Кадзуя снял маску и спрятался позади Викторики с горящим от смущения лицом. Селяне, все еще стоявшие на площади с бочками вина и яркими тканями, смотрели в замешательстве на Кадзуя и остальных.

Танцевать, голоса подделывать... Это было слишком неловко. Пока Кадзуя предавался отвращению к себе, подбежал Амброс.

- Простите, эти незнакомые слова, которые Вы использовали, они на самом деле?..

- Да, из моего родного языка. Я не особо представляю, как разговаривают мертвые, но я подумал, если заговорю на никому не известном языке, возможно, это произведет нужный эффект.

- Сколько в нем гласных? Его записывают справа налево? О, вы же пишите вертикально! А еще...

Как обычно, Амброс начал засыпать Кадзуя вопросами. Наконец, отбившись от него, Кадзуя окликнул Викторику:

- Объясним им на счет, эм... убийства, совершенного мисс Карминией.

Викторика кивнула. С непроницаемым лицом она посмотрела на Карминию, которую удерживали внизу.

- Голубь пролетел.

- ...Голубь?

- Я провела некоторое время, думая, в кабинете, где двадцать лет назад произошел инцидент. Вошла Карминия, я побеседовала с ней. Потом она ушла, а я размышляла дальше. А затем... белый голубь пролетел за окном.

- О...

- Как только я его увидела, источник мудрости заговорил со мной. – Викторика посмотрела на Кадзуя со странной улыбкой. – Знаешь, этот хаос построен так же, как похищение Дрезденской тарелки на блошином рынке. Ты ведь понимаешь? Милдред выпустила голубей из-под юбки, и пока все удивленно смотрели в небо, она украла тарелку. Ей нужны были голуби, чтобы использовать движущиеся объекты для ограничения обзора людей.

- Верно... Но к чему это?

- Просто замени золотые монеты голубями. Все очень просто. О, не верится, что все из-за этого произошло, – пробормотала Викторика.      

*****

Они отправились в серый особняк и прошли в кабинет, ставший сценой для трагедии двадцать лет назад.

Викторика спокойно заговорила.

- Когда это произошло, Карминия была лишь ребенком шести лет. Во время нашего с ней разговора о том случае, она сама сказала: «Разве не тяжело было Корделии, девушке-подростку, ударить взрослого мужчину ножом в верхнюю часть спины?». Зачем Карминии говорить такое? Она пыталась намекнуть, что ей, ребенку в то время, совершить убийство было еще тяжелее, чем Корделии.

- Но Карминия и правда была маленьким ребенком! – рявкнул Сергий, перебивая ее.

- В зависимости от метода, это и ребенку под силу.

- Нет, это невозможно, – яростно настаивал Сергий. Он двинулся к двери, даже не дожидаясь ответа.

Амброс тихо остановил его.

- Господин Сергий... Вам надо просто выслушать.

Сергий одарил его суровым взглядом.

- Указываешь мне? Глупый мальчишка...

- Все как он говорит, Сергий. Вам надо просто выслушать меня, так что оставайтесь на месте.

Сергий посмотрел на нее, едва сдерживая ярость, но больше он не пытался уйти.

В кабинете повисло зловещее молчание. Начищенное средневековое оружие на полках витрин тускло блестело у стены. На письменном столе и книжных полках лежал белый слой пыли.

- В этом деле есть несколько любопытных аспектов. Прежде всего, Теодор умер в запертом кабинете. А еще на полу были разбросаны золотые монеты. Более того, его ударили сзади кинжалом в верхнюю часть спины. И, наконец, время. – Викторика посмотрела в строгое лицо Сергия. – Сергий, Вы говорили о времени. Вы сказали, что думали, будто была ровно полночь, поскольку Вы посмотрели на карманные часы, а так же знали о пунктуальности Корделии.

- Да...

- И все же... Вы так же сказали, что, почему-то, бывшие с Вами люди давали противоречивые показания о времени.

- Верно. Но это...

- Почему у людей в особняке той ночью было разное ощущение времени? Подумайте об этом. – Викторика обвела взглядом слушателей.

На губах удерживаемой юношами Корделии появилась легкая улыбка.

Наконец, Викторика указала на стену своим изящным пальчиком.

- Эти напольные часы всегда бьют, но они не били той ночью, так?

В комнате стояли большие напольные часы. Цифры на старом, украшенном запутанным орнаментом циферблате стерлись, но маяк по-прежнему отбивал четкий ритм.

Тик, тик, тик...

Сергий воскликнул:

- Ты права!

- Той ночью часы не пробили. А значит, только Сергий, сверившийся со своими карманными часами, мог быть уверен, что была полночь, а остальные считали по-разному… Так почему часы не пробили?

Взгляды всех окружавших Викторику людей были прикованы к ее маленькому лицу.

- ...Потому что внутри пряталась Карминия.

- Что? – Сергий фыркнул от смеха.

Викторика проигнорировала его и продолжила объяснять:

- Карминия проскользнула в кабинет до того, как вошел Теодор, пока комната была открыта. Затем она залезла в напольные часы и спряталась в отсеке с маятником. С маленьким детским телом это возможно. Затем, затаив дыхание, она ждала, когда войдет Теодор. Полагаю, все это время часы не били. Наконец, вошел Теодор. Тогда настало время появиться разбросанным на полу монетам.

- Что это значит?.. – недавнее выражение Сергия постепенно пропадало с его лица, щеки бледнели.

- Как вообще могла маленькая девочка, спрятавшаяся в напольных часах, убить Теодора? – продолжила Викторика. – Думаете, ребенку хватит силы заколоть взрослого мужчину? Так не получится. Но существует другой путь. Это возможно, если полагать не на силу рук, а на вес тела и силу тяжести. Юная Карминия ударила его не в стоячем положении. Она выпрыгнула из своего укрытия в часах с орудием убийства в руке.    

Комнату окутала леденящая душу тишина. Все присутствующие тяжело сглотнули, но не осмелились говорить. Они робко смотрели на напольные часы, а потом на Карминию, затихшую с равнодушным лицом. Неожиданно на ее лице показалась бледная улыбка.

- Золотые монеты не были на полу с самого начала. Они находились у Карминии. А она их рассыпала. Блестящие монеты, падающие, яркие золотые нити, протянувшиеся от часов к полу, как золотой звездопад. Увидев, как они падают, Теодор не мог отвести взгляд. Даже если сначала он их не заметил, рано или поздно он услышал бы звуки их падения на ковер. Пораженный золотым дождем, он подошел бы и остановился прямо под часами – место, на которое Карминии было проще всего выпрыгнуть. «Используй движущийся объект для ограничения обзора». Движения Теодора ограничивались тем, что он видел. А затем Карминия, увидев, что он стоят прямо перед ней, выпрыгнула из часов. Силы веса ее тела хватило бы, чтобы вонзить кинжал по самую рукоять. Теодор опустился на пол, на золотые монеты, умерев без единого вскрика. Итак, я объяснила две загадки – разбросанные монеты и кинжал в верхней части его спины. Убив его, Карминия заперла дверь и снова спряталась в часах, терпеливо ожидая, пока кто-нибудь найдет тело. Поэтому кабинет казался пустым. - Голос Викторики начал слегка дрожать. – А вошла Корделия, горничная. Она увидела тело, закричала и выбежала. Затем Карминия вышла через дверь. Из-за этого Корделию посчитали единственным возможным преступником. Просто из-за слишком поспешного вывода... Итак, Сергий.

Плечи Сергия дернулись. За один день его лицо стало выглядеть намного старше из-за усталости. Но его взгляд был полон опасного света, свойственного упрямому старику, неуступчивому и нежелающему ничего признавать.

- Сергий, это Ваша вина. Как вы загладите ее перед Корделией, которую выгнали из деревни, хоть она и была невиновна?

Последовало долгое молчание.

- ...Я использую всю своей власть, коей обладаю как вождь этих людей, и накажу эту женщину. – Он посмотрел на Карминию со смесью ярости и презрения, указав на нее пальцем.

Карминия воскликнула:

- Нет! Я против изгнания. Я не хочу покидать деревню!

Амброс удерживал Карминию, которая пыталась вырваться.

- Даже мисс Корделия спустилась с горы и жила во внешнем мире. И Бриан Роское тоже так живет. Если найдете его и попросите о помощи…

- Я ненавижу Корделию и Бриана. Я хочу остаться здесь!

- Но внешний мир – чудесное место... – машинально пробормотал Амброс и замолк.

Пока Карминия вырывалась, к ней подошла Викторика.

- Скажи... какой у тебя был мотив? Что могло послужить причиной того, что шестилетний ребенок заколол старосту, почитаемого всей деревней?

- Догадайся, – тихо произнесла Карминия.

- ...Будущее?

Этот краткий ответ заставил Карминию выпучить глаза и закричать:

- Как ты это узнала?!

- Мне кажется, что пути ребенка и старосты могли пересечься только во время предсказаний на фестивале середины лета. Некоторых детей может возмутить полученное неблагоприятное предсказание.

Кадзуя вспомнил угрюмое лицо Викторики после того, как ей сказали, что она не вырастет. А еще эти загадочные слова Карминии, произнесенные, когда они встретились на выходе из церкви...

Предсказания всегда сбываются.

 И все же, один раз не сбылось...   

Когда случился этот один раз?

Викторика пробормотала:

- Необязательно полагаться на простое гадание. Но ты, Карминия, обладала сильной верой в законы деревни и слова старосты. Тебе пришлось поверить в твою судьбу.

- Да... Пришлось поверить... Но я не могла с ней мириться! – выдавила Карминия. – Я спросила то, что не следовало. Из детского любопытства, я спросила ужасную вещь.

- Какую?

- Когда я умру.

- ...Ясно.

Карминия со слезами на глазах смотрела на собравшихся селян.

- Мне сказали, что я умру спустя двадцать лет, когда мне будет двадцать шесть. Двадцать шесть?.. Я хотела жить дольше. Намного, намного дольше. Так что мне пришлось убить того, кто сделал предсказание, господина Теодора, чтобы оно не сбылось!

Дрожащим голосом Сергий закричал:

- Поэтому?! Поэтому ты убила такого великого старца?! Недостойное дитя вроде тебя?!

- Вам этого не понять, если с тем же не столкнетесь! Это отчаяние, этот гнев, эта печаль!

Они смотрели друг на друга. Глаза Карминии выпучились, казалось, будто они выпадут на пол. Глаза Сергия же были налиты кровью, кулаки дрожали от ярости.

Выражение на лице Сергия начало напоминать религиозного фанатика, его глаза безумно косили к носу, из-за чего трудно было определить, куда он смотрит. Трясущимся пальцем он указал на Карминию и звучно крикнул:

- Амброс, отруби ей голову!

- ...А? – у Амброса челюсть отвисла.

Сергий громко продолжал:

- Раньше нашим обычаем было отрубать головы преступникам. Со временем число совершавших тяжкие преступления селян уменьшилось, и это перестали практиковать... Но в твоем возрасте моей обязанностью было обезглавливать преступников.

Инспектор де Блуа, слушавший позади толпы, торопливо вышел вперед.

- Эм, м-р Сергий, позвольте еще раз напомнить, я арестовываю Дерека и забираю его в полицейский участок. И у преступления этой девушки срок давности давно прошел. Если заставите этого юношу обезглавить ее, он станет следующим, кого совилльская полиция обвинит в убийстве. А если селяне закроют на это глаза, то получат обвинения в пособничестве и подстрекательстве...

- Это не Совилль!

- ...Нет, вы не можете просто придумать забавное название и объявить его своей страной.

- Убирайтесь! – Сергий отдал приказам молодым людям, и те, подчинившись, подняли инспектора де Блуа и понесли его по коридору. Его крики затихли, и вдалеке слабо слышался лишь вопль «Кудзе, сделай что-нибудь!».

Голосом, от которого чуть ли не стены содрогались, Сергий прогремел:

- Хватило уже и того, что Корделию наказали изгнанием, поскольку ее вина не была доказана. Карминия, ты лишишься головы, и ее закопают отдельно от твоего тела. Ты никогда не вернешься ночью фестиваля середины лета. Грешники не должны снова являться потомкам. Амброс!

- Г-господин Сергий... – Амброс сильно дрожал. Его лицо, достаточно красивое, чтобы принадлежать леди, родись он девушкой, было бледным.

Сергий снял с полок витрины большой топор и бросил его юноше. Амброс машинально словил его, затем вскрикнул и отбросил. Топор упал на пол, подняв белые хлопья пыли.

Опухшие красные глаза Сергия одарила его юного помощника тяжелым взглядом.

- Сделай это. Если хочешь унаследовать эту деревню, ты не должен щадить грешника!

- Но... она была лишь ребенком. Уже двадцать лет прошло. И, и...

- Амброс!

- Я, я... Когда я был ребенком, Карминия часто играла со мной. Может, она слегка эксцентричная, но со мной она была нежной, как старшая сестра. Даже если она убила господина Теодора, она все равно добрый человек, о котором я тревожусь. Я этого не сделаю, господин Сергий!

- Таков закон это земли. Карминия умрет в двадцать шесть лет, как и предсказал господин Теодор.

Под взглядом Сергия, Амброс лишился воли к сопротивлению. Он медленно поднял топор своими тонкими трясущимися руками. Его зубы громко стучали от страха. Из его больших ясных глаз по бледным щекам текли слезы, напоминавшие цветочные лепестки. Его узкие плечи сильно тряслись.

Он повернулся к Кадзуя, ища поддержки. Кадзуя тоже трясло.

- Добрый сэр... Там, во внешнем мире, что случилось бы в подобной ситуации?

Кадзуя робко ответил:

- Полиция бы арестовала ее. А потом... провели бы расследование... Викторика?

Викторика приоткрыла рот:

- Провели бы судебное разбирательство.

- Судебное... разбирательство?

- Да. Карминия и полиция нашли бы себе представителей, которые обговорили бы все между собой. И тогда они решили бы, имело место преступление или нет. В зависимости от тяжести преступления, человека могут приговорить к смерти, тюремному заключению или даже отпустить. За преступление, совершенное ребенком, смертную казнь едва ли назначили бы.

Топор выпал из руки Амброса. Его лицо казалось очень тоскливым, но при этом решительным. Он печально поднял голову, сжав губы. Посмотрев на Сергия, пышущего гневом, он сбивчиво обратился к нему.   

- Господин Сергий, я всегда уважал Вас. И любил эту деревню. Я родился здесь, и Вы признали меня, ребенка, у которого ничего не было. Но… мир намного больше... И, ну... Карминия, беги!

Внезапно Амброс оттолкнул молодых людей, державших Карминию. Среди их удивленных и протестующих криков Карминия, подобно некому нечеловеческому созданию, подпрыгнула в воздух и схватила длинное копье, висевшее на стене.

Она обернулась. С выпученными глазами она приоткрыла бескровные губы и что-то пробормотала.

Затем, увернувшись от своих пленителей, она бросилась бежать, как испуганный кролик.

Амброс замер, пораженный своим поступком. Остальные невысокие юноши с мутными взглядами начали дружно осуждать его, напоминая семерых гномов вокруг Белоснежки. Миг спустя они оставили своего предводителя и выбежали в коридор, окликая Карминию.

Сергий выкрикнул проклятья и указал дрожавшим кулаком на Амброса.

- Амброс... мой глупый приемник. Быстро слови ее. А потом отруби голову. По-другому ты мое прощение не заслужишь!

- Что бы Вы ни говорили, господин Сергий, человека я не убью, – ответил Амброс, покачиваясь.

- Ты не знаешь, что натворил. Поскольку ты дал Карминии сбежать, она точно навлечет бедствия на нашу деревню. Возможно, они уже начались. Иди и убей ее! Тебе надо лишь довериться мне. Просто глупо спрашивать, откуда я знаю или почему отдал такой приказ. Юноша, запомни это в своей душе!

Амброс склонил голову, но больше не кивал печально, как раньше. Он покачал головой и молча направился к двери.

В тот же миг они услышали крики молодых людей в коридоре.

Кадзуя и Амброс, переглянувшись, бросились к двери.

Прямо к ним двигался красный и толстый язык огромного зверя.

Это был огонь.

Тяжелые синие бархатные шторы на окнах загорались, падая на пол и вздрагивая, подобно последним вздохам умирающего существа. Пламя охватило серый ковер, затем с новой силой двинулось к Кадзуя и Амбросу.

- Пожар! Карминия устроила пожар! – кричали бежавшие назад юноши.

Кадзуя присмотрелся к происходившему позади огня и увидел женщину с факелом в руке – это была Карминия с выпученными глазами и склоненной набок головой, которая, казалось, упадет на пол, как у сломанной куклы...

Молодые люди бежали по коридору в противоположном направление.

- К черному входу! Там огня еще нет!

Кадзуя взял себя в руки и побежал назад в кабинет. Милдред и инспектор де Блуа тоже услышали крики и торопливо бросились прочь. Кадзуя протиснулся сквозь людской поток в кабинет, где обнаружил Викторику, одиноко стоявшую посреди комнаты. Он схватил ее за руку:

- Викторика, там пожар! Бежим!

Вслед за ним в кабинет запрыгнул Амброс, подбежавший к Сергию. Он выхватил посох старосты и посадил старика себе за спину, после чего вместе с Кадзуя и Викторикой двинулся по коридору.

Воздух был полон белого дыма, щипавшего глаза. Кадзуя держал Викторику поближе к себе.

- Закрой глаза! – приказал он ей. Игнорируя собственную боль, он побежал.

Опустив взгляд, он увидел, что глаза Викторики плотно зажмурены, и она бежит изо всех сил, как он ей и сказал. Быстро бегать она не могла. Амброс, несший на спине Сергия, вскоре обогнал их. Тем не менее, она продолжала бесстрашно бежать вперед с закрытыми глазами, полагаясь лишь на хватку руки Кадзуя. Ее рука сжимала его руку все сильнее.

Наконец, они выбежали из скромного заднего черного входа. Откашливаясь от дыма, Кадзуя посмотрел на особняк.

Он был в огне.

Пламя потрескивало под ночным небом, поднимаясь все выше и выше.

Когда он увидел особняк впервые, тот сильно напоминал огромного серого волка, но теперь он неподвижно прижался к земле, охваченный огнем.

- Карминия! – Кадзуя услышал устрожающее бормотание Сергия. Он стоял на коленях на твердой земле и смотрел в ночное небо с ярко-красным от ярости лицом. От его исходила аура глубокого, насыщенного гнева.

Доставив старосту в безопасное место, Амброс исчез, и Сергий остался один.

- Карминия! Убийства господина Теодора тебе не хватило? Ты даже деревню подожгла!

Викторика открыла глаза и тихо вскрикнула. Кадзуя проследил за ее взглядом и тогда увидел, что… безымянная деревня горела.

Крыши, деревья и все вокруг них пылали мерцающим пламенем. Каменные стены становились зловеще-красными, поглощая жар. С соломенных крыш в небе летели искры. Пламя покрывало дома подобно огненным головным уборам, заставляя всю деревню сиять, как гигантская люстра. Каждое здание было окрашено в красный.

Селяне собрались на площади. Они таскали из колодца воду и заливали огонь.

Амброса нигде не было видно.

Затем какие-то молодые люди начали что-то кричать с дальнего конца площади. Вскоре Амброс выбежал из центра круга юношей, его  светлые волосы свободно развивались, падая на плечи. Он заметил группу Кадзуя и бросился к ним, с вытянувшимся от ужаса лицом.

- Это Карминия, она!..

Кадзуя и остальные бросились бежать. Они покинули площадь и понеслись по мощеным улицам, проскальзывая между нитями огненной люстры, пока не достигли входа в деревню, на который Амброс указал дрожавшим пальцем.

Указывал он на подъемный мост – единственную связь деревни с внешним миром.                       

*****

Подъемный мост был опушен.

Амброс обернулся, указывая на каменную сторожевую башню, с которой молодой дозорный опускал мост, когда приходили гости. Она была единственным сумеречным пятном в сияющей огнем деревне.

На верху темной башни стояла фигура.

Темно-синее платье средневекового вида. Светлые волосы, заплетенные в тонкие косички. Выпуклые темно-зеленые глаза.

Карминия.

Кадзуя и остальные подняли на нее взгляд, а она медленно опустила голову, чтобы посмотреть на них в ответ, широко распахнув глаза.

Карминия подняла горящий факел. Пламя шипело и потрескивало. Другой рукой она сжимала копье. Она стояла, выпрямившись, невероятно напоминая древнюю воительницу.

Прошло несколько секунд.

А потом...

Она улыбнулась. Были видны белки ее глаз, рот был открыт так широко, что его уголки, казалось, сейчас разорвутся. Кадзуя впервые видел у нее такую улыбку.

Карминия низко склонилась. Секундой позже ее сморщенное, сгорбившееся тело как будто удлинилось в несколько раз, когда она прыгнула в воздух, собрав силы. Она грациозно спустилась, приземлившись на брусчатку с тяжелым шлепком, затем сердито посмотрела на зрителей.

Кадзуя не знал, на что смотрят ее выпученные глаза. Викторику он спрятал у себя за спиной.

- Ты слишком далеко зашла, – прорычала Корделия, поднимая копье.

Кадзуя стоял перед Викторикой, дрожа. Амброс в шоке смотрел на их троицу.

Кадзуя наградил Карминию сердитым взглядом.

- Нет. Мисс Карминия, Викторика просто очистила имя своей матери! Потому что двадцать лет назад Вы позволили невинному человеку...

- А я говорю, ты слишком далеко зашла, – повторила Карминия. Ее голова склонилась на бок, она посмотрела на Викторику с улыбкой. Улыбка внезапно исчезла с ее лица, как будто поглощенная пустотой. – Дочь Корделии... здесь ты умрешь!

Кадзуя выдохнул и закрыл собой Викторику от Карминии и ее копья. Но Карминия не напала.

Она развернулась и побежала прямо к мосту.

В мгновение ока Карминия оказалась далеко. Кадзуя видел подошвы ее ботинок – черные подошвы на черной коже. Зловещий цвет.

Амброс внезапно вскрикнул, видимо, осознав, что она собирается сделать.

- Остановись, Карминия!

- ...Так вам меня не поймать!

- Карминия?!

Миновав мост, Карминия обернулась. Она медленно опустила факел в ее руке.

Подходило все больше селян. Карминия стояла в одиночестве на другой стороне моста. Селяне и приезжие безмолвно наблюдали за ней.

Амброс выкрикнул:

- Карминия... Она пытается поджечь мост!

Кадзуя охнул.

Карминия бросила факел в центр моста. Пламя всколыхнулось и вскоре начало медленно распространяться.

Сергий подошел ближе, подталкиваемый селянами. Амброс повернулся к нему и попытался заговорить, но Сергий остановил его.

- Амброс, у тебя волосы не подвязаны.

- А?.. – Амборос уставился на него, сбитый с толку.

Сергий рявкнул:

- Сколько раз я говорил тебе завязывать их как следует? Немедленно поправь волосы.

- Но, господин Сергий... мост!

- Какая разница, есть мост или нет. Нам нужна лишь деревня. Нам нет нужды выходить во внешний мир.

Амброс коротко застонал. Он не повесил голову, как делал раньше, когда Сергий отчитывал его. Он просто, не дрогнув, посмотрел в ответ.

Огонь распространялся по мосту.

Ширины моста хватало для одного экипажа. Толстые веревки, натянутые по бокам, горели, опоры моста слабели и начинали качаться вверх и вниз. Понемногу деревянные доски обугливались до черноты.

Кадзуя закричал:

- Быстрее, Викторика! Мы должны перейти! – он вцепился в ее руку. Викторика со страхом посмотрела ему в глаза.

- Но...

- Если мост обвалится, мы не сможем вернуться домой!

- Но на мосту...

Кадзуя строго произнес:

- Если тебе страшно, закрой глаза. Понятно?

Не дожидаясь ответа, Кадзуя бросился бежать. Викторика безропотно последовала за ним. Он посмотрел на нее и увидел, что, так же, как и когда она бежала по коридору особняка, ее глаза плотно закрыты, а маленький носик мило сморщен.

Увидев это, Кадзуя испытал облегчение. Он оглянулся через плечо и закричал:

- Инспектор! Мисс Милдред!

Все лица побледнели от ужаса.

Дрожавшие гости начали перебираться через горевший мост.       

*****

Мост шатался.

Скрипел и тлел.

Кадзуя посмотрел вниз.

В темноте дна далекой пропасти не было видно; ему открылась лишь глубокая тьма. Он услышал внизу нечто, похоже на звуки бегущей воды.

У всех остальных от страха колени подгибались, но у Кадзуя как-то получалось идти спокойно. Оглядываясь на охваченные страхом лица инспектора де Блуа и Милдред, сначала он посчитал такой контраст странным, но потом понял, в чем дело.

Точно! Я к такому привык. Я всегда поднимаюсь по лестнице в библиотеке Святой Маргариты... И, помнится, пока я не привык, было довольно страшно...

Миновав половину моста, они услышал крик, как будто впереди выло животное. Викторика вздрогнула и вцепилась в Кадзуя. Он почувствовал, как ее маленькое тельце дрожит под многочисленными слоями оборок, и обхватил ее двумя руками, защищая.

Он поднял взгляд и увидел летящий на него острый металлический кончик.

Это была Карминия с копьем. Она бежала на него, издавая странный крик. Мост, на гране падения, сильно тряся при каждом ее шаге.

Карминия направлялась прямо к Кадзуя... нет, к Викторике.

Инспектор, сопровождавший Дерека и Милдред, быстро пробежал мимо них.

Кончик копья зловеще темнел. За надвигающимся копьем он увидел лицо Карминии с безумной улыбкой. Ее голова сильно качалась из стороны в сторону, как будто вот-вот упадет в овраг. Кадзуя отступил от нее, удерживая маленькое тело Викторики. Горящий мост накренился. Пламя от толстой веревки рядом с ним лизнуло его щеку.

Копье задело правую руку Кадзуя. Он почувствовал жар. Посмотрев на руку, он увидел длинный неглубокий порез, из которого уже начала сочиться кровь. Он опустил взгляд ниже; глаза Викторики были плотно закрыты.

Кадзуя внезапно осознал, насколько страшно бежать с закрытыми глазами. Он сам сказал Викторике зажмуриться и идти за ним, но в ситуации, при которой она не видела своего окружения, даже медленно идти было страшно, не говоря уже о беге.

И все же Викторика сделала, как ей сказали, и не открывала глаз, не отпуская его руку.

Потому ли, что она верила в его силу?

Если это было правдой, то Кадзуя впервые испытывал подобное. Кто еще, кроме Викторики? Его отец и братья возлагали на него большие надежды, мать и сестра окружили его заботой, но до сих пор никто никогда не верил в его силы настолько, чтобы доверить ему что-то важное.

Я сделаю все, что потребуется, чтобы спасти Викторику, яростно подумал Кадзуя.

Карминия замахивалась на него копьем.

При каждом ударе Кадзуя отклонялся вправо или влево, закрывая собой Викторику.

Зловещие слова Сергия снова и снова звучали в его сердце.

Во время того предсказания...

В будущем, предсказанном ему Сергием...

Пройдут годы... подует ветер, силой своей могущий пошатнуть мир. Великий ветер разделит вас. Какими бы сильными ни были ваши желания, им не победить ветер. Но сердца ваши ... никогда не расстанутся.

Кадзуя тяжело сглотнул. Это просто предсказание. Оно может и не сбыться. Эти люди до сих пор живут, как в Средневековье; у них нет представления о мире или догадок о ветре, способном пошатнуть мир... Но что если... что если...

Не утратив мужества под взглядом Карминии, Кадзуя посмотрел в ее выпученные глаза.

Если это правда, то нам еще не время разделяться. Мы вернемся целыми домой, в школу Святой Маргариты… где нам место…

Копье летело прямо на Кадзуя и Викторику.

Кадзуя оттолкнул Викторику и отступил на один шаг. Копье пронзило пустоту. Кадзуя сглотнул, осознав, что теперь они с Викторикой разделились.

Карминия тоже это поняла. Она стояла на горящем мосту и ухмылялась. Ее глаза стали красными из-за лопнувших сосудов.

- Ты первый... Я начну с тебя!

Она замахнулась копьем на Кадзуя.

Пламя постепенно все больше охватывало мост.

Карминия предполагала, что Кадзуя попробует сбежать, и потому ударила копьем со всей силы влево от него – наиболее безопасное для него место, чтобы уклониться, подальше от огня.

Но Кадзуя тут же подался в противоположном направлении – вправо, где осталась Викторика. Карминия обернулась и уставилась непонимающе на Кадзуя, стоявшего перед Викторикой. Почему он там? Читался немой вопрос на ее лице.

Карминия потеряла равновесие. Она слишком сильно перенесла вес своего тела, пытаясь достать Кадзуя, а копье ударило в воздух.

Она споткнулась, а затем упала с моста, отправившись на дно пропасти.

Кадзуя услышал душераздирающий крик, который точно не смог бы забыть, сколько бы лет ни прошло. Он стихал и, наконец, исчез, поглощенный глубиной.

Наступила ночь, разглядеть было тяжело, но Кадзуя знал, что на далеком дне глубоко оврага бежит быстрый поток. У него по спине пробежал холодок.

Мост трещал, угрожая обвалиться. Теперь для них осталась лишь узкая тропинка в центре. Пламя с обеих сторон моста усилилось, маяча рядом с Кадзуя и Викторикой подобно огненным стенам.

Кадзуя отбросил свои мысли и потянул Викторику за руку, призывая бежать. Он преодолел последние десять шагов, держа Викторику рядом, чтобы защитить ее от огня. Вскоре остался всего лишь один шаг.

Он почувствовал облегчение. Он вывел Викторику из деревни невредимой своими силами.

А потом...

Он почувствовал, что его тело покачнулось.

Он решил, что настолько велико его облегчение. Но дело было не этом. Мост накренился на бок.

Горящие останки моста блеснули ярко-оранжевым и, наконец, обрушились в пропасть.

Всего один шаг...

Викторика первой достигла твердой почвы.

Кадзуя вслед за ней поставил ногу на землю...

Но в этот миг тело Кадзуя наклонилось в сторону падающего моста. Он увидел, как оборачивается Викторика и ее рот открывается в крике, но тут ее лицо исчезло из виду. Вместо этого он увидел небо – широкое ночное небо, полное мерцающих звезд.

На краткий миг вид этот показался таким красивым.

А затем его тело начало падать со скалы.     

*****

Полное звезд небо мгновенно отступило назад, и он увидел кричавшую на скале Викторику, инспектора де Блуа, смотревшего на него с ужасом, и вопивших Милдред и Амброса. Над скалой позади него виднелась средневекового вида церковь и каменная арка деревни, красивой, но отчаянно отставшей от времени. От огня все поднимался дым.

На груди Викторики он увидел кулон, который она показала ему в городе внизу, золотую монету, висевшую на цепочке. Она появлялась из океана оборок и приближалась.

Секунда, пока его тело падало, казалась дольше, чем он мог представить. Он осмотрел на кулон Викторики с беспристрастным спокойствием, затем заметил, по какую сторону моста оказался Амброс, и хотел спросить почему, но не смог произнести ни слова. После толчка он начал падать.

Казалось, что все бросилось прочь от него.

Неожиданно ему захотелось вновь повидаться с семьей.

Цвет неба на его родине, бушующее море, которое он видел, плывя на корабле, момент, когда он впервые вошел в комнату в общежитии школы Святой Маргариты... И тот весенний день, когда мисс Сесиль попросила его подняться по запутанной лестнице главной библиотеки в самый первый раз...

Перед его мысленным взором появилась и пронеслась череда картин.

На миг его охватили гордость и печаль в сочетании с горечью.

Его мысли обратились к родной стране.

И причине, по которой он ее покинул...

Мой отец, мои братья... Простите, прошептал он, ощущая большую печаль. Я так и не стал тем сыном, братом, каким вы хотели меня видеть. И потому сбежал. Я приехал в эту страну не учиться. Было слишком больно оставаться дома. Когда я был с вами, то чувствовал себя таким жалким. Но я не хочу считать себя еще более бесполезным мужчиной... Простите. Я вас не ненавижу. Вовсе нет. Я так уважал вас!

В его сердце всегда была запутанная лестница. И он затерялся на ней.

Я не знаю, что делать. В итоге, я возненавидел себя. Я растерялся Я страдал и потому сбежал… Я такой никчемный человек. Все, как говорит Викторика. Я просто одаренный недоумок, посредственность, как ни посмотри. Мое существование бесполезно. Так что... неважно... если я упаду со скалы...

Размышляя, он увидел пролетевшую перед ним золотую бабочку.

Крошечную бабочку с тонкими крылышками, пропускавшими свет, как листва деревьев.

Бабочка, которую он уже видел когда-то давно.

Его глаза наполнились слезами.

Неважно... Если упадет такой как я...

Золотая бабочка...

Чудесно уже то, что я смог спасти Викторику. Так что, пожалуйста...

Лица Викторики, Милдред и Амброса отдалились.

Но кое-что нет. Это был дорогой золотой кулон Викторики. Вместо того чтобы исчезнуть, он все приближался и приближался, свисая с ее груди. Он увидел, как тусклая цепочка порвалась и полетела рядом с ним на дно пропасти.

Кулон, который она так сильно любила.

Она протянула руку и что-то закричала, пытаясь поймать кулон.

Сама не упади... Если это я, то ничего страшного. Но ты... ты должна позаботиться о себе!

Когда он подумал об этом, в следующий миг...

Его тело покачнулось.

Разум Кадзуя опустел. Он больше не мог думать. Его как будто сильно трясли, пробудив внезапно ото сна.

Картина перед глазами...

Перевернулась.

Он крутанулся и переел ним оказалась лишь твердая темная поверхность скалы.        

*****

- ...Кудзе!

Кто-то звал его сверху.

Он поднял голову.

Над ним стояла Викторика. Она кряхтела со странным напряженным выражением лица. Ее розовые щеки были болезненно красными. Почему я смотрю на нее снизу вверх, когда она такая маленькая, подумал он.

Он посмотрел на свою руку.

И понял, что она его удерживает.

Какдзуя свисал со скалы, а Викторика склонилась к земле, крепко ухватив его за руку.

Он видел перед собой скалу и ощущал слабый запах земли.

Далеко внизу слышался шум воды.

Тревожный звук бурного потока.

Викторика сжимала зубы.

Кадзуя посмотрел на ее руку. Ее маленькие ручки отчаянно пытались затащить Кадзуя наверх. Но Викторика была очень слаба. Даже один маленький стул был для нее слишком тяжелым.

- Викторика... Ты уронила свой драгоценный кулон.

Она ничего не ответила, не перестав сжимать зубы. Тогда Кадзуя понял, что она тянулась, чтобы не кулон не схватить, а его.

Взгляд Викторики был прикован к ее собственным напряженным рукам. Задняя часть ее крошечных ручек побагровела из-за нарушения кровообращения. Сквозь свои стиснутые жемчужные зубки, она завопила:

- Ты что творишь, Кудзе?! Залазь! Идиот!

- Но это неважно...

- Заткнись и залазь, глупец, недоумок, посредственность, безнадежный подлец, ужасный певец, Мрачный Жнец Кудзе!

- ...Я не подлец... наверное.

- Быстро!

Кадзуя удивленно смотрел на Викторику, лихорадочно тянувшую его за руку. Почему она так стареется? думал он. Затем он кое-что вспомнил.

- Викторика, твои...

- Что?!

- Твои руки болят?

- ...Не болят.

- ...Болят, а?

- ...Не болят.

- Но...

- Раз сказала, что не болят, значит, не болят!

Пока она упрямо повторяло это, Кадзуя внимательно присматривался к ней. О! внезапно подумал он. Конечно, болят. Викторика та еще плакса. Викторика.... врет. Впервые вижу, чтобы она это делала. Ха, какое у нее лицо смешное...

Ее щеки надулись сильнее обычного, а изумрудно-зеленые глаза увлажнились.

- Кудзе, быстрее!.. Чего ты улыбаешься! Говорю же, быстрее!

Кадзуя вернулся к реальности. Маленькие ножки Викторики скользили все ближе к краю скалы. Так им обоим грозило падение. И все же она отчаянно вцепилась в него.

- Мы вместе поедем домой. Я же уже говорила. Мы вместе поедем домой. Я ведь говорила. Говорила.

- ...Да.

- Так что поспеши, идиот, подлец, лишенный слуха Мрачный Жнец!

- Прости, ты права... Викторика.

- Чего?! – проревела она.

Необычно приглушенным голосом Кадзуя произнес:

- Эй... спасибо.

- Идиоооооот!

Кадзуя смущенно усмехнулся. Потом он, наконец, дотянулся до древесного корня, торчавшего из земли. Он обхватил его рукой и смог понемногу подтянуться вверх.

Он медленно подтягивался все ближе к земле. В его ушах громко звучали тихое дыхание Викторики. Вдалеке он слышал звуки растущего пожара. Наконец, он смог подняться на землю и отдышаться. Он так устал, что готов был на месте заснуть.

Кадзуя набрал полные легкие воздуха. Выдыхая, он ощутил, как наполнявшие его считанные секунды назад печальные эмоции покидают его тело.

Он стоял на коленях, хватая ртом воздух.

Через пару секунд он поднял голову и посмотрел на Викторику, присевшую рядом с ним.

Викторика сидела, выпрямившись, на земле с раскрытыми ладошками. Она внимательно их рассматривала с озадаченным выражением.

Кадзуя глянул на ее руки.

Они были красными и опухшими. Ее кожа, непривыкшая к ношению тяжестей, была очень нежной и болезненно вздулась, как если бы она получила ожог.

- ...Викторика.

Заметив взгляд Кадзуя, Викторика торопливо спрятала руки за спину. Затем она увидела, что из раны на его руке течет кровь и уставилась на нее, сохраняя удивленное выражение.

- Викторика, эм...

Кадзуя попытался что-то сказать, но Викторика лишь разгневанно фыркнула. Она повернулась к нему спиной и тихо пробормотала:

- Готова поспорить, ты подумал, какая разница, если ты упадешь.

- Ух, н-ну...   

Голос Викторики звучал очень разгневанно. Кадзуя почесал голову, не зная, что говорить.

Она произнесла отрывисто, по-прежнему казавшись разгневанной.

- Ты не можешь упасть.

- ...Знаю.

- Дурак, – пробормотала Викторика так тихо, что он едва расслышал.  

Когда опустился покров ночи, селяне потушили растущее пламя. Через какое-то время за странниками прибыл экипаж из городка Хоровиц у подножья горы. В темноте старый кучер как будто не заметил катастрофу, обрушившуюся на безымянную деревню. Он просто посмотрел на ряд пассажиров – Кадзуя, Викторику, инспектора де Блуа, Дерека, Милдред и Амброса – и озадаченно пробормотал:

- Шестерых я привез, и шестерых забираю... но те же ли эти шестеро?

Когда подошел черед Амброса залазить в экипаж, он заколебался и оглянулся на впадину, где находилась деревня. В сумерках, неподвижных как упрямый старик, низина была едва различима, скрывая живших в ней людей.

Как будто пытаясь объясниться, ни к кому конкретно не обращаясь, Амброс бормотал:

- Увидев, что мост горит, я просто... побежал через огонь. Я всегда хотел пересечь мост. С тех пор, как я узнал о внешнем мире от Бриана Роское... С тех пор как узнал, что мир не ограничивается безымянной деревней... Я понял, что как никто не другой, не смогу прожить остаток жизни там.

На этом Амброс подтянулся и залез в экипаж. Он потянулся к пеньковой веревке, связывавшей его волосы, быстро развязал ее и выбросил в окно. Его шелковистые светлые волосы свободно рассыпались, обрамляя его женоподобное изящное лицо. 

Викторика тихо произнесла:

- Внешний мир... хорошее место.

Кадзуя тихо вздохнул и нежно сжал маленькую ручку Викторики. Инспектор де Блуа притворялся, что не видит их, но потом его взгляд ненадолго задержался на сестре.

- Тебя могут никогда больше не выпустить. Не после всего этого шума.

- И все же, я довольна.

Кадзуя ее ответ поразил. Он впервые видел как эти брат с сестрой, державшие друг друга на таком странном расстоянии, напрямую разговаривали друг с другом – хотя слова их, возможно, были колкими и зловещими.

- Я очистила имя Корделии. Дочери должны защищать честь матери.

- ...Хмпф! – фыркнул инспектор де Блуа. – Даже если Корделию Галло изгнали из ее родной деревни по ложному обвинению, это не меняет того факта, что во время Великой Войны эта женщина принесла множество неприятностей. А так же того, что дочери, унаследовавшей ее кровь, никогда не позволят жить свободно.

- Это отцовская версия событий?

- Что?! – инспектор обратил грозный взгляд на свою миниатюрную сестру. Викторика молча посмотрела на него в ответ, не выказывая страха.

Внутри экипажа повисла тишина.

А потом под стук копыт она начали спускаться с горы в экипаже, который трясло так же сильно, как и при подъеме.

*****

- Что теперь будет с деревней? – тихо спросил вслух Кадзуя.

Сидевший напротив него Амброс ответил:

- Не знаю. Уверен, строительство нового моста займет какое-то время. Но, полагаю... они продолжат жить так же, как и раньше. – Его лицо было бледным и измученным.

- А ты, Амброс?

- Я, ну... я всегда тосковал по внешнему миру. Не знаю, как все повернется, но, думаю, мне понравится жить здесь.

Дерек молчал, но теперь заговорил, его пронзительный голос звучал несчастным.

- Что такого хорошего во внешнем мире? Вы понятие не имеете о ценности настоящего антиквариата. А сколько его сгорело в итоге…

Милдред вздохнула, вспомнив:

- Да. Значит, и деньги в огне сгорели. От одной этой мысли мне грустно становится...   

Инспектор де Блуа тыкнул Дерека в голову, вздохнул с отвращением и обратился к нему назидательно:

- Дерек, ты чуть не попал под суд этой древней деревни. И можешь не сомневаться, что наказание тебя бы ждало куда более суровое чем то, что ты получишь по законам Совилля. Видел тот топор? Не очень-то приятно, когда тебе голову отрубают тупым, ржавым средневековым топором, да? Навряд ли он голову с первого удара отрубит; им пришлось бы рубить снова и снова, и ты бы долго страдал, прежде чем, наконец, умер... – Он замолк, вздрогнув от собственных слов.

Следующие несколько минут в экипаже было тихо.

Спускаясь с горы, они слышали ритмичный перестук лошадиных копыт по горной дороге. Экипаж шатало туда-сюда с резким грохотом.

Наконец, инспектор пробормотал:

- И вообще, что это было за королевство Сейрун?

- ...Сейрун? – переспросила Викторика.

Инспектор быстро повернулся к Кадзуя; видимо, он больше не желал разговаривать с сестрой. Как обычно, он начал говорить через Кадзуя.

- Когда староста и я спорили о том, что делать с Дереком, он произнес нечто странное. «Это не Совилль» и «Это не деревня». Затем он с гордостью объявил: «Это Королевство Сейрун, и я здесь король». – Он пожал плечами. – Нельзя просто уйти жить в горы и создать себе собственную страну. Это земля принадлежит Совиллю. Что за безумный старик... Упс, прошу прощения. – Он заметил взгляд Амброса и слегка заерзал.

Викторика глубоко вздохнула.

- Ясно. Так вот почему...

Все взгляды обратились к ней.

Она вяло пробежалась пальцами по своим длинным светлым волосам. Затем она немного сонно прищурилась и посмотрела на сидевшего рядом с ней Кадзуя.

- Кудзе, помнишь, что я говорила об «избранных людях»?

- Да, помню. – Кудзе кивнул. – О богах из древнегреческой мифологии, и северных гигантах, и китайских небесных созданиях...

- Верно. Читая материалы по этой теме, я поняла, что в реальной истории – по большей части, в древней истории, - появлялись люди, подобные богам. – Она вздохнула. – Давным-давно, лесной народ захватил восток Европы. Их легенды живут и в наши дни. Балтийское побережье много раз подвергалось нападкам, но лесной народ ни разу не был побежден. Их тела были маленькими и слабыми, но они давали отпор захватчикам с помощью своего выдающегося интеллекта. В девятом веке они одолели хазар, печенегов в десятом и одиннадцатом, половцев в двенадцатом. Они так же отразили вторжение монголов в тринадцатом веке. Большинство врагов были крупными людьми на лошадях, нападающими с равнин. Лесной народ жил в роскоши, но на исходе пятнадцатого века внезапно исчез. Не из-за какой-нибудь войны. Они просто испарились однажды из летописей истории. Так куда же они делись?      

Никто не ответил.

- Их называли Сейрун.

Кто-то охнул.

Амброс робко произнес:

- Эта история мне незнакома, но в деревне нас учили, что мы зовемся Сейрун. Мне с детства говорили, что, хоть это и страна Совилль и наша земля приняла форму деревни, на самом деле мы не деревня; мы королевство... Но нам запрещено это рассказывать. Мы не должны произносить название деревни. Иначе нас начнут преследовать, а деревню сожгут.

- Да. Их подвергают гонениям. – Викторика кивнула. – Что приходит на ум при мысли о пятнадцатом веке? Это были времена инквизиции и охоты на ведьм. Маленькие, умные и таинственные Сейрун попали под эту волну и были заклеймены еретиками, оказавшись не в силах сохранить свое крошечное королевство на побережье Балтики. Они были вытеснены не из-за войны, но из-за гонений. А начиная с пятнадцатого века, в Совилле неожиданно появляются легенды о «Серых Волках», тихих волках, живущих глубоко в лесах и владеющих человеческой речью, а особо талантливых детей называли детьми Серых Волков... Не потому ли, что Сейрун, вытесненные с Балтийского побережья в пятнадцатом веке, бежали в горы Совилля, чтобы тайно жить там? И не называют ли их «Серыми Волками» из-за многочисленных обитавших в лесах Восточной Европы, где они некогда жили, волков? Но после их побега в Совилль, их деревни при обнаружении сжигали, и им снова пришлось скрываться в лесу. Наконец, их численность сократилась, и осталась лишь старая и традиционная деревня. Скорее всего, именно эта деревня. - Викторика понизила голос. – Помните летний фестиваль, битву между летней и зимней армиями? Это был ритуал мотивы о хорошем урожае; подобные традиции существуют по всей Европе. Но почему только Зимняя Армия была на лошадях? У меня есть гипотеза по этому поводу. А именно, что корнями это уходит в их долгую историю борьбы с врагами, ездившими на лошадях. Это не просто ритуал изгнания зимы, но также и ритуал борьбы с сезонным вторжением крупных сородичей на лошадях, изгнания их из густых лесов в сухие равнины, из которых они пришли.

Экипаж продолжал свой грубый спуск с горы.

Свет фонаря  мелькал на лице Викторики, погружая его во тьму и возвращая назад снова и снова.

Никто не произнес ни слова.

Наконец, Викторика заговорила сиплым голосом.

- В любом случае, все это принадлежит далекому прошлому. А мы живем в настоящем. В настоящем...

Колесо врезалось во что-то большое, наверное, камень или древесный корень, и экипаж сильно тряхнуло.

Фонарь качался туда-сюда, на миг он ярко осветил лицо Амброса на другой стороне салона экипажа. 

На его щеках блестели слезы.

- В настоящем? – тихо спроси он.

Викторика кивнула.

- О... Значит, мы должны продолжать жить, – прошептал он с легкой улыбкой, хотя в темноте тяжело было разобрать.

Милдред широко зевнула, а затем пробурчала:

- Не понимаю все эти сложности, но я знаю, что если ты здоров и при деньгах, это уже неплохо. Больше ничего не надо. Хотя я бы точно больше денег хотела!

Амброс усмехнулся. Кадзуя и сам улыбнулся в ответ. Милдред снова зевнула, а затем закрыла глаза, слишком устав, чтобы и дальше бодрствовать.

*****

Экипаж продолжал громыхать вниз по склону. Копыта лошадей гремели на извилистой дороге.

У Викторики вырвался крошечный зевок.

- Устала? Спать хочешь? – спросил Кадзуя.

Она молча кивнула, а затем прошептала:

- Кудзе, спой.

- ...Хочешь, чтобы я спел?

- Да.

- Зачем? Черт... – Кадзуя вздохнул.

Затем он начал петь детскую песенку, которую хорошо знал. Пока он пел в полный голос, ему показал, что он услышал хихиканье Викторики.

- Ч-что?

- ...Ты ужасен.

- Как и ты, Викторика.

Викторика снова захихикала.

Экипажу предстоял еще долгий путь.

Когда они, наконец, достигли городка у подножья горы, давно уже наступила ночь. Они остановились в единственной гостинице города, планируя уехать утром. Когда хозяин гостиницы заметил светлые волосы Амброса, его изящное красивое лицо и средневековую одежду, он со страхом пробормотал:

- Серый Волк!

Но Амброс, затаив дыхание, засыпать его вопросами о том, что значит содержать гостиницу, или как работает телефон, или почему к двери прибита мертвая птица, и с каждым вопросом страх хозяина как будто немного таял. Взамен постепенно росло его раздражение, и, в итоге, он разозлился.

- Не приставай ко мне с вопросами, как дитя неразумное. Да сколько тебе лет?! – крикнул он и скрылся.   

Следующим утром небо было ясное. Странники сели на горный поезд, спустились, затем пересели на другой состав... и днем, наконец, вернулись в знакомую деревню, бывшую домом школы Святой Маргариты.

Милдред спрятала летнее платье под своим громоздким монашеским одеянием и приготовилась возвращаться в церковь. Вздохнув, она пробурчала последние слова жалобы «Назад к моей скучной жизни...». И вскоре после того, как она замолкла, ее рыжие кудри уже были спрятаны в глубине ее одеяния, лицо приобрело некоторую напряженность, и с виду она не отличалась от других монахинь. Она громко утопала.

Инспектор де Блуа сопровождал Дерека в экипаже, направлявшемся в полицейский участок. Он высунулся в окно экипажа и, глядя на Кадзуя и Викторику, произнес:

- Ладно, пока просто возвращайтесь в школу. Позже я пришлю им инструкции.

Кадзуя встревожил его мрачный тон, но он не знал, чем это грозит им в будущем.

Экипаж с инспектором и Дереком исчез вдали. Милдред нигде не было видно.

Все пути разошлись.

Путешествие окончилось.

*****

Когда они вышли на главную дорогу, ведущую от деревенского вокзала, подул легкий летний ветерок. На улицах царила дневная суета. Ряды магазинчиков пребывали в оживлении, покупатели входили и выходили.

Рядом с ними проехал запряженный конями омнибус, на другой стороне дороги с громким грохотом пронесся автомобиль последней модели.

Амброс удивленно оглядывался по сторонам.

- Так это современный мир...

Он пошел вперед, никуда конкретно не направляясь. Его лицо выдавало смесь волнения и удовольствия. Кадзуя и Викторика смотрели, как он уходит.

По нежному ветерку плыл сладкий аромат от виноградников вместе с теплым запахом земли. Вдалеке слышался пронзительный свист следующего подъезжающего на станцию паровоза.

Это был обычный неторопливый деревенский день.

Амброс снова подбежал к ним, видимо, что-то вспомнив. Он схватил Кадзуя и со слегка растерянным видом прошептал ему на ухо:

- Я забыл спросить кое-что о пророчестве. 

- Под пророчеством ты подразумеваешь то, что мы в деревне слышали?

- Да. Почему Вы и Ваша подруга...

- Я и Викторика?

- Да. – Амброс недоуменно покачал головой. – Почему вы задали один и тот же вопрос?

- Од-дин и тот же?.. – Кадзуя наклонил голову.

Он вспомнил лицо Викторики, когда вышла из церкви: очень недовольное, с навернувшимися на глаза слезами.

Кадзуя посчитал, что ей сказали нечто очень шокирующее, а потом она сказала, что спросила, подрастет ли...

Один и тот же вопрос? Я ведь не спрашивал, подрастет ли Викторика...

Кадзуя задумался на миг.

- Ах! – на него, наконец, снизошел ответ.

Нет, наоборот! Викторика задала тот же вопрос, что и я. На самом деле, он не касался ее роста...

Она спросила... «Могу ли я всегда быть рядом с Кадзуя Кудзе?».

Она получила тот же ответ, что и он.

И поэтому она тогда плакала.

Амброс задумчиво продолжал:

- Если бы вы задали разные вопросы, то смогли бы узнать две вещи о будущем. Но, думаю, вы и правда хотели это узнать. Хмм... – на этом он беспечно побрел прочь.  

Кадзуя вернулся к Викторике и начал всматриваться в ее лицо. Она раздраженно рявкнула:

- Что? Чего ты на меня пялишься?

- Нет, нет никакой причины...

- Тогда вон туда посмотри.

- ...Эй!

И внутри него снова вскипел забытый гнев.

Викторика всегда так его злила. Она просто была такой умной и язвительной, что он понятия не имел, что с ней делать. Викторика была странной, не он. Она над ним издевалась и относилась к нему как к слуге, в то же время ведя себя так, будто он нежеланным гостем. И...

И...

Я рад, что мы смогли вместе вернуться домой.

Вот и все.

Кадзуя смотрел, как исчезает вдалеке фигура Амброса.

Когда они впервые встретились в безымянной деревне, Амброс со своей старомодной одеждой и вежливыми манерами мало чем отличался от остальных селян. Лишь искра в его взгляде говорила о живой натуре. Но сейчас, когда он шел, слегка вприпрыжку, по современной улице, засунув руки в карманы, насвистывая мелодию – он как будто в мгновение ока смешался с окружением, став частью пейзажа. Эффект перемены его отношения оказался достаточным, чтобы побороть странность его одежды. Мимо прошла стайка местных девушек, обративших на юношу мечтательные взгляды и восхищенно вздыхающих. Амброс заметил их и слегка покраснел, но смог приветливо кивнуть.    

Он мгновенно приспособился.

Подул теплый весенний ветер. Его длинные блестящие светлые волосы, похожие на полоски щелка, свисавшие на стройную спину, затанцевали на ветру.

Когда ветер стих, Амброс уже скрылся. Он завернул за угол и ушел…

- Интересно, что с ним теперь будет? – пробормотал Кадзуя с легкой тревогой в голосе.

Викторика молчала. В ее глазах все ярче горел неописуемый свет сродни тоске. Возможно, она завидовала Амбросу, который обрел свободу. Но она не призналась в этом. Викторика лишь кратко ответила на вопрос Кадзуя.

- Он выживет. Так же, как Корделия Галло.

И на этом их путешествие закончилось.