Самые большие трудности с чаепитием Древанхеля ждали меня уже после его завершения. Мне предстояло написать отчёт в Эренфест. Поскольку мне сказали писать всё так, как если бы я готовила привычные рабочие отчёты, я старалась изо всех сил, чтобы показать насколько компетентна. Начиная с даты и времени чаепития, списка участников, а также принесённых сладостей и мнений гостей о них, я старательно указала все темы, которые поднимались на чаепитии, сообщила, с какими территориями вероятнее всего придётся иметь дело во время состязания герцогств и собрания герцогов, а также записала все пришедшие в голову способы решения возможных проблем.

— Так у господина Фердинанда не должно возникнуть ко мне никаких претензий.

Глядя на получившийся довольно толстым отчёт, я слегка помахала усталой рукой и погрузилась в приятное чувство выполненного долга.

— Госпожа Розмайн, могу я послать это принцу Хильдебранду? — Брюнхильда подошла ко мне, принеся письмо.

В нём спрашивалось, как нам следует доставить нарукавную повязку. Убедившись, что в форме или содержании нет ошибок, я вернула письмо Брюнхильде.

— Да, всё в порядке. Пожалуйста, отправь его.

— Поняла. Я немедленно займусь этим.

После того, как Брюнхильда ушла, я передала отчёт Лизелетте и попросила отправить его в Эренфест. Я же, закончив с работой, решила, что могу почитать:

— Рихарда, принеси, пожалуйста, книгу. Теперь, когда я закончила с отчётом, мне хотелось бы прочитать то, что мы получили от Глессенмейера.

Рихарда удивлённо взглянула на меня, а затем отказала:

— Прямо сейчас все заняты подготовкой к состязанию герцогств. Вы, юная леди, как кандидат в аубы должны следить за работой остальных и прогрессом подготовки.

— Смогу ли я принять участие в этом году?

— Юный господин Фердинанд хотел, чтобы вы общались так много, как только у вас получится. Поэтому, если никаких проблем не возникнет, думаю, вы сможете пойти.

Итак, прислушавшись к тому, что мне сказала Рихарда, я отправилась в общий зал. Подготовка к мероприятию, на которое я заведомо не могла пойти, вгоняла меня в уныние, а потому я хотела забыться в книгах, но раз я всё же могла поучаствовать, то была не прочь погрузиться в праздничную атмосферу.

В общем зале служащие занимались переписыванием историй, собранных во время чаепития, и подготовкой презентаций по своим исследованиям. И всё же там было тише, чем обычно. Вероятно, потому, что за исключением нескольких рыцарей-учеников, все остальные отправились на тренировку по диттеру. Рядом с книжным шкафом я заметила Вильфрида и Шарлотту с последователями. Все они что-то обсуждали.

— Вильфрид, Шарлотта, о чём говорите?

— О, Розмайн, — взглянул на меня Вильфрид. — Мы советовались по поводу состязания герцогств. Присоединишься?

Я села на выдвинутый Рихардой стул и приготовилась слушать.

— Поскольку в этом году у нас три кандидата в аубы, есть хорошая идея: пусть каждый из нас возьмёт на себя ответственность за один из курсов: рыцарей, слуг или служащих. Что ты об этом думаешь? Разве такое разделение не позволит улучшить управление и уменьшить путаницу?

Я задумалась. Кто лучше всего подойдёт для каждого курса? Ответ пришёл быстро.

— Я так понимаю, ты, Вильфрид, возьмёшь на себя рыцарей, Шарлотта, как имеющая опыт в чаепитиях, — слуг, а я буду отвечать за служащих?

— Всё так. Честно говоря, я мало что понимаю в тех презентациях исследований, которыми занимаются на курсе служащих. Поскольку ты говорила, что в следующем году собираешься проходить также и курс служащих, я полагаю, ты более-менее разбираешься в этом, верно?

— Действительно… Учитывая, что в этом году мы добавили исследование молитв, высока вероятность, что нас посетит учитель Хиршура, и потому мне бы лучше заняться этим лично.

Фердинанд передал мне ряд материалов, которые могли бы отвлечь Хиршуру. Правда, сумею ли я эффективно ими воспользоваться — уже другой вопрос.

— У меня есть Хартмут, который в прошлом году был отличником, а сейчас учится на последнем году, так что я могла бы доверить основную часть работы ему, но что насчёт Шарлотты? Разве для неё это не слишком тяжело? Многие из тех, кто посетят нас в этом году, будут из высокоранговых герцогств.

— Можно сделать так же, как и в прошлом году: когда диттер закончится, пусть рыцари-ученики придут помогать. Кроме того, мама и отец тоже там будут. Думаю, всё пройдёт гладко, — ответил Вильфрид.

Я знала, что мои навыки общения оставляют желать лучшего, а потому нисколько не возражала оставить эту задачу другим, раз появилась такая возможность.

Когда мы закончили обсуждать состязание герцогств, я тут же потянулась к книжному шкафу и внезапно вспомнила, что обещала одолжить книгу Ортвину.

— Вильфрид, пожалуйста, одолжи истории о рыцарях господину Ортвину и используй эту возможность, чтобы начать постепенно распространять наши книги среди юношей. На данный момент большинство наших историй — о любви, но всё же о рыцарях тоже есть, не так ли?

Вильфрид кивал, когда я рассказала о том, что произошло на чаепитии с Древанхелем, но стоило мне сказать, что он не должен забывать просить книги взамен, как он тут же нахмурился.

— Ты говоришь это только потому, что хочешь больше книг, верно?

— Наши книги дорогие, а потому следует брать залог, — спокойно возразила я.

После того, как Шарлотта добавила, что просит своих друзей о том же, Вильфрид согласился, пусть и не выглядел убеждённым.

«Самое главное — это хорошо подобранное оправдание», — подумала я.

***

Когда я читала книгу в общем зале, вернулась Брюнхильда, уходившая, чтобы отправить письмо Хильдебранду.

— Госпожа Розмайн, мы получили ответ от господина Артура. Передача повязки будет осуществлена через последователей. Хотите, чтобы этим занялась я?

В прошлом году Анастасий вызвал нас к себе, так что нам только и оставалось, что следовать его указаниям, однако Хильдебранду велели оставаться в своей комнате, чтобы не контактировать со студентами. Я не очень понимала, как в таком случае передать повязку, а потому решила спросить. В итоге договорились, что передача нарукавной повязки пройдёт через последователей.

— Для Лизелетты как средней дворянки это будет слишком обременительно, поэтому, Брюнхильда, пожалуйста, позаботься обо всём.

— Вы можете рассчитывать на меня.

***

Наши слуги обменялись ещё несколькими письмами, после чего повязку наконец благополучно доставили ​​Хильдебранду. Спустя два дня, если отсчитывать от первого письма, я получила ордоннанц с благодарностью. Учитывая, что здесь вместо подписи при получения посылки отправлялось устное сообщение с подтверждением, я нисколько не удивилась прилетевшему ордоннанцу.

— Розмайн, это Хильдебранд. Мне передали повязку, — произнесла белая птица детским голосом Хильдебранда.

К моему удивлению, слова благодарности принца вскоре превратились в жалобы, касающиеся сложившейся ситуации. Он очень хотел получить повязку лично, но был обязан оставаться в своей комнате, чтобы не встречаться со студентами, и, похоже, ему также не позволяли приглашать студентов к себе, поскольку это выглядело бы проявлением фаворитизма.

— Меня очень печалит, что я не могу пойти в библиотеку и не могу увидеть Шварца и Вайса, хотя вы так любезно предоставили мне эту повязку. Я слышал, что вы очень быстро закончили все занятия, это правда? С нетерпением жду открытия дворянской академии в следующем году.

Я не могла удержаться от улыбки, когда поняла, что Хильдебранда радовала перспектива носить нарукавную повязку и помогать в библиотеке в следующем году. Слегка постучав штапом по ордоннанцу, превратившемуся в жёлтый магический камень, я вновь превратила тот в белую птицу.

«Я тоже с нетерпением жду нашей совместной работы в библиотечном комитете в следующем году», — продиктовала я сообщение, после чего взмахнула штапом. Белая птица расправила крылья и улетела, пройдя сквозь стену.

***

— Госпожа Розмайн, я наконец-то закончил! — с гордой улыбкой провозгласил Родерих, придя ко мне вместе с Хартмутом и сжимая пачку растительной бумаги.

Родерих говорил, что собирается посвятить мне имя и историю, а потому старательно работал над её написанием. Сейчас, похоже, работа подошла к концу. При виде новой истории моё сердечко забилось быстрее.

— Ты хорошо постарался, Родерих.

— Госпожа Розмайн, пожалуйста, похвалите и меня, — прищурившись, сказал Хартмут.

Я усмехнулась, соглашаясь, что тот заслуживает похвалы. В конце концов, задача Родериха не ограничивалась написанием историй и созданием камня посвящения имени. Хартмут заканчивал учёбу, а потому ему требовалось натаскать Родериха, передав те свои обязанности в дворянской академии, которые требовали наличия определённого статуса. И пусть Родериху, скорее всего, было трудно усвоить сразу столько всего, но и самому Хартмуту, тратившему много времени на наставления Родериха, пришлось нелегко.

— Хартмут, благодаря твоим усилиям Родерих смог изготовить камень для посвящения имени, а также стал достаточно способным, чтобы выполнять обязанности моего последователя, я права? Отличная работа. Хартмут, я очень тебе признательна.

Когда я похвалила его, Хартмут счастливо улыбнулся. Я уже слышала, что это он научил Родериха тому, как сделать магический камень для подношения имени, поскольку сам Родерих этого ещё не знал. В конце концов, как правило немыслимо, чтобы несовершеннолетний посвящал кому-то имя.

— Как бы я ни хотела сказать, что нам стоит сразу перейти к делу, однако я мало что знаю о посвящении имени. Как это делается? — наклонив голову, спросила я.

Мне было интересно, достаточно ли просто взять магический камень? Или же требовалось провести какой-то ритуал? Вот только Родерих также непонимающе наклонил голову.

Видя, что ни одна из сторон понятия не имела, что делать дальше, Рихарда криво улыбнулась.

— Достаточно просто принять камень посвящения имени. Тем не менее, вам всё же требуется подготовиться.

По словам Рихарды, посвящение имени не предполагает торжественной церемонии и проходит в спокойной обстановке между вовлечёнными людьми. И поскольку магический камень, на котором выгравировано имя преподносящего, по сути предоставлял получателю власть над жизнью и смертью того, кто поклялся ему именем, другим не следовало знать, как выглядел камень и как проходило посвящение.

— Однако посвящение имени требует присутствия одного-двух свидетелей.

Насколько я поняла, бывали случаи, когда человек заявлял, что посвятит имя, но на самом деле обманывал, чтобы убить. По этой причине требовались свидетели, которые бы защитили того, кто принимает имя.

— Юная леди, пожалуйста, выберите кого-нибудь, кому вы могли бы доверять. Вам следует знать, что некоторые могут даже попытаться украсть имя, предназначенное для вас.

— В моём окружении нет никого, кто так бы поступил.

Рихарда рассказала, что была свидетельницей посвящения имени Юстоксом. В то время Фердинанд практически никому не доверял и долго отказывался принять имя, опасаясь обмана.

— А кто присутствовал, когда имя посвящал мой брат Экхарт?

— Юстокс. Не было никого, кому юный господин Фердинанд доверял бы больше, чем ему, — с горькой улыбкой сказала Рихарда.

Как и Родерих, Экхарт посвящал имя, будучи ещё несовершеннолетним, а потому тогда присутствовали и его родители.

— Тогда родители Родериха…

— В их присутствии нет необходимости, — тут же ответил Родерих. — Это люди, которым вы, госпожа Розмайн, должны доверять меньше всего.

Юстокс упоминал, что ситуация в семье Родериха такова, что я могу разозлиться, если узнаю правду, а потому я решила не вдаваться в подробности.

— Полагаю, это сложно… Кого мне выбрать на роль свидетеля? Рихарда, ты, наверное, лучший выбор?

Она уже выступала свидетелем и знала, что из себя представляет посвящение имени, а потому смогла бы справиться с любыми проблемами, которые могли бы возникнуть. Я мысленно кивнула себе, но тут руку поднял Хартмут. С горящими оранжевыми глазами он попросил:

— Госпожа Розмайн, пожалуйста, выберите меня.

«То, как сверкают его глаза, беспокоит», — отметила я про себя. Впрочем, это Хартмут научил Родериха, как сделать магический камень, а также наставлял во всём, что Родериху понадобится на службе мне. Возможно, Хартмут ощущал себя учителем, что наблюдает за ростом своего ученика. Не став продолжать строить догадки, я решила просто спросить Хартмута, почему же тот хочет стать свидетелем. На это он с беспечной улыбкой ответил:

— Госпожа Розмайн, я хочу запечатлеть в памяти драгоценную сцену того, как вы впервые принимаете чьё-то имя.

«Такая глупая причина по сравнению с тем, что я ожидала! Он вообще не думает о Родерихе!»

— Я хочу, чтобы свидетелем выступила Рихарда.

Услышав мой ответ, Хартмут выглядел шокированным. Затем выражение его лица стало очень серьёзным, и он начал что-то обдумывать.

— Полагаю, с тем, что я получил отказ, ничего не поделаешь, — пробормотал он. — Раз я не могу присутствовать в качестве свидетеля, ничего не остаётся, кроме как посвятить имя самому и увидеть церемонию как её непосредственный участник…

Зная Хартмута, несложно было представить, что он действительно может решиться посвятить имя просто для того, чтобы увидеть, как проходит посвящение имени, и это пугало. Если бы Хартмут посвятил мне имя, то он мог бы стать ещё более фанатичным, чем сейчас.

— Поняла. Пусть тогда Хартмут тоже станет свидетелем, — сдалась я. — Рихарда, пожалуйста, внимательно присматривай за ним.

— Как пожелаете, юная леди. В таком случае, давайте подготовим комнату и проведём посвящение.

Она, Хартмут и Родерих ушли готовиться, а я осталась ждать в общем зале. Корнелиус, понаблюдав за тем, как я дуюсь из-за того, что пошла на поводу у Хартмута, усмехнулся и, словно бы подтрунивая надо мной, спросил:

— Почему бы просто не взять имя Хартмута и не приказать ему сдерживаться? Возможно, это бы заметно облегчило вашу жизнь.

— Я не хочу делать нечто подобное, — ответила я, надув щёки.

Корнелиус вернул лицу серьёзное выражение.

— Я знаю. Полагаю, именно поэтому Родерих хочет посвятить вам имя, а остальные так внимательно следят за этим.

Корнелиус бросил многозначительный взгляд на детей из бывшей фракции Вероники, которые, затаив дыхание, ждали, как изменится обращение к Родериху, посвятившему имя.

— Сейчас дела в дворянской академии идут хорошо. Фракции не борются между собой за то, должен ли стать аубом господин Вильфрид, вы, госпожа Розмайн, или же госпожа Шарлотта. Вместо этого все мы работаем сообща. Наши оценки улучшились, и Эренфест начал привлекать внимание других герцогств. Ситуация просто несравнима с тем, как дела обстояли раньше.

По словам Корнелиуса, всем сейчас отчётливо видно, как растёт авторитет Эренфеста. Похоже, особенно хорошо это видели старшекурсники, а точнее, те, кто поступил в академию до того, как я изменила зимнюю детскую комнату.

— Госпожа Шарлотта, возможно, выйдет замуж за представителя другого герцогства, но вы с господином Вильфридом помолвлены. Всем здесь ясно, что будущее Эренфеста за вами двумя.

Вопрос оставался в том, за кем именно из нас они должны следовать? И какое влияние такое их решение окажет на отношения с родителями и домом? Дети бывшей фракции Вероники отчаянно размышляли над этим.

— Если мы продолжим сотрудничать и проводить время вместе, то старый образ мышления уйдёт в прошлое, — продолжил Корнелиус. — Если возможно, то я бы хотел, чтобы у них тоже было светлое будущее. К поколению их родителей по-прежнему следует проявлять осторожность, но это ведь не означает, что необходимо полностью уничтожать бывшую фракцию Вероники? Это вывод, к которому я пришёл.

— Братец Корнелиус, а ты сильно повзрослел, — восхищённо пробормотала я.

Корнелиус недовольно поморщился.

— Госпожа Розмайн, пожалуйста, подрастите тоже. В частности, я бы хотел, чтобы вы поработали над своим отношением к книгам.

— Я понимаю. Постараюсь чаще о них думать и сделаю всё возможное, чтобы выделить больше времени на чтение.

— Нет! Это полная противоположность тому, что я имел в виду! — выкрикнул Корнелиус, превосходно выполняя свою роль цуккоми.

Как раз в этот момент вернулась Рихарда и сообщила, что все приготовления завершены.

***

Оставив свой эскорт на страже перед дверью, я вошла в комнату. Справа я увидела стоящего Хартмута, а в центре преклонившего колено Родериха.

— Юная леди, пожалуйста, встаньте перед Родерихом и подождите.

Я сделала так, как мне и сказала Рихарда, слыша, как позади она выгоняет остальных и закрывает дверь.

Я смотрела сверху на каштановые, почти оранжевые волосы Родериха. А поскольку он немного приподнял голову, я могла также видеть напряженное выражение его лица и бурю эмоций в тёмно-карих глазах. В руках он держал новую историю, написанию которой посвятил столько времени и сил, и металлическую шкатулку, в которой, судя по всему, находился камень для посвящения имени. Цилиндрическая шкатулка размером с кулак напоминала коробочку для хранения обручальных колец. В верхней части коробочки располагался белый магический камень.

Рихарда встала рядом с Хартмутом и успокаивающе улыбнулась.

— Давайте начнём. Ничего сложного в этом нет. Посвящение имени — это не церемония, где даётся клятва богам, а личная клятва человека тому, кого он выбрал своим господином. Поэтому, Родерих, ты можешь рассказать юной леди о своих истинных чувствах.

Родерих кивнул, на что Рихарда тоже кивнула, а затем перевела взгляд на меня и стала объяснять, что нужно делать:

— Юная леди, пожалуйста, убедитесь, что имя Родериха верно выгравировано на камне посвящения имени, после чего закройте крышку и зарегистрируйте магическую силу. Всё, что вам для этого нужно сделать, — это окрасить магической силой камень на крышке шкатулки. После этого никто больше не сможет прикоснуться к камню Родериха.

Я быстро проговорила про себя весь процесс: «Проверить имя, закрыть крышку, зарегистрировать магическую силу. Хорошо. Поняла».

В это время Родерих пристально смотрел на меня. Когда я коротко кивнула ему, Родерих медленно опустил глаза, склонил голову и глубоко вздохнул. Положив пачку бумаг и шкатулку перед собой, он скрестил руки перед грудью.

— Я, Родерих, настоящим клянусь служить верным вассалом госпожи Розмайн и как её служащий посвятить жизнь написанию историй для неё. В доказательство я предлагаю новую историю и своё имя. Да будет моё имя всегда с вами. Да будет моя жизнь вашей.

После произнесения клятвы Родерих потянулся к стоящей перед ним шкатулке и осторожно открыл её, обнажив находящийся внутри камень, а затем положил её обратно поверх бумаг. Взяв пачку бумаг обеими руками, он медленно поднял их. Родерих стоял на коленях, а потому, когда он поднял бумаги выше головы, то те оказались на уровне моих глаз.

Я взяла лежащую на бумагах металлическую шкатулку. Внутри находился полупрозрачный овальный камень красиво переходящий из жёлтого цвета в красный и напоминавший сокровище. Внутри камня словно бы мерцающим золотым пламенем было выгравировано имя Родериха. От такого зрелища я почувствовала сильное тепло в груди. Я понимала, что Родерих вложил всю свою магическую силу, чтобы создать этот камень.

Я вернула камень обратно в шкатулку и закрыла крышку. Затем, следуя указанию Рихарды, я обхватила шкатулку руками и принялась вливать магическую силу в белый магический камень. В следующий момент от Родериха послышался болезненный крик:

— У-у-у?!

Уронив бумаги, Родерих осел на месте и схватился за грудь.

— Родерих?! — широко распахнув глаза, выкрикнула я и убрала руку от магического камня.

Однако Рихарда, сдержав Хартмута, спокойно велела мне продолжать.

— Его имя связывается чужой магической силой, — объяснила она. — Да, это несколько болезненно, но всё закончится, когда запечатывание завершится. Пожалуйста, ради Родериха не затягивайте и закончите всё как можно быстрее.

— Поняла.

Магические камни живых существ сопротивляются окрашиванию, а потому не стоило удивляться, что при попытке связывания кого-то чужой магической силой происходило отторжение. Рихарда сказала мне не растягивать страдания Родериха, а потому я резко влила магическую силу.

— Гэ-э-э!

Родерих вскрикнул от боли ещё раз, и в следующее мгновение белый магический камень на крышке шкатулки вспыхнул. Белые линии магической силы опутали шкатулку тонкой сетью, после чего та принялась самостоятельно менять форму. Шкатулка становилась всё меньше и меньше, в то время как белая сеть разрасталась, покрывая её, пока в итоге не образовала вокруг камня посвящения имени идеальный кокон.

«Выглядит знакомо... Он такой же как те, что у главного священника», — подумала я, вспоминая, что видела такие магические камни среди тех, что хранились в клетке, висящей на поясе рядом с лекарствами.

Решив взять пример с Фердинанда, я поместила камень в металлическую клетку, где уже лежал мой магический камень ездового зверя. После этого я протянула руку Родериху, медленно пытающемуся встать. Прежде чем я успела коснуться его, Родерих посмотрел на меня и улыбнулся.

— Госпожа Розмайн, теперь всё в порядке, — сказал он, вытирая со лба пот и медленно выдыхая. Казалось, боль утихла. Затем он снова взял пачку бумаг и протянул её мне. — Пожалуйста, примите это.

Я взяла бумаги и начала их листать.

— Это история о том, как в дворянской академии во время диттера по краже сокровищ рыцарь-ученик и служащий-ученик работали вместе ради победы, — объяснил Родерих. — Я хотел написать историю, не похожую на обычную рыцарскую историю или историю о любви.

Если рассматривать такую историю в сравнении с теми, что я читала, будучи Урано, то она похожа на историю о пылающих энтузиазмом мальчишках-спортсменах. При мысли о том, что это можно назвать появлением нового жанра, я тепло улыбнулась.

— Родерих, я приняла твоё имя и твою историю. Клянусь, что я постараюсь стать для тебя хорошей госпожой.

С этими словами я создала штап и слегка коснулась им плеча коленопреклоненного Родериха, как если бы тот был рыцарем, посвятившим мне свой меч.