Ни Ёкодзава, ни Киришима не проронили ни слова всю дорогу до издательства, невольным спутником их оказалась гнетущая тишина. Раз шли они в одном направлении, идти порознь было бы странно, но неловкость только усиливалась.

Они встретились снова на совещании, что кончилось буквально только что, но не обмолвились ни словом, и, искоса взглянув на разговаривающего с другими редакторами Киришиму, Ёкодзава поднялся со своего места, готовясь уйти.

Он понимал, сложившуюся ситуацию следует решать, и чем раньше, тем лучше, но он крайне не хотел делать первый шаг, да и даже если бы хотел, ни единой возможности заговорить с Редактором у него не было. Наверное, можно подождать еще чуть-чуть, тихо вздохнул про себя Ёкодзава, и в этот миг, удивив, на его плечо легла рука.

— Есть минутка, Ёкодзава?

— ... Ох, это ты, Масамунэ.

— Что с тобой сегодня? Не похоже на тебя так витать в облаках.

— А я витаю? Может, просто не выспался прошлой ночью, – ложь – ночь наедине с Киришимой – не то, что быстро заканчивается.

— Нормально себя чувствуешь?

— Ага; эту неделю пережить, и все наладится.

— Ну – не перетруждайся слишком... Эй, у тебя вкус изменился?

— В смысле? – он нахмурился от слов Масамунэ, неожиданных, как гром среди ясного неба.

— Да ничего особенного, просто... твой галстук; никогда не видел на тебе такого сочетания цветов. Да ты и не носил такое, правда?

— ... Ох, я... нашел его случайно...

В отделе продаж никто и внимания не обратил, посему он напрочь забыл, что сегодня на нем галстук Киришимы. Он считал, что Такано заметит перемену последним, и теперь чуть забеспокоился.

— Эй, да чего ты нервничаешь?

Попытка придумать веское оправдание становилась бы все подозрительнее, чем дольше он думал, и после секундного колебания Ёкодзава поинтересовался:

— ... Думаешь, выглядит странно?

— ... Наверное, нормально? Вообще-то, неплохо.

— О–ох, ладно...

Он невольно улыбнулся комплименту, но, осознав это, он снова нахмурился. Утром, когда Киришима помогал ему с галстуком, они еще не поругались.

Он вскинул руку, провел пальцами по завязанному Киришимой узлу.

Почему... они поссорились из-за такой ерунды...?

— Ох – прости, отвлекся. Насчет предстоящей ярмарки... – Ёкодзава с усилием вернул свои мысли к работе, обратил все внимание на разговор с Такано – но вскоре почувствовал, будто кто-то за ним наблюдает, и, как бы случайно взглянув в сторону, увидел Киришиму, глядящего на них с каменным лицом.

— ...!!

— ... Ёкодзава? Ты меня слушаешь?

— Конечно, – буркнул он, будучи не в состоянии хоть на миг забыть о Киришиме. В общем-то, все романтические чувства, что он испытывал к Такано, уже исчезли, и, несмотря на оставшееся некоторое смущение, он относился к Такано только и исключительно как к другу.

Слова Киришимы «ты не должен забывать, как ты его любил» помогли ему разобраться в себе. Если бы Ёкодзава был убежден, что забыть – единственный выход, то, наверное, отказаться было бы все труднее и труднее, а восстановиться потом вообще вряд ли возможно.

Да что с Киришимой сегодня такое...? Ёкодзава только подумал, что Редактор в отличном настроении, как тот вдруг резко помрачнел – есть же границы и у «эмоциональной нестабильности».

— В общем – я рассчитываю на твое содействие.

— А – да, конечно. Можешь на меня положиться.

— ... Что не так?

— Да – ничего.

Он не осознал, когда Киришима покинул конференц-зал. Обычно он бы подошел к ним и поинтересовался, о чем речь.

— Ладно, я скину тебе письмо, когда мне пришлют подробности.

— Конечно, жду.

И Такано ушел, Ёкодзава осознал, что он остался последним. Полная тишина несколько пугала, и он быстро вышел из зала.

Если оставить все как есть, ситуация станет только хуже, чувствовал он – но все равно не представлял, как же все разрешить. Да и вообще, не он должен извиняться. Он не знал, что же такого неправильного сделал, и, пусть он чувствовал себя виноватым за то, что задел чувства Киришимы, Редактор тоже был хорош, по-своему все понял и рассердился.

Но, если подумать, что именно так разозлило Киришиму в Иокаве? Редактор странно себя вел и при их первой встрече, кстати говоря.

— О, с возвращением! Я хотел купить на ланч рамен – Вы как на это смотрите, Ёкодзава-сан? – тут же затараторил Хэнми, держащий в руке кошелек, стоило Ёкодзаве шагнуть в отдел продаж.

— Ой, уже время ланча? Я сегодня поем здесь.

— Вы редко берете обед с собой!

— Ну, да... вроде того.

Разница между «купил заранее» и «приготовил сам» невелика, но не было смысла скрывать.

— Кстати... когда я недавно поднимался в «Дзяпун», Киришима-сан хвастался своим бенто! Интересно, ему дочь приготовила? Блин, это так мило...

— ... Ага, мило.

Хэнми и не предполагал, что бенто – дело рук Ёкодзавы, и, чтобы не искушать судьбу еще больше, Ёкодзава решил не показывать Хэнми свой бенто.

— Может, и я себе когда-нибудь приготовлю! А? Вы куда, Ёкодзава-сан?

— Это тебя не касается.

Он быстро поправил фурошики на коробке с ланчем и подхватил вещи, чтобы пойти поискать место, где можно будет спокойно поесть. Решив закончить работу с материалами с совещания после обеда, он сунул в сумку и папку с бумагами.

Сначала он подумывал подняться на крышу – но нельзя было сбрасывать со счетов возможность того, что он не один в компании такой умный, поэтому он решил выйти из здания. Неподалеку от издательства раскинулся немаленький парк с храмом – в нем наверняка есть скамейки и мало гуляющих – не сезон для любования цветами. Солнце светило достаточно ярко, но жара не была удушающей, и на том спасибо. Иногда здорово выйти на обед на свежий воздух.

Он притормозил около торгового автомата, чтобы купить попить, а потом осмотрел парк на предмет тихого и малолюдного уголка. Оглядевшись, он с удивлением заметил не только прогуливающиеся парочки и несколько родителей, выгуливающих своих детей, но и двух-трех мужчин в костюмах. Наверное, провести перерыв тут предпочтительнее, чем в офисе.

— Чт...

Дрожь буквально встряхнула Ёкодзаву, когда он, наконец, снял крышку своего бенто. Он прекрасно помнил, что сегодня утром не клал ничего поверх риса... но сейчас сверху несколько неуклюже лежал листик нори. Очевидно, оборванный, а не обрезанный... и оборванный в форме сердца, на белом рисе было очень заметно.

— Вот нахал...

Это могло быть только делом рук Киришимы. Он помнил, как Редактор шатался рядом с их бенто – и, наверное, в какую-то секунду сделал это. Ёкодзава на миг лишился дара речи оттого, как смешон может быть Киришима. Если бы они не поругались утром... он, наверное, мог бы рассмеяться, но сейчас чувствовал себя как выжатый лимон.

—Вот нахал...

—И какого черта я тут сижу и беспокоюсь...

Шок быстро превратился в раздражение; он пришел сюда, переживая за сложившуюся ситуацию, но теперь, после такого сюрприза, он немного разозлился.

—Да черта с два я сдамся первым.

Он понимал, это детское упрямство, но поклялся себе, хотя бы в этот раз, ни на дюйм не сдвигаться со своего места.