Глава 1889.

— …

Казалось, щупленькое тельце мыши вот-вот опрокинется назад, потому как Бунхельер слишком усердствовал в своём желании запечатлеть образ гигантского бога. Синий Дракон, который, как говорили, был самым могущественным среди Четырёх Волшебных Зверей, не укладывался в понимании простых смертных. Он вёл себя даже чересчур благородно, как будто происхождение, сердце человечества и «стремление человечества» были для него очень драгоценны.

— Удивительно, но ты не ругаешься.

Грид с удивлением отреагировал на молчание Бунхельера. Синий Дракон постепенно овладел правилами этикета и даже поклонился Гриду. Однако Грид предвидел обвинения Бунхельера и думал, что этот парень как всегда будет нести всякую чепуху, типа «жалко, что он похож на дракона».

Но неожиданно Бунхельер промолчал и лишь наблюдал за Синим Драконом необычно остекленевшими глазами.

— Для него поклониться тебе не зазорно, — небрежно произнёс Бунхельер.

Вот и всё. Он снова замолчал и внимательно осмотрел Синего Дракона. Казалось, что из-за узкого поля зрения, вызванного превращением в мышь, это заняло довольно много времени.

Грид недоверчиво взглянул на Бунхельера, прежде чем встретился взглядом с глазами Синего Дракона.

— Как твои дела?

В отношении Синего Дракона Грид также проявлял исключительную вежливость. Возможно, миф о Четырёх Волшебных Зверях и был включен в Мир Вооружённых до зубов, но это не означало, что это были отношения господина и раба.

Для Грида Четыре Волшебных Зверя были больше похожи на уважаемых старших, даже невзирая на то, что они потерпели одно поражение и одну неудачу. Они были слишком благородными существами, чтобы их могла угнетать простая иерархия.

— Благодаря снижению тревожности люди неожиданно хорошо ладят между собой.

Синий Дракон стал в несколько раз могущественнее, чем в первый раз, когда они встретились, и отдал все заслуги человечеству. Он занял позицию, что нужно «никогда не забывать свои корни», но фактически это было выражением благодарности Гриду. Выступление Грида вышло за рамки восстановления мифов, забытых людьми Восточного Континента, и снижения уровня их беспокойства.

— И я не думаю, что это слишком много.

Выражение эмоций с лица Синего Дракона считывалось гораздо труднее, чем с лица обычного дракона, так как его тело состояло из божественной энергии молнии, а не из костей и плоти, при этом отсутствие мышц означало, что выражение его лица не менялось.

Однако Грид понял внутренние мысли Синего Дракона. Холод, пришедший из-за великого гнева, остался позади, и больше не было людей, которым из-за этого некуда было идти. Поклонение потомков заставило Синего Дракона почувствовать огромное чувство бремени и вины.

Грид постарался утешить Синего Дракона, сказав, что теперь всё в порядке.

— В будущем постарайся добиться большего. Вполне нормально, если ты больше не предашь веру людей!

— …

Не предавать веру… для богов это означало не потерпеть неудачу.

Грид небрежно обсуждал почти невозможное, что на первый взгляд звучало почти как провокация. Однако Синий Дракон не ошибся.

— Я буду внимательно прислушиваться.

Синий Дракон размышлял о том, каким был Грид.

После серии невероятных поступков он спас человечество и даже уничтожил абсолютное существо, правившее одним из измерений…

Определенно, было чем гордиться. То, что казалось невозможным, становилось для него лёгким.

— Мм-м-м… — Бунхельер издал звук, похожий на стон. Его глаза всё ещё были прикованы к Синему Дракону. На самом деле, было как-то странно, что он, похоже, не интересовался Ёиджу, который держал Синий Дракон. Что же его отвлекало?

— Это правда, что когда Двенадцать Зодиаков соревнуются, крыса всегда берёт инициативу на себя. И вовсе не потому, что это проявление исключительности. Это происходит из-за того, что крыса использует гордость и силу других Двенадцати Зодиаков в своих целях.

Итак, Синий Дракон больше не мог спокойно смотреть на мышь и, искоса взглянув, сообщил, что мыши не подходят для использования в качестве духовных объектов. Несмотря на то, что Бунхельер находился прямо перед ним, Синий Дракон не смог понять его личность.

Что-то было не так, и он даже решил, что это не обычная мышь, но Синий Дракон не мог и подумать о драконе. Подобное произошло из-за того, что после неоднократных сражений навык Бунхельера «Превращение» был усовершенствован, а также сказался результат разницы в уровне между Бунхельером и Синим Драконом.

Грид тоже это почувствовал. Сравнивая Бунхельера и Синего Дракона, древний дракон действительно отличался. Возможно, Бунхельер был самым слабым среди древних драконов, но он во многом превосходил Четырёх Волшебных Зверей. Нет, это касалось не только Четырёх Волшебных Зверей. Возможно, его можно было сравнить с Ханулом, который пал и был серьёзно ранен Синим Драконом?

Грид вспомнил, что его давно тревожило, и спросил Синего Дракона:

— Я слышал, что ты пронзил сердце одного из Изначальных Богов.

— Эм-м…

Тон Синего Дракона стал более осторожным.

— Мне повезло. В то время Ханул потерпел поражение и находился не в лучшей своей форме. К тому же он потратил значительное количество энергии на создание «измерения». В соответствии с ситуацией хорошо сработала и припрятанная мной «козырная карта». Тем не менее, тот факт, что на нём появилась всего лишь небольшая рана, стал решающим фактором, который меня тогда расстроил…

«Как много нужно потратить энергии, чтобы создать измерение?..»

Грид также был существом, создавшим новое измерение — Мир Вооружённых до зубов.

Конечно, его позиция сильно отличалась от позиции Ханула, создавшего Королевство Хван посреди неба, где до этого ничего не существовало. Мир Вооружённых до зубов был основан на Королевстве Вооружённых до зубов, и его поддерживала игровая система. Получалось, будто Грид воспользовался одновременно авторитетом Императора и привилегиями игрока и поэтому не мог понять позицию Ханула.

— …

Но Синий Дракон воспринял это иначе, а Бунхельер ясно увидел изумление Синего Дракона.

***

—Что, я не могу прикоснуться к этому имуги? Бессмертный даос не может утверждать, что является эскортом монстра! И всё же это похоже на бомбу, которая взорвется, если я к ней прикоснусь!

Хван Гильдун изо всех сил старался возразить, однако местонахождение старика, которому и задавались эти вопросы, установить не удалось. Из-за наложения повторяющихся образований пейзаж несколько раз изменялся, а теперь внезапно превратился в середину улицы.

Шу-шу-шу.

Купцы, занимающиеся торговлей; прохожие, беспокоящиеся о выборе продуктов; пьяницы, распивающие спиртное среди бела дня, и так далее. Со всех направлений доносились всевозможные звуки… Запах рыбы, выставленной на прилавке неподалёку, остро щипал нос. Всё казалось абсолютно реальным.

«Это просто потрясающе… кроме того, он настолько дотошен в самых странных областях».

Стояла середина лета, светило солнце, и каким бы трансцендентным ни был Хван Гильдун, зимняя одежда показалась ему несколько душной, а толстый шарф моментально промок от пота. В конце концов, он не выдержал и сбросил шарф, продолжая разыскивать местонахождение старика.

Пейзаж снова изменился, и подул ветер. Хван Гильдун даже прищёлкнул языком, когда пот на его открытой шее мгновенно остыл.

— У тебя отвратительный характер.

— Свиньи видят только свиней. Это не то, что я хочу услышать от тебя, воспользовавшегося мирскими обстоятельствами, чтобы шпионить за каждым шагом других людей и жаждать их благ, — послышался голос старика.

Складывалось такое ощущение, будто этот голос исходил прямо из-за спины, над головой и в то же время издалека. Разобрать направление не представлялось возможным.

— Свиньи видят только свиней?

— Это означает, что свиней можно увидеть только глазами свиней.

— Я не спрашивал, потому что не знал значения… Мастер Меча нынешней эпохи обладает личностью столь же эксцентричной, как и его хобби.

— А у этого старика превосходный проницательный глаз.

— …

Хван Гильдун понял, что позиция Крюгеля тоже выглядела достаточно грозно, и решил промолчать. Он также не пояснил, что постоянно отслеживал каждый шаг других людей и воровал товары исключительно ради народа. Он даже подавил крик о том, что этот бессмертный даос, который был лишь сторонним наблюдателем в мире, не заслуживал того, чтобы критиковать его.

Тем не менее, Хван Гильдун всегда был таким. В мире забытых и искажённых мифов, даже став главным врагом янбанов и четырёх королевств и подвергшись стигматизации (навешивание социальных ярлыков, формирование негативного отношения к отдельному человеку или группе людей), он шёл своим путём, пусть и отстранённо. Именно он был одним из невоспетых героев…

«Я скучаю по Старому Демону Меча».

…Но это не означало, что он не мог чувствовать обиду, или что это было несправедливо.

Итак, Хван Гильдун скучал по Старому Демону Меча, которым мог свободно манипулировать. Он смог бы сразу снять стресс, если бы тот находился рядом с ним… Однако мир, вспомнивший об истинном мифе, обрёл покой, хотя и поверхностно. Внезапно Старый Демон Меча ушёл, и Хван Гильдун снова остался один. В конце концов он связался с этим отвратительным человеком.

— Почему ты защищаешь имуги? — внезапно спросил Крюгель от имени Хван Гильдуна.

Он-то уж точно определил местонахождение старика.

Сверхчувствительность — сила, которая наряду с мечом, который разрезал что угодно, символизировала Мастера Меча и казалась неудержимой. Временами это заставляло нервничать даже абсолютное существо. В частности, она близилась к превосходящему преимуществу над бессмертным даосом. Общей специальностью бессмертных даосов было использование амулетов и владение мечом, вот почему их техники в основном использовались для техник иллюзий. Если бы они были обнаружены Супер-чувствительностью или порезаны мечом, то были бы обречены на поражение.

— Но я не вижу в этом особого преимущества.

Крюгель имел глубокую связь с бессмертным даосом Бентао, периодически возвращавшимся из мира стихий. Много раз он становился свидетелем техник, выходящих за рамки иллюзий и ускользающих от здравого смысла. Во-первых, боевая мощь бессмертных даосов не сосредотачивалась исключительно на техниках иллюзий. У каждого из них были свои собственные боевые искусства, которые они тщательно оттачивали и тем самым демонстрировали невероятные чудеса, особенно с точки зрения обращения с ресурсом, называемым «силой закона».

Тем не менее…

Меч, который напоминал один из самых известных заветных мечей в мире, явил свой внешний вид, но пока что не занимал какой-то конкретной позиции.

Состояние единения с мечом…

Хван Гильдун задрожал. Он словно почувствовал, как резкий ветер разрывает его на куски. Это явление было вызвано ветром меча, который, казалось, пересчитывал каждый волосок на его голове.

Энергия, во всех направлениях исходящая от Мастера Меча нынешней эпохи, была тем самым «чистым клинком».

Итак, Мастер Меча предыдущего поколения, который спокойно жил, пока не состарился и не стал богом, и Мастер Меча до-предыдущего поколения, который избежал своих обязанностей и смерти, живя в разрыве между измерениями — в этот момент имя нынешнего Мастера Меча, окутанного тенью двух старцев, странным образом одержимых жизнью, прочно запечатлелось в сознании трансцендентных существ востока.

— Настоящий Мастер Меча обесценился.

Всё произошло так, как и предполагал Хван Гильдун…

— Если не хочешь отвечать, то открой путь. Я порежу тебя, если ты продолжишь сопротивляться.

Так как Крюгель не смог получить ответа на свой вопрос, то направил меч в одну сторону. Серое зимнее небо окрасилось цветом заката — это был эффект слабой божественности Грида, поднимающейся из меча, когда энергия меча прорезала ветер.

Крюгель тоже знал об этом. В мире существовало только два Сумрака, и говорить о поражении было преждевременно, пока он держал в руках один из них.

Старик, чья тень виднелась в свете заката, усмехнулся:

— Характеристики Мастера Меча безумны? Или у него связь с моими старшими?

Это звучало правдоподобно, ведь для любого бессмертного даоса сотни лет казались просто развлечением. Более того, этот старик был стар даже по меркам бессмертных даосов. Он мог бы пережить тысячелетия, как Великий Разбойник Красной Ночи.

Однако Крюгель не придал этому большого значения и поправил старика:

— Я отличаюсь от своих предшественников.

В отличие от Бибана или Мюллера, Крюгель был более скромным, чем кто-либо другой. Поскольку он родился в ту же эпоху, что и Грид, ему пришлось развивать смирение как основной навык.

Хван Гильдун искоса посмотрел на гордого Крюгеля и пробормотал:

— Это потому, что он пользовался пудрой, или он просто толстокожий?

***

—Это следы Меча Бессмертного.

Прослеживались две основные причины, по которым Ханул основал Королевство Хван айфри дом на Восточном Континенте.

Во-первых, там жило много людей, поэтому принимать поклонение было легко. Однако более важным казалось то, что где-то там находилось энергетическое тело, способное соперничать с сердцем дракона. Это был предмет под названием Ёиджу.

Такое существование не было похоже на простого имуги или Синего Дракона. Итак, боги догадались, что где-то на Восточном Континенте обитает особый Ёиджу неизвестного происхождения, достаточно мощный, чтобы полностью восстановить Ханула, который был серьёзно ранен Ребеккой и стремительно слабел.

Однако найти этот предмет оказалось совсем непросто, поскольку его местонахождение было неизвестно. При различных обстоятельствах Королевство Хван подозревало, что Меч Бессмертного, который так и не появился, спрятал его, и боялись, что если будут действовать безрассудно, это может привести к негативным последствиям. Но теперь им больше не нужно было быть такими осторожными. Точнее, они не могли себе этого позволить.

Абсолютное существо поднялось на ноги.

— По совпадению, это находится за пределами Мира Вооружённых до зубов. Конечно… это хорошая возможность.

Абсолютное существо взяло лук, стоявший рядом с троном. Это был священный предмет, которым пользовался его единственный брат, пока не попал в ад. Это было чрезвычайно мощное оружие, содержащее в себе весь масштабный миф о «Войне Богов».

Это означало, что он не допустит никаких переменных. Другими словами, он был полон решимости сделать всё возможное.