Часть 1

В день финала все только о нём и говорили с самого утра.

Гладиаторская гильдия объявила пары соперников. Ко всеобщему народному сожалению, Орба и Пашир не сразятся друг против друга.

— Если говорить о скорости, то Орба явно быстрее. Пашир медлителен, как бык. Честно, если эти двое сразятся, то всё решится в одно мгновение.

— Это не так, Пашир просто не делает никаких лишних движений. Он отличается от Орбы, кружащего вокруг противника. Его слегка умные тактики не сработают против Пашира. Если бой хоть немного затянется, то Орба выдохнется и окажется в невыгодном положении.

На уличных углах, перед прилавками и в банкетных залах — повсюду люди как только ни обсуждали гладиаторский матч. Не только солонские горожане, дворяне также участвовали в этом. Они горячо спорили о том, кто выживет, ставя на кон лошадей, необычные картины или даже десяток рабынь, подчёркивая ставками свой статус.

И посреди напряженного спора возник вопрос: кто выживет, Орба или Пашир, и кто из них получит титул Кловиса Драконоубийцы?

— Если его величество здесь, — заметил один из дворян с помпезным видом, — то я верю, что титул Кловиса он скорее дарует Орбе. В конце концов, он ведь герой, победивший Рюкона. Если он победит, то его прошлое раба будет забыто, разумеется он получит звание капрала или капитана. Он может даже получить в командование весь солонский гарнизон!

Начинало темнеть, время матча приближалось, и тогда появился сам император, чтобы лично вручить золотой шлем победителю. Гвардия императора и сопровождавшие императора рабы, общим числом около тридцати человек, целиком заняли верхнюю половину трибуны.

Также здесь присутствовала принцесса империи Инэли со своими друзьями и гарберская принцесса Вилина со своей старшей служанкой Терезией.

На стадионе проводилось несколько сражений. Как только одна пара заканчивала, другая занимала её место, и этим боям не было конца. Однако с уменьшением силы солнца начали медленно выделяться свободные места на стадионе.

С наступлением вечера завершилась последняя битва. Звуки бьющихся гладиаторов и скрещивающихся клинков неожиданно совершенно умолкли, и в противовес им энтузиазм толпы не знал конца, её рёв напоминал собой прилив.

После короткого перерыва, ещё больше усугубившего положение, появились четыре гладиатора, что до этого отчаянно сражались и побеждали. Каждый выбрал себе своё оружие: один был вооружён длинным копьём, второй стоял наготове с секирой, а Орба взял привычный простой меч.

Ну что, час настал, — прошептал Орба самому себе, перекладывая меч на плечо. Пусть он и сам отправился на арену, но не то чтобы он хотел это делать, и теперь он наконец подошёл к развязке. Теперь осталось только использовать информацию от Пашира о плане прижать Нойе и Оубэри, а также расстроить заговор Заата, помогающего им.

Прямо сейчас они, наверное, смотрят на арену сверху, в безопасности наслаждаясь зрелищем убивающих друг друга рабов.

Как только я разберусь с этим, то вы, ребятки, будете следующими.

В отличие от своего обычного состояния, сейчас Орба пылал.

Комментатор озвучил четыре имени, а затем отсалютовал императору. Гладиаторы повторили жест, и в ответ император опустил подбородок и взглянул на них. В то же время один из сопровождавших его гвардейцев двумя руками передал ему золотой шлем. Слева и справа на шлеме были прикреплены крылья, это символ героя Кловиса.

Это было сигналом к старту. Арена погрязла в сумятице, земля тряслась. Матч начался.

Противником Орбы был гигант ростом более двух метров. К тому же он пользовался длинным копьём. Из-за разницы в дальности боя оружия, Орба не решался сделать даже шаг вперёд, и его быстро прижали. К тому же он получил раны в битве с Гашем.

После третьего выпада Орба упал на спину. Арена оживилась. Гигант ударил копьём вниз. Орба перекатился к гиганту и, подпрыгнув, ударил его. Кровь хлынула из шеи гиганта, как только ноги Орбы коснулись земли. Его единственный удар был точным и попал по артерии.

Гигант рухнул на землю. Вскоре и Пашир закончил свой матч, его победа оказалась чище. Как только он смог разорвать дистанцию с гладиатором с секирой, то занес меч за плечо и швырнул изо всех сил. Точным попаданием клинок пронзил сердце противника.

На мгновение все пять сотен зрителей погрузились в молчание, ведь с начала сражения не прошло и минуты. Сложив руки в молитве, Вилина облегчённо вздохнула.

— Похоже, они им были не соперники, — рассеянно пробормотал Гул Мефиус. Моргая с очевидными признаками скуки в глазах, он обратился к сидящей рядом супруге. — Никто из них не мог быть для них противником. Мелисса, как считаешь? Не хочешь ли поглядеть на битву между настоящими мужчинами?

— Да, хочу, — как и можно ожидать при её возрасте и внешности, императрица ответила честно и скромно. Император опустил подбородок.

— Будет обидно, если на этом все и закончится. Теперь Пашир и Орба будут биться за шлем Кловиса, и пока не определится победитель и проигравший, его никому не вручат.

Все вокруг императора в шоке взглянули на него.

Что?

И Орба, удивлённый неожиданным поворотом событий, посмотрел на него. От меча в его руке смердело кровью, а теперь он вынужден запачкать его ещё сильнее. Запачкать кровью Пашира. Мускулы его рук дрожали.

А на другой стороне:

— Ваше Величество, прошу, подождите, — сказал вставший Саймон. — Это отличается от нашего ежегодного обычая. Турнир же для того и нужен, чтобы найти двух бойцов.

— Не беспокойся о мелочах, Саймон, — император показал на арену. — Если честно, то я не могу определить, кто из этих двоих больше заслуживает титула Кловиса. Нет метода надёжнее, чем сражение за золотой шлем и его вручение победителю. Если проигравший умрёт, то мы можем заставить гильдию выбрать кого-то на роль Фелипе.

Федом, сидевший позади безмолвно стоящего Саймона, тяжело дышал. Каждый раз, собираясь встать и вставить слово, он откидывался назад в своё кресло и всё пересматривал. С каждым днём император становился все самоувереннее и походил на обнажённый клинок, что порубит его на кусочки, если он по глупости запротестует.

— Орба и Пашир, возвращайтесь к воротам! — скомандовал им солдат.

— Тц. — цокнул Орба. Он чувствовал, как внутри у него пылает пламя.

Всегда всё именно так. Они распоряжаются человеческими судьбами и жизнями без задней мысли.

— Хах, вот это будет зрелище, — заметил Пашир, сплюнув через маску. Его ничуть не смущало то, как всё обернулось.

— Собираешься их слушать?

— Император уже всё сказал, и никто не возразил. Лучше бы тебе приготовиться.

Сказав это, Пашир развернулся к Орбе свой вздымающейся вверх и вниз заклеймёной спиной. Орба в спешке окликнул его.

— Погоди, Пашир.

— Может, сейчас я и лидер восстания, но даже если кто-то пытается помешать, оно не остановится и без меня. Так что не сдерживайся. Давай сразимся и будем убивать от всего сердца. Это будет наш последний гладиаторский матч.

— Пашир, — раб со стадиона подбежал к нему. Вытирая пот и делая вид, что помогает ему, он заговорил тихим голосом.

— Что, если вы вдвоём просто устроите показуху? Орба популярен среди горожан. Всё, должно быть, в порядке, если вы будете сражать как обычно, а потом Орба бросит свой меч и сдастся. Зрители наверняка сохранят ему жизнь.

— …

Орба молча склонил голову. Идея раба расходилась с мотивами Пашира, но ведь и у Орбы были свои мотивы, о которых никто не догадывался. Нойе, Оубэри, Заат… Ни один из их поступков не заслуживал доверия.

— Давай поклянёмся, — как бы невзначай сказал Пашир. — Неважно кто победит, пусть он взвалит на себя груз другого. Клянусь срубить Гилу Мефиусу голову. Если умру я, то ты разделишь мои стремления: освободить рабов и сжечь весь Мефиус до тла.

На этих словах Орба почувствовал подступивший к горлу комок и не мог сразу же ответить.

Разделить стремления…

Само собой разумеется, что Орба ненавидел Мефиус. И не сосчитать, сколько раз он мечтал собственноручно зарубить всех этих дворян.

— Ага…

Кивая, сказал Орба, но тем не менее казалось, что его голос принадлежал совсем другому человеку.

***

Они разошлись и по отдельности двинулись к восточным и западным воротам. Рабыня по имени Мира вытерла пот Орбы и заменила его меч новым. Лицо её было бледным и беспокойным. Хотя они и встречались всего два-три раза, для Орбы были очевидны её чувства к Паширу. Он хотел было открыть рот, но не мог придумать, что сказать. Она желала победы Паширу, а это означало поражение Орбы и его смерть, а ведь у него тоже есть желание выжить, даже если для этого нужно победить и убить Пашира.

Всё ли в порядке?

Такая мысль крутилась внутри него. Он покачал своей головой в маске. Всё не в порядке. Почему он сейчас колебался? Да, у Пашира та же ненависть к Мефиусу, что и у него самого, а может, даже ещё большая. Цель Пашира напоминала его собственную. В скором будущем они несомненно будут сражаться плечом к плечу как товарищи.

Проклятье! Не стоит зацикливаться на этом.

С новой силой он сжал рукоять меча. Что делало ситуацию ещё хуже, так это покрывавшие Орбу раны. Даже недавний поединок забрал то немногое, что оставалось от его сил. Сколько он ещё сможет сражаться, прежде чем дойдёт до собственного предела? На этот счет у Орбы не было ни малейшего представления.

Казалось, что победа ускользает всё дальше и дальше из его рук. Его меч никогда не настигнет свою цель, если во время удара он будет думать обо всём этом.

Я закончу всё одним ударом.

Орба решился. Когда он увидит надёжную возможность, то вложит все силы в один удар. Провал равнозначен смерти.

— Со стороны восточных ворот — Железный Тигр Орба! Со стороны западных — Могучерукий Пашир!

Оба объявленных гладиатора встретились друг с другом в центре арены.

— Что всё это значит? Разве всё не закончилось?

Напряженно затаив дыхание, Вилина следила за неожиданным развитием событий. Овации толпы были столь громкими, что она не слышала голос Терезии, но лишь по одному взгляду Вилина могла понять, что та сказала. И не взирая на царившее вокруг безумие, странное спокойствие висело между двумя бойцами, что собирались убить друг друга.

— Начали!

Оба бойца ударили друг друга, скрестив мечи, а затем отступили.

Здесь, на великом гладиаторском турнире в Солоне, начался бой за звание сильнейшего воина.

Схватка, равной которой не было за всю долгую историю Мефиуса.

***

Тем, кто бросился вперёд в начале матча, был Орба. Он рванулся прямо на Пашира, а кончик его меча скользил по земле. Приготовившись, Пашир согнулся в коленях. Моментально Орба пнул землю в его сторону. Быстрее, чем противник мог бы отреагировать, он напал ещё раз; в это мгновение Орба планировал завершить матч. Руки, ноги, спина — он ударит в любую брешь в защите Пашира и покончит с ним прежде, чем тот успеет оправиться.

Тем не менее, Пашир прочитал движение Орбы и моментально перекатился вперёд. Мгновенно вскочив, он развернулся и ударил мечом. Орба бросился за ним, но атака Пашира остановила его движение: он парировал удар своим клинком и отскочил назад.

Такой напористый обмен ударами с самого начала матча заставил весь стадион сойти с ума от восторга.

А затем бойцы оказались в самой что ни на есть патовой ситуации. Оба они застыли, отчего их предыдущий быстрый обмен ударами казался ложью.

Орба стоял в своей обычной манере, согнувшись и следя за каждым движением Пашира. Рука, которой он принял удар, онемела, по его лицу под маской стекал пот. Не будет преувеличением сказать, что его действия в самом начале матча забрали большую часть его сил. Он хотел провести быструю и решительную атаку, но Пашир полностью разгадал его замысел.

Вперёд, Пашир! Давай, давай, давай!

Для него было опасно двигаться. Пашир твёрдо стоял, буквально врастая в землю своими крепкими ногами, кровь струилась по его мышцам, всё тело было готово раздавить Орбу в любой момент. Атаковать его будет самоубийством: Пашир с лёгкостью прибьёт открывшегося Орбу.

Так что вместо нападения Орба смотрел на Пашира сквозь маску и ожидал его хода, ведь за ним всё ещё было преимущество в скорости. Опасность, конечно же, останется, если противник просто бросится вперёд, но так будет проще найти дыры в его защите.

Но и Пашир стоял на месте: двумя руками он держал меч над плечом, ни на йоту не двигаясь.

***

Тц

Своей ногой Орба раскидал землю; его меч блеснул: он устремился в направлении, отличном от того, куда он смотрел. Но тем не менее, вся эта уловка не смогла смутить Пашира.

Вечерний ветер задувал под маску Орбы.

Зрители неожиданно замолчали. Тысячи глаз сосредоточили своё внимание на двух несравненно умелых мечниках. Вполне ожидаемое напряжение тут прямо висело в воздухе: всё может решиться в мгновение ока. Но гладиаторы ни на йоту не двигались.

Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Время шло. Прошла минута. Затем вторая. Все затаили дыхание, но продолжаться вечно это не могло.

— Вперёд!

Кто-то крикнул спустя пять минут. Убей его! — крикнула после этого какая-то девушка.

— Вперёд! Вперёд! Вперёд!

— Убей! Убей! Убей!

Все зрители затоптали в унисон и начали освистывать бойцов. Шумом они надеялись подтолкнуть гладиаторов к действиям, но те так и не двигались.

Орбу тоже начало это раздражать. Никогда доспех и меч не казались ему такими тяжёлыми. От простого стояния его мускулы напрягались. В прошлой атаке он поставил всё на один удар, но даже тогда он не был уверен, что сможет вложить в него все свои силы.

Шевелись, — внутренне молился Орба.

Не шевелись, — думал находившийся на трибуне в качестве телохранителя Говен. — Не двигайся в порыве нетерпения. Пожалуйста, сдержи сейчас эту свою дурную привычку.

Пашир, скорее всего, разглядел эту привычку, наблюдая за прошлыми сражениями Орбы. Орба хорош в контратаках. Если взглянуть на его комплекцию и силу, то по гладиаторским меркам он весьма посредственен, в прямых столкновениях у него много недостатков. Потому он и полагался на то, чтобы кружить вокруг противника и заманивать его, а когда тот оказывался в зоне досягаемости, Орба наносил удар в слабое место.

Именно поэтому Говен раз за разом причитал: Не позволяй своему горячему нраву завладеть тобой.

Вспыльчивость противопоказана тактике Орбы. Наоборот, ему самому важно провоцировать противника и контролировать собственные эмоции.

Эти навыки и позволили ему побеждать два года в шкуре гладиатора. Он придумал несколько способов отступления, чтобы заманивать противника. Иногда он сам брал инициативу, иногда нет, иногда просто злил противника, чтобы навязать ему свой темп. Однако всё это бесполезно против Пашира. В его уверенной стойке нет брешей, и Орба понимал это, а потому и не двигался.

Время шло, Говен и сам сжал зубы от нетерпения. И не только он. Среди бушующей, подгоняющей бойцов толпы даже те, кому меньше всего интересно узнать имя победителя, могли почувствовать висевшее между Орбой и Паширом напряжение, и на их лицах появлялось выражение непреклонности, будто бы они сами стояли на арене.

Кто-то вытирал пот, проступивший на щеках.

Подобно догорающей свече, закатное Солнце делилось своими последними лучами, окрашивая арену в тёмно-красный цвет.

Неожиданно, в матче начались подвижки.

— Ах, — вскрикнули все зрители.

Тем, кто вышел на свет и нацелился на врага, был Пашир. Видимо, именно он первым не выдержал затянувшегося затишья. Но несмотря на это…

— Орба, НЕТ! — закричал Говен.

Часть 2

Подобно статуе, десятилетия стоявшей на арене и неожиданно ожившей, Пашир влил жизнь в своё тело и резко шагнул вперёд левой ногой, а ударом разрезал воздух.

И тела, и разумы обоих гладиаторов были нагружены до предела. Для ждавшего Пашира Орбы его движение стало величайшим праздником, его глаза практически светились от восторга, а движения были столь выверенными, что казались приготовленными заранее.

Орба согнул ноги и отпрыгнул в сторону, избегая размашистой атаки, а затем сам ударил сверху вниз, завершая серию великолепных движений. Но Пашир ожидал это.

Он бил в полную силу, но сразу же отступил на шаг назад, используя инерцию для отклонения удара Орбы. Затем он сам ударил по диагонали вниз, траекторией своего меча выписывая идеальный круг.

Вжух.

Бьющему по ушам звуку клинка вторил разносившейся по стадиону зрительский гам, в котором и не отличить вопли от аплодисментов. Орба отшатнулся назад, кровь хлынула из его груди в том месте, где не выдержал его кожаный доспех.

Для Орбы всё произошло столь внезапно, будто бы враг исчез прямо перед глазами, а затем его настиг невидимый удар. Орба и сам так всегда сражался. Пашир нападал со свирепостью и беспощадностью зверя. Вторая, третья атака. Орба едва мог уследить за ними глазами и вынужден был полагаться на врождённые рефлексы; половину его сознания унесло прочь.

Клеймо...

Орба был вынужден отступить.

Оно горит…

Кружа вокруг Пашира, Орба заметил слабое мерцание на его спине. Он видел, как пылало выжженное на спине Пашира рабское клеймо.

Предсмертные желания, сердца и души каждого, кого он убил: они воплотились в пламени, готовом сжечь Орбу дотла. Или, возможно, в злобе своей они желали, чтобы он сам к ним присоединился.

Присоединяйся, присоединяйся, присоединяйся… — шептали ему появившиеся на парящих огоньках лица. — Ты же сам ненавидишь Мефиус; ты же сам ненавидишь Мефиус…

Но всё равно…

Всё равно ты «в сомнениях». Ты колеблешься.

Пашир нанёс удар со скоростью молнии. Для Орбы атака была слишком сильной, он отступил назад.

Потому для тебя это невозможно. Ты не можешь сделать этого. Мы не можем довериться тебе.

А потому присоединяйся к нам внутри Пашира.

Пашир может, он может осуществить наше желание и утопить Мефиус в море огня.

— Остановитесь, — хрипло проговорил Орба. Его тело не слушалось, и не только из-за полученных ран. Прямо сейчас не него изливалось недовольство не только клейма Пашира, но и его собственного. Оно сочилось и вытекало из него, укрепляя Пашира. Души сотен убитых Орбой гладиаторов бросили своего хозяина, чтобы стать единым зловещим огнём, горящим на спине Пашира.

Раз ты не хочешь делать это…

Тогда мы вынудим Пашира сделать это за нас. Мы заставим его спалить Мефиус.

А ты умрёшь. Умри и присоединись к нам, стань искрой, пылающей в клейме Пашира. Сгори вместе с Мефиусом, Орба.

О-р-б-а.

Захватив преимущество, Пашир бил мечом без всяких сомнений.

Как в тумане Орба смотрел на приближающийся клинок.

Сомнения… Колебания…

У Орбы не было сил сопротивляться им. Он не мог сопротивляться, ведь эти вопросы и заманчивые мысли возникали внутри него самого. Через острие меча Пашира тысячи лиц из пламени охватили Орбу целиком. Он чувствовал невыносимую боль, словно само его сердце обугливается.

И… прежде чем полностью сгореть и пасть с мечом в груди…

Золотой предмет промелькнул между гладиаторами. Это была медаль на цепочке, висевшая на шее у Орбы. Выскользнув через разрез в доспехе, она танцевала в воздухе.

Медаль ослепительно пылала. Сияла столь ярко, будто бы собирала в себе свет горящих в окружавшей их вечерней темноте костров.

— Угх.

Пашир отвёл глаза.

В то же время необъяснимые путы, сдерживавшие Орбу, исчезли. В отчаянии он перекатился в сторону и избежал нацеленного на него меча.

Вилина!

Проговорив её имя внутри себя, Орба подсёк ногу Пашира. Тот завалился вперёд и пока восстанавливал устойчивость, Орба встал на ноги. Клинки готовились столкнуться прямо между их лицами.

Злоба исчезла, её с самого начала и вовсе не было. Если она и существовала, то исходила из клейма Орбы, а не Пашира.

Я не уступлю этим душам.

Не важно кому принадлежала жизнь и чья это душа.

Пусть горы трупов проклинают меня ночами, пусть изливают своё недовольство до посинения, я не позволю им влиять на меня, и не важно кто или что это и как оно будет это делать…

Мечи скрестились. Даже одной этой атаки Орбе хватило с лихвой, он согнулся пополам.

«Ууф» — головой в маске он ударил Паширу в нос.

И Орба в окровавленной маске, и Пашир, с чьего лица стекала кровь, — оба отшатнулись назад и синхронно сжали рукояти своих мечей.

Приблизившись друг к другу на дистанцию клинка, они одновременно нанесли по удару. Терезия инстинктивно отвернулась, а Вилина рядом с ней сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладонь, но запечатлела это мгновение.

***

Вращаясь, половинка сломанного клинка взметнулась в воздух.

В руке Орбы больше не было меча, а острие меча Пашира тускло сияло на пути к его шее. Он уже израсходовал все свои силы, бороться с Паширом больше нет смысла.

Орба понимал это лучше кого бы там ни было. Он вложил в удар справа все свои силы и сломал клинок. Он позволил ему сломаться, и, сделав шаг влево, увернулся от атаки, а затем вновь ударил правой Паширу в челюсть. Всё произошло в одно мгновение. Пашир рухнул на спину.

Он потерял сознание и неподвижно лежал, а сам Орба тяжело дышал. Ярко-красным светом костры освещали победителя.

Великий стадион Солона задрожал.

Неожиданно вокруг стало темно. Орбу ошеломило льющимся сверху воем от всех тех, кто свободен от клейма.

— Пощады!

— Убей его!

Шум от этих двух выкриков сливался в один. Будто бы парализованный сомнениями, Орба не двигался.

Затем стадион вновь задрожал, но по другой причине. Той, кто встал и указывал своим большим пальцем вниз была императрица Мелисса.

Естественно, это было сигналом убить.

Орба побрёл к Паширу и, протянув руку, вырвал меч из его ладони. Но в то же мгновение его тело подалось вперёд, и он рухнул. Среди двух лежавших друг на друге бойцов не было ни победителя, ни проигравшего, и это лишний раз свидетельствовало о том, какая захватывающая дух борьба развернулась на арене.

— Раз так, то похоже нет другого выбора, кроме как подождать, кто из них придёт в сознание первым и добьет противника, — сказал император. — Но такой неприглядный конец столь великолепного поединка оставит дурное послевкусие. Орба победил, да будет так!

— Принцесса… принцесса, — Терезия настойчиво трясла Вилину за плечи. — Он победил. Господин Орба победил.

— Да… так и есть…

Вилина опустила голову, широко раскрыв глаза. Её побледневшее лицо вновь обрело цвет, а шея покрылась потом. Зрелище оказалось не столь ужасным, как она думала. Хоть это и была картина отвратительного и убогово поединка, но Вилина также ощущала, как нечто захватывает и встряхивает всё её существо.

— Это же та медаль, которую принцесса отправила господину Орбе, разве нет? Очень любезно с его стороны носить её, и я уверена, что дружба принцессы помогла ему победить.

— Угу, угу.

Сжав руку Терезии, Вилина кивала как маленькая девочка. Её колотящееся сердце уже успокоилось, но гладиаторские игры в самом деле принесли больше вреда, чем пользы.

Толпы собравшихся со всего Солона, нет, со всего Мефиуса, скандировали имя победителя. Словно забыв о долгом стоянии и освистывании, они без устали и изо всех сил раз за разом кричали: Ор-ба! Ор-ба!

— Достойный поединок! — встал и объявил император. Каждый направил свой пыл в поддержку его слов. Он поднял руку и стал ждать, когда аплодисменты утихнут. — Это была великолепная битва, не посрамившая сражения старины. Победитель, что получит золотую корону, и все те, кто потерпел поражение, станут фундаментом Мефиуса и никогда не будут забыты. Ежегодно приветствуя сотни людей, мы не должны забывать кровь тысяч погибших. Вместо того, чтобы печально умереть, они станут живым доказательством нашей гордости и именем бога-дракона принесут славу стране!

— Слава!

— Слава Мефиусу! — кричали люди в унисон.

Орба всё ещё лежал и слышал голос императора у себя за спиной.

— Сколько же проблем… — застонал Пашир, лёжа лицом вниз. — Лучше бы просто добил меня. Ты слишком наивен, если думаешь, что я присоединюсь к армии.

— В смысле? — заговорил будто бы только что очнувшийся Орба, а затем медленно встал. — Просто ходить — лучшее, на что я сейчас способен. Полежи здесь и поспи, а то обидно, что победителю досталось больше, чем проигравшему.

— Пфф, — усмехнулся в ответ Пашир.

Наконец глава гильдии гладиаторов и текущий представитель дворянства, Федом, подал голос: Победитель Орба, прошу за мной.

Ворота под трибунами открылись, и Орбу подвели к лестнице. Федом светился от гордости. Передав свой клинок имперской гвардии, Орба начал подниматься. Сейчас он приблизится к императору, преклонит колено и ему вручат корону. Постепенно зрительское скандирование его имени усиливалось. Однако…

— Стоять, — Гул Мефиус неожиданно рукой остановил Орбу. Вслед за появившимся на лице Федома выражением удивления, он отдал приказ. — Маска помешает короновать тебя шлемом Кловиса. Сними её.

Орба мгновенно замер на месте. На лицах Вилины, Инэли и бессчётного числа сидевших на трибунах зрителей, знавших Орбу как гладиатора в маске, появилось выражение удивления.

— Ну? — мягко спросил император. — Это же так нахально. Никто не скрывает своё лицо, получив титул Кловиса. Сними маску.

— П-прошу, подождите, Ваше Высочество.

— Что такое, Федом?

— Дело в том, что он носит маску не для того, чтобы привлекать внимание или скрывать свою внешность. Из-за проклятья мага её нельзя снять. Я… я и сам сперва не верил, но он действительно никогда не снимал её, даже в обычной обстановке.

— Ох? — император начал заинтересовано поглаживать бороду.

В один момент все затихли. Следя за ситуацией, зрители с трепетом молчали.

— Мы не узнаем, пока не попробуем. Эй, вы двое.

Гул щёлкнул пальцами и указал на двух гвардейцев позади Орбы. Он собирался снять маску грубой силой.

— В-ваше величество. Прошу, не торопитесь.

— Что? Ты отвратителен, Федом.

Лицо Федома побледнело, он напрягся от внутреннего напряжения.

— Э-это опасно. Проклятье на маске ужасно. Тот, кто попытается снять её или разбить против воли Орбы, умрёт от его рук.

— Всё будет в порядке, если мы прижмём его к полу. Или хочешь сказать, что само проклятье дотянется и убьёт меня, императора, своей неведомой и незримой лапой?

— В, в, в…

«Вполне возможно», — хотел продолжить Федом, но не смог, поняв, что пересекает опасную черту. Гул был потомком императора-основателя, ребёнка человека и Бога-дракона. Да простая попытка предположить, что Гула может убить подобное проклятье, может довести его до смертной казни.

Вилина Ауэр инстинктивно начала вставать со своего места, но своей рукой Терезия силой посадила её обратно. Она не знала причины, но по поведению Орбы видела, что тот не хотел открывать здесь своё лицо. Потому она хотела протянуть ему руку помощи, однако у неё не было шансов на успех. Орба застыл, осознавая, что холодный пот стекает по его спине и лицу под маской. Он содрогался от мысли о том, как встретится потом с Паширом. Конечно же, в маске больше нет проклятья, и если кто-то потянет её изо всех сил, то с лёгкостью снимет.

Хах, так они сделают это, — на мгновение задумался Орба, взглянув на двух смиренно приближающихся гвардейцев. Он может кинуться на них и повалить, а затем сбежать. Но план не продуман, а в его текущем состоянии шанс на успех был мизерным. Но в любом случае открыть здесь своё лицо равнозначно смерти.

Вилина оттолкнула руку Терезии и снова начала вставать, планируя воспользоваться «пари», которое она заключила с императором за день до этого. Орба же слегка согнулся в спине, будто бы зверь, готовый впиться в глотки приближающихся гвардейцев. Но затем…

— Ваше Величество, прошу, подождите, — сказал один из присутствующих и встал.

Орба поднял взгляд, чтобы увидеть его лицо, и удивлённое выражение появилось на его собственном под маской. Тем, кто улыбаясь поклонился императору, оказалась Инэли Мефиус.

— Что такого в том, что он отказывается снимать маску? Всё-таки он известен как Орба, герой в маске. Привлекательность загадки происходит из её тщательно скрываемых тайн. Смею сказать, что ничего хорошего из разоблачения не выйдет, и вполне вероятно, что Орба никогда больше не наденет маску.

Мысль Инэли дворяне встретили с улыбками.

— Что вы думаете об этом, отец?

— Думаю, что в этом есть смысл, — Гул прищурил глаза в ответ на просьбу своей приёмной дочери. — Гладиатор Орба, будь горд, что привлёк к себе любовь моей дочери. Но знай, что в будущем я не потерплю ничего такого между вами.

— Ой, отец, о чём это вы?

Лицо Инэли покраснело, она отвернулась в другую сторону, а окружающие их люди засмеялись. Таким образом застенчивая Инэли восторжествовала. Она знала, что Вилина тоже не хочет, чтобы маску сняли, а потому сама могла насладиться тем же волнением, которое могла бы почувствовать, разденься перед ней молодая девушка.

Но важнее то, что дело касалось Орбы, того, кто не обратил на неё внимания и разрушил её планы, потанцевав с Вилиной. Вид Орбы перед лицом опасности приносил ей удовольствие, а теперь она была пьяна от извращённого удовлетворения тем, что спасла этого парня.

Теперь же, как изначально и планировалось, Орба преклонил колено перед императором, пока тот надевал корону ему на голову. Тигриные уши мешались, а потому корона криво сидела на голове, но зрители всё равно скандировали его имя и аплодировали.

Вилина облегчённо выдохнула, а затем почувствовала, что кто-то смотрит на неё. В окружении разных людей перед ней была Инэли. Её ликующий взгляд полностью изменился, и Вилина была озадачена эмоцией, которую увидела в нём.

Ненависть.

Чувство, что никогда на неё не направляли. Да, отец и Терезия ругали её раньше, участники воздушной гонки показывали свою враждебность, а Рюкон в крепости Заим направил на неё свой меч и даже пытался убить.

Однако их чувства нельзя было назвать ненавистью. Но сейчас наравне с леденящим чувством в своей груди она чувствовала маленький огонёк, терзавший её изнутри.

И над преклонившимся для коронации гладиатором две девушки неотрывно смотрели друг на друга, будто бы связанные единой нитью.

Часть 3

Наступила ночь последнего дня фестиваля.

И хоть вскоре начинался смотр флота и воздушный парад, Заат не уделил должного внимания этим событием и вошёл в пустой стадион.

Он пришёл взглянуть на место, где перелистнётся страница самой истории. Сегодня она на главе, в которой Мефиусом правит император, но когда завтра Заат снова придёт взглянуть на это пустующее здание, то всё полностью переменится.

Изменение, конечно же, не станет очевидным глазу, однако без сомнений, вырванный из лап императора Мефиус уже не будет прежним. Заат размышлял об этом, глядя на далёкий горный хребет, на то, как утренний туман стелился по земле, и даже чувствовал, как натягивается одежда, когда он скрещивает руки.

Ох?

Выйдя из ступора, Заат Кварк уставился на фигуру на арене, принадлежавшую принцу Гилу Мефиусу. В сопровождении нескольких людей, по-видимому, бывших его гвардейцами, он бродил туда-сюда.

Похоже события последнего часа его забавляли, он принимал их с мыслью «я тут главный».

Что за простодушный придурок.

Заат усмехнулся. То, что из всех людей именно он стал первым наследником трона говорило о крахе мефийского будущего. До сих пор он в пустую жил на широкую ногу и прожигал жизнь, но вскоре он проклянёт тот день, когда родился.

Заат даже подумал как бы невзначай поприветствовать его, но подавил эту мысль.

Хотя поединок Орбы и Пашира и нашумел вчера, исполнению плана ничего не мешало. Вмешательством самой Фортуны Пашир остался жив. По плану, Ноуэ при поддержке Оубэри разожжёт волнения рабов, и согласно его письму, подстрекателем станет Пашир. Он харизматичный и талантливый мужчина, и, что ещё важнее, он ненавидел Мефиус.

Его пламя быстро перекинулось на окружающих, будто бы маленький огонёк лампы невольно вобрал в себя пламя окружающих и вспыхнул.

И пока Пашир жив, восстание гладиаторов будет проходить гладко. Убеждённый в этом Заат с нетерпением ожидал назначенного момента.

Что касается Орбы, он обошёл каждую пядь арены, а теперь направился к трибунам, предназначавшимся для императора и дворян. Места большинства государственных деятелей обозначены заранее, конечно же, включая как место принца Гила, так и Вилины.

Орба стоял перед своим местом вместе с Каином. Он пользовался пистолетами, винтовками и прочими видами огнестрельного оружия и был их знатоком. Орба спросил его: Откуда лучше всего стрелять сюда? В какой заранее определённой точке у стрелка на руках будут все карты?

— Заранее… Хм, думаю, трудно это будет сделать, — Каин прищурился и оглянулся по сторонам. — Но если они хотят привлечь всеобщее внимание, то есть отличнейшее место.

Каин указал пальцем на сторожевые вышки, расположенные вокруг арены.

Во время гладиаторских матчей несколько стражников находятся сверху и наблюдают за происходящим как на стадионе, так и за его пределами. Как правило, там же размещалось небольшое судно, чтобы в случае возникновения какой-либо проблемы можно было быстро найти её причину.

Все элементы плана восстания рабов уже определены...

Входит ли в него захват вышек? Орба размышлял, а затем разразился серией всевозможных приказов для собравшихся на стадионе гвардейцев.

Особую роль играли воздушные суда, принадлежавшие его отряду. Всего их было двенадцать, и Орба планировал задействовать все.

— Спрячьтесь вокруг стадиона и ждите, и не дайте себя заметить до начала событий. Посыльный подаст сигнал, не пропустите его.

***

Вскоре начали постепенно показываться самые нетерпеливые жители Солона, Заат тоже занял своё место. В то же время Гил и его гвардейцы исчезли.

На следующем часу также начали подтягиваться дворяне. Не причисляющий себя к этим пешкам Заат радовался, продолжая наблюдать, как они собираются.

Через два часа, когда день уже вступит в свои права, появится Орба в шлеме Кловиса и возглавит две сотни гладиаторов. Также в клетках на колесах доставят трёх созосов.

Это будет переломный момент в истории. Несколько сообщников Заата затаилось среди стражи, и вскоре после начала сражения рабы в лагере сделают свой ход. Запылают пожары, повалит дым, и дворцовой страже придётся отреагировать, что уменьшит её численность.

Это будет сигналом к действию для гладиаторов на арене. При поддержке рабов-единомышленников, затаившихся на трибунах, они переберутся через стену и объединятся. А затем оказавшиеся рядом с хозяевами рабы получат шанс повернуть против них оружие. Во время всего этого безумия Заат и планировал сделать свой ход.

И всё будет зависеть от действий рабов. Хотя...

В подобной ситуации рабов лучше рассматривать как союзников. Он, конечно, не хотел уменьшать собственные силы, но полное освобождение рабов — это уже совершенно другой разговор. Если они восстанут по всей стране, то Мефиус погрузится в ещё больший хаос, а это не то, чего Заат хотел для своей будущей вотчины. Потому хоть он и называл сейчас рабов союзниками, чтобы навсегда заткнуть вскоре их отправят на плаху. Человек вроде Пашира особенно опасен, схватить его нужно в первую очередь.

Не будет потерей, если принцесса Вилина погибнет посреди беспорядков.

Так я смогу отплатить Ноуэ.

И всё же… грёбаные гарберцы! Если думают, что я так легко с ними объединюсь, то будут разочарованы. Как только бесполезного императора и его семьи не станет, я смогу привести Мефиус к господству над континентом.

Пока Заат продолжал погружаться в свои мысли, стадион наполнялся людьми. Все деятели, за исключением императора и императрицы, уже собрались.

Все они думают лишь о своих интересах подобно свиньям. Я отправлю их в соответствующее место и закую в цепи.

В какой-то момент он начал считать себя единственным благородным человеком, которого обрекли на бедность, а всех остальных грязными и прогнившими людьми, узурпировавшими трон. Однако его мысли слегка перемешались, когда он увидел лицо Саймона.

Лишь его Заат уважал. Он пришёл к идее сделать столь способного человека своей правой рукой.

Но к сожалению, Саймон не тот, кто так просто склонит голову и согласится.

Нет, так появится ещё больше поводов для согласия. Лорд Саймон не из тех, кто оставит страну во время смуты. Конечно, пройдёт некоторое время, но я уже вижу, как он объединяется со мной.

В мыслях Заат уже сделал страну своей, а потому не смог заметить, что на местах императорской семьи нет Гила Мефиуса. Хотя если бы он и заметил это, то не посчитал бы это достойным пристального внимания.

Сидевшая же в стороне Вилина беспокоилась по поводу отсутствия принца.

— Он всё ещё болеет? — спросила Терезия рядом с ней, но принцесса не знала ответа. Императора и остальных это вот не беспокоило. Пожив в солонском дворце, Вилина, естественно, знала, как относятся к принцу.

Этот парень всегда один.

Ей только что пришла в голову мысль, что это могло стать причиной, побудившей его внезапно отправить Орбу участвовать в турнире. Может, он поднял эту тему, просто чтобы привлечь к себе внимание?

— Принцесса, возьмите, пожалуйста, — Вилина рассеяно взяла чашку с подноса рабыни. После этого она обратила внимание на лицо девушки: белая кожа и привлекательные красные губы, своей прекрасной внешностью она ошеломляла. На выделенную для императора и дворян трибуну могли подняться лишь стражники из солонского гарнизона, гвардейцы и рабы дворян. Девушка наверняка из последних: она расторопна и быстро всё делает.

Два часа спустя.

Стадион переполнен, все дворяне уже на месте, но никаких признаков начала зрелища не было. Заат нахмурился. Сколько уже взглядов аристократы кинули на раскалённое небо? Толпа тоже теряла терпение и начала шуметь.

— Что всё это значит? — неожиданно разгневался император. — Вы хотите опозорить меня под конец фестиваля? Немедленно начинайте матч.

Официальный распорядитель стадиона поспешно бросился к императору с неожиданным отчётом. Смущённым голосом он доложил: Неожиданно появился принц и теперь он не даёт рабам выйти. Он продолжает говорить: «Подождите еще немного, подождите еще немного», — повторяя одну лишь эту фразу раз за разом.

Присутствующие обменялись наполовину немыми, наполовину ошарашенными взглядами.

— О чём этот придурок думает? Отправьте кого-нибудь вернуть его.

— Мда, — вздохнула Мелисса, махая большим веером. — Ваше Величество, послы других стран определённо перестанут воспринимать принца после такого.

— Должно быть, это какая-то ошибка, — пробормотал смущённый Саймон.

***

В то же время Гил Мефиус, или вернее Орба, находился под трибунами по ту сторону ворот.

Он в последний раз проверял всё. Сегодня в его стратегии нельзя ни на йоту ошибиться со временем. Осмотрительно проявив осторожность, он решил отсрочить выход гладиаторов, в то время как сам раздавал приказы своим подчинённым.

И в качестве последнего этапа плана он позвал Каина в комнату глубоко в лагере. С этого момента тот переоденется в Орбу и будет отыгрывать Кловиса вместо него.

Как главному герою кульминации всего фестиваля, ему не оставили никакой возможности экипироваться просто: он был полностью одет в сверкающие золотые доспехи. Изначально он ещё должен был носить символ Кловиса: золотой шлем с прикреплённой к нему парой крыльев, но так как маска Орбы мешала ему, то вместо него он опоясался ремнём с крыльями.

— Броня ужасно тяжёлая, — жаловался Каин. Ещё и десяти минут не прошло, а он уже жаловался. — Я не смогу вести себя как герой в этом.

— Терпи. А ещё величественно выпяти грудь, пока ты в ней, — смеялся Орба.

В то же время Пашир ходил по лагерю в поисках Орбы. Он получил роль Фелиппе и так же должен был надеть специальную одежду в отдельной комнате. Покончив с этим, он сразу же вышел из комнаты, желая в последний раз пройтись по плану вместе с Орбой.

Наряженный в цельную мантию с кожаными накладками на плечах, с причитающимся Фелиппе луком и колчаном за спиной, он искал по округе. Также он прошёл по просторному залу, в котором собрались рабы. Их лица были напряжёнными. Это лица людей, готовых умереть здесь сегодня.

— Не знаете, где Орба?

— Ты вот упомянул... Я вдруг понял, что не видел его.

— Его вызвали стадионные работники. Наверняка что-то особенное касаемо роли Кловиса.

Тогда, думаю, он скоро вернется, — размышлял Пашир. Тем не менее, его беспокоило некое ноющее чувство. Время их выхода уже настало, но никто до сих пор не позвал. Он также слышал, что Гил Мефиус лично пришёл и завёл спор с распорядителем стадиона.

Пашир обошёл весь лагерь, но Орбы нигде не было. Мира тоже недавно пропала. Он волновался, но подумав, что пора собрать бойцов, развернулся назад. Однако он неожиданно передумал, когда на пути остановился около двери. Из-за неё доносился голос Орбы, он с кем-то разговаривал.

— ...так мы сможем управлять рабами. Следующий шаг за Шиику и остальными. Когда они начнут действовать, пристально следи за Паширом и остальными.

Что?

Затаив дыхание, Пашир приоткрыл дверь и увидел за ней стоящих рядом Орбу и принца Гила. Будто бы заметив присутствие Пашира, Орба быстро взглянул в его сторону. Их взгляды встретились, а мгновением позже Пашир хлопнул дверью.

— Ублюдок! — подобно зверю тихо заревел Пашир. — Ты ублюдок!

***

Двадцать минут спустя.

Император потерял терпение от ожидания и гневно встал со своего места.

— Приведите Гила ко мне. Меня не заботит, если для этого придётся его связать. Сколько ещё он будет продолжать ребячиться?

Его трясло, и он уже хотел лично пойти и схватить Гила. Саймону и Федому даже пришлось вмешаться, чтобы остановить его. Затем, ворота наконец открылись.

Тяжело дыша, император вернулся на своё место. Восторг толпы, основательно уже уставшей ждать появления героев, был сильнее, чем всегда. Приветствия дождём лились на поочередно выходящих из открывшихся ворот воинов.

— Принцесса, кажется, наконец началось, — просияла Терезия. Вилина нетерпеливо наклонилась вперёд и попыталась найти взглядом Орбу. Тем не менее, её глаз сразу же заметил нечто странное.

Орбы, что должен был стать лидером гладиаторов, среди них не было. Вместо него, посреди вышедших гладиаторов был...

Гил Мефиус.

Будто бы мало того, руки за его спиной были связаны верёвкой. В самом центре процессии из двух сотен гладиаторов находился Пашир, а в руках своих он держал верёвку.

— Эй, разве это не принц?

— Что это?

— Есть идеи, что происходит?

Зрители на трибунах беспокойно переговаривались между собой. Они считали, что это какая-то уловка ищущего внимания принца, дабы самому поучаствовать в играх.

Грр

Заат Кварк прищурился. Он был того же мнения, однако мог учуять серьёзность гладиаторов. Недоумённые перешёптывания усиливались, и лишь он всё понимал.

По какой-то прихоти принц решил проверить рабов и оказался в плену. Конечно, в сравнении с бунтом посреди драки с драконом этот способ эффективнее, но Заату не нравилось, что ранее утверждённый план был изменён. Он щёлкнул языком.

Что за слабоумное отродье, угораздило же его оказаться рядом с готовящимися к мятежу рабами. Ну, думаю, это не так важно, раз лишь упрощает дело.

— Принцесса, это же…

Когда их взгляды встретились, крик Пашира донёсся до её ушей.

— Слушайте, император и дворяне Мефиуса! Первый наследник трона, Гил Мефиус, у нас. Другими словами, само будущее Мефиуса в наших руках. Мы больше не рабы и не должны убивать по приказу. Сейчас же откройте нам ворота, мы станем авангардом освобождения.

— Что за абсурд! — неожиданно подняли шумиху окружавшие Вилину люди. Ситуация прояснилась: это никакая не уловка. Рабы взяли наследника в заложники, это мятеж.

— В-ваше Величество, это смертельно важно.

— Что нам стоит делать…

— Недоумки! Не паниковать. Стража, оцепить периметр. Я не позволю этим придуркам творить всё, что им вздумается, — заглушил шум толпы голос императора.

Снизу, из ворот, ведущих к лагерю, начало валить несколько столбов чёрного дыма. Рабы устроили пожар. Видя это, зрители вскакивали со своих мест и убегали. С огромной скоростью паника накрыла толпу. Под аккомпанемент оглушительно громких криков народ разбегался во все стороны.

Вооружённая стража спешно бежала к воротам внизу, и от этого зрелища сердце Заата начало бешено колотиться.

Началось.

Император приказал послам побыстрее найти укрытие. Солдаты с дозорных вышек погрузились на воздушные суда и отправились в сторону зрительских трибун. Ноуэ Салзантес отбросил руку солдата, пытающегося увести его на борт и настаивал, что подняться должны присутствующие здесь женщины.

— О? Так они прибыли, — усмехнулся Ноуэ и направил свой взгляд в небо. Окружающие тоже обратили туда внимание.

— Смотрите.

— Корабли гарнизона!

Три корабля солонского гарнизона показались в небе. В центре был флагман, что недавно участвовал в параде. Двумя другими были два высокоскоростных крейсера длиною двадцать четыре метра.

Однако учитывая принца-заложника, стрелять они не могли. Всё, что им оставалось — угрожающе глядеть на рабов и кружить вокруг стадиона.

Не только Пашир, но и остальные две сотни восставших рабов были на удивление организованными.

Когда после прибытия кораблей их попыталась окружить дворцовая стража, рабы приставили клинок к шее принца и остановили их. Всё было так, будто бы они сами часть элитных отрядов страны, выкованная годами обучения и дисциплины.

Так они и продолжали смотреть друг на друга. В то же время Оубэри Билан тайком скрылся вместе с послами.

Потерявший терпение император уже собирался отдать несколько приказов, вдруг флагман начал приземляться. Конечно же, никто не отдавал такого приказа. Не скрывая своего удивления, Саймон бессильно крикнул: Подождите!

Остальные суда тоже действовали. На корме флагмана открылся люк, а из него вылетели корабли, а на каждом из них было по два солдата с винтовками. Должно быть, они заметили принца Гила, раз не приземлились прямо на арене.

Когда Вилина глядела на небо, на мгновение в её глазах отразилось пламя, а её дыхание сбилось. Огненное марево заволокло внутренний отсек одного из гарнизонных судов. Флагман начал стрельбу, что и привело к пожару. И прежде чем она успела осознать всё, второй корабль тоже загорелся.

Должно быть, у судна пробоина сбоку, раз она видела рассеянный алый шлейф, следующий за обломками, и экипаж, вывалившийся за борт. Дворяне начали кричать и в ужасе прятаться. В то же время солдаты с флагмана приземлились неподалеку. Один за другим они спешивались и готовили оружие к бою.

— Принцесса! — Терезия крепко сжала руку Вилины.

Лица солдат скрывали маски на их шлемах. Группа бесстрастных бойцов взяла на мушку свою цель. Ей оказались дворяне, собравшиеся на трибуне.