Когда поток чёрно-золотых огней исчез и мир перед глазами перестал плыть, я поняла, что вновь оказалась в дворянской академии. Следуя указаниям рыцарей, я, вяло передвигая потяжелевшие ноги, вышла из круга перемещения.

— С возвращением, госпожа Розмайн.

Увидев выстроившихся передо мной последователей, я улыбнулась. Естественно, я не могла позволить, чтобы у меня на лице отразилось, что я не хотела возвращаться.

— Я вернулась. Пожалуйста, расскажите о том, что произошло в моё отсутствие.

Я решила, что пока Рихарда и Лизелетта разбирают присланный из замка багаж, мне лучше подождать в общем зале вместе с последователями. Туда я сразу же и направилась, забравшись в пандомобильчик и положив на колени книгу, которую собиралась поставить в книжный шкаф общего зала. По пути я слушала отчёты последователей.

— Я вместе с Лизелеттой сопровождала госпожу Шарлотту на чаепития, а также учила господина Вильфрида тому, что нужно знать о сладостях и какие темы для обсуждения лучше выбирать. Представители других герцогств проявляют большой интерес к тенденциям Эренфеста, — сообщила Брюнхильда.

Согласно её отчёту, студенты из других герцогств, как и в прошлом году, продолжают проявлять интерес к сладостям и украшениям для волос Эренфеста. Кроме того, наша книга, рекомендованная Ханнелорой, стала горячей темой, и теперь во время чаепитий девушки оживлённо обсуждают любовные истории.

«Как же мило... Хотела бы и я присоединиться к ним».

Чаепитие с девушками, находящимися в восторге от книг Эренфеста и обменивающимися историями о любви и рыцарях, казалось мне очень привлекательным. Вот только риск упасть в обморок на таком чаепитии был для меня многократно выше, чем на обычном. Это не то чаепитие, которое я могла позволить себе посетить.

Когда я тяжело вздохнула, Филина посмотрела на меня и улыбнулась. Её глаза цвета молодых листочков блестели.

— Госпожа Розмайн, я также присутствовала на чаепитии госпожи Шарлотты и собирала там любовные истории. Кроме того, я получила несколько историй, которые переписывали студенты из других герцогств и которые я бы хотела, чтобы вы оценили, чтобы мы могли распределить оплату.

— Прекрасная работа, Филина.

При мысли о чтении историй из других герцогств я почувствовала, как моё настроение начало стремительно подниматься. В следующий момент я хлопнула в ладоши, решив: «Если безвылазно сидеть в замке не вариант, тогда я могу безвылазно сидеть в общежитии!»

Раз мне запретили посещать библиотеку и чаепития, на которых студентки делятся впечатлениями о книгах, то это значило, что мне представилась прекрасная возможность закрыться в своей комнате и читать. Если подумать, то разве дворянская академия по сравнению с замком не более удобное убежище? Тут не было Фердинанда, который вечно критиковал меня, и я могла читать новые истории.

«Нет. Так нельзя. Нельзя так думать, — остановила я свои размышления. — Разве речь не о моей работе? Я должна оценить истории, предоставленные служащими из других герцогств, и решить, какой гонорар следует выплатить. У меня столько дел, столько дел. Эхе-хе!»

По мере того, как моё настроение неуклонно росло, пандочка двигалась всё шустрее, и вскоре мы достигли общего зала. Я выбралась из пандомобиля и вошла в общий зал, где студенты, закончившие занятия, проводили время как им вздумается. Среди них оказались и Вильфрид с Шарлоттой.

— Розмайн, а в этом году ты вернулась рано.

— С возвращением, старшая сестра.

Когда меня с улыбками поприветствовали Вильфрид и Шарлотта, я, пребывая в хорошем настроении, широко и искренне им улыбнулась.

— Я вернулась. Пожалуйста, расскажите мне, что произошло в дворянской академии в моё отсутствие.

Как оказалось, Шарлотта посетила несколько чаепитий, стараясь заполнить образовавшийся вакуум, вызванный моим возвращением в Эренфест. Также она без проблем закончила занятия и, как я и рекомендовала, рассказала другим девочкам о женских гербах.

— Во время чаепитий, благодаря представлению госпожи Ханнелоры и госпожи Адольфины, я смогла установить связи с несколькими герцогствами. Когда на чаепитии с госпожой Адольфиной я подняла тему обмена книгами, она проявила к этому интерес. Правда, на тот момент у меня не было под рукой книги, которую я могла бы одолжить, так что я пообещала, что мы договоримся об этом позже.

Поскольку нам до сих пор запрещалось сообщать посторонним о технологии печати, прямо сейчас Шарлотта могла лишь по очереди одалживать остальным единственный экземпляр.

— Раз такое дело, я получила новую книгу из Хальдензеля, так что ты можешь одолжить её Древанхелю.

— Сестра, сначала её должны прочитать мы, — заметила Шарлотта. — Если мы собираемся одалживать эту книгу, то нам самим следует знать, о чём она.

Согласившись, я кивнула, а затем тут же достала три книги. Две из них я получила благодаря системе обязательного экземпляра, а третью мне любезно подарил гиб Хальдензель.

— Я оставлю две книги здесь, в книжном шкафу, чтобы студенты Эренфеста могли их прочитать. Третья — моя собственность, так что я сама буду решать, кому её давать.

— Благодарю, сестра. Тогда могу ли я одолжить её госпоже Адольфине на чаепитии через два дня?

Похоже, Адольфине приглянулась Шарлотта, и потому она сразу же пригласила её на новое чаепитие.

«Я рада, что у Шарлотты всё хорошо, но я потеряла возможность проявить себя перед младшей сестрой», — заметила я про себя.

Ради Шарлотты я планировала приложить все силы к общению, пусть и понимала, что не была хороша в нём. Вот только, похоже, ей не требовалась моя помощь. Я улыбнулась и кивнула, чувствуя некоторую грусть из-за того, как быстро росла моя сестрёнка.

— Хорошо, я одолжу книгу Адольфине, поэтому, пожалуйста, одолжи книгу Древанхеля.

— Книгу Древанхеля? — повторила Шарлотта, наклонив голову и удивлённо моргая.

— Верно. Книги очень дорогие, а потому, точно так же, как мы брали книгу у Дункельфельгера, когда передавали собственную, нам нужно взять её и у Древанхеля. Если мы так не сделаем, разве со стороны наше поведение не будет выглядеть так, словно мы не доверяем одному лишь Дункельфельгеру?

Когда я озвучила очень удобную причину для получения книг из других герцогств, Шарлотта резко побледнела.

— Прости. Я не взяла книгу у Глессенмейера.

Глессенмейер — находящееся на четвёртом месте в рейтинге среднее герцогство, родина первой жены короля — матери Сигизвальда и Анастасия. Оно смогло возвысится благодаря случившемуся перевороту, и там есть кандидат в аубы того же возраста, что и Шарлотта.

— Разве Хартмут или Филина не посоветовали тебе тоже одалживать книгу, когда даёшь кому-то нашу? — спросила я и бросила взгляд на своих последователей, которым говорила помогать Шарлотте на чаепитиях.

Прежде, чем они успели что-то ответить, Шарлотта торопливо покачала головой.

— Твои последователи говорили, что ты обменивалась книгами с Дункельфельгером, однако я посчитала это чем-то личным между тобой и госпожой Ханнелорой, которая тоже любит книги. Но как ты и сказала, книги очень дороги и их нельзя передавать в другое герцогство так легкомысленно. Я просто не подумала, что такой обмен следует проводить со всеми герцогствами.

Я приложила руку к щеке и задумалась. С одной стороны, я могла бы просто сказать Шарлотте оставить всё как есть, если вытребовать книгу у Глессенмейера окажется тяжело. И в то же время я не хотела, чтобы остальные думали, что могут брать наши книги, когда захотят, не предлагая ничего взамен. В таком случае к книгам Эренфеста стали бы относиться легкомысленно. Это также помешало бы моему плану по сбору как можно большего количества книг.

— Безусловно, не так-то легко решиться передать кому-то ценную книгу. Впрочем, это было верно и для Дункельфельгера. Пожалуйста, во время чаепития сообщи остальным, что мы можем одолжить другим книги только в рамках обмена. Кроме того, свяжись с Глессенмейером и убедись, что они тоже одолжат нам книгу. Я не возражаю, если им потребуется время, чтобы подготовить книгу, но мы не можем позволить себе, чтобы они стали единственным герцогством, которое взяло книгу просто так. Прости, Шарлотта, что не объяснила этого раньше.

— Нет, сестра, это я виновата, что я не проверила всё должным образом. Я немедленно свяжусь с Глессенмейером.

Когда Шарлотта покинула своё место, чтобы обсудить этот вопрос с последователями, я повернулась к Вильфриду.

— Вильфрид, а как провёл время ты? Ты уже сдал все экзамены?

— Да, я со всем закончил. Я также много общался. В основном с Ортвином.

Насколько я поняла, он довольно регулярно общался ещё и с кандидатом в аубы Классенбурга. Товары из Эренфеста прибыли туда в конце осени. Женщины очень обрадовались унишаму, а песня, которую Анастасий преподнёс Эглантине, обрела большу́ю популярность.

— Ах да, мне говорили, что принц Анастасий и госпожа Эглантина собираются посетить состязание герцогств в этом году, — сообщил Вильфрид. — Они хотели знать, будешь ли ты там. Я сказал, что всё будет зависеть от твоего здоровья. Розмайн, ты планируешь принять участие в этот раз?

— Приёмный отец не запрещал мне участвовать, но я не знаю наверняка, не возникнут ли у меня проблемы со здоровьем. Так что, честно говоря, я ничего не могу гарантировать. Кажется, мои опекуны опасаются, что я вновь вступлю в контакт с королевской семьёй, а потому не исключено, что в этом году я снова буду отсутствовать.

Я не знала, какую причину они придумают на этот раз, но вероятность того, что я опять никуда не пойду, не равнялась нулю.

— Хорошо. В таком случае я скажу отцу и дяде, что это вопрос от Классенбурга. Ты же хочешь пойти, верно?

— Думаю, да.

Затем я передала Хартмуту задание для Раймунда, попросив заодно доложить Хиршуре о моём прибытии. Она говорила, что меня собираются допросить, так что если я сообщу о возвращении, то дату допроса, вероятно, вскоре назначат.

— Госпожа Розмайн, разве у вас не возникнут проблемы, если учитель Хиршура забудет или просто не потрудится передать послание другим учителям? — спросил Хартмут.

— Если в результате мне удастся избежать допроса, то я совершенно не возражаю. По правде говоря, я надеюсь, что другие учителя окажутся достаточно заняты, чтобы забыть обо мне.

— Госпожа Розмайн, никто не сможет забыть о вас.

Поручив Хартмуту работу и выпроводив его, я потянулась к стопке бумаг, которые подготовила для меня Филина.

— Госпожа Розмайн, вот эти истории собрала я, эти — Хартмут, а эти — Родерих.

— Вы все хорошо потрудились. В таком случае я отправлюсь в свою комнату и займусь их оценкой. Я бы хотела решить вопрос с оплатой, пока учебный год не закончился.

***

Следующие несколько дней я провела в своей комнате, выходя оттуда только, чтобы поесть. Я читала истории, собранные Филиной и остальными, оценивала их и корректировала, чтобы превратить в рукопись. В перерывах я читала и переписывала книги и материалы, которые позаимствовала у Ханнелоры и Соланж. Каждый мой день был по-настоящему насыщенным.

В один из дней Брюнхильда принесла приглашение.

— Госпожа Розмайн, вам пришло приглашение на чаепитие.

— Пожалуйста, передай его Шарлотте. Мне запретили посещать чаепития, на которых обсуждаются книги, поскольку в противном случае мои последователи столкнутся с больши́ми трудностями.

— А-а? Госпожа Розмайн, вы вернулись в сезон общения, но при этом не собираетесь посещать чаепития? — Брюнхильда недоверчиво заморгала, словно не в силах поверить в услышанное.

Я оторвала взгляд от книги и улыбнулась.

— Мне сказали, что я должна буду пойти на чаепитие с Древанхелем, как только доставят украшение для волос, но, поскольку «Истории любви дворянской академии» стали широко распространенной темой для разговоров, я не могу посещать остальные чаепития. Мне не хочется беспокоить остальных, да и господин Фердинанд с Корнелиусом предупреждали меня на этот счёт. Вместо этого я намерена сосредоточиться на создании новых книг, чтобы поспособствовать распространению тенденций нашего герцогства.

Придумав отличное оправдание, чтобы продолжать отсиживаться в своей комнате, я отклонила приглашение на чаепитие и продолжила читать книги. И вот так с моего возвращения в дворянскую академию прошло три дня. Вот только терпение Рихарды подошло к концу, и когда я перед сном попыталась почитать, она принялась выговаривать мне:

— Юная леди, если вы не будете покидать комнату, то это навредит вашему здоровью. Давайте завтра прогуляемся.

— Но, Рихарда, куда мы вообще можем пойти? Мне даже библиотеку посещать запретили.

— Не думаете, что приветствия людей, с которыми вы встретитесь во время прогулки, также является частью общения?

«А-а? Но мне наконец удалось создать подходящую обстановку, чтобы я могла отгородится от мира и читать. Не хочу гулять», — мысленно ворчала я, но, стараясь не выдать истинных чувств, решила взять пример с Ангелики и сделать очень грустную мордашку.

— Мне сказали проявлять осторожность, чтобы случайно не встретиться с королевской семьей, а потому для меня разумнее будет оставаться в общежитии.

— Такой образ жизни вреден для здоровья. Я выскажу лорду Сильвестру, что не могу согласиться с этим.

Мне хотелось кричать: «Не нужно этого делать!» — вот только, если бы я в столь отчаянной попытке попробовала остановить Рихарду, моя грустная мордашка потеряла бы всякий смысл. В итоге я сказала: «Пожалуйста, пусть меня отпустят в библиотеку» — после чего принялась читать, подумав при этом: «Ага, так должно быть нормально».

***

К сожалению, моя жизнь затворницы не продлилась долго. От Хиршуры прибыл ордоннанц, сообщивший, что дата допроса назначена.

«Через три дня, на третьем колоколе... — проговорила я про себя. — Ну и как я могу после этого наслаждаться чтением?»

В тот же день я получила письмо от опекунов. Похоже, протест Рихарды возымел успех, и потому мне сообщалось, что я могу ненадолго заглядывать на чаепития. Пытаясь отсрочить неизбежное, я написала: «В таком случае, пожалуйста, решите сами, какие чаепития мне следует посетить».

И пока я ждала ответа, настал день допроса.

***

— Сейчас такая хорошая солнечная погода, так что я бы хотела почитать у себя в комнате. Вот только меня вызывают учителя, и с этим ничего не поделаешь, — ныла я.

Небо за окном было таким голубым, что мне хотелось почитать при солнечном свете. И как же жаль, что в столь прекрасный день, так подходящий для чтения у окна, меня вызывали на допрос. Когда я разочарованно опустила плечи, Хартмут и Филина попытались утешить меня, сказав, что я смогу почитать, когда допрос закончится. При виде этого Корнелиус удивлённо округлил глаза.

— Госпожа Розмайн, разве вам всё ещё ма́ло? Вы уже неделю безвылазно читаете книги у себя в комнате.

— Сколько бы я ни читала, мне всегда будет ма́ло. Я хотела бы продолжать читать даже после смерти, — со всей уверенностью заявила я.

— Насколько же сильно вы любите книги, — пробормотал Корнелиус и обречённо вздохнул.

***

Допрос проходил в малом зале центрального корпуса академии. Хиршура стояла перед дверью и дожидалась моего прихода.

— Ваши последователи могут остаться в комнате ожидания или вернуться в общежитие, — сказала Хиршура.— Я пошлю им ордоннанц, когда всё закончится.

Услышав это, Корнелиус выразил своё беспокойство:

— Во время встреч рыцарям сопровождения также полагается присутствовать.

— Да, но это допрос, а не встреча. Всех остальных также допрашивали по одному, разве нет? Это необходимая мера, чтобы никто не передавал тайные сигналы и не чинил препятствий, мешающих сопоставить показания.

— Хиршура, мы вверяем юную леди вам, — сказала Рихарда. — Я подожду здесь, так что в ордоннанце нет необходимости.

— Поняла.

Когда я вошла внутрь, то увидела, что столы расставлены в виде перевернутой буквы «U». За ними по центру сидели Руфен, Хильдебранд, рыцарь Центра весьма мощного телосложения и священник. Позади Хильдебранда стоял Артур. По левую и правую сторону сидели учителя академии, некоторых из которых я никогда не видела.

— Госпожа Розмайн, пройдите сюда, — указала Хиршура.

Сидя в одиночестве на стуле, стоящем в самом центре, я чувствовала себя подсудимой в зале суда. Хиршура встала рядом со мной.

— Розмайн, какое облегчение видеть, что с вами всё в порядке. Вы полностью выздоровели? — с улыбкой поприветствовал меня Хильдебранд.

Я тоже улыбнулась ему.

— Всё хорошо, главное — не переусердствовать.

— Рад слышать.

Руфен согласно кивнул на слова Хильдебранда.

— Значит, нет каких-либо препятствий для сегодняшнего допроса?

Когда я кивнула, Хиршура принялась представлять тех, кто сидел напротив меня.

— Госпожа Розмайн, это Раоблут*, командующий рыцарским орденом Центра, и Иммануэль, главный священник храма Центра.

«Командующий излучает такую же сильную ауру, как дедушка и отец, — подумала я. — А вот главный священник ничем не походит на нашего. Выглядит напыщенным, но при этом хилым».

Учитывая, что священниками становятся те дети дворян, которым не суждено поступить в дворянскую академию, возможно, Иммануэль нервничает, оказавшись в академии в присутствии стольких дворян. По крайней мере, так я предполагала, видя его напряжённое лицо и стараясь делать выводы, размышляя в положительном ключе.

После вступления Руфен пересказал случившееся, начиная с обнаружения танисбефалена студентами Эренфеста и заканчивая победой над зверем. Вероятно, объяснение предназначалось для остальных учителей. Насколько я поняла, Руфен хорошо знал обстоятельства произошедшего, расспросив об инциденте каждого студента Эренфеста, включая тех, кто не участвовал.

— Есть некоторые различия, обусловленные субъективностью, но существенных расхождений в показаниях нет. На мой взгляд, в целом мы можем доверять тому, что рассказали студенты, — сказал Руфен, а затем посмотрел на меня.

Глубоко вдохнув, я обвела взглядом Руфена и остальных учителей. Ответы, которые мне велел дать Фердинанд, довольно просты. Поскольку я выросла в храме, то будь то оружие или средства защиты, я знала только божественные инструменты. Также, из-за того, что я выросла в храме, мне многое известно о богах и я помнила много молитв. А вот ввиду того, что в дворянской академии ничего не говорили о чёрном оружии, я не знала, что его нельзя использовать. Судя по всему, заклинание для создания чёрного оружия отличается от благословения, однако само заклинание мне неизвестно. Как итог, на все вопросы мне велели отвечать: «Потому что я глава храма», «Так обстоят дела в храме Эренфеста» и «Этому научил меня господин Фердинанд».

Пока я прокручивала в голове то, чему меня учил Фердинанд, Руфен продолжил:

— Чёрным оружием разрешено пользоваться только рыцарям из тех герцогств, где без него не обойтись. Такому заклинанию не учат в дворянской академии. Тем не менее, вы, госпожа Розмайн, дали всем чёрное оружие. Вы сказали, что использовали благословение, верно?

— Да, всё верно. Я велела всем повторять за мной слова молитвы. Я знала, что для победы над магическими существами, которые крадут магическую силу, вроде тромбэ, требуется благословение Бога Тьмы.

— А откуда вы знаете благословение? — с серьёзным выражением лица спросил Руфен.

— Как главе храма Эренфеста, мне необходимо исцелить землю после сражения с тромбэ. Сопровождая рыцарей, я наблюдала, как они сражаются с этим магическим растением, которое поглощает магическую силу точно так же, как и танисбефален.

По словам Фердинанда, тромбэ можно встретить только в Эренфесте. И разрешение на использование чёрного оружия дано Эренфесту как раз для того, чтобы можно было уничтожать тромбэ.

— Вы сопровождаете рыцарский орден? Разве вас не должны вызывать уже после сражения? — спросил Руфен.

Не только он, но и командующий рыцарским орденом Раоблут, и главный священник храма Центра Иммануэль удивлённо моргнули. Судя по всему, в других местах, в отличие от Эренфеста, священников вызывали уже после того, как битва заканчивалась.

— В храме Эренфеста наш главный священник, господин Фердинанд, также принимает участие в битве, а потому мне проще отправиться вместе со всеми.

— Главный священник участвует в битве?! — воскликнул Иммануэль, недоверчиво мотая головой. — Да как такое возможно. Это просто немыслимо.

— Господин Фердинанд — член герцогской семьи, который также прошёл курс рыцарей, — пояснил Руфен. — Не стоит удивляться тому, что он принимает участие в бою. Учитывая силу Эренфеста, думаю, такое решение вполне ожидаемо… Между прочим, госпожа Розмайн, вы тоже участвуете в сражениях?

— Конечно, нет. Я всё ещё учусь на втором году академии и не собираюсь проходить курс рыцарей. Во время сражения я просто жду его окончания поблизости в компании слуги, который держит посох Фрютрены, — объяснила я и про себя добавила: «Правда, на этот раз я хорошенько постаралась, чтобы добыть материалы для Родериха...»

— Хм… Теперь я немного лучше понимаю, что храм Эренфеста особенный… — пробормотал Руфен. — Однако в священных текстах нет молитвы, позволяющей получить благословение Бога Тьмы. Как вы это объясните?

— Как в священных текстах может не быть благословения Бога Тьмы? Если бы его не было, то как бы я могла его дать? — удивлённо моргая, спросила я.

Руфен перевёл взгляд на Иммануэля, желая узнать его мнение.

— В описании церемонии звёздного сплетения есть молитва о даровании благословения верховных богов, но нигде нет никаких упоминаний о благословении Бога Тьмы, позволяющем создать чёрное оружие. Мне сказали, что такого нет даже в священных текстах главы храма.

— Ну же, госпожа Розмайн, будьте добры, объяснитесь! — раздался резкий выкрик от сидевшей слева Фраулерм.

Её голос был настолько раздражающим, что я еле сдержала желание заткнуть уши.

«Это я тут та, кто хочет объяснения! Не может быть, чтобы в священных текстах не было молитвы с этим благословением!» — ошарашенно подумала я.

И тут я кое-что поняла. В некоторых копиях священных текстов, хранящихся в библиотеке храма, отсутствуют те или иные молитвы. Вполне возможно, священные тексты в храме Центра также неполные.

— В моих священных текстах такая молитва есть. Учитывая, что содержание переписанных копий священных текстов различается в зависимости от того, когда их переписывали, должно быть, в священные тексты, используемые в храме Центра, эту молитву не включили.

— Госпожа Розмайн, вы хотите сказать, что наши священные тексты неверны? — повысил голос явно раздражённый Иммануэль.

Я подумала, что никто прежде не осмеливался вот так возражать ему. Но что бы он ни говорил, я не собиралась менять свою позицию.

— Разве это не очевидный вывод из того, что в священных текстах храма Центра такой молитвы нет, в то время как в моих есть? Главный священник Эренфеста, господин Фердинанд, подтвердил наличие благословения, — заявила я, отчего Иммануэль только и мог, что беззвучно открывать и закрывать рот. Я же перевела взгляд на Руфена. — Кроме того, по словам господина Фердинанда, заклинание для создания чёрного оружия это не то же самое, что и благословение Бога Тьмы.

— Что?! Заклинание и молитва отличаются? Хотя они делают одно и то же?

Удивился не только Руфен. Остальные учителя также затаили дыхание.

— Подробностей я не знаю. Заклинание мне неизвестно, и, как мне сказали, меня ему не обучат, поскольку я не рыцарь. Однако так говорил господин Фердинанд, который знает и заклинание, и молитву.

Заклинание и молитва были схожи в том, что позволяли атаковать магических существ, поглощающих магическую силу, но, если разбираться в деталях, эффекты у них всё же разные. Однако мне не требовалось объяснять эти особенности остальным, так что я не стала уводить разговор в сторону.

— Я даже не думал, что заклинание и молитва — это не одно и то же… — со вздохом признался Руфен.

В этот момент Гундольф, смотритель общежития Древанхеля, поднял руку, желая высказаться. Это был тот самый дедушка, с которым я разговаривала в прошлом году на занятии по созданию ездового зверя. Кажется, он являлся коллегой Хиршуры по исследованиям, а также достойным для неё соперником в этом деле.

— Госпожа Розмайн, меня больше всего интересует восстановление места сбора. Это показалось мне странным. Ритуал исцеления земли, истощённой танисбефаленом, требует участия множества священников и к тому же занимает несколько дней. Однако, когда мы прибыли, вы уже закончили.

— Именно! Если всё сказанное — правда, место сбора Эренфеста должно было оставаться осквернённым танисбефаленом! Госпожа Розмайн, так что же вы сделали? Признавайтесь! — снова завопила Фраулерм, с грохотом вскочив со стула.

От её голоса было больно ушам. К слову, Гундольф действительно их заткнул. Я хотела сделать то же самое, но, ввиду направленных на меня взглядов, не могла.

— Я бы тоже хотел услышать, как вам удалось закончить исцеление земли меньше чем за один колокол, — хмуря брови, сказал Иммануэль, похоже, руководивший проведением таких ритуалов в дворянской академии.

— Главный священник Центра прав! Всё, что делает госпожа Розмайн, безумно! Это касается даже её ездового зверя!

Фраулерм принялась причитать о прошлогодних событиях, касавшихся создания ездового зверя.

Остальные учителя раздражённо кривились, однако их взгляды, направленные на меня, не отличались от таковых у Фраулерм и Иммануэля.

«Я хочу домой. Хочу пойти домой и почитать книгу», — подумала я, пытаясь сбежать от реальности, после чего окинула взглядом окружающих меня учителей. Их было немало, но почему-то никто из них не мог понять нечто настолько простое. Честно говоря, меня удручала необходимость всё им разжёвывать.

— Храм — не то место, куда часто приходят дворяне, а поэтому, хотя всё кажется очевидным, то, что вы спрашиваете, подобно вопросу: «Чего больше всего желает бог жизни Эйвилиб?»

Используемый мной эвфемизм означал: «Почему вы не можете понять чего-то настолько очевидного?»

Хиршура прижала пальцы к переносице.

— Пожалуйста, воздержитесь от подражания господину Фердинанду в том, чтобы, улыбаясь, выплёвывать яд.

«А-а? Но я не плевалась ядом. Я только и сделала, что указала остальным, насколько они невежественны».

Вот только, что бы я ни думала, Хиршура, похоже, была права, и остальные сочли мой ответ крайне оскорбительным.

— Что вы хотите этим сказать? Я вырос в храме, а потому считаю, что знаю о нём достаточно, — негромко сказал Иммануэль, устремив на меня ничего не выражающий взгляд серых глаз.

«Ой, я сказала кому-то, воспитанному в храме, что он толком ничего не знает о храме. Ну да, теперь я и сама понимаю, почему мои слова восприняли как язвительную насмешку».

— Мой ответ предназначался учителям. В вашем же случае, вы не понимаете дворянство, а не храм.

Иммануэль нахмурился, да и учителя явно не могли взять в толк, что к чему, а потому я продолжила:

— Я кандидат в аубы, ставшая лучшей на своём году. Вы действительно думаете, что в магической силе меня можно сравнивать со священниками, которые не посещали дворянскую академию, не имеют штапа и даже не знают, как сжимать магическую силу?

Руфен и остальные учителя распахнули глаза, в которых вспыхнул свет понимания. Иммануэль хотел было как-то возразить, но лишь несколько раз открыл и закрыл рот. Судя по лицу, Иммануэль так и не смог подобрать слов. В итоге он сдался и сжал зубы.

— Говорилось, что для проведения ритуала требуется много времени и много священников. В таком случае, учитель Руфен, скольких священников вы бы могли заменить?

— Не могу точно сказать, сколько именно, но, полагаю, с моей магической силой небольшую группу заменю.

Всё так. Руфен, выдающийся дворянин, который смог перебраться в Центр и работать учителем. Сравнивать его со священниками было бы также нелепо.

Руфен понимающе кивнул несколько раз, в то время как Гундольф подался вперёд и, взглянув на меня, сказал:

— Я понимаю, что не только вы, госпожа Розмайн, но и мы тоже способны предоставить достаточно магической силы, чтобы заменить группу священников… Однако, как вам удалось провести ритуал, занимающий несколько дней, за столь короткое время?

— У дворян есть много того, чем не обладают священники. Только и всего. Безусловно, разница в количестве магической силы сыграла роль, но главный фактор — наличие лекарств восстановления.

— Ох, так значит, лекарства восстановления, — проговорил Гундольф и погладил висящие у него на поясе лекарства.

Дворяне всегда носили с собой лекарства восстановления на случай, если потратят слишком много магической силы, например, во время занятий. А вот священники, не получившие образования в дворянской академии, не могли приготовить себе лекарства, а потому им только и оставалось, что ждать, пока магическая сила восстановится естественным путём. В этом и заключалось самое большое различие между дворянами и священниками.

Конечно, мои лекарства восстановления, приготовленные Фердинандом, обладали большей эффективностью, по сравнению с теми, которые учили делать в дворянской академии, вот только мне было незачем об этом упоминать. Всё и так довольно просто: священники вынуждены ждать, пока магическая сила восстановится сама, в то время как дворяне имели средство быстро её восполнить.

— Проще говоря, вы, госпожа Розмайн, обладаете большой магической силой и лекарствами восстановления, в результате чего вам не требуется ждать, пока ваша магическая сила восстановится, как и не требуется меняться с другими, чтобы обеспечить непрерывность ритуала. Всё верно?

После того, как Гундольф резюмировал сказанное, от учителей стало исходить понимание. Хороший знак. Я надеялась, что разговор так и продолжит течь в этом направлении.

— Всё так, как и сказал учитель Гундольф. Я просто нахожусь в особом положении, одновременно являясь и кандидатом в аубы, и главой храма. А так даже учителя могли бы провести ритуал, если бы знали молитву и обладали божественными инструментами. Ничего особенного тут нет.

Решив, что теперь всё улажено, я тихо выдохнула. В этот момент Руфен внезапно поднял голову.

— Госпожа Розмайн, я слышал, что вы создали божественный инструмент для ритуала исцеления. Не могли бы вы объяснить этот момент поподробнее?

— Создавать фальшивый божественный инструмент — богохульство! — завопила Фраулерм.

Казалось, к этому моменту все уже настолько привыкли к тому, что она постоянно вмешивается, что практически не реагировали, лишь бросая на неё неодобрительные взгляды.

Я также взглянула на Фраулерм, после чего вернула внимание к Руфену.

— Как все вы знаете, я выросла в храме. Поэтому, когда дело доходит до оружия и щитов, я знакома только с божественными инструментами, что находятся на алтаре. Господин Фердинанд может легко создавать как обычное оружие, так и божественные инструменты, но, к моему смущению, я далеко не так искусна. Я могу превратить штап только в привычные мне божественные инструменты. Я полагаю, что священники тоже могли бы создавать божественные инструменты, если бы обладали штапами.

Для обычных дворян божественные инструменты — это нечто такое, что совершенно не имеет к ним отношения, а потому и представить образ божественных инструментов, чтобы преобразовать штап, для них невозможно.

Учителя согласились с моими доводами, но тут заговорил прежде сидевший молча Хильдебранд, ярко-фиолетовые глаза которого сияли интересом.

— Розмайн, на что похожи божественные инструменты? Я никогда их прежде не видел, а потому хотел бы посмотреть.

— А-а?

Никто не ожидал, что член королевской семьи, который должен был тихо наблюдать за происходящим, внезапно заговорит. Зал мгновенно погрузился в тишину. Артур положил руку на плечо принца, и тот, осознав свою ошибку, зажал рот рукой.

— Госпожа Розмайн, значит, вы способны создать божественные инструменты? Если бы вы могли продемонстрировать, то я бы тоже не отказался их увидеть, — сказал Гундольф, пытаясь замять оплошность принца.

Руфен тут же подыграл коллеге:

— Копьё Лейденшафта, которое госпожа Розмайн сделала во время занятия, было красивого ярко-синего цвета.

Я бросила осторожный взгляд на стоя́щую рядом Хиршуру. Немного подумав, она тихо посоветовала мне:

— В таком случае, не могли бы вы устроить демонстрацию? Некоторые учителя явно сомневаются, что божественные инструменты вообще можно создать. Если же вы создадите божественный инструмент, то это сделает всё сказанное вами более убедительным.

По взгляду Хиршуры я поняла, что Фраулерм всё ещё сомневается в каждом моём слове.

Затем Хиршура шёпотом добавила, что прикрыв оплошность Хильдебранда, я, несомненно, получу благосклонность его последователей.

— Поняла. Тогда позвольте мне продемонстрировать, что божественный инструмент действительно можно создать, преобразовав штап. Учитывая, что это не самое подходящее место для представляющего опасность копья Лейденшафта, я создам посох Фрютрены, который использовался для ритуала исцеления. Принц Хильдебранд, вы согласны?

Хильдебранд, испуганный из-за совершённой ошибки, похоже, почувствовал облегчение и улыбнулся мне.

— Да, Розмайн, это было бы замечательно.

Я широко улыбнулась в ответ, после чего протянула руку Хиршуре — я не могла изящно слезть со стула без посторонней помощи. Несколько секунд прошло в молчании, прежде чем Хиршура осознала моё намерение и подала руку.

Я встала, стараясь выглядеть при этом как можно более элегантно, после чего создала штап. Он был очень простой. В отличие от Вильфрида я не пыталась сделать что-то замысловатое, но, тем не менее, все собравшиеся тут же подались вперёд. Даже если выражения их лиц не изменились, направленные на меня взгляды стали острыми. С наибольшим интересом на меня смотрел командующий рыцарского ордена Центра Раоблут.

Когда все взгляды устремились на меня, я кивнула, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. Если не представить нужный образ достаточно чётко, то штап не преобразится, а потерпеть неудачу мне совсем не хотелось. Чуть прикрыв глаза, я представила посох Фрютрены.

— Штрайткольбен.

Мгновением спустя посох Фрютрены оказался у меня в руке. Выглядел он точно таким же, как я его представляла — ряд маленьких магических камней на длинной изящно украшенной рукояти и большой зелёный магический камень в искусно выполненном золотом обрамлении. Божественные инструменты, которые я создавала с помощью магической силы, всегда были полны ею, так что сейчас большой зелёный камень пульсировал светом.

Иммануэль резко, с грохотом, встал, и в его серых, прежде безжизненных глазах теперь читались потрясение и восторг. Голова Иммануэля покачивалась, будто он был пьян. Подавшись вперёд, он буквально пожирал посох глазами.

— Посох Фрютрены… — хрипло пробормотал Иммануэль.

Такая реакция дала понять всем, что посох у меня в руке — действительно посох Фрютрены. В зале стало шумно, а на лицах людей отразились удивление и взволнованность. Один лишь Хильдебранд, восхищённо вздыхая, смотрел на меня с невинным трепетом.

— Божественные инструменты и правда красивы. Я впервые их вижу. Я очень признателен, что вы удовлетворили мою эгоистичную просьбу.

— Это честь для меня, принц Хильдебранд. Рюкен.

Убедившись, что Хильдебранд удовлетворён, я отменила преобразование. Посох мгновенно исчез. Учителя, подавшись вперёд, рассматривая посох, вздохнули и сели ровно. Иммануэль ещё некоторое время смотрел на меня широко раскрытыми глазами, после чего медленно опустился на стул. Прикрыв глаза, он пробормотал: «Значит, при помощи штапа действительно можно создать божественные инструменты».

— Всё понятно. Между магической силой госпожи Розмайн и священников действительно находится больша́я пропасть, — подытожил Руфен.

Ощутив, что допрос практически подошёл к концу, я сжала кулаки.

«Отлично, я всех убедила. Или задурила. Главное, теперь я могу отсюда уйти!» — так я думала, но тут Иммануэль неспешно произнёс: «Я всё ещё не убеждён».

Пускай говорил он тихо и вежливо, вот только его глаза теперь ярко сверкали.

— Безусловно, вы можете предоставить для ритуала намного больше магической силы. А если вы выпьете лекарство, доступное только дворянам, то сможете сократить и время ритуала. Однако у меня всё ещё остались сомнения относительно благословения Бога Тьмы.

Учителя перевели на нас взгляд и обратились в слух. Разговор, что, казалось, закончился, разгорелся вновь. Я уже настроилась уйти отсюда, а потому мне захотелось прижать пальцы к вискам, как Фердинанд, и простонать: «Вот надо было тебе говорить лишнего».

— Госпожа Розмайн, вы сказали, что священные тексты храма Центра неверны. Но они переданы нам первым королём и с тех пор надёжно оберегались, а потому не могут быть ошибочны. Разве не более вероятно, что в священные тексты Эренфеста решили дописать желаемую молитву?

Я не могла ответить на такой вопрос Иммануэля, а потому промолчала. Учитывая, все те приписки, судя по всему, сделанные бывшим главой храма, нельзя сказать, что в моих священных текстах нет лишнего. Но это не отменяло того, что благословение было там изначально.

«Тц... Это всё вина бывшего главы храма!»

— Вы молчите, потому что там есть лишнее, не так ли?! Фи! Фи! Какое святотатство! — вопила Фраулерм.

Мне хотелось протестовать: «Это сделал бывший глава храма!»

Тем временем Руфен уставился на неё и сказал:

— Фраулерм, пожалуйста, помолчи. Поскольку речь зашла о делах храма, нам, учителям, не стоит в это вмешиваться. Твои замечания неуместны.

Фраулерм издала очередное: «Фи!» — после чего села и разочарованно поджала губы. Я заметила, что Хильдебранд бросил на меня обеспокоенный взгляд.

«Ну, священные тексты являются символом власти главы храма, так что в нежелании признавать то, что они ошибочны, нет ничего удивительного», — подумала я и, нарочито приложив руку к щеке, наклонила голову и посмотрела на Иммануэля.

— Вы выдвинули необычное предположение, — ответила я. — Означает ли это, что Эренфест сам добавил в священные тексты желаемую молитву, и так получилось, что она оказалась способна даровать благословение Бога Тьмы?

— Э-это не то, что… — Иммануэль попытался подобрать слова, чтобы возразить мне, но его прервал громкий хохот командующего рыцарским орденом.

Раоблут, прежде хранивший молчание, взглянул на сидящего по соседству Иммануэля и, злобно ухмыльнувшись, сказал:

— Если в храме Эренфеста могут получить благословение, просто распевая те молитвы, что сами желают, то разве это не делает храм Эренфеста лучше храма Центра.

Я полагала, что эти двое, представлявшие Центр, находились в хороших отношениях, поскольку сидели вместе, но, похоже, отношения между ними вовсе не дружеские.

Командующий рыцарским орденом, с усмешкой смотря на Иммануэля, продолжил:

— Может ли так быть, что в священных текстах храма Центра, в которых вроде как должен быть указан путь для становления истинным королём, утрачены некоторые части? Может ли вообще король, избранный в соответствии с такими священными текстами, действительно быть законным?

«А-а? Возможно ли, что командующий рыцарским орденом недолюбливает фундаменталистов священных текстов?»

— Священные тексты храма Центра верны, — возразил Иммануэль. — Я бы хотел, чтобы вы воздержались от столь грубых замечаний.

— Неужели? Разве святая Эренфеста не сказала обратное.

Похоже, моё предыдущее заявление подлило масла в огонь, в то время как между фракцией, поддерживающей нынешнего короля, и фундаменталистами священных текстов и без того вовсю проскакивали искры. Мысленно я бухнулась на колени перед Фердинандом, моля о прощении: «Простите, главный священник! Я только что совершила серьёзную ошибку! Но меня нельзя винить во всём! Я только сказала, что мы использовали благословение Бога Тьмы, а потому не могла соврать о том, откуда взяла молитву! И наши священные тексты, определённо, не ошибочны!»

Думая об оправданиях для Фердинанда, я наблюдала за тем, как командующий рыцарским орденом Центра и Иммануэль сверлят друг друга взглядами.

— Могу ли я попросить вас обоих немного успокоиться? — обратился к ним с тёплой улыбкой Гундольф.

После вмешательства этого дедушки, оба замолкли и повернулись лицом вперёд. Другими словами, ко мне.

Иммануэль уставился на меня, словно желая что-то сказать, в то время, как в глазах Раоблута читалось веселье. Мне сразу же захотелось сбежать.

Смотря то на тех двоих, то на меня, Гундольф поглаживая бороду продолжил:

— Хм… Не лучше ли принести сюда священные тексты Эренфеста и храма Центра и сравнить их? Мы, учителя, не имеем никакого отношения к храму и не видели ни те, ни другие священные тексты, а поэтому не сможем сейчас сказать, кто прав.

Хотя Гундольф пытался создать впечатление беспристрастного третьего лица, в его глазах читалось желание увидеть священные тексты. На мой взгляд, в нём просто воспылал дух исследователя. Что до фундаменталистов священных текстов, легитимности власти короля или даже моего допроса, то его это, казалось, совершенно не заботило.

— Отличная идея, учитель Гундольф. Если положить священные тексты рядом, то мы наверняка сможем определить, чья позиция верная, — согласилась стоявшая рядом со мной Хиршура. От меня не укрылось, как сияли при этом её глаза.

По её жизнерадостному голосу я легко могла сказать, что она нашла идею весьма притягательной.

Учитывая, что дело касалось только храма, я бы хотела, чтобы безумные учёные не говорили ничего лишнего и просто помалкивали. А всё потому, что предложение на редкость плохое. В моих священных текстах есть парящие над страницами странные слова и магический круг. И если это «дополнение» кто-то увидит, то не исключено, что Эренфест обвинят в том, что мы хотим бросить вызов королю. Я не представляла, что делать.

— К сожалению, я не могу принести сюда священные тексты Эренфеста. Вы ведь понимаете, что в каждом храме они только одни? Хотя, если только копию, то это возможно.

— Ох… Фи. Похоже у нас ещё больше оснований тщательно исследовать священные тексты Эренфеста на предмет странных включений! Судя по реакции, госпожа Розмайн явно пытается что-то скрыть! — обвинила меня Фраулерм.

— Н-нет, ничего я не скрываю!

Я попыталась запротестовать, но Иммануэль уже уставился на меня.

— Похоже, действительно лучше принести священные тексты каждого храма и сравнить их. Я поговорю с нашим главой храма.

Хотя выражение его лица почти не выражало эмоций, я чувствовала, что Иммануэль весьма мотивирован. Дела выглядели плохо. Всё шло к тому, что Фердинанд рассердится на меня, и я в этом нисколько не сомневалась. Требовалось принять какие-то меры. Я понимала, что если не получится придумать способ мирно решить проблему без необходимости предоставлять священные тексты, то моё время на чтение серьёзно сократится.

«Эм-м… А что если сказать: “я никак не могу принести сюда священные тексты, так что давайте сойдёмся на том, что священные тексты Центра верны, пусть в них и отсутствует та молитва”? Не вариант. Чувствую, что только наделаю ещё больше шума и усугублю ситуацию. Тогда от меня точно потребуют принести священные тексты. А-а-а-а! Ну же, хорошая идея! Мне нужна хорошая идея!»

Пока я отчаянно ломала голову, Руфен ненадолго задумался, а затем сказал:

— Глава храма Центра приносит священные тексты в дворянскую академию во время церемонии звёздного сплетения и дебютов членов королевской семьи. Так что нельзя сказать, что священные тексты не должны покидать герцогства.

— Действительно, — согласился Гундольф.

«Нет, нет, нет. Если я их принесу, наверняка возникнут проблемы. Главный священник уж точно накричит на меня!»

Я отчаянно пыталась придумать способ выкрутиться, но на ум ничего не приходило. А пока я мучилась в раздумьях, обсуждение неуклонно продвигалось вперёд.

«Пожалуйста, подождите! Сейчас я что-нибудь придумаю!»

В конце концов, решение по проведению собрания для сравнения священных текстов приняли без меня. После слов «до следующей встречи» учителя принялись покидать свои места.

— Итак, госпожа Розмайн, у вас есть какие-нибудь возражения?

— Я не сомневаюсь, что священные тексты храма Центра верны, а потому вам не стоит утруждать себя сравнением. Это напрасная трата времени, а все и без того заняты…

Прежде, чем я успела предложить обойтись без этой ненужной проверки, Фраулерм вновь завопила, что моя вина очевидна.

Руфен велел ей замолчать, а затем улыбнулся мне.

— Не беспокойтесь. Я не думаю, что вы, госпожа Розмайн, обманываете. Вы смогли дать благословение Бога Тьмы, а потому такая молитва действительно должна содержаться в ваших священных текстах. Мы просто хотим убедиться в этом лично.

— Разве не лучше признать священные тексты храма Центра верными безо всяких доказательств?

Кажется, я была единственной, кто счёл какие-либо проверки ненужными, а вот все остальные горячо одобряли собрание по поводу сравнения священных текстов, особенно учителя, заинтересованные непосредственно в исследовании.

Больше всего энтузиазма проявлял Раоблут, который смотрел на Иммануэля сверху вниз, словно желая спровоцировать.

— Пока нельзя сказать, верны ли священные тексты храма Центра. Нам нужно проверить это. Полагаю, король тоже желал бы знать ответ. Я хотел бы попросить вас как кандидата в аубы Эренфеста о сотрудничестве.

«Следует ли понимать, что если я откажусь сотрудничать, то мне тогда просто прикажут?»

— Как пожелаете, — ответила я, опустив плечи.

Пока можно было сказать, что я сотрудничала по собственной воле. Но вот при попытке сопротивляться мне просто прикажут, и тогда настроение моих опекунов точно испортится.

— Тогда, госпожа Розмайн, пусть господин Фердинанд, который понимает и дворян, и храм, принесёт священные тексты,— сказал Руфен.

«Эм? Господин Фердинанд? Почему так внезапно всплыло его имя?» — я заморгала в замешательстве, а Руфен с улыбкой протянул мне приглашение, написанное на дощечке.

— Госпожа Розмайн, кажется, всё, что вы говорили и делали, так или иначе исходило от господина Фердинанда. Ещё я полагаю, что он единственный, кто может объяснить разницу между заклинанием чёрного оружия и молитвой… Кроме того, мне бы хотелось воспользоваться этой возможностью, чтобы поговорить с ним о вашем прохождении курса рыцарей.

«А последний-то пункт тут причём?!» — очень хотела спросить я.

Я надеялась, что смогу обвести всех вокруг пальца и закончить допрос, а в итоге сама не заметила, как обвели меня.

«Странно. Такого не должно было случиться».

Держа в руках приглашение, я в полуобморочном состоянии покинула малый зал.

***

Как только я вернулась в общежитие, Вильфрид велел мне отчитаться о том, что произошло во время допроса, чем я и занялась, пока мои последователи собирались вокруг меня.

— Что?! Они вызвали одного из твоих опекунов?! — воскликнул Вильфрид. — Обычно опекунов не вызывают, если только не случается что-то серьёзное, вроде исключения из дворянской академии.

На этот раз дело не касалось личных проблем студента. Инцидент принял серьёзный оборот. Желая хоть немного смягчить всеобщее потрясение, я заговорила:

— Требуется проверить священные тексты Эренфеста, а потому в качестве моего опекуна вызвали господина Фердинанда, а не приёмного отца. Меня не собираются исключать из дворянской академии.

— Я не об этом! Вызов опекунов сам по себе редкость!

— Да, полагаю, всё так.

Не то чтобы я хотела, чтобы такое произошло. По какой-то причине все захотели увидеть мои священные тексты. Не говоря уже о том, что я действительно пыталась найти выход из сложившегося положения — просто не смогла ничего придумать.

— Напиши подробный отчёт дяде. Он, определённо, потребует ответов.

— Я знаю.

Вместе с отчётом о сегодняшнем допросе, я отправила в Эренфест и приглашение, которое дал мне Руфен. Встречу назначили на утро через три дня.

«Эх... Моё время на чтение уходит. Счастье не продлилось долго».

И вот так я стала первым кандидатом в аубы в истории Эренфеста, чьего опекуна вызвали в дворянскую академию.

1. ↑ raub [raʊp] (нем.) — разбойblut [blu:t] (нем.) — кровь