Ёкодзава заглянул в темную комнату Хиёри, подкрался ближе к ее постели, путь ему освещал лучик света из коридора. С негромким щелчком включив ночник около подушки, он тщательно осмотрел личико девочки; щеки, еще недавно бывшие красными, вернулись к обычному румянцу, девочка выглядела здоровее, чем пару часов назад. Даже дыхание во сне, прежде бывшее трудным и свистящим, успокоилось в сравнении с тем, что было сегодня днем. В общем было ясно, что она выздоравливает, Ёкодзава от этого факта чувствовал облегчение.

Он аккуратно убрал влажное полотенце с ее лба и подтянул немного соскользнувшее одеяло обратно к плечам. Сората, свернувшийся в ногах, поднялся на лапы, чтобы самолично все проверить.

— Она сейчас мирно спит, так что не смей ее разбудить.

Видимо, девочка возвращалась домой в пятницу вечером, попала под внезапный ливень и простудилась. В этом году лето было очень душным, но на Хиё, казалось, это совсем не повлияло – но вот как только летние каникулы закончились, вся накопившаяся усталость рухнула на нее.

Ёкодзава знал, что в детстве Хиё часто простужалась, но такое впервые случилось с тех пор, как он стал появляться в квартире семьи Киришима. Он был вне себя от беспокойства, но врач заверил его, что с Хиё очень скоро все будет в полном порядке, от него и Киришимы требуется лишь удостовериться, что она хорошо питается и достаточно отдыхает.

В ее школе было запланировано в конце месяца устроить пикник под открытым небом, и Хиёри собиралась провести вечер и ночь с одноклассниками за готовкой карри для пикника, но потом все перенесли на предстоящие выходные. Хиёри была на седьмом небе от предвкушения и казалась убитой горем из-за срыва таких замечательных планов, но перво-наперво ей следовало восстановить силы. Если она слишком нагрузит себя и не сможет вообще поучаствовать в пикнике – это будет невыносимо.

— Сората... брысь, ты ей мешаешь.

Кот поставил лапы на плечо Хиёри и заглянул ей в лицо. Изначально Сората был питомцем Ёкодзавы, но после того, как семья Киришима присматривала за ним из-за не очень хорошего его самочувствия, кот признал эту квартиру своим новым домом. Ёкодзава, видя, как Сората и Хиёри поладили, не решался увозить его обратно в свою квартиру, и, прежде чем он осознал это, пребывание Сораты у семьи Киришима стало почти само собой разумеющимся.

Решению не забирать кота поспособствовали и уверения Киришимы и Хиёри в том, что Сорате можно остаться навсегда, и радость самого Сораты – ему больше нравилось в новой обители, не приходилось надолго оставаться одному.

Однако Ёкодзава не мог позволить Сорате беспокоить Хиёри сейчас, когда она, наконец, пошла на поправку, мужчина подхватил кота на руки, чтобы унести в гостиную – и тут Хиёри будто почувствовала, что он рядом, и открыла глаза.

— Братик…?

— Ох, прости – наверное, я тебя разбудил. Я шумел?

Она медленно покачала головой, в глазах была сонливость.

— Нет… наверное, я проснулась потому, что пить хочу.

Она больше не кашляла, но голос все равно был чуть хриплым.

— Тогда что тебе принести? Сможешь сесть?

— Ага.

Сората, снова опущенный Ёкодзавой на постель, вновь занял свое место около Хиёри, а Ёкодзава опустился на стул около кровати, помогая девочке сесть.

— Отлично, теперь попей.

— Спасибо.

Он вручил теплый протеиновый коктейль Хиёри, когда девочка села поудобнее. Должно быть, жажда была сильной, как только соломинка коснулась ее губ, стакан опустел наполовину одним глотком.

Хиёри нравилось звать Ёкодзаву братиком, но они не были кровными родственниками, как это можно предположить из прозвища; она, вообще-то, была дочерью партнера Ёкодзавы. Где-то между первым появлением Ёкодзавы в этой квартире и днем, когда Хиёри вызвалась присматривать за приболевшим Соратой, они сблизились, а теперь и Ёкодзава, и Сората наслаждались почти семейной идиллией между ними.

— Как ты себя чувствуешь?

— Больше не тошнит и голова не болит.

Она почти полностью потеряла аппетит из-за простуды и поэтому была немного не в духе, так что сегодня съела не особенно много. Она осилила буквально три большие ложки сделанного Ёкодзавой овощного рагу, но и только.

— Есть не хочешь, да?

Она слабо покачала головой в ответ.

— Я недавно съела немного желе, поэтому не хочу.

Тут Ёкодзава вспомнил, как Киришима упомянул, что покормил Хиё, когда она проснулась.

Для Ёкодзавы чем-то вроде традиции стало идти в пятницу вечером с работы прямо домой к Киришиме, а каждую неделю выбирать для Хиёри угощения его безмерно радовало. На этой неделе он вручил ей желе и свежие фрукты из самого известного магазина; он выбирал между желе и фруктовым рулетом и сейчас был рад, что выбрал то, что больше освежает.

— Как твоя температура? Не жарко?

Приложив ладонь к ее лбу, он мог сказать, что температура точно спала. В таком случае девочка полностью выздоровеет уже к завтрашнему утру.

— Уже нет. Но твои руки прохладные, братик, – так приятно!

— Думаешь?

— Ага, и лапки Сора-чан такие мягкие и тоже приятные, – улыбнулась она, мягко стискивая передние лапы сидящего у нее на коленях Сораты.

— Я померяю тебе температуру, просто на всякий случай. Не возражаешь?

Он вложил носик термометра в ухо девочки и нажал кнопку, через пару секунд термометр отозвался негромким писком.

— … Тридцать шесть и восемь. Совсем немного выше нормы; готов поспорить, утром будешь как огурчик. Тебе, наверное, скучно вот так лежать укутанной, но еще совсем чуть-чуть.

— Слушаюсь, сэр~

Глаза Ёкодзавы блеснули радостью, он погладил девочку по голове. Хотя Хиёри, безусловно, вела себя более взросло, чем предполагал ее возраст, временами она могла выглядеть и совсем по-детски. Может, из-за погоды сегодня ей было нужно больше внимания, чем обычно.

— … Хей, братик – а где папа?

— Он был здесь не так давно – но сейчас в ванной. Хочешь, позову его?

— Неа; у меня сейчас есть ты и Сора-чан, так что все нормально. Посидишь со мной еще чуть-чуть…?

Ёкодзава чувствовал, как его губы сами собой расползаются в улыбку оттого, как прямо на него смотрит Хиёри; он подумал, что, наверное, именно так было придумано выражение «свет души моей».

— Не переживай; я останусь, пока ты не уснешь.

— Спасибо, братик – и тебе тоже, Сора-чан.

— А теперь отдыхай и восстанавливай силы.

— Ладно.

Она снова легла, Ёкодзава вновь ее укрыл и приглушил свет ночника. Но просто сидеть рядом с Хиёри ему показалось немного скучно, и он предложил:

— … Хочешь, почитаю тебе книжку?

— … Братик, разве это не для детей помладше?

— … Ну да, наверное.

Когда он задумался над ее словами, то осознал, что пятиклашки слишком взрослые, чтобы читать им книжки, и чуть покраснел, когда Хиёри тихо хихикнула. Хиёри была единственной девочкой ее возраста, которую Ёкодзава знал, поэтому он часто обнаруживал, что растерян, не зная, как именно с ней себя вести.

— Ммм, знаешь, если подумать, может быть, я и хочу, чтобы мне почитали. Расскажешь мне сказку, братик? – спросила она, очевидно поддразнивая; похоже, от нее не ускользнуло недавнее смущение Ёкодзавы от его неуместного предложения.

— Не дразни старших, – если она чувствует себя достаточно хорошо, чтобы шутить, значит, точно идет на поправку. – Я не буду тебе читать – но приготовлю все, что ты хочешь завтра съесть. Есть пожелания?

— Хмм… тогдааа… пудинг! Я хочу попробовать тот, что мы недавно по телевизору видели?

— Недавно? – он повспоминал, о чем может идти речь. – А – тот, с кусочками яблок?

Если он помнил правильно, это был запеченный пудинг с засахаренными яблоками. Если он посмотрит на сайте той кулинарной программы, то, наверное, найдет рецепт; Ёкодзава задумался, выполнит ли он такое пожелание с уже имеющимися продуктами.

— Как… думаешь, его будет несложно сделать?

— Хмм, я думаю, я справлюсь. Но обещай не жаловаться, если получится не вкусно, ладно?

— Но все, что ты готовишь, восхитительно!

— Как скажешь.

— Стейки, которые ты недавно жарил, были просто отличными!

— Это потому, что ты помогала – ты перемешивала фарш и сделала соус, помнишь?

Вообще-то, все, что сделал Ёкодзава, это нарезал лук и выполнил ту часть рецепта, что касалась приготовления на плите; в остальном он в основном наблюдал со стороны.

— Давай снова готовить вместе, оки?

Голос Хиёри чуть ушел в лепет, возможно, оттого, что она устала, а медленное моргание выглядело так, будто она заснет в любой момент. Девочка замолчала, и спустя всего пару минут тишину в комнате нарушало только ее тихое дыхание.

— … Спокойной ночи, – тихо пожелал Ёкодзава, снова поправляя одеяло. Поняв, что присутствие Сораты поможет Хиёри не чувствовать себя одиноко, когда она проснется, он отказался от идеи забрать кота в гостиную. – Позаботься о ней, ладно?

Он тихо поднялся, стараясь не издать ни звука, и вышел из комнаты. Выйдя в коридор, он обнаружил, что и Киришима пришел проверить дочь. Ёкодзава отправил его в ванную с наставлением расслабиться, но, похоже, Киришима вошел и почти тут же вышел.

— Как она?

— Температура спала, она чувствует себя намного лучше. Только что уснула, так что тише.

— Понятно…

Он заглянул в приоткрытую дверь, прежде чем тихо закрыть ее снова. Он – Киришима Дзен, Главный Редактор ежемесячника «Дзяпун» издательства «Марукава». Он был ведущим хит-мейкером всей компании и весьма уважаемым всеми своими подчиненными. В личной жизни, однако, он был и любящим отцом своей дочери и, несмотря на потерю жены от болезни несколько лет назад, вырастил Хиёри прелестной девочкой.

— С последней ее простуды прошло несколько лет – в этот раз она застала меня врасплох.

— Да ну? Мне ты показался весьма собранным.

— Не могу же я потерять лицо перед Хиё. Я рад, что это только простуда – некоторые летом и грипп подхватывают.

Единственным плюсом болезни оказалось то, что Хиёри простыла в выходные; благодаря этому мужчины смогли, не отвлекаясь на посторонние вещи, вплотную заняться ее лечением.

— Спасибо, правда. За все. То, что ты здесь, реально хорошо. Я бы, наверное, один не справился.

— Просто возвращаю долг; ты помог мне тогда с Соратой, помнишь?

Ёкодзава был уверен, что, даже если бы его не было, Киришима всегда мог бы попросить помочь своих родителей, которые жили буквально за углом, но… то, что Киришима от него зависел, наполняло его дрожащим чувством счастья.

— Ну да, но… все равно спасибо.

— … И сколько мы собираемся тут стоять? Мы же не хотим, чтобы Хиё проснулась.

Он знал, что должен был ответить просто «пожалуйста», но такое искреннее выражение благодарности его смущало. Он спиной чувствовал, как Киришима ему улыбается, но знал, что, если обернется, его смущение станет очевидным, поэтому не оборачивался и просто шел на кухню.

Всего одна дождливая ночь так внезапно свела вместе Киришиму и Ёкодзаву, которые раньше обменивались всего парой слов на совещаниях. Убитый горем и отчаянно желавший дать своим эмоциям выход, Ёкодзава пытался утопить свою печаль в выпивке, и вдруг к нему подошел Киришима. Несмотря на несильно частые взаимные приветствия в компании, пьяный Ёкодзава вынудил Киришиму сесть рядом и что-то забубнил – а когда он протрезвел, то обнаружил, что делит с мужчиной номер в отеле. Он был шокирован уже тем, что спал голым – но вот когда Киришима вышел из ванной, свежий после душа, сердце вообще чуть не остановилось.

С тех пор они прошли через довольно многое – но все-таки самым удивительным, пожалуй, был сам факт начала отношений с Киришимой. Честно говоря, он до сих пор с трудом мог поверить, что настолько тесно связан с кем-то, с кем до этого вообще почти не разговаривал.

Стоит сказать, что это чувство неверия не было неуверенностью в их отношениях или недоверием – просто… иногда он думал, что вся ситуация больше похожа на сон, и причиной неспособности Ёкодзавы убедиться, что это явь, а не сон, вероятно, было то, что прямо сейчас он был так чертовски счастлив.

Время, проведенное в квартире Киришимы, было спокойным и приятным; единственная дочь Киришимы, хоть и пребывала в переходном возрасте, приняла его очень ласково, отец и дочь вели себя с ним так, будто он – член их семьи. Действительно, жизнь, о которой можно мечтать.

И, возможно, именно поэтому некоторые слова и действия Киришимы по-прежнему заставали его врасплох; такая жизнь становилась обычной, ожидаемой, наверное, подходящим определением будет «неожиданное счастье», прихоть судьбы.

Он, потянув, открыл дверцу холодильника, проверяя, все ли есть необходимые ингредиенты для пудинга, который попросила Хиёри, и почувствовал, как кто-то идет за ним по пятам, отказываясь отойти и провоцируя чувство раздражения.

— Знаешь, тебе действительно нет необходимости следовать за мной везде.

— Я просто пришел попить; что, ты настолько чувствителен к моему присутствию?

— Д-да нихрена.

— Ну да, конечно.

Знающая хитринка затронула черты лица Киришимы, он прошел мимо Ёкодзавы к холодильнику и достал бутылку чая улун. Кухня фактически была достаточно большой, но, когда в ней рядом стояли двое мужчин с ростом за метр восемьдесят, комната казалась тесной.

— Что ты делаешь?

— Хиё сказала, что хочет пудинг, поэтому я проверяю, все ли есть.

— Твой пудинг – ее любимая еда, чтоб ты знал.

— Большая часть детей любит пудинг. Она сказала, что хочет с яблоками; они еще остались?

— Много; я, вообще-то, попробовал почистить одно, но, блин – в этом я неудачник; от него почти ничего не осталось, когда я закончил.

— Эй – о чем ты, черт возьми, думал? Что, если бы ты порезался?

Он вряд ли мог просто нож держать правильно; должно быть, он был не в своем уме. Ёкодзава действительно хотел, чтобы Киришима научился хотя бы яблоки чистить, в этом его хоть контролировать можно.

— О? Волнуешься за меня?

Губы разъехались в довольную улыбку, а Ёкодзава осознал свою ошибку в формулировке.

— Да нихрена – если ты руку порежешь, это мне же в компании и аукнется. Отдел продаж не сможет в достаточном объеме отправлять тебе книги!

— А вот и он, классический ответ цундере.

Созерцание трясущихся от подавляемого смеха плеч Киришимы лишь увеличивало раздражение Ёкодзавы.

— Я-я не это…

— Ладно-ладно – оставляю тебя в покое. Итак – какие планы на завтра?

Умение Киришимы интерпретировать абсолютно любые слова так, как ему заблагорассудится, вызывало у Ёкодзавы легкое несварение желудка, но он прекрасно знал – в этой игре ему не выиграть никоим образом. За последние шесть месяцев или около того он усвоил, что лучше вообще не ввязываться в перепалки, если нет и малейшей надежды выйти из нее победителем.

— Ничего особенного; готовка с Хиё, нам, наверное, лучше никуда не идти.

Они собирались в воскресенье пройтись по магазинам и купить все, что может понадобиться девочке для пикника, но испытывать удачу было не лучшей идеей, учитывая, что Хиё только-только выздоровела.

Такие выходные, на которые не было никаких запланированных дел, Ёкодзава проводил у Киришимы. Иногда они гуляли втроем, в другие дни Хиёри убегала играть с друзьями, и тогда мужчины шли по магазинам вдвоем; но бывало и такое, что они проводили весь день просто дома.

— Точно; не позволим ее простуде вернуться. Хороший повод разобрать ту стопку дисков с видео.

— Хиё сегодня почти ничего не съела, поэтому завтра я приготовлю что-нибудь вкусное и полезное. А что насчет тебя? Хочешь чего-нибудь? Кстати, есть хочу… Перекусить на ночь, что ли.

Ёкодзава днем сделал для Хиёри овощное рагу, но она съела чуть-чуть, поэтому он и Киришима им пообедали – но, как и ожидалось, его оказалось недостаточно, чтобы полностью наесться.

— Вообще говоря… есть кое-что, чего мне хочется. Но я пока сдержусь.

— И какого черта? Что – за талию переживаешь?

Он вспомнил, как пару дней назад Киришима ворчал, что прибавил в весе, и, хотя Ёкодзава не заметил ни одного лишнего килограмма, он предположил, что Киришима уже в том возрасте, когда такие вопросы действительно волнуют.

— … Боже, ты такой толстокожий, – пробормотал Киришима со вздохом. – Ты же не прикидываешься дурачком, правда?

От такого заявления брови Ёкодзавы нахмурились.

— В смысле?

— … Ты серьезно не понимаешь, о чем я говорю?

— Ну и о чем ты говоришь, черт возьми? – переспросил он снова, раздражаясь от того, что Киришима не отвечает прямо.

— Я говорю о тебе, идиот.

— Обо мне?

Он не мог увязать этот ответ с изначальным вопросом и взглянул на Киришиму, растерянность была очевидно заметна.

— … Если ты и теперь не понимаешь, тогда, видимо, ты не притворяешься очаровательным болваном, да? Давай я перефразирую вот так: я хочу тебя.

— …?!

Слова, будто бомба, поразили Ёкодзаву в самое сердце. Возвращаясь к их разговору, намекам Киришимы, Ёкодзава не мог отрицать тот факт, что он действительно толстокож.

— Я бы очень хотел, чтобы ты научился лучше читать между строк… Ты порушил весь мой план.

— Тебе… не нужен никакой глупый план.

— Это твой способ сказать «подойди и возьми меня»?

— Ты знаешь, я не это име– хнн.

Киришима взял его за подбородок и с намеком провел по его губам большим пальцем. Дрожь сбежала по спине, и Ёкодзава отскочил.

— Блин, не надо так реагировать – я не собираюсь бросаться на тебя.

С ироничным взглядом в сторону Ёкодзавы Киришима одним глотком допил чай и, не спеша, вышел из кухни.

— Чт…

Ёкодзава чувствовал, как внутри вспыхивает раздражение – и что это за поведение после того, как он так ясно намекал? – но знал, что, если окликнет Киришиму, это лишь заведет его. Кроме того, с простудой слегла Хиёри, они не могли позволить себе беспокоить ее.

Он все еще чувствовал пальцы Киришимы на своих губах – но, прежде чем допустить погружение в воспоминания о его поцелуях, он с силой помотал головой, чтобы избавиться от подобных мыслей. Он чувствовал, как где-то внутри поднимается знакомое тепло, но он заставил себя проигнорировать его и заняться подготовкой продуктов для пудинга Хиёри.