Закончи это.

1

Кстати говоря.

В русском языке «мокрые вороньи перья» означает что-то вроде «вершины отчаяния». С учётом этого, наш остров можно романтично обозвать конечным пунктом маршрута для отчаявшихся. Точно так же, как противоположностью любви будет не ненависть, а безразличие, противоположностью надежды будет не отчаяние. Без сомнений, противоположность надежды — это равнодушное приятие всего. Абсолютное равнодушие, приправленное страшным желанием соглашаться со всем подряд — вот что такое противоположность надежды.

«Всё есть, так чего ещё надо?» Охватившая меня апатия лежала за пределами нормальности. Пресловутый конечный пункт для всех эмоций.

Королевство непротивления, лежащее по другую сторону озера, королевство, на которое мы все рано или поздно посмотрим с восхищением даже завистью. Царство, лежащее по ту сторону табу, связанное с реальностью большим знаком равенства.

Чтобы попасть в это царство, нужно пожертвовать многим. И это будет билет лишь в одну сторону и без каких-либо гарантий.

И всё же есть те, кто попал в него — по случайности или специально.

Ибуки Канами, Сонояма Аканэ, Сасироно Яёй, Химэна Маки, Акагами Ириа, Тига Акари, Тига Хикари, Тига Тэруко, Ханда Рэй.

И Кунагиса Томо…

Наверное, всё это лишь чепуха. Скучный, бессмысленный абсурд. И дальше этот абсурд становится всё хуже.

Ну правда… Что я за паяц?

* * *

— Вы что-нибудь выяснили?

Пятый сбор к ужину.

У Тэруко‑сан были свои личные дела, которыми ей нужно было заняться, так что её место пустовало, но остальные девятеро собрались. Девять человек. Ещё позавчера, всего два дня назад, за этим круглым столом нас было двенадцать.

— Мне спросить ещё раз?

— Мы ничего, абсолютно ничего не знаем, — ответил я. — И что? Что-то не так?

— О, нет. Я просто думаю, видимо, без специалиста мы всё же ничего не сможем сделать, наверное, — изображая заинтересованность сказала Ириа‑сан. — Что же, пожалуй, оставшиеся три дня лучше всего будет продолжать работать в командах.

— Три дня? — спросил Синъя‑сан. — Должен сказать, вы, похоже, от него многого ожидаете. Что за человек Айкава‑сан? Как вы познакомились?

— Это личное, — улыбнулась Ириа‑сан. — Но что это за человек я вам расскажу. Хм, с чего начать? Айкава‑сан очень пугающая личность. Ну, чего ещё ждать от могущественнейшего в мире подрядчика? А ещё очень умная. Уверена, наше дело будет решено сразу же. Хе-хе-хе, не могу дождаться.

Детектив, значит?

Пожалуй, решение загадки до прибытия главного детектива лишает меня звания второстепенного персонажа. Но на кону стоит и моя жизнь тоже, а ещё есть другие сложные обстоятельства. Нельзя просто сидеть и ждать появления главного героя. Он сам виноват, что опаздывает.

— Хе-хе-хе-хе, — засмеялась сидящая рядом Маки‑сан.

Наверное, ей тоже было чертовски весело. Не знаю, читала ли она мои мысли или же просто наблюдала за творящимся фарсом. Уж точно хотя бы одно из двух, но это не было единственной причиной её смеха, пожалуй. Нет, ну правда, кем нужно быть, чтобы продолжать смеяться даже после того, как узнаешь всё на свете?

Пожалуй, она заслуживает уважения. И всё же я избегал смотреть ей в глаза.

— Айкава‑сан прибудет на остров самое позднее через три дня. Уверена, что сразу после этого всё…

Ириа‑сан продолжила расхваливать детектива, когда вдруг её прервал звук переворачиваемой посуды, сталкивающихся приборов и крик.

— Хватит!

Кричала Яёй‑сан.

Вскочив со своего места, она принялась сбрасывать со стола приготовленную ей же пищу. Затем она схватила испачканную скатерть и дёрнула, свалив со стола остатки блюд. По столовой пронёсся оглушающий звон бьющейся посуды.

— Хватит всего этого!

Она хлопнула ладонями по столу.

— Сасироно‑сан… — желая её успокоить, Хикари‑сан также поднялась со своего места и хотела подойти, но Яёй‑сан с силой её оттолкнула.

— Что вообще происходит? Хватит нести чепуху! Хочу убраться от этого фарса подальше. Расследование? Запечатанные комнаты? Обезглавленные трупы? Мы не в детективном романе. Вы что, не понимаете, что гибнут люди? Какого чёрта вы так вот запросто едите и обсуждаете всё это? Им головы отрубили! Я запрещаю есть мою еду за такими разговорами! Да вы свихнулись все, если можете спокойно это обсуждать! Почему вам плевать на убитых? Вы мне противны! С каких пор в этой стране разрешено убивать людей?

— Сасироно‑са… — с пола подала голос Хикари‑сан. — Прошу, успокойтесь.

— Это ты их убила! — ещё громче вскричала Яёй‑сан. — Это же очевидно! Мы все это знаем! Только у тебя был ключ от кладовой, и ты ходила к Сонояме‑сан посреди ночи, так ведь? Тогда ты её и прикончила. И Ибуки‑сан тоже ты убила, наверное.

— У вас нет никаких доказательств. Нельзя обвинять людей без доказательств, Яёй‑сан, — я изо всех сил пытался быть спокойным, когда делал ей замечание. — Нет совершенно никаких доказательств того, что убийца — это Хикари‑сан.

— Доказательства? Да мне плевать на доказательства!

— Но у Хикари‑сан не было никаких причин совершать такое.

— Не похоже, что ты понимаешь, как думают безумцы. Наверняка приберегает её для какого-нибудь ритуала! Для молитв богам! Хватит, хватит, хватит!!! Зачем вы подходите ко мне? Думаете теперь заполучить и мою голову? Никогда!

— Яёй‑сан, прошу, успокойтесь.

— Я чертовски спокойна! Я в порядке! Это вы тут с ума посходили! Все свихнулись! Вы отвратительны! Держите себя в руках! Я вас терпеть не могу! Даже говорить с вами невозможно! На каком языке вы все говорите? Детективы? Запечатанные комнаты? Отрубленные головы? Что это за язык? Я что, одна тут с Земли? Тогда я ухожу. Больше не имею желания находиться на этом безумном острове. Не желаю ни с кем разговаривать!

Хлоп! — ещё один удар по столу.

— Я никому из вас не верю. С этого момента я не выйду из своей комнаты. Я запрусь изнутри. Позвоните, когда я смогу уплыть с острова. А до той минуты оставьте меня одну! Не подходите ко мне!

Сказав это, Яёй‑сан выбежала из столовой. Хикари‑сан ещё раз позвала её, но та даже не оглянулась.

Короткое, смущённое молчание.

— Боже мой, — наконец сказала Ириа‑сан, её плечи опустились. — А мне она казалась такой вежливой. Каков характер… Ох, и что теперь? — она вздохнула. — Айкава‑сан скоро приедет, я не могу взять и отправить одну из подозреваемых домой. Хикари, это на твоей ответственности, иди, убеди её как-нибудь.

— Да, госпожа, — сказала Хикари‑сан, опустив голову. — Поняла, госпожа.

— Ох, ужин пропал. Акари, сделай нам что-нибудь по-быстрому. И где только ходит Тэруко в такой момент?

Да, как и сказала Ириа‑сан, ужин пропал, но это была необходимая жертва. Деньги не мои, да и неправильно это — портить еду, но в любом случае не я её испортил, а Яёй‑сан, которая сама её и приготовила.

Кунагиса уставилась на разбитые блюда на полу взглядом, полным отчаяния. Не на еду, на блюда. Наверное, думала о своих разбитых компьютерах, которые были того же оттенка белого.

— Эй, кэтчер.

— М-м-м? — Кунагиса посмотрела на меня? — Что, И‑тян?

— Пора мне идти. Остальное на тебе.

— Ага, — кивнула она.

Я поднялся с места и пошёл к двери.

Из-за спины донёсся шум разгорающейся потасовки. Обернувшись, я увидел, как Кунагиса залезла на стол и запрыгнула на Синъя‑сана. Признаюсь, от такого вида я почувствовал зависть, но я должен был оставить всё как есть.

К тому же, я не мог взять Кунагису с собой.

Закрыв один глаз, я пробежал по коридору, взбежал по лестнице и наконец увидел Яёй‑сан возле её комнаты. Она с отсутствующим взглядом прислонилась к стене.

Она подняла на меня взгляд.

— Ах, — вздохнула с облегчением. — Ну и как я?

— Игра была просто великолепная!

— Игра? Настоящих чувств там было больше половины, — сказала она, идя вслед за мной. — Но всё так и есть? Это и правда убийца?

— Вы и сами проверили.

— Да, запах тот, но… Я не так уж верю собственному нюху. Я всё же не собака.

— Хотя очень похожи.

— Знаете, это не комплимент.

Ага, знаю. Как-то Канами‑сан говорила о чём-то таком. Фразы вроде «ты похож на то-то и на то-то» на являются комплиментами.

Ну, а какая женщина не оскорбится, если сравнить её с собакой? Я смиренно извинился.

Мы подошли к двери в комнату Яёй‑сан.

— Ну, что делаем дальше?

— Яёй‑сан, возвращайтесь в столовую. Тут находиться опасно.

— Тогда почему вы это делаете? — спросила она с сомнением. — Думаю, должны быть и другие варианты. Я лишь предполагаю, но мне кажется, что вы намеренно выбираете самый опасный.

Я молчал.

— В мире есть люди, которые умирают от переедания, и люди, которые умирают от голода, и первых — подавляющее большинство. Но, похоже, вы относитесь ко вторым.

— Не надо меня нахваливать.

— Это была не похвала.

Затем она кивнула и медленно пошла обратно.

— Опасно, ха… — прошептал я под нос. Конечно, я всё прекрасно понимал. Я осознавал все предстоящие опасности когда решился на это, и, пожалуй, это делает меня голодающим по смерти.

Вот это уж точно абсурд.

После короткой моральной подготовки я медленно и мягко открыл дверь в комнату Яёй‑сан.

Темнота внутри. Я не мог ничего разглядеть внутри, так что шагнул вперёд.

Вжух.

Звук рассекаемого воздуха.

Я перекатился вперёд в комнату. Затем, приподнявшись на одном колене, я приоткрыл закрытый глаз. Так я хоть немного мог видеть, что происходит в комнате.

Кто-то захлопнул дверь за моей спиной. Я смог отчётливо разглядеть лицо и понял, что моё предположение оказалось верным. Удивление задержалось на лице моего противника ровно до очередного взмаха топора — топора! — пущенного в меня.

Тишина.

Нападающий не проронил ни слова.

Глубоко вздохнув, я встал на ноги. И пусть мне удалось каким-то чудом расставить эту ловушку, я давненько не упражнялся в акробатических трюках. Не скажу, что они вовсе мне не удаются, просто мои навыки определённо притупились за те несколько месяцев, как я вернулся в Японию.

И словно бы почувствовав немедленную потребность разрешить наши дела, мой противник насел на меня. Пока Кунагиса держит Синъя‑сана, кто-нибудь придёт да поможет мне, если мне удастся потянуть время. Нет необходимости нападать. Честно говоря, я с радостью бы сбежал, но между мной и дверью находится мой противник, так что побег — та ещё задачка.

Сейчас же мне нужно всего лишь сосредоточиться на уворотах. Такая пассивность подходила мне как нельзя лучше, но ни к чему хорошему это не привело. Всецело сконцентрировавшись на топоре противника, я совершенно забыл про ноги.

Противник сделал финт топором, а затем устроил мне подсечку. Связка просто отменная. Мне не удалось перекувырнуться, я въехал в ковёр всей спиной. Противник насел на меня сверху и прижал к полу плечи. Всё произошло в одно мгновение.

В общем, матч закончен. Может, стоило по утрам устраивать марафонские забеги, а не просто прогуливаться. А может, стоило ходить в зал и после возвращения в Японию.

— Ах… х-ха-а…

Ну что же, честно говоря, нет особой разницы, убьют меня или нет. К этому времени Кунагиса должна уже всё рассказать остальным, да и Яёй‑сан наверняка уже вернулась в столовую. В любом случае, мой противник уже не сбежит. Матч я продул, но турнир за нами.

Так что ничего. Ну же, топор… Ну же!

— Умри.

Холодный, знакомый голос моего противника. Я понял, что полностью смирился. Что это за чувство? Почему? Почему я даже хочу покончить с жизнью?

Я не хочу жить?

Не то чтобы я хотел умереть, но и жить мне тоже не хотелось. Жизнь — это сплошные напряги, но про смерть я особенно и не думал. Неужели нет ничего, что было бы мне дорого? Чего бы я хотел? Что хотел бы защитить? Поэтому я смиряюсь?

— Нет.

Нет.

Потому что даже если я сейчас умру, никому не будет до этого дела. Кунагисе не будет до этого дела.

Маки‑сан.

Вы знали, что будет так? Если да, пожалуй, я рад, что вы ничего мне не сказали. Теперь я понимал, почему Маки‑сан, знавшая всё, молчала. Ты умираешь, когда приходит срок, хотя я не сказал бы, что я в должном расположении духа.

В самом деле. Всё так, как сказала Тэруко‑сан. Мне надо просто умереть. Серьёзно.

Эй…

Но топор всё не опускался. Он поднялся высоко в воздух и остановился. В недоумении подняв глаза, на лице моего противника я увидел не ухмылку, а мучительное от попыток опустить топор выражение лица.

— Глаз ты не закрываешь, да?

Там был кто-то ещё! Это не был голос сидящего на мне противника. Из такого положения я не видел, но этот третий, видимо, перехватил топор, когда тот был высоко в воздухе, и не отпускал его.

Но кто же это? Яёй‑сан решила мне помочь? Кунагиса пошла за мной? Ни то ни то не казалось мне вероятным.

Третий вырвал топор из рук моего противника и в тот же миг засадил ему превосходный лоу-кик в совершенно открытый бок. Противник, не в силах выдержать удар, скатился с меня и влетел в стоящий рядом диван. Впрочем, уже в следующий миг он вскочил на ноги и развернулся лицом к третьему.

Один мах ногой превратил меня из участника в простого наблюдателя.

Тут третий зачем-то отбросил топор. А была такая прекрасная возможность его использовать. Это что, благородный жест? В такой-то момент?

Сейчас, в отличие от драки со мной, противник не стал необдуманно наскакивать. Но долго выжидать не получится. Если всё не решится по-быстрому, есть вероятность, что Кунагиса закончит всё объяснять и приведёт сюда остальных.

Но третий не повторил моей ошибки. Бам! — ударила нога об пол, когда он метнулся к противнику, махом проскочив два метра. Движением из нихон-кэмпо третий вложил всю силу скачка в удар. Противник, вместо того, чтобы уклонится назад или вбок, шагнул диагонально, одновременно уворачиваясь от удара и сближаясь. Он ухватил третьего за горло, но тот, даже не пытаясь увернуться от захвата, нанёс ещё один прямой удар. Противник, атакуя, не мог уклониться. Удар пришёлся в самое сердце.

— Хе… — вырвался хрип из горла моего противника, но горло третьего тот не отпускал. Затем, почти не напрягаясь, противник проскользнул третьему за спину и, ударив ногой назад, попал тому по икре.

Третий споткнулся.

Похоже, противник хотел воспользоваться предоставленным шансом и вбить третьего в пол. И даже мне со стороны показалось, что это финал. Но это не был финал. Третий, опёршись на руку противника как на рычаг, взмыл в воздух, там он повернулся, в результате чего они оба свалились на пол, а рука противника была зажата в захвате. Приём из дзюдо, атака через оборону.

В следующий миг по тёмной комнате разнёсся глухой, можно сказать низкий треск ломаемой кости.

Третий отпустил руку противника и поднялся. Противник тоже начал подниматься, но прежде, чем ему это удалось, он безжалостно получил по уже сломанной, видимо, руке, и перелетел через диван. Раздался звон бьющегося стекла — то был стеклянный стол, и противник свалился обратно на диван.

— Ф-ф-фух, — глубоко выдохнул третий.

У нас есть победитель.

Я вообще лишился дара речи.

Наконец, третий — третья повернулась ко мне. И совсем без усмешки сказала:

— Когда решишь умереть, думаю, стоит закрыть глаза.

— Не ты ли сказала, что такие, как я, должны просто умереть? — обессиленно прошептал я.

— Ах, это… — она наклонила голову. — Я солгала.

Так сказала Тэруко‑сан.

Медленно потряхивая головой, я протянул ей руку. Думаю, шансы были пятьдесят на пятьдесят, но она схватила мою ладонь и потянула вверх.

— Что ты тут делаешь?

— Да просто так. Это ведь было неизбежно.

— О чём это ты?

— Да не думай об этом. Так, всякий абсурд.

Эй-эй.

Это моя фраза.

Э-эх.

— Спасибо.

Помогши мне подняться, она отпустила мою руку и посмотрела на меня своими несфокусированными глазами.

— Не стоит благодарности. Только вот…

Короткая пауза.

— Кое-что никак меня не отпускает.

— Что такое?

Воистину, веское утверждение. Что она сейчас скажет? Не могу представить.

Темнота.

Мои глаза совсем адаптировались к темноте, и всё же я не мог прочесть, что написано на лице Тэруко‑сан.

Как не мог прочесть собственное сердце.

Как не мог сердца других людей.

— Вопрос, который ты сегодня задал, — произнесла она тем же глухим тоном, сопроводив его тем же холодным взглядом. — Я понимаю, что ты говорил образно… ты говорил о Кунагисе‑сан или же о себе?

Ребёнок, запертый в подвале.

Лишённый общения с другими людьми на десять лет.

— А…

Я снова протянул руку к Тэруко‑сан без каких-либо на то причин.

На мгновение наши пальцы соприкоснулись.

И.

В миг, когда пальцы разошлись…

Звук, рвущий барабанные перепонки. Волна, пробегающая по всему телу. Тело Тэруко‑сан, налетающее на меня.

Со всей силы.

Я прижал её к себе, когда она вся на мне повисла, но стоять и наслаждаться теплом её неожиданно лёгкого тела времени не было. Мои глаза были прикованы к дивану.

Или, точнее говоря…

К женщине, сидящей там с пистолетом в руке. Сидящей в совершенном равнодушии.

Мои глаза были прикованы к нему. Чёрный пистолет, довольно популярная модель. Даже сам видел пару за границей. Уж чего не ожидал увидеть на родине. У неё имелся Глок?

Понятно, почему она до сих пор не стреляла. Даже в огромнейшем особняке выстрел будет слышен в каждом уголке. То есть это был её самый последний козырь в рукаве. Ход не по правилам, абсолютно запрещённый приём.

Что значит…

Что значит, победа за мной. В моём рукаве ещё оставались неиспользованные козыри, впрочем, быть может, я упустил время, когда их надо было достать.

Так что дальше идёт завершение. Концовка самой последней сцены.

Голос. Слабый голос. И ствол пистолета, поворачивающийся в мою сторону.

Я не услышал, что она сказала, в моих ушах всё ещё звенело после выстрела. Перепонки в порядке, я думаю, просто временно оглох. Но в данной ситуации никакой разницы нет. Не похоже, что она намерена ждать, когда мои уши придут в порядок.

Что она сказала? Мне было очень интересно. Шах и мат.

Прощай. Как глупо. Что ты хотел сделать? Хочешь умереть в таком месте? Для чего ты вообще живёшь?

Наверное, она сказала что-то из этого. А может, она вообще ничего не говорила.

В любом случае, слова, которые ты не можешь услышать, ничего тебе не скажут.

Как ничего не скажут чувства, которые ты не выразишь.

Я обессиленно на неё посмотрел. Поверх плеча Тэруко‑сан. За дуло пистолета.

— Ах…

Как я и думал. Как я и думал, это всё же финал.

Разумеется, я и не думал, что кто-то придёт мне на помощь в сложившейся обстановке… она весьма совпадала с тем, чего я ожидал. Конечно, я не думал, что вмешается Тэруко‑сан, но кроме этого всё в принципе шло в соответствии с планом.

Потому что единственным пунктом плана было не вмешивать Кунагису. Всё остальное совершенно неважно. Правда, совершенно неважно. Я равнодушен и безразличен ко всему. Будущего нет. Прошлого нет. Я давно уже забыл, что рождён. Не замечаю, что живу. Для меня реальность — всего лишь синоним для слова «иллюзия» и точно не антоним к слову «сон».

Сейчас.

Прижатое ко мне тело Тэруко‑сан. Пульсирующая боль в лодыжке. Застывший ход мыслей. Мои сломленные ценности. Расплавленная этика. Разрушенная мораль. Шея Канами‑сан. Шея Аканэ‑сан. Что стоит за происшествиями. Преступник. Убийца. Маньяк.

Оставшаяся одна девушка.

Всё это сейчас неважно. Я всё это прощаю.

Так что…

Нажми на спуск. Закончи это.

Щёлк.

Звук взводящегося курка.

Звук, который я слышал миллион раз за границей.

И вот, наконец-то…

Сюда.

— И-тян!

Звук распахивающейся двери. Свет так яростно ворвался в комнату, что на мгновение мои глаза отказали. Но подтверждать визуально, чей именно силуэт я вижу, не было нужды. Пусть даже я оглох, услышать её голос я смог.

Но я отказывался в это верить.

Кунагиса Томо стояла там одна.

Невозможно. Этого просто не могло быть. Я оставил её на первом этаже, чтобы такого не могло быть. Я оставил её на первом этаже, потому что она не может в одиночку подниматься по лестнице. Она просто не могла прийти сюда одна.

Но это было так. Глаза на мокром месте. По виду — ужасно устала. Тяжело дышит. Хватается за грудь. Такое ощущение, что она потеряет сознание в любой миг, и всё же она заставляет себя стоять.

И она одна.

— Это…

Подождите-ка. Этого просто не может быть. С ней должен быть кто-то. Одна она просто не сможет подняться по лестнице. Ступенька, две — но не весь пролёт.

Это невозможно.

Неужели она поднялась сюда одна, преступив через свою болезнь?

До самого верха?

Ну, физически она могла это сделать. Но обсессивно-компульсивное расстройство — это не то, с чем можно справиться на раз-два. Это не какое-то мелкое расстройство, которое можно подавить одной лишь силой воли. Я точно знаю, что не так-то просто победить собственное подсознание.

Однако… однако, Кунагиса услышала выстрел.

И несмотря на смертельную боль, несмотря на то, что ей было так больно, что в худшем случае она бы и впрямь умерла, она заставила себя подняться. Забыв взять кого-нибудь с собой. Преодолевая рвотные порывы. Сжимая сердце. Заставляя отказывающие ноги шагать. Подстёгивая запуганную душу. Вынося все муки ада. И всё, чтобы прийти ко мне. Отбросив всё в сторону. Кунагиса. Ради меня.

— Почему?

Давление. Разрывает сердце можно сказать жестоко. Я и правда шут… чувствовать себя так.

Это жалкое чувство — как оно зовётся?

— Почему ты?..

Почему ты всегда, всегда… так меня перетряхиваешь?

Ты.

Ну правда. С самых древних времён.

Ничего не изменилось.

Вшух.

Женщина перевела своё внимание с меня на Кунагису.

— Эй!

Что ты делаешь? Ты меня собиралась застрелить. Зачем ты целишься в ту сторону? Чёрт, да нет никакой в том необходимости. Или для тебя такие вещи лишены смысла? В твоём перекошенном мирке не существует слов «необходимость» и «реальность»?

Свет.

Мои глаза постепенно приспосабливались. Её, наверное, тоже. Кунагиса же, в отличие от нас, должна была привыкнуть не к свету, а к темноте, так что она вряд ли могла распознать мою противницу. К темноте адаптируешься дольше, чем к свету. То есть, если сейчас будет выстрел, Кунагиса вряд ли сможет уклониться.

Я подскочил.

Когда я поднялся на ноги, было уже поздно. Смысла не было. Я никак не мог успеть к Кунагисе. Пулю не обгонишь. И даже если бы я мог, смысла бы в этом не было. Я не могу умереть у Кунагисы на глазах. Я опоздал. Я опоздал, как и годы назад. Как и всегда.

А значит…

Я ровным счётом ничего не мо…

— Ах…

Похоже, Кунагиса меня увидела. Даже не взглянув на пистолет, даже не дав кому-то ещё попасть в своё поле зрения, она тыкнула в меня пальцем и засияла.

— Ах, слава богу, И‑тян. Ты ведь в порядке?

Эту улыбку. Эту невинную улыбку. Эту измученную, усталую улыбку. Кунагису Томо, совершенно не обращающую внимания на обстоятельства.

Я…

Воистину…

«Я люблю её», — сказал я про себя.

Ага. Это я знал всегда. Для меня это так очевидно, что не нужно облекать знание в форму слов. Слова нам с ней не нужны.

Разумеется, я прекрасно это осознавал. С первой же нашей встречи я избрал Кунагису Томо. До той степени, что мне больше ничего не нужно. Мне не нужно, чтобы меня любили или избирали.

— Пожалуйста, хватит, — взмолился я противницу.

Несколько мгновений она стояла неподвижно, но тут…

— Ха-ха. Ха-ха-ха…

Она опустила пистолет и продолжила смеяться.

— Ха-ха-ха-ха-ха… Ха-а-а-а-ха-ха-ха-ха…

Как будто действительно наслаждалась всем этим. Пела, а не смеялась.

Подволакивая ногу, я протопал к Кунагисе и обнял её за плечи. Она вся словно горела. Этого одного достаточно, чтобы понять, с какими усилиями она сюда добиралась. Чтобы прикрыть Кунагису, я обнял её как следует, затем вернул взгляд на противницу.

Она же смотрела на нас. На то, как мы обнимаем друг друга. — Что же, до идеала ещё далеко, но… — наконец произнесла она. — Но от кого-то вроде тебя на этот раз хватит и такой честности, пожалуй. В конце концов, именно её я ждала весь вечер, — отбрасывая пистолет в сторону цинически сказала Сонояма Аканэ.

2

— Уаах, И‑тян, синяк у тебя тут здоровенный!

Закатав мне штанину, Кунагиса поглаживала синяк на моей коленке. Эта голубоволосая, наверное, даже не понимала, как от этих поглаживаний было больно. Хикари‑сан принесла мне противоотёчное, и я им намазался. Тепло словно высосало из тела.

Вот он, комфорт?

— Аканэ‑тян оказалась тако-ой си-и-ильной! — сказала Кунагиса. — Не то чтобы она вообще казалось слабачкой, но… Ты знал, И‑тян?

— Откуда мне? Кто вообще мог подумать, что одна из Семи Дураков окажется такой сильной? Это же не видеоигра.

С её силой нельзя было не считаться. Я не ожидал, что она будет так невероятно сильна, и уж чего я точно не ожидал, так это что у неё будет что-то огнестрельное. За свою жизнь я несколько раз был довольно близок к тому, чтобы умереть, но этот случай был опасней всего.

— Если бы Тэруко‑сан не пришла мне на помощь, всё закончилось бы довольно печально.

— Будь осторожнее. Твоё тело не одному тебе принадлежит, знаешь ли.

— Это ещё что такое…

После столкновения мы перешли к стадии лечения раненых, здравый смысл требовал заняться этим в первую же очередь. Сначала я не особо об этом задумывался, но потом боль в ноге начала нарастать, так что сейчас в комнате Кунагисы мне оказывали первую помощь.

— Вы же и спиной ударились, болит? — спросила Хикари‑сан. — Пожалуйста, аккуратнее. В старшей школе Аканэ‑сан занималась каратэ, вы знали?

— Слышал что-то такое, кажется…

— Даже в национальных соревнованиях участвовала.

Меня этому научите.

— Да-да, но победила, кажется, всего в пяти матчах.

— Чтобы взять на национальных соревнованиях первое место, нужно всего в пяти матчах победить.

Что касается ран Аканэ‑сан, во-первых, у неё была сломана рука. Далее, удар ногой по груди сломал ей четыре, кажется, ребра. И хотя в начале сражения ей нанесли такие повреждения, она всё равно могла свободно скакать, а это не так-то просто.

Акари‑сан обрабатывала Тэруко‑сан. Когда Аканэ‑сан душила её, часть кожи вокруг шеи была содрана, и теперь там немного кровило, но помимо этого никаких заметных ран не было. Когда раздался выстрел, мне показалось, что пуля попала ей прямо в центр спины, но на самом деле её и вовсе не задело. Я решил, что её откинуло мне на руки силой выстрела, а это она просто уклонялась от пули. Наверное, она так среагировала на звук взводимого курка. Она просто одна из Ангелов Чарли.

Молчу о, что потом она притворялась мёртвой.

— Вообще-то не совсем так, — сказала Хикари‑сан. — Уверена, она защищала вас.

— Защищала меня? — и правда, если посмотреть под другим углом, это не кажется совсем невозможным. —Хочешь сказать, что она ради меня рисковала жизнью?

— Нет, она была в полной безопасности. Наряд Тэруко пуленепробиваем.

— Пуленепробиваем?

Она совсем не ангел, она боевая горничная. Что вообще творится с этой реальностью?

— Да. Её одежда прошита нитями «спектр»*. В отличие от кевлара, спектр выдерживает сколько угодно выстрелов и не ослабляется. Нити лёгкие, так что не устаёшь. Тэруко практически неуязвима в рукопашной, но и про защиту от дальнего боя она не забывает. Видите, какая длинная юбка её платья? Служит тем же целям, что хакама в айкидо.

Шутка всё это или нет, по выражению Хикари‑сан понять было сложно. Пожалуй, не стоит на этом зацикливаться.

— Но почему Тэруко‑сан такая сильная? И ты тоже такая сильная? — спросил я.

— Нет, Тэруко — что-то вроде телохранительницы госпожи. У нас совершенно разные роли. До сих пор вы же никогда не видели, чтобы мы все делали одинаковые вещи, так?

Если подумать, то всю работу по дому выполняли только Хикари‑сан и Акари‑сан. Для участника программы ER3 то, что я до сих пор этого не замечал, как-то беспечно что ли. Да, звучит печально.

— Но я очень рада, что она спасла вас. Разумеется, вы заметили, что она может быть страшно холодна. Помощь — это одно, но такая самоотверженность… Явление, практически лишённое здравого смысла.

— Да, это… почему она так поступила?

— Ну, она девушка непредсказуемая.

Как и все остальные здесь.

Но не то чтобы я вовсе не мог этого понять. Всё же не знаю точно, о чём думает Тэруко‑сан, но без сомнений, что насколько она является для меня загадкой, настолько же и я являюсь загадкой для неё.

Наверное, она просто хотела спросить.

— Впрочем, всё это абсурд.

…Если подумать, когда она днём схватила меня за руку, она показалась мне довольно сильной, но я и подумать не мог, что за этим стояло на самом деле.

— Спина и зад у тебя в порядке, похоже. Головой точно не ударился? Тогда всё! — Кунагиса, чуть ли не приклеившись ко мне, начала массировать мне плечи. Я просто в раю.

— Что же, тогда возвращаемся в столовую?

Я в аду.

Точно. Те, кто не был ранен, с тревогой ждут, когда мы с Кунагисой вернёмся в столовую. Невероятно. Ужасающе.

— Томо, иди одна. Раны серьёзней, чем мне казалось. Вряд ли я дойду.

— Как знаешь. Но И‑тян, это прекрасная возможность покрасоваться перед Акари‑тян. Сделаешь всё как надо, может, что-то и выгорит.

— О, так ты на Акари глаз положил? Ей нравятся умные парни.

Кунагиса с Хикари‑сан радостно закидывали меня предположениями. Они что, школьницы что ли?

— Томо, ты же знаешь, как мне это всё не нравится. Я для объяснений не нужен, так? Просто придумай что-нибудь сама.

— И‑тян, разве за границей ты не этим занимался? Выступления, презентации или что там ещё?

— Ну, да, но каждый раз это был просто ад. Каждый раз они ныли: «хватит ходить вокруг да около», или «не совсем ясно», или «твои проблемы никому не интересны». А, ладно, ладно, нужно просто сделать это, просто сделать.

Улыбка Кунагисы словно говорила, что не стоит прекратить с двусмысленностями.

— Не стоит, будет только хуже. Надо положительней к этому относиться. Знаю, для тебя это практически невозможно, но пойдём всё же. Но сначала заплети мне волосы.

— Э? Так тебе не нравится?

— Ощущения такие, словно голову на что-то натягивают. Один-два хвостика всё же лучше.

— М-м-м, а мне причёска нравилась.

— Томо‑сан, хотите, я заплету?

— Не-а, — покачала Кунагиса головой. — Заплетать мне волосы — это обязанность И‑тяна.

Повинуюсь. Я перезаплёл ей волосы, и…

… и все приготовления окончены.

— Что ж, идём.

Врата ада медленно разверзались. Моя поступь была тяжела, и вовсе не из-за ран.

— Какой же абсурд, — пробормотал я, входя в столовую. Все, кроме тяжело раненой Аканэ‑сан, были там.

В том числе Синъя‑сан, конечно же.

Словно бы он уже смирился, словно тяжёлый груз сняли с его плеч, он совершенно спокойно наблюдал, как мы заходим. Маки‑сан усмехнулась, глядя на меня, так что я решил, что она снова будет насмехаться, но она молчала.

Стол был заставлен едой, которую Яёй‑сан приготовила, пока мне оказывали первую помощь. В этот раз еда была заметно причудливей, возможно, потому что Яёй‑сан успокоилась.

Акари‑сан всё ещё смущённо отводила взгляд. У Тэруко‑сан шея была обмотана бинтом.

Рэй‑сан просто за всем наблюдала, не издавая ни звука.

А ещё там была Акагами Ириа‑сан. В её глазах читался азарт.

— Ну что ж, быть может, начнём? — обратилась ко мне Ириа‑сан. — И что это было?

— Давайте я всё объясню. Сонояма Аканэ‑сан, одна из Семи Дураков программы ЕР3 — убийца, а сопровождающий Канами‑сан, Сасаки Синъя‑сан — её помощник.

Молчание.

— И?

— И всё.

— Удели нам тридцать минут, — настаивала она. — Первое, что я хотела бы узнать, как Сонояма‑сан оказалась в комнате Яёй?

— Это просто. Яёй‑сан сбежала из столовой, так? А значит, она оказалась следующим человеком, который остался где-то совсем один, так что Аканэ‑сан решила воспользоваться возможностью убить её.

План был в том, чтобы опередить и самим напасть на Аканэ‑сан, но всё же она поборола меня, а Тэруко‑сан меня спасла. И всё же в итоге пришлось положиться на доброту Аканэ‑сан.

Топор, что она на меня направила — он бы точно отрубил мне голову.

— Я очень благодарен Тэруко‑сан.

— Нет, я не про это. Ты знаешь, что я хочу сказать. Разве Сонояму‑сан не убили? В той кладовке.

— Как вы могли заметить, она жива, — пожал я плечами. — Если только не допустить, что у неё есть сестра близнец, можно с уверенностью сказать, что это Аканэ‑сан.

— А то безголовое тело в кладовой?

— Ну, Аканэ‑сан жива, так что тело не её. Это простая логика.

— Это чей-то ещё труп?

— Если видишь тело без головы, ожидай подмены. Это одно из первых правил детективных произведений. Уверен, что ваш любимый детектив сказал бы то же самое.

Ириа‑сан качнула головой в мою сторону, будто бы говоря, что это всё за пределами её понимания.

— Эм, одну минутку. Я думаю, — она хотела немного поразмышлять над этим сама. Она меня поражает. — Эм…

— Могу я пока спросить? — поднял руку Синъя‑сан. — У меня к тебе вопрос.

— Я не против, — кивнул я. Я был уверен, что он спросит что-то вроде того, когда я понял, что стоит за происшествиями, или как я догадался, кто убийца, но вопрос Синъя‑сана весьма отличался от того, что я ждал.

— Твоя нога как, в порядке?

— Вполне. Синяки, впрочем, есть.

— Вот как? Так она не сломана. Эта женщина… — усмехнулся он. — А может, она просто не смогла сломать её? Хотя на неё это не похоже… или да?

Я не совсем понимал, о чём он там шепчет.

И наконец.

— Нет, не выходит, — сдалась Ириа‑сан. — Ничего не понимаю. И правда была подмена?

— Была. Ведь Кунагисе разбили компьютеры. Третий случай. Никто не мог их разбить. Буквально никто, совсем. Все видели друг друга, так что алиби и сообщники даже не рассматриваются. Все видели всех всё время. Никто не мог разбить. Никто из тех, кто был там. А значит, это был кто-то, кого с нами не было. Это простая логика.

— Это я поняла, — сказала Ириа‑сан. — Не стоит так зацикливаться на том, что это логично. Умника из себя строишь? Тогда чьё же тело мы видели в кладовой? Мы все там были вместе. Никто не мог изобразить тело Соноямы‑сан. Это тебе странным не кажется?

— Ну, это странно, но… — я решил привести простую аналогию. — Знаете такую загадку? Или это скорее розыгрыш, обман. Впрочем, неважно…

Я вытащил лист со списком алиби и перевернул его. На чистой стороне я нарисовал прямоугольник и расчертил его девятью линиями. Иными словами, нарисовал табличку с десятью строками.

— Что это такое? — спросила Ириа‑сан. — Как это к нам относится?

— Представьте, что это телефонные будки. Десять телефонных будок. Теперь поместим в них одиннадцать человек.

— Телефонные будки?

— Ну, это просто коробки. Можно условиться, что это комнаты.

— Десять комнат.

— Ага, — кивнул я.

Так вышло, что этот фокус я вычитал в одной книжке ещё в начальной школе.

— Ладно, скажем, А‑кун хочет войти в первую будку, но второй человек опережает его, — я нарисовал крестик в первой клетке, — Затем третий, — крестик в следующую клетку, — Четвёртый, — ещё крестик, — Пятый, шестой, седьмой и восьмой. Девятый и десятый. Так что сейчас в будках десять человек. Но у нас осталась ещё одна будка. Так что поместим в неё А‑куна, — я нарисовал крестик в последней клетке. — Так что вот, одиннадцать человек в десяти будках. Понятно?

— Глупость какая-то, — сказала Ириа‑сан. — Первый никуда так и не вошёл, так что он остался.

— Да, именно. Этот элементарнейший трюк разгадает любой, стоит лишь немного подумать. Но если провернуть всё достаточно ловко и умело, никто и не заметит.

— Обязательно заметят.

— Нет, нет. Мы же не заметили.

— Я совсем не понимаю, о чём это ты. И это вообще не относится к делу. Я спросила, чьё тело мы видели в кладовой. Все там были. Как ни гляди, кого-то всё равно не хватает. Или хочешь сказать, что на острове есть кто-то тринадцатый?

— Это невозможно. На острове было двенадцать человек. Давайте исходить из этих условий.

— Что же, тогда кто это был?

— Сейчас на этом острове в живых одиннадцать человек. Акагами Ириа‑сан, Тига Акари‑сан, Тига Хикари‑сан, Тига Тэруко‑сан, Ханда Рэй‑сан, Химэна Маки‑сан, Сасироно Яёй‑сан и Кунагиса Томо. А ещё есть Сакаки Синъя‑сан и Сонояма Аканэ‑сан. Наконец, ещё есть я. Так что ответ должен быть ясен.

Я выдержал небольшую паузу. — Это была Ибуки Канами‑сан.

3

— Окутанное спальником тело не запачкалось, когда мы его закопали. Когда мы ушли от могилы, Синъя‑сан откопал тело Канами‑сан обратно. Затем он потащил тело к окну кладовой, в смысле снаружи. Он постучал, и Аканэ‑сан открыла его изнутри. Тело попало внутрь, и они поменялись. Вот как-то так.

Обежав взглядом слушателей, чтобы посмотреть на их реакцию, в частности Синъя‑сана, я продолжил.

— Вот в чём странность. Когда мы хоронили Канами‑сан, Синъя‑сан принёс спальный мешок. Вместо гроба. Но вот тут постойте, а зачем ему вообще понадобился спальный мешок? Одно дело турпоход, но зачем брать спальник, когда едешь в особняк? Так может быть, спальник изначально был в поместье? Вот как я думал. Я решил, что Ириа‑сан предоставила ему спальник для похорон. Конечно, сомнительно, что в поместье, в котором даже в гостевых комнатах у кроватей имеются балдахины, повсюду будут валятся спальники, но допустим. Вот что я подумал. Но потом, когда мы обнаружили тело Аканэ‑сан — то есть на самом деле снова тело Канами‑сан — Хикари‑сан принесла носилки. Какие причины давать спальник для первого человека, а для второго — нет? Да никаких. Вот так разрушилось первое предположение. Всё же в поместье не было спальников. Синъя‑сан привёз с собой один, хотя шёл не в поход. Как будто с самого начала знал, что ему придётся хоронить тело. Знал, что тело не должно будет запачкаться.

— Значит, он… повторно использовал тело?

— В точку, именно так. Синъя‑сан с Аканэ‑сан убили Канами‑сан и сделали из неё новый, «фантомный» труп. Вот как-то так.

— Но в кладовой была кровь, — сказала Ириа‑сан. — От тела однодневной давности не было бы столько крови.

— Мы никак не можем определить, была ли это кровь Аканэ‑сан. Может, полиция бы смогла. Да, будь тут полиция, этих бредовых происшествий просто не было бы. Но вы не хотели вызывать полицию. Можно понять. Из-за каких-то обстоятельств вы не могли её вызвать. Зная это, Аканэ‑сан могла предположить, что даже если что-то случится, полиции не будет. Это могла быть консервированная кровь или вообще кровь животного. Что именно — нужно спрашивать Аканэ‑сан с Синъя‑саном.

Но Синъя‑сан молчал, не хотел отвечать. Я решил оставить это как есть и продолжил:

— Опять же, будь тут полицейские, они бы сразу же сказали, что тело однодневной давности. Но мы-то не профессионалы. Можем отличить мёртвого от живого, и всё. Может, дней через десять смогли бы понять, что труп давний, а летом даже и быстрее, но сейчас-то не лето. Сейчас сезон цветения сакуры.

— Так значит, они переодели труп?

— Да. Аканэ‑сан вызвала Хикари посреди ночи только лишь для того, чтобы показать той, во что одета. В это время тело Канами‑сан уже было внутри. Дверь там открывается вовнутрь, так что нужно было всего лишь спрятать тело в тени за ней. Аканэ‑сан подошла к двери, так, что Хикари‑сан даже не нужно было входить. Пожалуй, самая тонкая часть этого хода. Можно сказать, что только тут Аканэ‑сан чем-то рисковала. Как я уже сказал, сделано это было для того, чтобы уверить нас всех, что тело Канами‑сан — на самом деле её тело. А ещё чтобы сузить время преступления и дать алиби сообщнику, Синъя‑сану.

Всю ту ночь они с Маки‑сан выпивали. Маки‑сан его пригласила, а если бы нет, он, наверное, пригласил бы её. А может, он позвал бы нас вместо Маки‑сан. Конечно, теперь, когда всё уже случилось, это всё мелочи.

— Потому же они разбили компьютеры Кунагисы. На них и на камере были изображения. Фотографии тела Канами‑сан. Если бы мы внимательно сравнили фотографии с телом Аканэ‑сан в кладовой, мы могли бы понять, что это на самом деле одно и то же тело.

— Да, так и есть, — сказала Кунагиса. — Что-то меня не отпускало. Руки, пальцы, что-то такое. Так вот оно как, а? Разумеется, что у Аканэ‑тян и Канами‑тян разные отпечатки пальцев.

Она протяжно вздохнула, словно бы разочаровавшись в себе из-за того, что с ходу этого не заметила. Наверное, все подумали, что она так шутит, я же знал, что, наверное, нет.

О-хо-хо.

— Но зачем вообще делать такое?

— Насчёт этого есть множество вероятностей, но как по мне, она просто хотела стереть себя. Использовав одно тело дважды, Аканэ‑сан создала образ фантомного «тринадцатого» человека, таким образом, как бы убрав себя. Тут много где можно спрятаться, поместье огромное и многие комнаты не запираются. И всегда есть возможность спрятаться вне стен.

— А зачем ей стирать себя?

— Это же просто, нет? Став жертвой, умерев — она вышла из-под наблюдения. Она смогла свободно перемещаться, без ограничений предположений и поводов, словно невидимка. И в таком случае разбить Кунагисины компьютеры, скажем, ей было проще простого. И четвёртое происшествие устроить, ещё одно убийство, к примеру, было бы просто. Но опять же, пока не спросим Аканэ‑сан и Синъя‑сана, что они планировали, — не узнаем.

— Мы собирались убить всех.

На этот раз он снизошёл до ответа. Холодный тон свидетельствовал о том, что он сдался. Говорил он с безразличием.

— Всех на острове. Но для этого нужно было самоустраниться. Было очевидно, что её возможность перемещения будет ограничена, или командами, или сбором всех в одном месте, так что нужно было устраниться ото всех.

И когда она оказалась вовне, она начала бы отлавливать людей поодиночке, начиная с самых лёгких жертв. Синъя‑сан слабо ухмыльнулся.

— А она так ловко ушла ото всех. И подумать не мог, что ей не удастся никого убить. Мне казалось, что хотя бы половину вас она заберёт.

— Может и остальное тогда объясните, Синъя‑сан?

— Не, — еле покачал он головой. — Оставлю это тебе. Это твоя роль тут. Твоя работа.

Я молча кивнул.

— Ну что же, наверное, теперь и не нужно объяснять первую запечатанную комнату? Это был ход для отвлечения нашего внимания. Нужно было потянуть время до второго происшествия. Может, это не было спланированно с самого начала, а просто было порождением закона больших чисел. Может, просто случилось землетрясение, и она моментально всё придумала. Конечно, она с самого начала замышляла убийство, но с конкретным планом определилась только тогда. Если всё действительно так, то она и правда быстро думает. Нельзя не восхититься. Как бы то ни было, вот землетрясение. Синъя‑сан звонит. Но на другом конце провода не Канами‑сан, а Аканэ‑сан. Затем Аканэ‑сан убивает Канами‑сан. Синъя‑сан сказал, что «краска пролилась», но это тоже была уловка. Такая расплывчатая формулировка позволила бы ему выкрутиться, если что. Даже я на это купился.

— Хе-хе, — засмеялся Синъя‑сан.

— Это просто совпадение.

— Ну, тут утверждать ничего не могу, но всё же, Аканэ‑сан убила Канами‑сан. Затем она создала «запечатанную комнату», специально разлив краску.

— Ну, по крайней мере я не ошиблась, когда сказала, что это она убийца.

— Всё так, Ириа‑сан. Конечно, была такая вероятность. Но и всего лишь. Из-за того, что Аканэ‑сан создала запечатанную комнату, мы не могли однозначно утверждать что-либо. Разумеется, в этом и был смысл создания комнаты. Чтобы попасть под идеальную степень подозрения, она поставила себя в такие условия, когда она была бы главной подозреваемой, но тем не менее чтобы никто не мог доказать, что это точно была она. И затем её заперли в кладовой. Конечно, это я предложил её там запереть, но даже не скажи я ничего, предложил бы Синъя‑сан. Немногие комнаты в поместье запираются, так что предположить место изоляции было легко, а у них было полно времени, чтобы досконально изучить планировку. Да, тут можно только предполагать, но если вы не собираетесь говорить об этом с Синъя‑саном, правды мы никогда не узнаем.

С этой позиции кажется, что ссора Аканэ‑сан с Канами‑сан была специально выставлена напоказ, чтобы продемонстрировать их отношения. Аканэ‑сан намеренно ставила себя в рисковое положение.

Ну, для будущего.

Не знаю, то, что Аканэ‑сан оказалась единственной без алиби (ну, на самом деле Рэй‑сан тоже, но) — это просто удачное совпадение, или же она всё это тщательно продумала. Но, пожалуй, всё же совпадение.

Так я решил.

— И тогда они поменялись с телом Ибуки‑сан? — сказала Ириа‑сан. — Она показалась Хикари‑сан посреди ночи, надела свою одежду на Ибуки‑сан, сбежала и… И потом пряталась где-то в доме, так? Затем, во время обеда она подслушала за дверьми истерику Сасироно‑сан и услышала, что та собирается запереться у себя в комнате. И тогда она сама проникла в комнату Сасироно‑сан и затаилась. Там же нет замка. А звтем была западня. Хм-м, так значит, и нервный срыв Сасироно‑сан, и обвинения Хикари — это всё ты устроил?

— Да, — кивнул я. — Мы могли бы её найти просто прочесав весь дом, но он просто огромен. От этого было бы слишком много хлопот, так что мы решили поставить ловушку. Хотя это было рискованно.

— Удивительно в тебе то, что ты можешь списать это со счёта как «рискованное».

Я сперва не понял, кто это сказал, но оказалось, что это Маки‑сан. Впервые она похвалила меня без капли сарказма. Было чуточку приятно.

— Но подождите-ка, — Ириа‑сан положила себе ладонь на голову и замерла на мгновение. — Что-то всё же не так, — сказала она. — Хм, что же? Что-то мне кажется странным.

— Вы думаете о том, как Аканэ‑сан выбралась из кладовой?

— Да, именно! — сказала Ириа‑сан, хлопнув руками. — Именно. Ты этого ещё не объяснил. Её вытащил Синъя‑сан? Она в буквальном смысле поменялась местами с трупом?

— Нет. Синъя‑сан выходил на улицу только когда мы хоронили тело Канами‑сан в горах. В тот раз он сбросил тело в кладовую, но не вытаскивал Аканэ‑сан. Хикари‑сан же видела её потом ночью, в два часа, так? К тому же, у Синъя‑сана на ту ночь есть алиби. Так что он не мог вытащить Аканэ‑сан. Это уж наверняка.

— Значит, он спустил ей какую-нибудь верёвочную лестницу?

— Тоже нет. От такой лестницы где-нибудь остался бы след. Пожалуй, следа не было бы, будь верёвка достаточно длинной, но Хикари‑сан видела, что в два ночи окно было закрыто. Аканэ‑сан не могла бы привязать верёвку снаружи, находясь внутри. Ей бы нужен был помощник, но, как я сказал, Синъя‑сан вовсю создавал себе алиби с Маки‑сан.

— Тогда этого просто быть не может, — сжала губы Ириа‑сан. — Голова просто кругом идёт. Словно бы у меня цианоз.

— Тогда уж скорее невроз.

— Только такое ты и объясняешь, да? — усмехнулась она. — Ну так? Ты же знаешь ответ, так?

— Ага, — кивнул я. — Она заперта в комнате, дверь в которую открыть которую можно только снаружи, а вот окно отрывается легко. Она хочет выбраться. Ириа‑сан, что бы вы сделали в такой ситуации?

— Я даже представить не могу.

Сказала как настоящая принцесса.

— А ты, Акари‑сан?

Хикари‑сан и Яёй‑сан я уже всё объяснил, так что решил спросить Акари‑сан. Мог бы спросить Тэруко‑сан, Рэй‑сан или даже Маки‑сан, но Акари‑сан у меня в любимчиках; к тому же мне хотелось прервать установившуюся с утра неловкость между нами.

— Я… ну, наверное, я вытяну руки и подпрыгну.

— Верно, но даже так ты не достанешь до окна.

— Ну, мы говорим о кладовой, да? Если бы меня заперли там, и подпрыгнуть не удалось бы… Я бы встала на стул и попробовала подпрыгнуть с него.

— Даже так ты бы не достала.

—Тогда всё просто, — сказала она с нарочитой улыбкой. — Я бы сдалась.

— Ну, так мы ни до чего не договоримся.

— Тогда закончили, да?

Ух как резко. Может это никакая не неловкость, может она меня просто ненавидит. Ну да неважно. Пора переключать канал.

— Акари‑сан использовала бы стул. Любой бы так поступил, верно? Словно обезьянка, лезущая за бананом.

— Ты меня обезьяной назвал? — вскричала она, вмиг покраснев. — Ну это уже грубость! Ты вообще знаешь, что такое манеры, а? Ты разозлить меня пытаешься?

Ошибочка. Кажется, не в ту сторону канал переключил.

— Нет, я не о том. И не надо так злиться, обезьянки просто восхитительны.

— В жизни меня так не оскорбляли, — она отвернулась от меня. — С этой минуты мы больше не знакомы.

Её презрение ко мне сомнению не подлежало. Я даже несколько остолбенел. Чёрт подери, Кунагиса, что там насчёт ошарашить её интеллектом? Результат совершенно противоположный!

— Мда, нехорошо как-то. В общем, ты бы встала на стул. Как и любой другой. Ты прыгаешь, хорошенько вытянув руки. И всё равно не достаёшь. Что дальше? Всё очень просто, нужно найти стул повыше.

— Но в комнате только один стул.

— Ну, «стул» — это метафора. Тут может быть что угодно. Что ещё есть в комнате?

— Да ничего. Книги? Футон? Лампа и столик?

— Есть ещё кое-что, так ведь? Что-то что все мы видели. Можно сказать, что только это мы и видели.

На зал опустилась тишина. Может, они не могли представить, а может, как раз представили. И то и то вызывало такую реакцию.

Первой в итоге ответила Ириа‑сан.

— Там было тело Ибуки‑сан, да?

— В точку! — кивнул я.

Что тут ещё нужно было добавить?

— Трупное окоченение достигает своего максимума примерно через сутки, ну, согласно нашим данным. Было часа два ночи, плюс или минус, как раз столько же времени прошло с момента смерти Канами‑сан. Её тело должно было быть жёстким как палка. Переодеть окоченелый труп тоже не права пустяков, но тут тоже есть свои обстоятельства. Может, там был верх и низ.

— Не пара пустяков? Это был костюм, черт подери. Как вообще его можно надеть на окоченелый труп? Может, конечности ещё как-то и сгибались, и всё же…

— Или у неё мог быть с собой второй комплект. Тогда она могла переодеть тело днём, ещё в более-менее мягком состоянии. Может, снятое с Канами платье лежало за дверью. — Я продолжил безо всякой паузы. — Я додумался до этого, пока думал, зачем ей отрубили голову. Конечно же, для того, чтобы тело могло сыграть роль другого человека. Её лицо тут было совсем некстати. Но мне кажется, была ещё одна причина отрубить ей голову. Быть может, она вообще единственная, кому для этого отрубили голову. Угу. Чтобы спрямить ей плечи.

— Хочешь сказать, если бы так не сделали, если бы плечи не спрямили, то на неё нельзя было бы встать? Потому что из Канами‑сан неважная ступенька? — тихо спросила Акари‑сан, словно бы её поразил ужас, или она надеялась, что ответит кто-то другой. — Это ты имеешь в виду?

— Да, — кивнул я. — Не просто как ступеньку, но как лестницу. Она поставила стул, а рядом тело, так, чтобы оно немного опиралось на стену. Потом она встала на стул, как на первую ступеньку, на тело, как на вторую, и тогда уж прыгнула. Подскок, остановка, прыжок. И тогда уже она могла дотянуться до окна.

Канами‑сан всё это время не вылезала из кресла-каталки, так что я не мог с точностью сказать, какого она роста, но учитывая, что Аканэ‑сан решила использовать её тело таким образом, они, наверное, были одной высоты. А низкой её не назовёшь. И без головы в ней было метра полтора. Если добавить собственный рост Аканэ‑сан, то выходит больше трёх. К тому же вытянутые руки. Плюс прыжок. Если только ей удалось дотянуться до кромки окна, дальше остаётся лишь подтянуться. От толчка тело Канамэ должно было перевернуться, но так даже лучше. Труднее понять, что тело использовали как ступень.

И именно поэтому голову отрубили у самого основания шеи.

— Это должно было быть непросто, наверное. То есть хотите сказать…

— Она не была обязана успешно прыгать с первого раза, пытаться можно сколько угодно. Да, такое не сделаешь с первой-второй попытки, но в итоге она преуспела, уронив тело Канами‑сан в процессе. Могу поспорить, она хотела ещё и окно закрыть, но это можно сделать только изнутри, так что от этой идеи она отказалась. Когда следующим утром мы осматривали тело Аканэ‑сан, то есть я хочу сказать Канами‑сан, максимум трупного окоченения уже прошёл, и тело снова стало несколько гибким. Но я не специалист, конечно, так что утверждать не могу.

— Это… — Акари‑сан побледнела. Это снова была та же сломленная Акари‑сан, с которой я общался с утра. То ли разъярена, то ли в отчаянии. — Просто кошмар, просто кошмар. Это непростительно. Убить человека, отрубить ему голову, откопать похороненное тело, а потом вдобавок замаскировать под кого-то другого… уже это подло донельзя. Но затем ещё и использовать его как стул, как лестницу, как подставку…

— «Сложно сидеть на живом человеке. Усидеть на живом человеке в течение получаса практически невозможно. Но я бы не сказал, что сидеть на мёртвом представляет хоть какую-нибудь сложность», — процитировал Синъя‑сан. — Слова Оэ Кэндзабуро. Не слышали, Акари‑сан?

По-прежнему бледная, Акари‑сан покачала головой с выражением отвращения на лице. Выглядит как маленький испуганный зверёк. Словно хочет заместить реальность.

Я не смог удержаться от вздоха.

Труп — это такая штука, которая отработана до самого конца. Он ничего не чувствует, у него нет личности, нет натуры, равно как и собственной воли и сущности. это всего лишь простая, банальная вещь. И владеющий этой вещью не вправе жаловаться на то, чем она может стать; и даже если предположить, что она чего-то хотела, владелец не сможет ничего сделать.

Есть обезглавленное тело. Она использовала его как своё собственное.

Есть обезглавленное тело. Она воспользовалась им как лестницей.

И что такого?

Смерть — это конец. Уже не важно, жил ли ты. Это не более чем факт. У каждого своё мнение на этот счёт, и это их право, и нельзя жаловаться на то, что считают другие.

Я вздохнул ещё раз.

— Так что вот так, Ириа‑сан. Мелкие детали трудно объяснить, так что подумайте о них сами. Я уверен, что можно найти простой ответ на остальные вопросы. Но к сожаления я не настолько хороший человек чтобы их объяснять. Прошу, разберитесь в них сами.

— Мелкие детали, да? — сказала Ириа‑сан. — А как насчёт мотива? Не думаю, что это можно записать в «мелкие незначительные детали».

— Просто спросите самих убийц.

Я повторил фразу, которую уже много раз произносил за этот вечер, и повернулся к Синъя‑сану. Как и все остальные. Синъя‑сан, с безнадёжным выражением лица, уже готов был ответить, когда за моей спиной раздался голос:

— Ты не обязан отвечать, Синъя.

Я обернулся. У входа в столовую стояла Аканэ‑сан. Она должна была лежать в постели. И давно она уже там? Как много моей чепухи она услышала?

Рука её была жёстко зафиксирована, и всё равно она стояла там безо всякого страха и свысока смотрела на собравшихся за круглым столом.

— Аканэ‑сан…

Сонояма Аканэ, из Семи дураков системы ER-3.

Аканэ‑сан, сказавшая, что не будет жаловаться, вне зависимости от того, где и как она умрёт, или кто и почему её убьёт. Но значит ли это, что она простит себе убийство, неважно где, как, кого или почему она убьёт? — Хах, — смеялась она. — Мотив? Мотив, говоришь? Какая глупость. Что за бессмысленная штука в этом огромном мире. Даже больно подумать, с чего вдруг ты беспокоишься о такой мелочи. Вообще не понимаю, — и с сардонической усмешкой она закончила: — просто хотелось съесть эти твои мозги.

1. ↑Сверхвысокомолекулярный полиэтилен.