— Я дома! И письмо получила! – сообщила Хиёри, вернувшись из магазина.

Видимо, она завела немало друзей, когда на летних каникулах ездила отдыхать с бабушкой и дедушкой по материнской линии, и теперь писала им письма. Очень в духе Хиёри – писать бумажные письма вместо электронных; похоже, она всегда мечтала переписываться с друзьями, живущими далеко. А еще ей очень нравилось выбирать бумагу и ручки для этих писем – и, разумеется, она хвасталась Ёкодзаве такими новыми покупками.

— Добро пожаловать домой, Хиё.

— Ух ты, как вкусно пахнет! – восхитилась девочка, заглядывая на кухню – и правда, сладкий аромат царил не только в кухне, но и во всей квартире.

Хиёри в последнее время интересовалась готовкой кондитерских изделий, видимо, приготовление пудинга с Ёкодзавой не прошло незамеченным. У нее всегда был к этому талант, к чему бы готовящемуся она ни прикоснулась, все получалось удивительно вкусным.

Все сегодняшнее утро Хиё провела за приготовлением печенья мадлен. Любимые печенья бабушки, поэтому девочка тренировалась и пекла их очень упорно, готовясь к предстоящему дню рождения женщины. За помощью она обратилась к Ёкодзаве, поскольку отца Хиёри, Киришиму, на кухню даже пускать было нельзя. И яблоки чистить не умеет, так что лучше не надо.

— Кажется, пора доставать?

Таймер пискнул, напоминая, что осталось пять минут, а тесто, видное сквозь дверцу духовки, приобрело золотистый цвет.

— Правда? Мы их попробуем, когда достанем? Или лучше подождать, чтобы чуть-чуть остыли?

— Наверное, вкуснее с пылу с жару. Я накрою на стол, а ты беги мыть руки.

— Оки, сейчас вернусь!

Судя по часам, было три пополудни – замечательное время для полдника. Пока Ёкодзава заваривал чай, духовка снова пискнула, и Хиёри вернулась в ту секунду, когда Ёкодзава доставал противень.

— Ваааау, они такие красивые!

— Посмотри, пропеклись ли.

— Ой, точно!

В рецепте говорилось, что следует попробовать проткнуть печенье зубочисткой. Ёкодзава до последнего времени не пытался печь сладости, но, подумав, посчитал, что с каплей практики и минимумом информации все получится.

— Они выглядят замечательно, братик!

— Тогда возьми тарелку – одной большой хватит.

— Можно ту с цветами?

— Конечно – думаю, будет как раз по размеру.

Снимая мадленки одну за одной, он аккуратно укладывал их на принесенную Хиёри тарелку. Похоже, тарелка была из любимого набора ее матери, отец и дочь подбирали остальную посуду под него.

Хиёри положила одно печенье на блюдце и отнесла к маленькому алтарю матери.

— ... О-ой, выглядят крайне вкусно.

— ...! Эй, не подкрадывайся так! – вскрикнул Ёкодзава, едва не подпрыгнув, когда Киришима заглянул ему через плечо. Ёкодзава очень бы хотел, чтобы Киришима прекратил такие выходки, если Хиёри рядом.

— Можно попробовать?

— Пара минут, и я закончу с приготовлениями. Если тебе заняться нечем, расставь на столе чашки.

— Есть, сэр~ Кружки подойдут, да?

— У Хиё спроси.

— Хиё! Какие чашки взять для чая?

— Я хочу те, что с цветочным узором!

Чашки, блюдца и соответствующий заварочный чайник были частью комплекта, что недавно был обнаружен во время уборки – видимо, часть большого набора посуды, подарка на свадьбу много лет назад. Сразу после переезда в эту квартиру редко используемый набор был убран. От повторения ситуации Киришиму и Ёкодзаву остановила Хиёри, сказав, что будет им пользоваться. Наверное, она смотрела, как заваривают чай, когда гостила у своих друзей, и теперь хотела попробовать сама.

Накрытый стол, чайный набор и печенье навевали очень домашнюю атмосферу, и Ёкодзава с радостным удивлением подумал, что еще полгода назад и представить себе не мог, что его жизнь станет вот такой.

— Ой, да, в ящике было еще письмо, пап!

— А, спасибо – похоже, это от нашего Детского Содружества, – он вытащил сложенный листок из протянутого конверта и просмотрел текст. – Хм, похоже, в следующем месяце будет вечеринка по случаю Хэллоуина. Дети с начальной школы и старше могут присутствовать, а Детское Содружество обеспечит закуски. Впрочем, костюмом надо заниматься самим.

— Жители этого комплекса очень ценят такие празднования.

Между Ханами, неделей цветения сакуры в начале марта, и летним праздником Танабата в конце первой недели июля, жители всегда искали новые поводы укрепления соседской дружбы, приурочивая их даже к простой смене времен года. И даже Киришима, часто отсутствующий дома из-за работы, похоже, очень старался присутствовать, когда только возможно.

— Ну, в таком комплексе несложно потерять связь с соседями – поэтому и придумываются такие празднества, чтобы люди продолжали друг с другом общаться. Что думаешь, Хиё? Если хочешь пойти, я так и скажу.

— Звучит весело! Но можно я сначала спрошу Юки-тян и остальных?

— Конечно; и о костюмах тоже спроси. А сейчас хватит болтать – теперь-то можно попробовать?

— Конечно – налетай! – она пристально смотрела, как Киришима попробовал одну мадленку, девочке было очень любопытно, какие на вкус свежеиспеченные печенья. – ... Ну как?

— Восхитительно. Так вкусно, что я думаю, даже в ресторанах не настолько прекрасно.

— Серьезно? Слава богу!

— Совершенно серьезно – пропеклись просто изумительно.

И время выпечки, и количество сахара оказались точно в меру – и поэтому, не заметив, можно было съесть и дюжину. Хиёри откусила от своего печенья и широко улыбнулась. Ёкодзава, считавший, что не любит сладкое, очень удивился, поняв, что печенье, сделанное Хиёри очень вкусное.

— Я уверен, твоей бабушке очень понравится.

— Надеюсь... Хей, братик? Я хочу попробовать сделать с другим вкусом... что думаешь?

— Другим?

— Клубничные или со вкусом зеленого чая, например. А! И с черным чаем тоже может быть вкусно!

— Почему бы и нет. Попробуем в следующий раз?

До дня рождения бабушки Хиёри еще было время, посему можно и поэкспериментировать – Ёкодзава уже мог мысленно представить сияющую от радости женщину.

— Кстати говоря... а когда твой день рождения? – поинтересовался Киришима, приступая к третьей мадленке.

— Ой, я не говорил? Восемнадцатого июня, – даже не думая, легко ответил Ёкодзава.

Мужчина и девочка пред ним замерли на миг, а потом хором воскликнули:

— Почему ты не сказал раньше?!

— П-простите?

От одинаковых взглядов Киришимы и Хиёри он растерялся. Он и так чувствовал себя немного виноватым за то, что не упоминал, но и представить не мог, что эти двое отреагируют так эмоционально.

— Через два дня после моего, черт возьми!

— Если бы я знала, мы бы отпраздновали твой и папин вместе!

От поочередных возмущений у Ёкодзавы закружилась голова.

— Я... я просто заработался и забыл...

Тогда он был настолько занят мыслями о дне рождения Киришимы, что совершенно позабыл о своем собственном.

— Как будто это причина!

— Поверить не могу, ты забыл про свой собственный день рождения!

— Но – кому какое дело до моего дня рождения? Я уже не в том возрасте, когда их широко празднуют.

Но слова, которые должны были успокоить, наоборот сделали хуже.

— Блин, ты просто не понимаешь!

Хиёри сердито надулась, резко вскочила и убежала в комнату, не забыв поставить чашку в раковину.

— Хиё – прости, я действительно не хотел...

Ёкодзава осознавал, что мог бы проявить и побольше такта, но в целом не видел в ситуации ничего настолько плохого. И, похоже, извиниться было не лучшей идеей.

— Огогошеньки, ты и правда ее разозлил, – хихикнул Киришима, глядя, как Ёкодзава пытается сообразить, что сказать, и, хотя обычно за такое Ёкодзава бы обязательно огрызнулся, сейчас он был слишком поглощен раскаянием за то, что обидел Хиёри.

— Что... что мне теперь делать?

Ёкодзава обратился за советом, но взгляд Киришимы тоже был сердитым.

— Просто чтоб ты знал, я тоже очень сержусь – как ты, черт возьми, мог так долго ждать, чтобы нам сказать? То есть ты забыл про свой день рождения на целых три месяца?

— Да я же не специально! Просто не вспомнил.

Дате собственного рождения он уделял внимание только в те года, когда нужно было продлевать водительские права.

— Мда, было бы здорово, если бы Хиё это поняла, но...

— Я имею в виду, мне двадцать восемь лет. Кто в таком возрасте обращает внимание на свой день рождения?

Среди всех своих знакомых Ёкодзава был самым пунктуальным, но на себя не особенно обращал внимание. И даже если бы и вспомнил, не стал бы праздновать. Много лет бывало такое, что он вспоминал спустя несколько месяцев.

— Боже, ты такой идиот. Твой день рождения – это день, когда люди празднуют, что ты появился на свет! И это следует праздновать независимо от того, сколько тебе лет.

— Ну, конечно, я понимаю, но...

— Ну нет – ты совершенно точно не понимаешь. Хиё видит это так – ты наплевал на один из самых важных для нее дней в году. Что, если бы она не сказала тебе о своем дне рождения, и он бы прошел неотпразднованным?

— ...

Теперь он понял, о чем именно говорил Киришима, и оправдать сказанное был не в силах. Ёкодзава убеждал себя, что все дело в разности восприятий десятилетней Хиёри и двадцативосьмилетнего его самого – но, наверное, это было не так.

— ... И? Теперь мы понимаем, что мы натворили?

— ... Да.

— Ну, я уверен, что она все поймет. Просто оставь ее сейчас в покое.

— ... Я очень на это надеюсь.

Раньше Ёкодзаве удавалось выпросить прощение множественными извинениями и обещаниями сладостей, но он не был уверен, что и в этот раз сработает – и не в последнюю очередь потому, что на сегодня время перекусов вышло.

Но попытка зайти к девочке в комнату может только рассердить ее еще больше, поэтому Ёкодзава решил прислушаться к совету Киришимы и посмотреть, как все успокоится само.