками ради избавления страны от множества опасностей, прекрасные девы в тонких одеждах, томящиеся в высоких башнях и ужасные драконы пробуждающиеся в древних руинах: всего этого не увидишь в жизни. Эти ослепительные миры, полные приключений, захватывали Орбу. Когда он закрывал книгу, возвращаясь в эту жалкую реальность, его сердце сковывала печаль.

Орба мечтал о былых временах, о веках, когда варвары с мечами правили всем. Однако его жизнь складывалась иначе. С самого рождения Орбе предначертано провести жизнь, хлебая грязную воду. Если он желает чего-то большего в будущем, то добиться этого будет еще сложнее, чем воскресить покойника.

— Знаешь, брат, — заговорил Орба, уткнув голову в свои колени, — я чувствую, что способен на большее.

— Разве тебе не всего лишь десять лет? Мысли о таких вещах не должны беспокоить тебя сейчас.

— Я серьезно. Взгляни на здешних взрослых. Даже я стану таким же через несколько лет. День за днем ты работаешь и работаешь, но жизнь не становится лучше. Рано или поздно я женюсь, родится ребенок. Если он будет таким же «неуправляемым пацаненком», как и я, то однажды он точно скажет, что собирается уйти в город и стать солдатом Мефиуса или пилотом гарберского воздушного корабля, а я ему отвечу что-то в духе: «Ох, в прошлом твой батя тоже мечтал о таком,» — а потом рассмеюсь вместе с другими взрослыми, продолжая попивать чай.

— Что-то в таком духе и будет, — рассмеялся освещенный бледным светом луны Роан.

Примерно в это время всегда можно услышать пение, доносящиеся из дома с другой стороны дороги. Слушая веселые голоса пьяных мужчин, но не обращая на них никакого внимания, Роан продолжил.

— Никто не знает наверняка, каким человеком он станет. Есть люди, что не могут жить без постоянной тяжелой работы, люди, борющиеся с неистовыми волнами на обычной лодке, старые философы, хоронящие себя среди тысячелетних томов, жрецы Бадейна, проповедующие свою веру, известные генералы, бороздящие небеса на кораблях из драконьего камня и даже правители целых стран, держащие огромные территории под своею пятой. Все они по-разному проводят свой день, пачкая меч кровью, вырисовывая буквы или восхваляя Бога, но я уверен, что никто из них не сможет сказать, какое будущее им уготовано.

— Они никогда не думают о том, в каких условиях мы живем. Даже король в окружении роскоши, на которую я не заработаю даже за всю свою жизнь, набивает брюхо превосходной едой каждую ночь. Иногда он ведет армию на войну, иногда изумляется неожиданной измене подданого, но каждый день он остается живым. Я никогда не смогу представить себе такой жизни. Ни король, ни дворяне не могут понять, чем наполнены наши мечты. Эти люди… Вот, к примеру, возьмем эту ночь. Они даже не задумываются о своем положении, глядя на ту же Луну, что и я.

— Твои рассуждения удивляют меня... Но может, именно из-за таких будней правители иногда ощущают желание провести жизнь в городе? Возможно, желая уйти от сдержанности придворного этикета, королю хочется прийти в какую-нибудь кисло пахнущую таверну, напиться дешевым вином и послушать веселых историй, ведь это отвратительно, когда ты ежедневно не можешь ослабить ни свою охрану, ни охрану родственников. Правитель, наверное, думает: «Ахх, а не проще ли было бы провести жизнь, проливая пот, без постоянных опасений быть убитым?»

— Бред. Ты думаешь, что король может желать такой жизни, как у нас? Это потому что он не знает о ее трудности и опасности, думая о ней, как о блажи.

— В точку. Разве не об этом я говорил? Нигде не найдется такого человека, который все до конца понимает, точно знает, чего хочет или кем он является на самом деле. Думаю, что все желают того, о чем не знают, чего не испытывали до этого, и все мы ищем свой истинный путь, где бы он ни пролегал. В этом плане, они ничем не отличаются от нас.

— Ну, не знаю... Ты имеешь ввиду, что даже король или верховный жрец могут быть не полностью удовлетворены своей жизнью?

Но когда его брат уже собрался ответить...

— Почему ты вообще говоришь о таких сложных вещах?

Внезапно появилась Алиса со своими слегка волнующимися темно-каштановыми волосами. Тогда они и заметили, что поющие голоса из дома напротив полностью умолкли. Наверное девушка пришла чтобы отправить их спать.

Видимо она услышала совсем немного, на ее лице показалась улыбка с ямочками на щеках.

— В конце концов это не более, чем полная чушь. В этом мире — без разницы где — в первую очередь, Орба, ты должен начать заботиться о своей матери и усердно работать ради того, чтобы было что поесть завтра.

— Слышишь это, брат? Если женщинам не нравится разговор, они сразу же называют его сложным и бессмысленным, или же находят более важные дела.

— Твоя правда, — рассмеялся Роан.

Алиса была на три года старше Орбы и на два года младше его брата. Когда Орба был еще совсем маленьким, они играли вместе с Алисой, будто бы она была их сестрой.

После этого, они предались приятным воспоминаниям о прошедших днях: как по предложению Алисы они отправились на рыбалку к реке, где она подскользнулась на мокрых камнях и едва не утонула. Или как они пошли взглянуть на лошадей из каравана, прибывшего в деревню и Орба попал в беду, тайком попытавшись оседлать одного из скакунов, взбесив его этим. Как слушали треп парня из соседней деревни о том, что тот видел дикого дракона, после чего отправились в указанное место, полностью заблудившись на запутанных тропах каньона. Домой вернулись очень поздно и втроем получили отменный нагоняй.

— Как бы там ни было, разве все не из-за того, что Даг из соседней деревни обманул нас? С тех пор у вас весьма плохие отношения, да? Даже сегодня ты дрался с...

— Умолкни.

Алиса ткнула Орбу пальцем, и тот отвел взгляд. На самом деле причиной их взаимной неприязни с Дагом была Алиса, но он никогда не говорил этого вслух.

Однако то, как они вместе смеялись и вспоминали прошедшие деньки весь вечер, было последним его мирным разговором с братом.

В те дни императорская династия Мефиуса и королевство Гарбера уже во всю воевали друг с другом. Поговаривали, что гарберская кавалерия недавно пересекла границу, пусть даже из-за продолжительных споров и конфликтов она и не была четко определена. Южная крепость Апта, та, что неподалеку от их деревни, раз за разом страдала от конных рейдов.

В конце концов Гарбера отказалась от идеи взять Апту и решила нанести удар в другом направлении. Это была уловка. Дождавшись, когда большую часть гарнизона отзовут в имперскую столицу, войска взяли крепость в осаду.

Естественно, Апта вынуждена была начать отчаянную оборону. До возвращения основных сил из столицы гарнизон мефийской армии решили пополнить насильно призванными мужчинами из окрестных деревень, и брат Орбы стал одним из них.

Конечно, его мать кричала и рыдала. Если и была какая-то надежда в ее блеклой, практически бесцветной рабочей жизни, так это Роан. Когда она отчаянно цеплялась за солдата, пришедшего забрать ее сына, Роан осторожно положил руку на ее плечо и сказал: «Все в порядке. Помощь из столицы скоро придет, так что потерпи до тех пор. К тому же, платят там значительно больше, чем помощнику торговца,» — добавил он со смехом.

Орба, стоявший рядом с Алисой, провожал его, глядя на спины нескольких деревенских парней, пробирающихся через скалы.

Если бы я был чуть старше, — думал Орба, — то смог бы отправиться в крепость вместо брата. Тогда мать не расстроилась бы столь сильно, а я получил бы заслуженную жизнь среди солдат.

После ухода Роана, его мать, обычно тяжело работавшая, стала проводить целые дни в молитвах, будто что-то внутри нее надломилось. Иногда она вдруг осознавала, что нужно пойти на кухню и приготовить обед, но когда дело доходило до выбора блюд, она вела себя так, будто Роан вернулся обратно из города и готовила его любимую еду. Когда она осознавала, что его не будет за столом, то выкидывала все на задний двор.

В то же время Орба пахал заброшенные поля и заботился об их немногочисленном домашнем скоте. По вечерам он поднимался по узкой дорожке, высеченной в скалах, и смотрел в сторону столицы, ища взглядом ряды великолепных доспехов, огромные облака пыли от военных драконов и величественные силуэты военных воздушных кораблей из драконьего камня, но никогда не замечал того, на что надеялся.

В итоге, спустя три недели с ухода брата, явились запыхавшиеся жители из деревни по ту сторону долины.

— Крепость пала!

Они прибыли с плохими новостями

Апта пала под натиском сил Гарберы. Командиры и основной гарнизон, что защищали крепость, бежали, бросив солдат. Никаких подкреплений, как выяснилось, не ожидалось, их отправили к естественным укреплениям Бирака рядом с оврагом на севере. Похоже, что в столице решили организовать там центр обороны южной границы, а Апту использовали, чтобы выиграть время.

Касательно земель вокруг: гарберские войска, занявшие крепость, начали разорять окрестные деревни. Последствиями осады оказались грабеж и насилие, что и ожидалось от рейда.

Жители второпях собрали свои немногочисленные пожитки и покинули деревню, хотя там оставались почти все запасы, накопленные за время недавно начавшегося сезона сбора урожая. Нести на себе их не было никакой возможности. Те, у кого неподалеку жили родственники, отправились к ним, в то время как остальные решили организовать временное убежище в долине до тех пор, пока захваченные жилища не будут освобождены.

Очевидно, что Орба присоединился к беженцам, но в самый разгар побега заметил, что его матери нигде не было.

Забеспокоившись, Орба развернулся назад. За скалой, возвышающейся над округой, открывался прекрасный вид на всю деревню, тонущую в утреннем тумане. Конечно, мать осталась там, продолжая ждать возвращения Роана. Она продолжала ждать старшего брата Орбы, который, как уже всем было ясно, никогда не вернется.

— Орба, куда ты идешь? Орба!

Голос Алисы раздался позади него, но он вырвался из толпы и быстро пошел обратно.

Когда Орба добрался до деревни, там не оказалось ни единой души, а царившая вокруг тишина напоминала о смерти. Все было привычным и знакомым, но настолько жутким, как если бы он попал в другое измерение.

По ту сторону долины виднелась приближающаяся группа людей на лошадях, и Орба в спешке помчался к себе домой. Когда он открыл заднюю дверь, мать оказалась внутри и пыталась приготовить завтрак так же, как и всегда.

— Роан? — спросила она, разворачиваясь и, распознавая взглядом запыхавшегося Орбу, недоуменно пожимая плечами. — Где ты играл все это время, Орба? Помоги мне немного, твой брат вот-вот вернется домой.

Снаружи уже доносились голоса тех солдат на лошадях. Испугавшись, что дым поднимется вверх и выдаст их, Орба попытался остановить свою мать.

— Что за хрень, тут никого нет!

— Какая жалкая деревушка. Даже парням в Гасконе повезло больше, они вроде успели переспать со всеми девчонками.

— По крайней мере, тут должна быть выпивка? Идите и найдите ее!

Как только он подумал, что голоса приближаются, дверь грубо пнули ногой.

Три солдата шумно вломились внутрь, каждый из них был одет в простую кольчугу и вооружен мечом и копьем. Их лица были покрыты пылью, и лишь глаза выделялись своим белым цветом.

— Ох, тут женщина!

— Слушай, а она не старовата? Кстати, а нет ли тут чего выпить или пожрать?

Закончив с разглядыванием его матери, присевшей и укрывавшей сына своими руками, они начали обшаривать дом, делая все, что им хочется. Орба затаил дыхание, словно травоядное животное, которое не хочет привлечь хищника.

Когда гарберцы вошли, его взгляд зацепился за деревянный меч, что был прислонен к двери, а потом укатился в сторону от удара по ней. Хотя, в конце концов это не более чем детская игрушка. Больше всего он ненавидел, когда разные люди говорили ему это, но теперь к нему пришло болезненное осознание того, насколько справедливыми оказались их слова.

Затем, когда солдаты стали обыскивать полки, они сгребали грубую глиняную посуду и небрежно выбрасывали ее в сторону. Послышался громкий звук, осколки разлетелись по полу. Это были вещи, что использовал Роан, и, к удивлению Орбы, его до сих пор покорная мать вдруг резко вскочила с такой силой, что отшвырнула его в сторону. Встав, она начала цепляться за спину одного из мужчин.

— Эй, чего тебе?

— Похоже она хочет поиграть со мной!

Солдат с красным лицом отцепил от себя его мать, развернул ее и швырнул обратно на пол. Он закрыл ей рот ладонью, когда она попыталась пронзительно закричать, а затем вытащил спрятанный в кольчуге кинжал и воткнул его в пол рядом с ее побледневшим лицом.

— Прекрати, тебе же подойдет любая женщина, не так ли?

— Вкус молодой девушки прекрасен, но и старый цветок вроде нее не так уж и плох.

Пока тот говорил, на его красном лице показалась похотливая ухмылка, и нить терпения Орбы лопнула. Издав грубый вопль, он ринулся вперед. Это был отчаянный рывок, однако, его легко откинули всего одной рукой.

Ударившись затылком о полку, замешкавшийся на мгновение Орба заскрежетал зубами и тут же повернулся к солдатам. Сверху что-то упало с глухим звуком. Что-то длинное и узкое, завернутое в разорванную спереди ткань, блестело перед глазами Орбы.

Это же…

Рефлекторно спрятав находку, Орба быстро сорвал с нее ткань. Как он и ожидал, это был короткий меч длиною примерно шестьдесят сантиметров. Круглое навершие, характерное для мефийских клинков, соответствующее ему узкое лезвие и тонкая рукоять, подогнанная специально для руки ребенка.

Когда он взял его, несколько букв, выгравированных на мече, бросились ему в глаза.

О, Р, Б, А…

Всего за мгновение, наполненное криком его матери, звуками спешно снимаемой краснолицым кольчуги, шумом солдат, грабящих дом, пугающая волна кипящей черной крови поднялась внутри него, но он подавил ее, и в то самое мгновение в его голове появился ответ.

На мече выгравировано только одно слово: «Орба». Конечно, он не знал, что такая вещь находилась у него дома и не думал, что мать или знакомые могут припасти нечто такое для него. Насколько можно было судить, никакого объяснения не найти, кроме того, что это подарок от брата.

Но Роан отдавал весь свой заработок матери. К тому же, такой клинок не купишь в маленьком городке. Скорее всего, после своего ухода в крепость он, как солдат, получил доступ к оружию и попросил гарнизонного кузнеца выгравировать на мече имя.

Затем Роан ушел с караваном, что ходит между крепостью и окрестными поселениями, а когда пришел домой, мать должна была встретить его. Думая, что такая вещь не должна попасть в руки к Орбе, женщина спрятала клинок подальше от его глаз. Наверняка решила, что это слишком опасно для него или боялась, что Орба уйдет так же, как его брат, если у него появится оружие.

В любом случае...

— Эй, что ты там прячешь? — спросил солдат из-за сгорбленной спины Орбы. — Похоже, это что-то ценное. Слушай, почему бы тебе не показать это мне?

— Это мое!

— Это не тебе решать, а мне. А теперь, давай это сюда..

Солдат, насмехаясь над Орбой, положил руку ему на плечо и попытался развернуть его силой. Этого было более чем достаточно.

— Все в порядке, Орба, — услышал он внутренний голос.

— Я сказал, покажи мне гхааа!

Обернувшись, Орба взмахнул мечом вниз. Кровь хлынула из плеча мужчины, и он, проскочив под его рукой, ринулся к солдату, склонившемуся над его матерью.

Краснолицый отвел взгляд от матери Орбы и отпрыгнул в сторону. Быстро схватив топорик, он отразил нацеленный на него удар. Орба твердо стоял на ногах и пытался вонзить во врага свой меч, но лезвие было слишком коротким, а сил ребенка не хватало чтобы отбить топор в сторону. Из-за превосходящей силы противника Орба упал на пол.

— Этот молокосос...

Солдат рубанул вниз с намерением убить мальчика. Орба перекатился в сторону, и после одного оборота он увидел, как лезвие топора вонзилось ровно туда, где он был до этого. В это мгновение его кровь застыла в жилах.

— Прекрати!

Мать цеплялась за ноги краснолицего. Взбесившись, мужчина пинком отбил ее руки, развернулся и занес топор повыше. Когда Орба увидел это, позывы его черной крови — тревога, раздражение, ярость и разные другие эмоции — кипевшие в теле долгое время, выплеснулись в один миг, будто только сейчас сформировались целиком.

Он встал. Взяв меч обеими руками и держа его практически под одной из них, Орба вонзил клинок в беззащитную спину солдата, навалившись на него всем телом.

Так как мужчина снял свою кольчугу, по-началу меч удивительно легко вошел в спину с приятным звуком. Затем возникло небольшое сопротивление, затормозившее лезвие, но и оно исчезло, как только Орба, надавив посильнее обеими руками, протолкнул клинок дальше, в мгновение ока пронзив острием клинка грудь мужчины.

Так как краснолицый, шатаясь, тянул за собой Орбу, тот поспешно отпустил меч. Солдат облокотился спиной на стену, и, взглянув на ликующего Орбу, зашевелил губами, открывая и закрывая рот. Наверное, он пытался как-то выругаться, но вместо этого его обильно вырвало кровью, как только он полностью сполз по стене на пол. Его алый язык полностью обмяк и больше не двигался.

— Ублюдок! — заорал солдат с рассеченным плечом, морщась от боли.

— Ты убил Дага, сукин сын!, — точно также крикнул второй боец, кинувшись на безоружного Орбу. Вложив в удар всю свою массу, он сбил мальчика с ног, и тот снова покатился по полу, а затем пнул его в живот и наступил ему на спину.

— Мать и ее дитя, я повешу ваши головы под коньком крыши!

Орба распластался по земле, чувствуя острие меча, упиравшееся в его шею сзади. Мать Орбы лежала рядом в том же положении. Вне зависимости от того, как мальчик пытался вырваться, у него не получалось пересилить вес мужчины, стоящего на нем.

— Отпусти меня!

— Ахх, конечно. Сразу же отпущу, как зарежу!

Вместе со звуком рассекаемого воздуха, Орба взревел словно животное, почувствовавшее неминуемую кончину. Наконец, он даже крикнул имя Роана, как вдруг раздался новый голос, произнесший: «Что тут происходит?»

Неожиданно, звук рассекаемого воздуха пропал. Орба, собрав воедино блуждавшие по голове мысли понял, это не его брат вдруг появился здесь.

Тем, кто вошел внутрь, в конце концов оказался еще один гарберский солдат. Однако, в отличие от вломившихся до этого, он был полностью экипирован, ни единой части тела не осталось без защиты. Его броня сияла серебром, а лицо оказалось молодым.

Несложно было заметить, как вздрагивают солдаты при виде вошедшего.

— Это именно то, что вы видите, сэр оруженосец.

— Мы пришли, чтобы забрать заслуженную награду за победу в битве. За ваши недавние заслуги вы получили звание оруженосца и всю эту рыцарскую экипировку, так что вы, конечно же, пришли сюда не ради того, чтобы предостеречь нас от совершения таких грубых поступков, верно? — вдвоем угрюмо объясняли солдаты.

Они притворяясь вежливыми и учтивыми, но было очевидно, что они ни во что его не ставили.

— К тому же, взгляните. Нашего товарища убили, так что мы не можем оставить его неотомщенным, наша гарберская гордость просто не позволит этого сделать.

Солдат, говоривший это, поднял Орбу на ноги одной рукой, а другой направил на него меч. Орба взглянул вверх, на потолок, но все, что он увидел — это острие клинка, а затем вспышка света промчалась сбоку.

— Что ты творишь?

— Как ничтожно. Месть? Хотите сказать, что есть какая-то гордость во мщении ребенку?

Юноша в доспехах обнажил свой меч. Для Орбы все выглядело так, будто он вырубил решившего убить его солдата и отразил клинок, что должен был пронзить его сердце. Второй что-то орал хриплым голосом рядом. Звучало так, будто он назвал имя юноши, но Орба не успел уловить его.

— С-своего товарища… Да как ты посмел, ублюдок?

— Я не хочу, чтобы меня называли товарищем или кем-то подобным такие мрази, как вы.

Как только он указал на второго солдата окровавленным острием меча,тот попятился.

— Мрази, говоришь? Да у нас одинаковое прошлое! Тебе просто подвернулась возможность выслужиться, и теперь ты увлекся! Всегда болтаешь про рыцарей, будто «рыцарь» — твое любимое слово, но действительно ли ты стал им? Ты не связан кровью с гарберской королевской семьей, и останешься оруженосцем на всю жизнь! Знай свое место, сука!

Через некоторое время отступавший назад солдат быстро вытащил что-то из-за спины и направил на юношу. Это был арбалет с длинной и узкой ложей, на спусковой крючок которого он незамедлительно нажал.

В этот момент юноша в доспехах проворно извернулся. Сделав один оборот, будто танцуя, он едва-едва разминулся с болтом и срубил голову солдата без каких-либо колебаний. Отсеченная голова, вращаяясь, взлетела в воздух, а затем, ударившись о стену, покатилась по полу.

— Гарбера — это страна рыцарей. Вместо того, чтобы и дальше продолжать пятнать ее имя, им дарована честь умереть от меча.

Его внешность, стиль сражения и те слова, что он пробормотал — все было так, будто герой сошел со страниц тех книг, что все время читал Орба.

— Командир, что там происходит? — раздался голос снаружи, но в ответ юноша ответил: «Ничего особенного», — паралельно стирая кровь со своего меча.

— Ты мефийский ребенок?

Орба не сразу понял, как удачно ответить на заданный вопрос. Он никогда не задумывался о государтсве, называемом Мефиусом. В конце концов, мир жителей его деревни ограничивался десятью километрами вокруг поселения, им не интересна ни страна, ни ее территориальные споры.

Не получив ответа, юноша тонко улыбнулся Орбе и взглянул на труп, лежащий в луже крови. Тело Орбы резко замерло, его руки крепко сжимали мать за плечи, а его глаза гуляли по комнате в поисках какого-нибудь оружия в зоне досягаемости.

— Поспеши и убегай отсюда, — сказал юноша. — Это же ради защиты матери, верно? В тебе живет дух настоящего рыцаря, и он куда сильнее, чем у людей Гарберы, забывших все о рыцарском пути. Сейчас тебе стоит уйти отсюда. Я попытаюсь пресечь грабежи и насилие в меру своих возможностей, но я точно не смогу уследить за всем.

По какой-то причине, эти глаза напомнили ему о Роане. Поддерживая за плечи рыдающую мать, Орба медленно развернулся к двери, а затем, взяв мать за руку, рванул прочь. Зимний ветер, гуляющий по улицам после заката, ударил ему в лицо. Подбадривая мать, постоянно бормотавшую «Роан, Роан», а иногда и крича на нее, Орба, наконец, воссоединился с Алисой и односельчанами. На все это был потрачен, примерно, час.

После этого они следовали за отцом Алисы, направляясь в деревню, что находилась в пятнадцати километрах к северу.

Орба не знал, насколько честны слова того юноши в доспехах, но в итоге, ни одного случая спонтанного грабежа на территории вокруг Апты — в дальнейшем ставшей гарберской землей — больше не произошло.

Тем не менее, пламя все еще гуляло по деревне, из которой совсем недавно сбежали Орба и остальные жители.

***

Едва ли что-то предвещало беду. Неожиданно, «они» появились во всеоружии и начали грабить. Это были мужчины, целиком облаченные в черное. Провизия, одежда, конечно же, деньги и товары — всевозможные ценности они забирали силой. Люди тоже не стали исключением. Как только они прибыли в деревню, то забрали женщин и, сидя верхом на лошадях, закололи всех сопротивляющихся мужчин, поотрубали им руки или же расстреляли.

Посреди всей этой суматохи Орба упустил из виду мать, а когда он, раздраженный и испуганный, споткнулся...

— Алиса!

Он заметил, как солдат связывает Алисе руки за спиной. Несмотря на то, что ее вот вот уволокут, она кричала ему и просила убегать. Полностью потеряв себя, Орба прыгнул вперед. Ощущение, возникшее после убийства человека, все еще теплилось в его руках, и теперь он задумал сделать то же самое.

Он потянулся к мечу солдата, но получил сильный удар в затылок как только схватился за рукоять. Свет померк в глазах Орбы, сознание постепенно покидало его. Прежде чем это произошло, у него возникло ощущение, что он слышит голос Алисы, зовущей его по имени.

***

Когда Орба пришел в себя, то лежал на спине, распластавшись по земле. Голова разрывалась от пульсирующей боли. Сознание казалось слегка тусклым. Мальчик не был до конца уверен, сон это или нет.

— Генерал Оубэри, что делать дальше?

Он не знал, как много времени прошло, прежде чем его ушей достиг этот голос. Посреди мужских и женских криков поблизости, а также далеких звуков стрельбы, Орба тайком приоткрыл глаза и взглянул на того, к кому обращались ранее.

Это был мужчина верхом на лошади, держащий в руке бутылку ликера, скорее всего краденного. Он был лысым, легко и элегантно одетым в доспехи, а вокруг него царила величественная аура. Весь его образ источал серьезность, за исключением накрашенных фиолетовой помадой губ, создававших странное впечатление.

— Если с ценностями закончили, то сожгите тут все. Не оставьте Гарбере ни единого зернышка пшеницы.

Сказав это, он выбросил бутылку, и ее содержимое залило щеку Орбы.

— Итак, эту деревню сожгла Гарбера. Пусть солдаты заканчивают здесь. Разрешаю им взять женщин, но убейте их после того, как закончите с ними. Их ни в коем случае нельзя продавать. Проследи за этим!

Вскоре после этого крики и выстрелы затихли. На смену к ним пришел горячий ветер, обжигавший кожу, едкий дым, витающий в воздухе. Когда Орбе наконец удалось встать, все вокруг превратилось в огненное поле.

Не осталось ни одного живого человека. Орба бродил по деревне, громко зовя мать и Алису по имени, попутно отмахиваясь от искр руками. Единственное, что ему попадалось на глаза — трупы жителей деревни: стариков, женщин и детей.

Этот Оубэри…

Когда все вокруг сгорело, тело Орбы было темно-красным от крови и сажи.

Разве это не тот Оубэри… Из крепости Апты…

Орба вспомнил, что слышал это имя. Он уверен, что появившиеся в деревне военные говорили о нем, когда гарнизон срочно пополняли. Он был генералом-ветераном, которому доверили оборонять крепость.

Выходит, что это была армия Мефиуса. После того, как Апта пала, войска под руководством Оубэри, отступая, отправились на север и сожгли деревню, куда сбежали Орба и остальные. Они забрали все потенциальные трофеи перед отправкой в столицу, чтобы Гарбера не смогла ничего использовать.

Я убью их, — поклялся себе Орба.

Несмотря на то, что в его теле не оставалось сил, он продолжал идти вперед, черпая энергию из своей безжалостной клятвы.

У него и не было четкого ответа на то, кого нужно убить: Оубэри, солдат или императора, да он пока и не представлял, как это можно сделать. Сейчас он просто шел вперед.