Магазинчик, который наполняет вас чувством дежавю, хотя вы видите его в первый раз, но который нигде не существует. Он всего лишь подделка.

— Ко.

Только один человек звал меня этим прозвищем.

— Масато.

Масато Яхара. У него светлые крашеные волосы, он выглядит достаточно привлекательно, чтобы сойти за члена айдол-группы. Он — мой единственный друг в этом мире.

Но его тело растворялось и исчезло уже наполовину.

— …Прости.

— За что ты извиняешься?

— Я не смог совершить месть вместо тебя. Я не смог тебя спасти.

Масато с удивленным видом на лице испустил тяжёлый вздох.

— Как Я вижу, ты по-прежнему глуп, Ко. Чёрт побери! Я что, просил тебя о чём-то таком? К тому же, тебе и правда кажется, что Я хочу мести?

— …Мне кажется, нет.

Масато никогда ни о чём меня не просил и не заставлял меня что-то делать. Он вообще не хотел сближаться с кем-то.

— Я уже мёртв. Я даже говорить уже не могу. Даже «Я», которого ты видишь перед собой, выдумал ты сам. Всё, что сейчас происходит, — всего лишь шоу одинокого чревовещателя.

— Одинокого… Ну, по крайней мере, текст хорошо написан.

Было трудно поверить, что все его насмешки я выдумал сам. Масато в моей голове мог действовать и говорить так, как я сам никогда бы не смог.

— Во сне ты часто видишь какую-то дрянь, которую ни за что не придумал бы наяву. Так уж устроены люди. А ты, Ко, эксперт в этой области. Большинство людей вообще не способны понять мир других. Они стараются изо всех сил, но в итоге ошибаются и интерпретируют других людей совершенно неправильно. Но ты сумел воспроизвести меня с такой точностью. И когда ты играл меня, ты был совсем другим человеком, свободным от твоей обычной глупости.

— Я вижу, ты как всегда груб.

В ответ на мою фразу Масато цинично засмеялся. Он выдал очень похожую на него улыбку, полную смирения.

— Ты уже достаточно горевал обо мне.

Горевать.

Я даже не осознавал, что именно этим я и занимался всё время.

Но... Эх... Всё именно так. Я просто хотел оплакать смерть моего единственного друга. Я не хотел его забывать и не хотел позволить всем остальным забыть его.

— Ко, что ты видишь, когда смотришь на Луну?

Масато задал тот же вопрос, что и ночью в парке.

— Ты всё ещё считаешь кратеры просто кратерами?

Я ненадолго задумался. Кратеры были кратерами. Это не изменилось.

— Ну... сейчас я вижу их немного иначе.

Заинтересованный, Масато приподнял бровь.

— Если кто-то скажет мне, что это кролик, который лепит рисовые шарики, я увижу его. Если кто-то скажет мне, что это чудовище, которое готовится кого-то сожрать, я увижу его. Раньше я не мог ничего увидеть, а теперь я могу увидеть всё. Я чувствую, что могу увидеть что угодно. Наверно... Может быть, это ничем не отличается от того, что было, но...

— На самом деле, очень отличается, да?

Похоже, Масато не хотел дальше развивать эту тему.

— Тогда, Я думаю, пора прощаться.

Сказав это, Масато продолжил исчезать. Само его существование исчезало.

Сколько бы я не прожил, я никогда не забуду Масато. Но я больше не стану им. По мере своего исчезновения — своего ухода из моего сердца — он стал чем-то вроде пыли в огромной массе моих воспоминаний.

Я никогда не смогу извлечь его оттуда.

— ...Масато!

Я окликнул его прежде, чем он исчез вместе с фальшивым магазинчиком.

— Что такое?

Я должен был спросить у него, хотя бы сейчас:

— Ты рад, что родился?

Увидев моё, несомненно, взволнованное лицо, Масато натянул сердитую, но на самом деле, втайне довольную улыбку.

— Слушай сюда... Если ты действительно хотел узнать ответ, то должен был спрашивать, когда Я был жив. Я же говорил: всё, что Я сейчас скажу, уже прописано в твоём сценарии. И тебя это устраивает?

Я кивнул.

Но я уже знал ответ. Закрытый ультрамариновый мир Масато мог процветать, только отвергая свет. Если бы моё переполненное сомнениями сердце заболело точь-в-точь как у кое-кого, я бы, наверно, попытался зажечь свет в этом ультрамарине.

Но Масато был мёртв. Он уже не мог измениться.

«Звяк, звяк. Звяк, звяк».

Потеряв все цвета, одноцветный Масато ответил с застенчивой улыбкой:

— Ни черта не рад.

Прощай, Масато.

— Ах, какой сюрприз встретиться с тобой после школы, Хираги. Как ты мог заметить, Ририко — девушка, которая просто любит читать книги. А? Ты хочешь сказать, что читаю книги очень издалека? Да-да. Видишь ли, Ририко умеет сканировать книги. Ририко может узнать всё содержимое в одну секунду. Потрясающе, не правда ли? Правда-правда? Давай, хвали меня! Э? Ты хотел у меня что-то спросить? Спрашивай. Почему Ририко окликнула вас двоих в тот день, да? Ририко сразу сказала, что хочет стать хорошим другом для Хираги. Ты спрашиваешь почему? Ну, потому что Хираги белый. ...Да, Ририко в тот день видела сон. Во сне, после того как Ририко обратилась к вам и просканировала, дружба Хираги и Танихары распалась. Тогда Танихара стал эмоционально нестабильным и убил Акияму... Танихара сдался, а Кодзуки бросила Хираги, потому что он мог думать только о Танихаре, поэтому Хираги остался один. Понемногу он стал чисто белым. Он был как свежий снег в лесной глуши, это было так красиво. И тогда чисто белый Хираги и Ририко стали хорошими друзьями. Хираги понял Ририко даже лучше, чем прежде, и они стали би-би-бикать вместе. Ририко уже знает благодаря сканированию, но всё же, ты девственник? Ты знаешь, как приятно заниматься сексом? Видишь ли, Ририко знает, как доставлять мужчинам удовольствие, поэтому во сне Хираги стал заложником Ририко. Он полностью подчинился ей, он сделал бы всё, что она скажет. Хи-хи-хи... Кстати, ты знал, что взрослые мужчины ведут себя очень важно рядом с такими девушками, как Ририко? Но когда снимешь их барьеры, они такие смешные, почти клоуны. Ты знаешь, что если правильно настроить те красные тельца, что бегают у них в мозгу, то можно заставить их танцевать в безумном танце удовольствия. Разве это не весело? Существуют даже такие люди, которые, однажды войдя в это состояние, уже не могут вернуться обратно... А? Ты хочешь узнать, был ли сон Ририко пророческим? Ну, большинство снов действительно таковы. Очень странно, что в этот раз сон ошибся. Ририко интересно почему. Может быть, это Кодзуки виновата? Она слишком много приставала к Хираги. ...Что? Тебе интересно, являются ли пророческие сны Ририко результатом того, что она бессознательно использует свою память и аналитические способности и делает какие-то выводы? Ририко не понимает таких сложных вещей, сколько ни объясняй. Ририко просто хотела стать хорошим другом для Хираги. И всё. Больше ничего не имело значения. А? Ты говоришь, что Ририко жестокая? Почему? На самом деле все вокруг жестокие, разве не так? Все так грубо обращаются с Ририко. И даже Хираги воспользовался Ририко как инструментом, верно? По крайней мере, это Ририко осознаёт. Значит, именно Ририко нужно жалеть, не так ли? ...Хираги не нужно проявлять симпатию к Ририко, нам больше не надо становиться хорошими друзьями. Ририко более не интересен Хираги. Он стал слишком нормальным. Но Ририко всегда придёт на помощь, если она тебе понадобится. Ририко может даже научить тебя удовольствию. Ририко милая? Такая милая, не правда ли? Хи-хи-хи… Спасибо.

— Пока-пока.

После ареста за убийство одноклассника, Масато Яхары и сокрытие тела Сюити Акияма в середине лета перестал посещать школу.

Сихо Судо задержали за непреднамеренное убийство Рюске Ямадзаки. Защита доказывала в суде, что это была необходимая самооборона. Я уже встречался с её адвокатом и пообещал выступить в её защиту, если это потребуется.

Для неё было бы абсолютно естественно обижаться на меня за то, что я натравил на неё Ририко Мацуми, чтобы та её просканировала и сломила её дух. Но когда я посетил Судо в месте её заключения, она поблагодарила меня за помощь. Более того, она была счастлива. Похоже, причиной этому было то, что инцидент побудил её семью беспокоиться о ней. Трудности закаляют характер… Но трудностей было очень много, поэтому ещё только предстоит увидеть, какой характер получится в результате. Но в любом случае после того как я использовал её, мне хотелось сделать всё, что было в моих силах, чтобы помочь ей.

С другой стороны, Акияма, и его трудно в чём-то обвинять, отказался со мной встречаться. Похоже, что он пережил нервный срыв, и ему было тяжело говорить. Иногда изолятор наполняется его испуганными криками. Нет никаких сомнений в том, что его по-прежнему терзают видения Масато.

Презираю ли я его за убийство Масато?

Я немало думал над этим вопросом, но даже сейчас не был уверен в ответе. Хотя убивать было чересчур, он действовал в интересах самообороны. Если бы не Масато, Акияма, скорее всего, продолжал бы жить как упорный и прилежный ученик. В каком-то смысле, он тоже был жертвой. Но хотя разумом я это понимал, неприятное чувство внутри меня отказывалось исчезать. Было ли это чувство ненавистью, яростью или чем-то совсем другим, я не знал.

Множество неизвестных эмоций крутилось во мне. Они были шумом, которым я не мог управлять. Раньше, я просто выбросил бы все мысли и эмоции из головы и стал бы ко всему безразличен.

Но я больше не мог так поступить.

В моём новом нестабильном состоянии, Мики приходила ко мне каждый день и вытаскивала из дома. Аркады, караоке-бары, боулинг, теннис, кино, раменные, рестораны, кафешки — я потратил годы жизни, курсируя между домом и школой, так что эти в общем-то обычные места были для меня новыми и свежими. Мики, которой было забавно моё удивление от них, в какой-то момент занесло и она взяла меня с собой невозможно поверить куда...

Окинава.

Я стоял на сияющем белом пляже. От вида кристально чистой океанской воды я лишился дара речи.

Смотря на голубое небо, сливающееся на горизонте с океаном, я ощущал, как моя повседневная жизнь смешивается с чем-то таинственным и могущественным. Я чувствовал, что я уже не просто я. Подобно странному удовольствию от срывания корочки с зажившей раны, посещение этого места как будто освободило мои эмоции. Я, несомненно, выпучил глаза, наблюдая за океаном, и Мики игриво хлопнула меня по плечу. Её махровая толстовка, пара красивых ног и купальник создавали впечатление фотомодели, готовившейся к съемке.

Видимо, потому, что это место было не слишком известным, или потому, что летние каникулы ещё не начались, на пляже было не так много людей. Но при этом я видел, что Мики привлекает внимание как мужчин, так и женщин. Похоже, быть в центре внимания для неё было привычным, потому что она казалась беззаботной.

Очевидно, что в мире Мики быть любимой и желанной было нормальным. Это очень отличалось от моего мира, в котором большинство людей игнорировали меня.

Мики собрала волосы, которые уже были заметно длиннее, чем при нашей первой встрече, и завязала их резинкой, которую держала в руках.

Впервые за долгое время я видел Мики с хвостом.

— Знаешь, мне кажется, так ты выглядишь лучше.

Мики немного покраснела.

— …Мой отец вон там, и ты подкатываешь ко мне?

— Это не входило в мои намерения…

— У меня аж сердце замерло, знаешь ли.

Мики с намёком дотронулась до своего хвоста…

— Кстати, когда ты собираешься снять это с меня?

Я вытянул вперёд левую руку.

На ней по-прежнему была красная резинка. Даже сейчас я не мог снять её по собственной воле.

— О, тебе придётся носить её всю оставшуюся жизнь.

— Мне кажется, что она скоро покроется плесенью и начнёт гнить прямо на моей руке… Мики, разве ты не говорила, что прекратишь верить в магию?

Мики перестала всё время говорить о магии. Хотя я недавно начал подозревать, что она всё-таки была настоящим магом.

В конце концов, она изменила судьбы нескольких людей. И она собиралась продолжить в том же духе.

И помимо всего прочего — тот поцелуй.

Мики сказала, что он не был магией, но я уверен, что она обманула меня.

Ведь я с тех пор не мог отделиться от неё. Когда мы не были вместе, у меня щемило в груди. Это доказывало, что я всё ещё нахожусь под её контролем.

Что же это, если не магия?

Но скорее всего, всё это чушь. Если она сама сказала, что это не магия, и сама верит в это, значит, наверно, так и есть. И моё нынешнее состояние тоже всего лишь моя красивая выдумка.

Но кое-что всё-таки не давало мне покоя.

Даже если мы были вместе почти каждый день, Мики оставалась другим человеком. Наши системы ценностей были абсолютно разными. Насколько бы хорошо я ни узнал Мики, останется бесчисленное множество вещей, о которых я и подозревать не буду. Даже сегодня, когда я увидел кристально чистый океан, когда я увидел огромный новый мир, даже когда мой собственный мир расширился и наполнился светом, он всё еще не пересёкся с миром Мики. Я могу добраться до более далёких мест, чем раньше, но всё равно не могу достичь её.

Все наши миры, без исключений, не открыты ни для кого.

Даже в тех случаях, когда я общался с Мики или с Масато.

Звон цепей. Хотя я слышал его, когда играл роль Масато, я всё равно не могу сказать, что понимаю его смысл. Масато говорил о цепях несколько раз, и когда Мацуми просканировала его, она сказала, что у Масато слуховые галлюцинации. Тогда я, наверно, впервые задумался на этот счёт.

Но я уже не мог узнать, слышал ли настоящий Масато звук цепей или нет?

Но даже если слышал, это не имеет значения. Звон цепей ненастоящий. Его слышал тот Масато, которого я выдумал.

Когда мы общаемся с кем-то, то на основе своего эго воображаем свою версию этого человека и можем разговаривать только с ней.

— Кота, ты какой-то серьёзный. Почему молчишь? О чём задумался? Ах да, знаю, ты хочешь увидеть, что же под толстовкой! Ну хорошо, раз ты так этого хочешь, то ничего не поделать!

И сказав нечто нахальное, Мики решительно обнажилась. Моему взгляду открылись её тонкая талия, которая, казалось, переломится, если её слишком крепко обнять, и её милый продолговатый пупок. Её бикини скрывало пару мягких выпуклостей. И хотя рёбра у Мики немного выступали, кожи на костях у неё хватало.

Игривая улыбка танцевала на её губах.

— Ага, возбудился?

Скажу прямо.

Чёрт побери, а без одежды Мики выглядела ещё стройнее.

Удивившись своим пошлым мыслям, я потерялся в раздумьях и не ответил ей. Но скорее... я впервые возбудился от вида живой девушки. Ах-х... Ох-х... Мики, ты восхитительна.

— Эй, только потому, что мой отец вон там, ты не можешь на меня так пялиться. …Не смотри на меня! Я сказала не смотри!

Она покраснела до ушей.

Хотя она сама мне всё показала…

— И кто в этом виноват?

— Ну, это потому что я соблазняла тебя… Стоп, стоп, стоп, не в этом дело! Не перекладывай свою вину на других. Просто ты извращенец! Ты подбил меня на это!

— Мики, ты действительно не понимаешь, насколько ты привлекательна?

— Ты снова ко мне подкатываешь! И это работает! Я больше не могу. Па-а-ап! Пап, помоги! Здесь чудовище, маскирующееся под святого!

После этой сценки мы вернулись к обычному хорошему настроению и направились к кромке воды. Мы оба намочили ноги в океане, ощутив, как их щекочет тёплая вода.

— Знаешь, я впервые вижу океан.

— Серьёзно?

— А ещё я впервые покинул Канто.

— …Ты и правда жил в закрытом мире, Кота.

Всё было именно так. Я не обладал собственными желаниями или надеждами.

По крайней мере, до тех пор пока не встретил Мики.

Я смотрел на горизонт. Море сияло под яростными лучами солнца, соединяя весь мир. Где-то оно станет льдом, где-то наполнится мусором, а где-то обагрится кровью. Те же самые волны, что мягко бьются о мои ноги, могут кого-то погубить.

Почему всё так устроено?

Я плакал. Слёзы не останавливались.

Но даже увидев меня таким, Мики не отступила. Она просто взяла меня за левое запястье. То самое, на которое была надета её красная резинка для волос.

Она широко улыбнулась мне. Улыбка яснее, чем океан, настолько привлекательная, будто дьявольская.

— Было бы неплохо, если бы этот день длился вечно.

Если честно, я не был с этим согласен. Отныне и впредь мы будем взрослеть, и наши чувства изменятся. Я хотел, чтобы Мики была свободна. Я хотел, чтобы она сияла. Я не хотел, чтобы она была скована эмоциями этого мгновения. Я не хотел, чтобы она была скована так, как я.

Но именно сейчас я понимал, что хотела сказать Мики. Или скорее, я понимал, что заставляла меня сказать её улыбка.

Всё ясно...

Мы не открываемся нигде.

Но вот такое взаимопонимание возможно.

Это было чем-то приятным, чем-то таким, что если его осознать, можно достигнуть истинного счастья.

— Ты права, неплохо бы, если бы этот день длился вечно.

В тот момент, когда эти слова вылетели у меня изо рта, в этот и только в этот момент, я желал вечности всем сердцем.