Посоветовав детям бывшей фракции Вероники не торопиться и хорошенько всё обдумать, я отпустила их.

— Я ничего не знала о посвящении имени, пока не услышала об этом от приёмного отца. Поэтому мне бы хотелось услышать мнения остальных. Действительно ли метод сжатия магической силы стоит того, чтобы пойти на подобный шаг?

Достигнув совершеннолетия, дети смогут выбрать фракцию сами, а потому мне хотелось знать, стоило ли ставить на кон свою жизнь, чтобы получить метод сжатия прямо сейчас.

Когда я посмотрела на последователей, Брюнхильда покачала головой и с гордой улыбкой под стать высшей дворянке ответила:

— Я не собираюсь посвящать кому-либо имя. Я хочу сама принимать решения и выбирать свой жизненный путь. Число дворян, посвятивших имена, можно пересчитать по пальцам одной руки, и я верю, что продемонстрировать свою преданность, возможно даже не называя имени.

Леонора, согласная с ней, добавила:

— Мне кажется, что вместо доказательства верности куда более волнительно посвятить имя любимому. Это словно клятва в вечной любви. Но такое можно найти лишь в историях. Не думаю, что подобное может случиться на самом деле.

«Хм-м… Так значит, посвящение имени можно использовать не только для простой демонстрации верности, — отметила я для себя. — Я могу понять это, если любовь взаимна, но мне бы не хотелось, чтобы меня попытались принудить к посвящению имени в одностороннем порядке».

— Я своими глазами видел, какую радость испытывал Экхарт, когда, посвятив имя, смог заслужить доверие господина Фердинанда, и каким было отчаяние брата, когда его господину пришлось уйти в храм, — сказал Корнелиус. — Увидев страдания брата, я понимаю, что не хочу посвящать имя.

«Понятно… Корнелиус не понаслышке знаком с тем, что бывает с человеком, посвятившим имя».

Выслушав Корнелиуса, Хартмут несколько раз кивнул и сказал:

— Я бы мог посвятить своё имя, если бы госпожа Розмайн того пожелала. — Когда все уставились на Хартмута, округлив глаза, он с улыбкой добавил: — Однако госпожа Розмайн не захочет этого, не так ли?

В отличие от Фердинанда, которого окружало множество врагов, из-за чего он не мог никому доверять, я много на кого могла положиться. У меня были герцогская чета как приёмные родители, Карстед и Эльвира как родители из высших дворян, опекуны, присматривавшие за мной, и последователи, с которыми я хорошо ладила.

— Госпожа Розмайн ни в малейшей степени не нуждается в такой фанатичной преданности, — продолжил Хартмут. — Она также не разделяет стремлений обладать чьим-либо именем. Более того, она ценит свободную волю других до такой степени, что позволяет даже служителям и служительницам принимать решения за себя. Я не думаю, что она бы обрадовалась, даже если бы ей предложили имя.

Хартмут просто и доступно объяснил остальным последователям мой образ мыслей. Казалось, он уже успел весьма тщательно изучить мои взгляды. Тем не менее он был прав — я бы не хотела, чтобы кто-нибудь посвящал мне имя.

Я перевела взгляд на двоих, находившихся в том же положении, что и я.

— Вильфрид, Шарлотта, если бы дети из бывшей фракции Вероники решили посвятить вам имена, вы бы согласились принять их?

Вильфрид кивнул, выглядя так, словно ответ был очевиден.

— Конечно, это мой долг как человека, который обладает более высоким статусом. Я счёл бы за честь, если бы кто-то настолько меня уважал, что поклялся бы верно служить, посвятив своё имя.

По его словам, он был не против принять и детей бывшей фракции Вероники, если они окажутся настолько лояльны ему, что решат посвятить имена. Шарлотта кивнула, соглашаясь с ним.

— Я бы тоже приняла их имена. На самом деле, я искренне не понимаю, почему ты, сестра, колеблешься. Ты приняла под свою опеку Филину и как директор приюта заботишься о жизнях и благополучии сирот. Разве принять чью-то преданность, подкреплённую посвящением имени, не лучше, чем рассчитывать на верность, основанную только на словах?

Всё было так, как и сказала Шарлотта. Я всё ещё защищала жителей нижнего города и заботилась обо всех сиротах в приюте. Кроме того, положение Филины в виду особого отношения к ней было близко к тому, как если бы она поклялась мне в верности. Вот только Филина всё же не посвящала мне имя — это я выбрала её своей последовательницей, и я же была той, кто сунула свой нос в её семейные проблемы. Таким образом, я просто считала, что это мой долг позаботиться о ней, пока она не достигнет совершеннолетия, а может, и пока не выйдет замуж.

Однако в случае с детьми из бывшей фракции Вероники, с которыми я мало взаимодействовала из-за препятствий фракционной политики, предложение мне имени воспринималось как: «Мы разорвали связи с родителями и ушли из дома. Мы готовы на всё, что угодно, поэтому, пожалуйста, позвольте нам остаться с вами». Другими словами, от меня требовалось взять ответственность за их жизни.

Если использовать аналогию, то меня можно было сравнить с кем-то вроде президента компании, а людей, живущих в нижнем городе, и сирот в приюте — с моими сотрудниками. Конечно, я присматривала за Филиной, но в целом она выступала как работница компании, которая жила на свою зарплату, пусть и в доме нанимателя. Я заботилась о всех своих сотрудниках лишь в той мере, чтобы у всех была работа, и ни с кем не обращались несправедливо.

С другой стороны, детей из бывшей фракции Вероники можно было сравнить с сотрудниками совершенно другой компании, пусть и также расположенной в Эренфесте. Предлагая мне свои имена, они по сути требовали даже больше, чем я давала сотрудникам, живущим в моём доме, и буквально просили принять их в семью. Полагаю, для такой просьбы требовалась большая решимость. Но и, чтобы принять подобных сотрудников, человек должен быть готовым взять на себя всю ответственность за них.

— Для меня это немного сложно… — ответила я на вопрос Шарлотты.

— Вместо того, чтобы доверять им просто потому, что они сменят фракцию… Я думаю, посвящение имени — шаг, более заслуживающий доверия, — заметил Вильфрид.

В ответ я могла только неопределённо кивнуть.

***

Поскольку все студенты, включая первокурсников, прибыли, сегодняшний ужин был немного изысканнее, чем вчера. Пользуясь случаем, мы как «комитет по повышению успеваемости» разделили всех на команды и объявили награду этого года: рецепт тарталеток*. Я выбрала его, поскольку этот рецепт отсутствовал в сборнике, который мы сейчас продавали.

— Сколько же рецептов у госпожи Розмайн?! — воскликнул один из студентов.

— В этом году мы точно заполучим рецепт, — сказал другой.

Увидев, что все студенты, включая детей из бывшей фракции Вероники, как и в прошлом году с энтузиазмом относятся к занятиям, я смогла вздохнуть с облегчением. Тяжелая атмосфера смогла немного развеяться. Вот только я не могла сказать наверняка, не было ли это всего лишь результатом умелого сокрытия эмоций дворянами.

***

На следующий день, когда после завтрака все быстро разошлись по командам и принялись за учёбу, в общежитие ворвалась Хиршура.

— Госпожа Розмайн, господин Вильфрид, церемония продвижения и студенческие встречи уже завтра, но я всё ещё не получила известия о том, что все студенты Эренфеста прибыли, — резко сказала она.

— Кому-нибудь сказали сообщить ей?.. — наклонив голову, спросила я.

Корнелиус вздохнул.

— Это не какое-то явное правило. В прошлые годы ордоннанц учителю Хиршуре всегда отправлял кто-либо из высших дворян, учащихся на последнем году. Поскольку сейчас у нас есть те, кто обладает более высоким статусом, мы решили, что сообщить должен господин Вильфрид. Не так ли, Игнац? — спросил Корнелиус, бросив взгляд на служащего-ученика, стоящего позади Вильфрида.

Игнац, имя которого назвали, смущённо улыбнулся, будто угодил в беду.

— Я забыл сообщить господину Вильфриду. Мне ужасно жаль.

— Игнац, ты… — проговорил Вильфрид. — Прошу прощения, учитель Хиршура. Похоже, это наша оплошность.

Услышав извинения Вильфрида, я почувствовала, что с самой ситуацией что-то не так. Конечно, нам следовало уведомить Хиршуру, и раз мы потерпели неудачу, то без извинений не обойтись. Вот только я находила несколько неправильным то, что виноватыми оказались только мы, хотя Хиршуре вообще-то следовало находиться в общежитии. Когда она сказала: «Пожалуйста, в следующий раз будьте внимательнее», — я перевела взгляд на неё и заметила:

— Разве главная проблема заключается не в том, что наш смотритель общежития отсутствовал в общежитии? Я не ошибусь, если скажу, что другие смотрители находятся в общежитии с того момента, когда начинают прибывать первые студенты?

— О, госпожа Розмайн, а вы не знали? Лечение Фрютрены и Лонгшмер отличается, — улыбнувшись мне, ответила Хиршура.

Это был эвфемизм, который означал что-то вроде: «Каждому своё» или «Все люди разные». Когда я поняла, что Хиршура даже не собирается оставаться в общежитии, несмотря на то, что она его смотритель, мне оставалось только развести руками.

Хиршура перевела взгляд на Шарлотту и поражённо пробормотала:

— Какое удивительное сходство с госпожой Флоренцией…

После этого Хиршура прошла в центр общего зала и начала объяснять новичкам завтрашнее расписание и каковы порядки в общежитии — всё как и в прошлом году.

— Кроме того, завтра на третьем колоколе состоится церемония продвижения. После этого пройдут студенческие встречи, во время которых вам подадут обед. Занятия начнутся со следующего дня. Эренфест теперь занимает десятое место, поэтому, пожалуйста, обращайте внимание на то, какой номер у дверей и комнат, куда вы собираетесь войти. Вы все уже успели многое выучить, поэтому я не думаю, что у кого-либо из вас возникнут сложности с подготовкой к занятиям, и всё же не забывайте сообщать о своих результатах. Есть вопросы?

Закончив объяснение Хиршура улыбнулась мне и сказала:

— Госпожа Розмайн, у меня к вам много вопросов. Не могли бы вы уделить мне время?

Её фиолетовые глаза напоминали глаза хищного зверя, нацелившегося на добычу.

«Само собой, она хочет расспросить о нарядах Шварца и Вайса и о исследовательских материалах, которые передал господин Фердинанд…» — легко догадалась я. На самом деле, трудно было представить, что Хиршура могла бы желать чего-то другого. К тому же у меня было кое-что от Фердинанда, что мне требовалось передать ей, а потому я согласно кивнула.

— Я не возражаю, но, пожалуйста, будьте кратки. В отличие от господина Фердинанда, я не могу беседовать с вами ночь напролёт.

— Если бы я была так же слаба как вы, госпожа Розмайн, то, наверное, не смогла бы заниматься исследованиями…

«Честно говоря, я даже завидую учителю Хиршуре, которая достаточно сильна, чтобы вволю предаваться своим исследованиям», — подумала я.

Я попросила Рихарду принести наряды Шварца и Вайса и материалы, которые Фердинанд велел мне как можно скорее передать Хиршуре. Рихарда, уже зная, что именно принести, тут же ушла.

Между прочим, у меня имелся ещё и запас материалов, который не требовал немедленного вручения — пять стопок записей, которые я могла бы использовать, чтобы о чём-нибудь попросить Хиршуру. Они стали результатом просьбы Юстокса, знавшего о ситуации в общежитии и попросившего Фердинанда подготовить мне что-то, чем я могла бы воспользоваться для получения помощи от Хиршуры, если у меня возникнут проблемы.

— В таком случае я хотела бы узнать, какие магические круги использовались в нарядах, и как вы их улучшили, — сияя фиолетовыми глазами, начала расспрашивать меня Хиршура, даже не дождавшись, пока принесут сами наряды.

Я оставила всё, что касалось исследований магических кругов, на Фердинанда, а потому оказалась не в состоянии ей помочь. Я просто не могла дать ответа, который удовлетворил бы Хиршуру, так что согласилась, что она сможет сопровождать нас, когда мы пойдём переодевать Шварца и Вайса.

— Госпожа Розмайн, разве вас не интересуют исследования магических кругов? — спросила Хиршура. — Вы же драгоценная ученица господина Фердинанда, не так ли?

— Пускай господин Фердинанд — мой опекун и наставник, но не то, чтобы я была хоть как-то вовлечена в его исследования.

Я совершенно не собиралась становиться ещё одним «безумным учёным» — я предпочитала читать книги, а не предаваться исследованиям. Конечно, я весьма приветствовала материалы и книги, обобщающие результаты исследований, вот только идея заниматься исследованиями самой меня совсем не привлекала.

— Однако, поскольку я намерена стать библиотекарем, я собираюсь приложить все силы к тому, чтобы изучить магические круги и инструменты, требующиеся для работы библиотеки… Между прочим, учитель Хиршура, когда мы должны отнести наряды шмилов в библиотеку?

— Почему бы вам не спросить об этом через ордоннанц?

Последовав предложению Хиршуры, я отправила ордоннанц к Соланж, сообщив, что новые наряды готовы, и что я хочу передать Шварцу и Вайсу магическую силу. В ответном ордоннанце сообщалось, что библиотека откроется, когда начнутся занятия, и что после этого Соланж будет ждать меня в любое время.

— Юная леди, прошу прощения за ожидание, — сообщила о своём возвращении Рихарда.

Хиршура тут же забрала у неё наряды Шварца и Вайса и принялась рассматривать магические круги. Видя, как она с серьёзным видом водит пальцем по магическим кругам, то и дело сравнивая их с записями Фердинанда, я не могла не отметить, что Хиршура очень напоминала самого Фердинанда, когда тот сосредотачивался на исследованиях.

«Другими словами, она совершенно позабыла, что я тоже нахожусь здесь…» — отметила я про себя и, обернувшись к Рихарде, спросила:

— Рихарда, можно я упорядочу книги в книжном шкафу?

— Почему бы и нет? Полагаю, изучение магических кругов займёт некоторое время.

Ожидая, пока Хиршура не удовлетворит свою тягу к исследованиям, я решила вместе с Рихардой расставить книги на полках. Я организовала отдельные полки для первокурсников, второкурсников, рыцарей-учеников, служащих-учеников и слуг-учеников, куда они могли бы поставить пособия по соответствующим предметам. На мой взгляд, такой подход был наилучшим, поскольку в общежитии пособия наиболее востребованы. После этого я расставила свои книги в соответствии с десятичной классификацией. Среди книг, напечатанных в Эренфесте, большинство представляли собой сборники историй, так что разделение получалось несколько однобоким, тем не менее, моя цель состояла в том, чтобы однажды напечатать копии всех книг, что можно найти в библиотеках Эренфеста.

***

Даже когда пробил четвёртый колокол, Хиршура не сдвинулась с места. Я попыталась позвать её, но она просто отмахнулась, сказав, что занята. Видя это, я решила оставить её и покинула общий зал, чтобы пообедать.

После обеда одни студенты отправились собирать ингредиенты, в то время как другие вернулись к учёбе. Я решила, что будет нехорошо, если в тот момент, когда Хиршура оторвётся от своего занятия, рядом никого не окажется, а потому осталась почитать в общем зале.

— Юная леди, юная леди! — похлопав по плечу, позвала меня Рихарда, а затем закрыла мою книгу.

Когда я, вздрогнув, подняла голову, то увидела, что Хиршура с больши́м интересом смотрит на мои руки.

— Госпожа Розмайн, что это за книга?

— Это новый вид книг, сделанный из бумаги Эренфеста.

— Вы не возражаете, если я посмотрю?

— Здесь вы можете читать сколько угодно. Однако книги запрещено выносить из общего зала, поэтому я не могу позволить вам забрать её к себе в лабораторию.

Я объяснила Хиршуре правила пользования книжным шкафом и передала ей «Истории любви дворянской академии». Когда она пролистала книгу, на лице Хиршуры появилась весёлая улыбка.

— Ах-ах… Могу сказать, что большинство историй в этой книге основаны на реальных событиях. Они произошли в разные годы, но я легко могу сказать, о ком там говорится.

— Насколько я знаю, они написаны на основе слухов, которыми люди делились во время чаепитий, поэтому, вполне вероятно, что вам, учитель Хиршура, эти истории известны. Между прочим... вы знаете, кто послужили прообразами?

Поскольку имена героев изменены, а названия герцогств — выдуманы, я не могла сказать, про кого на самом деле истории. Хотя люди, которые учились в то время в дворянской академии и присутствовали при тех событиях, вероятно, узнали бы, о ком речь. Из всех историй я смогла опознать лишь историю о Сильвестре и Флоренции.

— Поскольку при написании этих историй так старались сохранить в секрете имена тех, с кем они произошли, я тоже не могу вам рассказать. Кроме того, среди этих историй есть и те, что произошли со студентами из других герцогств.

Усмехаясь, Хиршура отложила книгу. Затем она взяла материалы Фердинанда и с довольным лицом покинула общий зал.

«После её слов меня разбирает любопытство, — мысленно признала я. — Есть ли среди тех историй хоть одна, посвящённая главному священнику? Насколько я помню, мой дорогой брат Экхарт в своё время продавал информацию маме».

***

После того, как Хиршура ушла, мы принялись готовиться к церемонии продвижения и студенческим встречам. Стремясь распространить и укрепить наши тенденции, мы раздали девочкам украшения для волос — те самые, которые Брюнхильда подобрала и заказала у компании «Гилбе́рта».

— В целях распространения тенденций я прошу вас носить эти украшения во время предстоящей церемонии продвижения, — попросила я девочек. — Мы также раздадим унишам, поэтому, пожалуйста, накануне вымойте волосы.

Похоже, оценки Брюнхильды оказались верны — находившиеся в шкатулках разноцветные украшения идеально подходили к цвету волос и причёскам девочек. Меня впечатлило, что она знала цвет волос стольких студенток. Я могла бы понять, если бы речь шла лишь о близких людях, но вот такая осведомлённость казалась уже за гранью.

— Ах, как очаровательно!

— Удивительно, что вы, госпожа Розмайн, смогли приготовить для каждой из нас украшения для волос.

— Это всё заслуга Брюнхильды. У неё довольно острый взгляд на моду, — ответила я. — Вильфрид, мальчикам тоже лучше воспользоваться унишамом, поэтому мы раздадим им немного.

— Не нужно. Я уже подготовил для них унишам, так что не беспокойся, — сказал Вильфрид.

Как оказалось, Вильфрид последовал указаниям Сильвестра, оценившего унишам во время собрания герцогов.

— Правда, мне не нравится, что теперь мои волосы сладко пахнут… но тут уже ничего не поделаешь.

— О, но не все сорта унишама имеют сладкий запах, — заметила я.

Должно быть, он просто не знал, что можно выбрать более сдержанные ароматы, которые лучше подходят для мужчин.

Лицо Вильфрид стало несчастным.

— Мне сказали, что лучше использовать более сильный запах, чтобы другие наверняка его заметили. Мне пришлось использовать аромат для девушек не потому, что мне он нравится, — ответил Вильфрид, покачав бутылочкой унишама.

Соглашаясь с ним, несколько мальчиков кивнули.

***

Настал день проведения церемонии продвижения и студенческих встреч. Нам требовалось прибыть в лекционный зал к третьему колоколу, а потому после завтрака мы переоделись и облачились в накидки цвета герцогства и идентификационные броши, зачарованные герцогом, без которых мы не могли вернуться в общежитие.

— Госпожа Розмайн, — обратилась ко мне Брюнхильда, — вашими рыцарями сопровождения на студенческой встрече выступят Корнелиус, Леонора и Юдит. Слугой буду я, а служащим — Хартмут. Вы согласны?

Я кивнула, одобряя выбор Брюнхильды. Поскольку на студенческой встрече будут присутствовать члены королевской семьи и кандидаты в аубы, мне следовало взять последователей с наиболее высоким статусом. Юдит, единственная средняя дворянка среди моих сопровождающих, выглядела немного нервной.

— Я приложу все силы, чтобы заменить Ангелику, — с несколько более жёсткой, чем обычно, улыбкой сказала Юдит.

— Тебе не нужно так волноваться, всё будет в порядке. На студенческой встрече ничего не случится, — заверила я её.

Я направилась в вестибюль, где все присутствующие уже облачились в чёрную одежду с накидками и брошами. Кроме того, в волосах девочек я могла видеть разноцветные украшения — у некоторых сразу два, как у меня.

— Всем так идёт, — чуть улыбнувшись, произнесла Филина, касаясь своего украшения.

Помимо платы за её работу служащей-ученицы, я также платила Филине за то время, что она помогала с работой главного священника и за переписывание книг. Тем не менее, из-за того, что Филина лишилась поддержки родителей, ей приходилось тяжело — она могла рассчитывать лишь на заработок служащей-ученицы, и у неё не было лишних денег на украшение для волос. В итоге, в то время, когда проходил праздник урожая, за неё заплатила я, и, похоже, Филина даже смогла выбрать украшение сама.

— Пусть я и говорила, что подобрала украшение самостоятельно, но на самом деле я просто выбрала из предложенных мне Брюнхильдой. Дома мне никогда не разрешали покупать украшения… Поэтому я не знаю, какие мне подходят, — призналась Филина и грустно улыбнулась.

— Доброе утро, сестра, — поприветствовала меня Шарлотта.

Она также облачилась в чёрный наряд с накидкой цвета Эренфеста и брошью, а в волосах виднелись два украшения. Поскольку волосы Шарлотты светлые, тёмные цветы на них смотрелись отлично.

— Шарлотта, украшения тебе очень идут. Смотрится действительно мило.

— Ах, но, сестра, ты точно более красива.

Шарлотта росла быстрее меня, и я чувствовала, что наша разница с прошлым годом значительно увеличилась. И нет, мне это не казалось. Теперь линия её взгляда находилась выше. Если бы мы с ней шли рядом, то для всех именно Шарлотта выглядела бы старшей сестрой.

«Если немного вытягиваться, когда иду, буду ли я больше походить на старшую сестру?» — задумалась я.

Я попыталась вытянуться незаметно для окружающих, но в итоге у меня просто закружилась голова, и стало сложно стоять прямо. Не желая, чтобы мои последователи беспокоились о моём здоровье, я аккуратно опустилась на пятки.

— Идёмте, — объявил Вильфрид и велел открыть дверь, после чего студенты покинули общежитие Эренфеста.

Число над нашей дверью действительно изменилось на «десять», и мы находились ближе к лекционному залу, чем в прошлом году. Казалось непривычным, что студенты в тёмно-зелёных плащах, которые в прошлом году шли впереди нас, теперь находились позади. Даже в лекционном зале наша позиция располагалась заметно ближе к началу, чем раньше.

— Эренфест заметно поднялся в рейтинге, — раздался голос, когда мы шли к своим местам.

— Похоже, они все используют унишам…

Я вздохнула. Некоторые из бросаемых фраз произносились довольно резким тоном, который никак нельзя было назвать дружелюбным. Как и предсказывал Сильвестр, зависть и неприязнь, вызванные нашим повышением в ранге, проявлялись острее, чем в прошлом году.

Церемония продвижения особо не отличалась от прошлогодней. Сначала прозвучала речь какого-то влиятельного человека, после чего учителя говорили о порядках в академии. Так как содержание речей практически не изменилось с прошлого года, я просто стояла и ждала, пока церемония закончится. В следующем году, когда я стану третьекурсницей, и нас разделят согласно нашей специальности, мне придётся внимательнее слушать учителей, но поскольку у второкурсников теоретические и практические занятия проходят там же, где и в прошлом году, ничего страшного, что сейчас я пропускала всё мимо ушей.

После ужасно скучной церемонии продвижения следовала напряженная встреча, где нельзя было допустить никаких ошибок. Я всё ещё не вполне понимала, как наше изменение ранга повлияет на отношение к нам.

— Сейчас вы разойдётесь на студенческие встречи согласно вашим статусам, однако я прошу старшекурсников позаботиться о новых студентах, — сказал учитель. — Первокурсники, вы мало что знаете, поэтому держитесь своих старших.

— Поняли, — будучи шестикурсником, ответил Корнелиус с нашей стороны.

Мы разделились на четыре группы: низшие, средние и высшие дворяне, а также кандидаты в аубы с сопровождающими их последователями. Покинув лекционный зал, мы, как и в прошлом году, разошлись по залам, где пройдут студенческие встречи.

По пути в малый зал выражение лица Шарлотты, идущей с прямой спиной, выглядело напряжённым.

— Всё хорошо, Шарлотта. Я с тобой.

«Ты можешь во всём полагаться на меня, — добавила я мысленно. — В конце концов, я твоя старшая сестра, верно?»

Я взяла Шарлотту за руку и улыбнулась. Она несколько раз удивлённо моргнула, а затем выражение её лица смягчилось.

— Всё верно. Сестра, ты тоже будешь там. Мне нужно оставаться начеку…

В её глазах цвета индиго вспыхнули огоньки, и с решительным лицом Шарлотта двинулась вперёд. Я подумала, что раз мои слова помогли ей расслабиться, то, пожалуй, всё в порядке.

— От десятого, Эренфеста, прибыли господин Вильфрид, госпожа Розмайн и госпожа Шарлотта, — объявил служащий, стоявший у двери.

После этого нас провели внутрь малого зала.

Когда я заметила маленькую фигурку за стоящим в дальнем конце зала больши́м столом, за которым в прошлом году сидел Анастасий, то подумала: «Возможно ли, что это младший брат принца Анастасия?»

1. ↑ тартале́тка (фр. tartelette — «маленький тарт») — выпечка в форме небольшой (до 10 см) корзинки, обычно из песочного теста для последующей начинки. В европейской кухне у тарталеток начинка, как правило, сладкая.https://ru.wikipedia.org/wiki/Тарталетка