Не прошло и пяти дней с отъезда Фердинанда в Аренсбах, как начались зимние круги общения. Следующие пять дней перед отбытием в академию я провела в детской комнате. Времени хандрить у меня просто не оставалось. Хотя, если честно, я сама стремилась загрузить себя работой, чтобы не замечать чувства утраты и желания расплакаться.

Всё высшее руководство герцогства ходило с суровыми лицами, готовясь к чистке, а время от времени раздавались голоса тех, кто призывал разобраться со всеми неугодными согласно старым порядкам. Я же выступала за спасение невинных детей и делала всё, что в моих силах, чтобы не допустить казней по причастности и не дать другим начать критиковать Сильвестра.

***

Как только мы прибыли в дворянскую академию и вошли в общий зал, один из детей бывшей фракции Вероники, Матиас, выступил вперёд и с подобающей рыцарю-ученику сноровкой преклонил колено.

— Господин Вильфрид, госпожа Розмайн… Я с нетерпением ждал возможности поговорить с вами, когда ни родители, ни фракции не смогут нам помешать.

Матиас принадлежал к средним дворянам и учился на курсе рыцарей. Его фиолетовые волосы были собраны в хвост, а лицо отчего-то выглядело бледным. В устремлённых на нас с Вильфридом голубых глазах читалась тревога. Матиаса явно что-то терзало.

— Мне нужно рассказать вам кое-что важное о Богине Хаоса, которая приносит раздоры в Эренфест.

Казалось, Матиас хотел напрямую обратиться к герцогской семье как дворянин Эренфеста. Сначала он попросил подтвердить, что он и другие дети всё ещё могут посвятить имена и тем самым избежать наказания за совершённое их родителями. Насколько я могла судить, он спрашивал это специально, чтобы другие дети бывшей фракции Вероники могли лучше понять ситуацию.

— На обратном пути в Аренсбах госпожа Георгина останавливалась в нашем особняке… — начал Матиас и рассказал об устроенной Георгиной тайной встрече и о том, что планируют дворяне, в числе которых и его отец, гиб Герлах.

***

От Матиаса мы получили ценные сведения, которые позволили бы прижать гиба Герлаха. Дослушав подробный рассказ, мы с Вильфридом не теряя времени написали отчёты и отправили их Сильвестру. На следующий день в дворянскую академию прибыла Шарлотта и доставила ответ.

— Отец сказал, что мы должны прочитать это письмо вместе.

После еды кандидаты в аубы с последователями собрались в отдельной комнате, чтобы прочитать письмо. Новые сведения, полученные от детей бывшей фракции Вероники, похоже, заставили руководство Эренфеста ускориться, а также пересмотреть планы чистки.

«Ни о чём не беспокойтесь и положитесь на нас. От вас как от кандидатов в аубы требуется лишь присматривать за детьми бывшей фракции Вероники и стараться склонить их к посвящению имени. Заниматься вопросами, напрямую связанными с чисткой в Эренфесте, вам не придётся… я так думаю».

— В таком случае, полагаю, нам следует позвать Матиаса и Лауренца, чтобы обсудить всё с ними, — предложил Вильфрид.

Шарлотта посмотрела на него с сомнением:

— Брат, мне кажется, это слишком опасно.

— Вовсе нет. Они оба ждали нашего прибытия, чтобы всё рассказать, и даже отреклись от своих семей ради блага Эренфеста. Я считаю, что их сотрудничество необходимо, чтобы привлечь детей бывшей фракции Вероники на нашу сторону и спасти больше жизней.

— Вильфрид прав, — согласилась я. — Они могли бы промолчать и всё же сообщили нам такие важные сведения. Не думаю, что они решат сделать что-то во вред.

У нас было достаточно рыцарей сопровождения, так что, пообещав Шарлотте, что не станем подпускать Матиаса и Лауренца слишком близко, мы вызвали их обоих. Требовалось обсудить, как вести себя с детьми бывшей фракции Вероники, чтобы обстановка в общежитии была максимально комфортной.

— В первую очередь следует определиться, кто и в какой мере виновен и кто из членов семьи виновного будет наказан вместе с ним. И если дело всё-таки дойдёт до казни по причастности, то действительно ли мы сможем избежать наказания, посвятив имена? Или всё же будем наказаны вместе с семьями? Лишь зная это, можно обдумывать дальнейшие действия.

Стоило учитывать возможность, что некоторым детям не требовалось идти на такую жертву, как посвящение имени. Всё зависело от тяжести преступлений их семей и полагающегося наказания. По словам Матиаса, он хотел определиться, в каком направлении лучше двигаться, чтобы избежать беспорядка, когда будут объявлены результаты чистки.

— После того как мы с ними переговорим, тех, кто решит принять наказание вместе с семьёй, полагаю, придётся схватить и отправить в Эренфест. Если их оставить в дворянской академии, то они могут стать угрозой для всех остальных, — бросив взгляд на Матиаса, добавил Лауренц. Казалось, они уже обсуждали такую возможность.

Когда я кивнула, Матиас, чьё лицо выглядело напряжённым, немного расслабился, словно пытаясь нас успокоить.

— Насколько я могу судить, среди студентов нет ни одного, кто знал бы о планах отца и госпожи Георгины. Мой отец — исключительно осторожный человек. Он не расскажет подробностей никому, кто не посвятил имя. Даже я, его сын, не исключение.

— Вот только незнание деталей плана — это одно, а отчаяние, в которое могут впасть дети, — уже другое, — указал Лауренц. — Если кто-нибудь из них нападёт на кандидатов в аубы, то все мы уже не сможем избежать наказания. Такой исход нужно предотвратить во что бы то ни стало.

Матиас и Лауренц, служившие своего рода ядром детей бывшей фракции Вероники, заверили, что возьмут на себя задачу по убеждению остальных. Шарлотта покачала головой.

— Мы, кандидаты в аубы, тоже не можем просто наблюдать. Ауб лично поручил нам взять на себя работу по привлечению этих детей на нашу сторону.

Её лицо несколько омрачилось. Возможно, она не чувствовала, что ей доверяют, или же просто оставалась настороже.

— Юная леди Шарлотта, вам стоит оставить это дело Матиасу и Лауренцу, — дала совет Рихарда, всё это время молча стоявшая позади меня. — Неизвестно, каким будет результат, если действовать на эмоциях, и он может сильно отличаться от того, что вы планировали. Сохраняйте дистанцию, пока всё немного не успокоится. Это пойдёт на благо не только вам, но и этим детям.

Следовало помнить, что родителей и других членов семей детей из бывшей фракции Вероники могли казнить в результате чистки. Некоторые дети могли просто запаниковать, не осознавая последствий своих действий, или же совершить что-то в порыве гнева. Изначально всех этих детей тоже казнили бы по причастности, но мы планировали сделать для них исключение и позволить спастись, посвятив имя. Если оставались противники такого решения, то мы могли столкнуться с ещё более громкими призывами наказать всю родню преступников.

— Многие дворяне весьма неохотно отступают от традиций, а потому важно не оставлять ни единой возможности для оспаривания принятых решений, — указала Рихарда.

Матиас и Лауренц согласно кивнули, а рыцари сопровождения расправили плечи, демонстрируя готовность.

— Пока всё не разрешится, пожалуйста, ешьте отдельно от остальных. Привлечь детей на свою сторону — не единственная возможность их спасти.

Следуя совету Рихарды, мы, кандидаты в аубы, решили какое-то время есть отдельно от остальных студентов.

***

На следующий день, как только все первокурсники прибыли, мы собрали всех в общежитии и рассказали о том, чем занималась бывшая фракция Вероники и что этой зимой пройдёт чистка.

— Ауб Эренфест хочет спасти как можно больше жизней, и мы солидарны с ним, — сказала Шарлотта.

— Подобное решение нарушает традиции, поэтому нам сказали, что вы должны посвятить имена, — добавил Вильфрид. — Мы намерены учесть ту жертву, на которую вы пойдёте, и относиться к вам соответствующе. Вам следует хорошо подумать о том, как жить дальше.

Дети бывшей фракции Вероники слушали молча. Матиас и Лауренц стояли впереди, чтобы иметь возможность вмешаться, если кто-то вспылит или попытается наброситься на нас.

— Членам ваших семей грозит наказание, а потому, полагаю, вам многое хочется сказать. Возможно, кого-то даже может обуять гнев, и вы решите направить его на нас. Однако такие действия могут привести к смертям тех, кто в противном случае мог бы жить, — предупредила я.

— Госпожа Розмайн, что вы имеете в виду?

Глаза всех детей бывшей фракции Вероники обратились на меня.

— После чистки те дети, что уже прошли церемонию крещения, будут отправлены в детскую комнату, а те, что ещё слишком малы, перейдут под опеку моих слуг в приют.

— Даже дети, не прошедшие церемонию крещения? — раздался чей-то голос.

Несколько студентов смотрели на меня с недоверием. Вероятно, у них в Эренфесте оставались младшие братья и сёстры такого возраста.

— Госпожа Розмайн, сможет ли мой младший брат, которого отправят в приют, пройти церемонию крещения как дворянин? — изумлённо спросил Лауренц.

Насколько я поняла, в числе тех, кого отправят в приют, должен быть и его младший брат. Я опустила глаза, а затем вновь взглянула на Лауренца.

— В приюте дети получат образование, а самые талантливые заслужат наше признание. Те, кто не имеют проблем с доверием, не желают мести и готовы служить аубу Эренфесту, смогут пройти дворянскую церемонию крещения с главой храма и аубом как опекунами, после чего переедут в общежитие замка. Правда, многие всё ещё продолжают возражать против того, чтобы позволить детям преступников жить как дворянам, ведь это полностью противоречит существующим традициям.

В частности, дворяне, которые больше всего пострадали от рук Вероники и её фракции, явно стремились воспользоваться возможностью, чтобы полностью сокрушить противников. Тем не менее сама я хотела спасти как можно больше детей.

— Если руководствоваться традициями, то не прошедших церемонию крещения детей невозможно спасти, — продолжила я. — Можно с уверенностью сказать, что решения, которые вы примете, определят, что будет уготовано этим детям в будущем. Надеюсь, вы, как их старшие, сможете проложить им верный путь.

Пусть мы и рассказали детям бывшей фракции Вероники о чистке, но те не смогли бы отправить письма своим семьям. Полностью изолированные от близких дети испытывали страх, тревогу и отчаяние, и чтобы обсудить ситуацию более подробно, Матиас и Лауренц повели их в зал для собраний. Я же подозвала к себе Родериха и приказала:

— Родерих, пожалуйста, поделись с этими детьми опытом. Расскажи о том, как посвятил имя, покинул бывшую фракцию Вероники и стал последователем члена герцогской семьи. Думаю, это может быть полезно. Помоги Матиасу и Лауренцу убедить остальных пойти нам навстречу, а затем сообщи мне о принятом решении.

Мы, кандидаты в аубы, сочли лучшим пока не приближаться к детям: им следовало самим определиться с тем, что делать. Вот только оставаться в неведении было не очень хорошо, а Родерих мог заодно и повлиять на их решение.

— Если возможно, спроси их о членах семьи. Если ты узнаешь, сколько всего детей, не прошедших церемонию крещения, то, возможно, нам будет легче их спасти.

— Понял.

Как только Родерих покинул общий зал, я перевела взгляд на Теодора, терпеливо стоявшего позади Юдит.

— Такая ситуация. Поэтому я прошу тебя выступить в роли моего рыцаря сопровождения. Понимаю, это будет нелегко, учитывая, что ты только-только поступил в дворянскую академию, но, уверена, ты справишься.

Младший брат Юдит, Теодор, чертами лица походил на сестру и выступал моим рыцарем сопровождения только в дворянской академии. Он сказал, что после окончания учёбы хотел бы служить гибу Кирнбергу. Вот только сразу после прибытия в академию на Теодора обрушились новости о чистке, отчего на его детском лице проступило напряжение.

Леонора постаралась его утешить:

— Всё будет хорошо. Твоя задача — поскорее закончить занятия, чтобы ты мог сопровождать госпожу Розмайн в библиотеку или лабораторию учителя Хиршуры. С каждым учебным годом занятия отнимают всё больше времени, поэтому я надеюсь, что ты как первокурсник сможешь сдать экзамены быстро. Учитывая, что обучением госпожи Розмайн занимался господин Фердинанд, она, скорее всего, и в этом году сдаст всё в первые дни занятий.

В этом году мой эскорт состоял из Леоноры, Юдит и Теодора, так что им, вероятно, придётся нелегко с моей охраной. Им требовалось грамотно сменять друг друга, а потому Леонора поручила Теодору закончить с занятиями как можно скорее. Выглядя обеспокоенным, тот взглянул на Юдит.

— Сестра говорила, что мне редко придётся исполнять обязанности рыцаря сопровождения и вместо этого меня ждут тяжелейшие тренировки… Сейчас же оказывается, что на мне лежит больша́я ответственность.

— Теодор, ты… — пробормотала Юдит, а её щёки нервно задёргались.

Леонора глубоко задумалась, подняв глаза к потолку.

— Возможно, причина в том, что к тому времени, как она заканчивала занятия, госпоже Розмайн пора уже было возвращаться домой? В итоге Юдит представлялось мало возможностей взять на себя роль эскорта.

— Вот как, понятно. Другими словами, сестра заканчивала занятия медленнее всех?

— Леонора! Теодор! Пожалуйста, прекратите уже! В этом году я приложу все силы, чтобы служить рыцарем сопровождения госпожи Розмайн! — воскликнула Юдит, чуть не плача.

Леонора хихикнула.

— Дело не в том, что Юдит медленная. Она просто стремится получить лучшие оценки. Более того, в общежитии нет никого, кто мог бы превзойти её в дистанционных атаках. Она одна из наших самых способных студенток. Её хвалил даже сам господин Бонифаций.

— Что?! Мы, правда, о моей сестре говорим?! — воскликнул Теодор, широко распахнув глаза.

Юдит жила в рыцарских казармах, в то время как Теодор — у себя дома. Он, вероятно, просто не слышал подробностей того, чем занималась его старшая сестра и каких успехов добилась.

— Прежде госпожу Розмайн сопровождали такие выдающиеся студенты, как Ангелика и Корнелиус. На фоне их практических навыков таланты Юдит не казались чем-то удивительным. Тем не менее в прошлом году Юдит закончила со всеми занятиями весьма быстро, — указала Леонора. — Юдит, надеюсь, в этом году ты будешь стараться ещё больше, чтобы показать Теодору, насколько ты хороша.

Юдит выглядела очень мотивированной. Думаю, она как старшая сестра просто не могла позволить себе проиграть. Я прекрасно понимала её чувства, поскольку и сама прикладывала все силы, чтобы стать для Шарлотты и Мельхиора лучшей старшей сестрой.

«Верно-верно, — мысленно одобрила я настрой Юдит. — Ты же не позволишь младшему брату легко тебя превзойти, так ведь? Удачи тебе, моя соратница, старшая сестра».

— И да, Теодор, пожалуйста, не называй Юдит сестрой, когда ты выполняешь обязанности эскорта. Зови её по имени. В противном случае это может создать путаницу, когда нужно передать приказ или позвать её. Все мы, последователи, в одинаковом положении. Меня ты можешь тоже звать просто «Леонорой».

— Понял, Леонора.

Теодор несколько раз тихо проговорил «Юдит», словно пытаясь привыкнуть, в то время как сама Юдит что-то бормотала о том, что ей странно слышать, как Теодор обращается к ней по имени. Они и сами были похожи, а потому видеть, как они в одинаковой манере наклонили головы и бормочут, казалось забавным. Я тихонько посмеивалась.

— Мне тоже было нелегко привыкнуть, когда моё положение и обращение ко мне резко изменились.

— Госпожа Розмайн, обращение к вам изменилось? Когда? — Юдит обернулась ко мне, а её фиолетовые глаза сверкали от волнения.

— Когда я стала приёмной дочерью герцога, многое изменилось. Меня смущало, что в замке я не могла называть старших братьев «братьями» и при этом меня просили называть лорда Сильвестра приёмным отцом. Думаю, вам с Теодором понадобится некоторое время, чтобы приспособиться, но если будете рассматривать это просто как часть работы, то скоро привыкните.

Про себя я добавила: «А ещё раньше, когда я служила простой священницей-ученицей, я даже обращалась к Дамуэлю как “господин Дамуэль”».

Опустив глаза в пол, я вспомнила прошлое. Но я не могла ничего из него рассказать. Да и никто бы всё равно не поверил.

***

— Госпожа Розмайн, почти все определились с решением, — сообщил по возвращении Родерих.

Дети бывшей фракции Вероники в целом определились, кому посвятят имена в случае, если окажутся под угрозой наказания по причастности, так что я взяла последователей и отправилась в зал для собраний, чтобы выслушать отчёт. Как оказалось, из шестнадцати детей трое намеревались посвятить имена мне.

— Решение Матиаса, Лауренца и Мюриэлы уже окончательное, поскольку их родители присягнули госпоже Георгине. Матиас и Лауренц сказали, что постараются закончить с приготовлениями как можно скорее, чтобы другим детям было легче последовать их примеру.

Просмотрев, кому дети хотели посвятить имена, я заметила, что распределение выглядит весьма неравномерным.

— Среди тех, кто учится на рыцарей и слуг, мальчики в большинстве своём желают посвятить имена Вильфриду, а девочки — Шарлотте. Что до служащих-учеников, то они намерены присягнуть аубу.

— Есть ли кто-то помимо Матиаса, Лауренца и Мюриэлы, кто хотел бы посвятить имена мне?

Мюриэла — единственная служащая-ученица, пожелавшая служить мне. Что до Матиаса и Лауренца, то они были рыцарями-учениками.

— Если возможно, я бы хотела принять к себе и девушек с курса слуг…

Лизелетта заканчивала учёбу в этом году, а Брюнхильда — в следующем. Бертильда к тому времени уже начнёт посещать академию, однако мне не помешали бы ещё одна или две девушки в качестве слуг. Вот только, похоже, я не пользовалась особой популярностью.

— Потерявшим родителей девушкам будет сложно выйти замуж в Эренфесте, потому их надежды связаны с госпожой Шарлоттой, которая, скорее всего, будет искать мужа в другом герцогстве.

Девушки понимали, что когда Шарлотта выйдет замуж, то им, скорее всего, разрешат последовать за ней в другое герцогство. В конце концов, удерживать в Эренфесте посвятивших имя последователей просто не имело смысла. К тому же Шарлотта наверняка позаботилась бы пристроить девушек, отправившихся вместе с ней, а значит, те могли найти себе лучших женихов, чем в Эренфесте, где их собственные семьи были заклеймены как преступники. В результате большинство девушек с курсов рыцарей и слуг решили служить Шарлотте.

— В таком случае можно было бы ожидать, что служащие-ученики, которых из-за страха шпионажа боятся принимать другие герцогства, выберут меня. Так почему же столь многие стремятся служить Вильфриду?

Мне это показалось странным. Должно быть, имелась веская причина, почему меня избегали.

— Госпожа Розмайн, если стать вашим последователем, то придётся отправиться в храм. До сих пор многие испытывают к нему неприязнь. К тому же Хартмут славится своей строгостью…

— Разве Хартмут строгий? — наклонив голову, спросила Филина — Он намного добрее господина Фердинанда и всегда всё терпеливо объясняет.

Родерих криво улыбнулся.

— Может, он и добрее, но тоже оценивает людей по тому, насколько они полезны. Он с той же лёгкостью прогонит любого, кого сочтёт бездарным. Хартмут занимает очень высокое положение среди служащих, а потому неудивительно, что дети боятся навлечь его гнев… им ведь будет просто некуда бежать, без семей и посвятив имя.

Если человек не был готов войти в храм — то это представлялось проблемой. Вдобавок любому служащему у меня пришлось бы несладко, если бы тот не смог поладить с Хартмутом, занимающимся вопросами полиграфии.

— Другими словами, пусть многие и хотели бы посвятить имя вам, госпожа Розмайн, на деле всё не так просто, а потому они колеблются, — сказал Родерих и смущённо улыбнулся. — А ещё… ваше тело слабое.

Я была настолько слаба, что, казалось, могла умереть из-за любого пустяка. Многие боялись посвящать мне имя, а следовательно, и жизнь. Если бы я, став их госпожой, умерла, не вернув имена, то мы все дружно последовали бы по высокой лестнице.

— Кроме того, — продолжил Родерих, — вы не участвуете в общении с другими студентами из-за ритуала посвящения и часто болеете или падаете в обморок, так что даже для слуг-учениц…

— Вашен.

Внезапно голова Родериха утонула в шаре воды, а в руке Лизелетты почему-то оказался штап. Пока все удивлённо моргали, не понимая, что происходит, Лизелетта ярко улыбнулась.

— Мне показалось, у него какая-то грязь у рта, а потому я использовала вашен.

— Да, верно. Правда, полностью она так и не отмылась, — с улыбкой сказала Брюнхильда. — Родерих, тебе следует пойти и тщательно вымыть лицо. Прошу нас простить, мы удалимся ненадолго.

Прищурив янтарные глаза, Брюнхильда кивнула Лизелетте, а затем вывела так и не закончившего отчёт Родериха из комнаты. Всё было проделано с такой ловкостью, что тот оказался за дверью прежде, чем успел хоть как-то возразить.

Пребывая в полнейшем замешательстве, я взглянула на Лизелетту.

— Эм-м-м… Лизелетта…

— Госпожа Розмайн, я заварю чай. Пожалуйста, подождите немного.

Лизелетта улыбнулась и неспешно покинула комнату. Я огляделась и заметила, как Филина и Юдит дружно вздохнули.

— Эм, Филина, Юдит, вы понимаете, что происходит?

Прежде чем они успели даже переглянуться, Леонора вышла вперёд.

— Ничего не происходит. Всё так, как и сказали Лизелетта с Брюнхильдой: у рта Родериха было немного грязи.

«Мне, конечно, так не показалось, но, полагаю, лучше не стоит и дальше спрашивать», — подумала я, решив остановиться. Вскоре вернулся Родерих, сопровождаемый Брюнхильдой. Он не особо изменился после вашена, разве что выглядел несколько подавленным.

— Теперь всё в порядке. Пожалуйста, продолжай отчёт, — Брюнхильда слегка подтолкнула Родериха в спину.

Придя в себя, Родерих расправил плечи и улыбнулся.

— Прошу меня простить. Я продолжу. Госпожа Розмайн, вы относитесь ко мне так же, как и ко всем остальным вашим последователям. Если дети бывшей фракции Вероники увидят, что и Матиас с Лауренцем пользуются таким же доверием, то не станут колебаться с посвящением имени. Другие кандидаты, скорее всего, тоже не пойдут на попятную, так что, если будет пример, всё станет проще.

Матиас с Лауренцем, видимо, хотели продемонстрировать, что моё отношение к ним будет таким же, как и к остальным последователям. Это развеет страхи других детей, опасающихся жестокого обращения даже в случае посвящения имени.

— Мюриэла восхищается госпожой Эльвирой. Из-за семьи и фракции Мюриэла прежде не могла сказать об этом открыто, но если она посвятит имя вам, то проблема исчезнет. По словам Мюриэлы, она будет только счастлива, если сможет читать книги госпожи Эльвиры в числе первых.

После объяснения Родериха я сразу вспомнила розоволосую девушку, которая больше всех радовалась новым книгам в книжном шкафу общежития. Она с нетерпением ждала, когда книги поставят на полки, и уже вскоре можно было наблюдать, как она пожирает сияющими зелёными глазами новый томик Эльвиры. Я даже припоминала, как Мюриэла жаловалась, что её родители, члены бывшей фракции Вероники, отказывались покупать книги, написанные Лейзегангами.

— Кажется, она хотела посвятить имя госпоже Эльвире, но выбор ограничен лишь членами герцогской семьи. В результате Мюриэла выбрала вас, как наиболее близкий вариант.

— Я спрошу, можно ли будет маме получить её имя. Присягнуть кому-то, всё равно что передать в чужие руки свою жизнь, а потому я бы хотела удовлетворить пожелание Мюриэлы, насколько это только возможно.

Я отправила вопрос Сильвестру, и тот ответил, что не против. Мюриэла побудет моей последовательницей, пока учится, а после выпуска я верну ей имя и она посвятит его Эльвире. Полиграфия испытывала острую необходимость в служащих, поэтому планировалось, что прежде, чем стать подчинённой Эльвиры, Мюриэла поучится у меня.

— Кроме того, я бы хотел поговорить с вами о Гретии*.

— А что случилось?

— Гретия — слуга-ученица с четвёртого года обучения. Она думает посвятить имя вам, чтобы вы в академии стали её опекуном, но волнуется, а потому колеблется.

Гретия была застенчивой и довольно тихой девочкой, так что мальчики дразнили её. Она надеялась, что в дворянской академии у неё появится опекун, и, глядя на то, как я отношусь к Родериху, раздумывала о посвящении имени мне.

— Она очень внимательна к деталям и хорошо умеет как поддерживать порядок в комнатах, так и заботиться о повседневных делах. К сожалению, её характер таков, что ей тяжело даётся общение с другими, а потому она не уверена, что справится со службой вам, учитывая, как часто вы взаимодействуете с высокоранговыми герцогствами и членами королевской семьи.

— Полагаю, она права… — сказала я и перевела взгляд на Лизелетту с Брюнхильдой.

Брюнхильда задумчиво приложила руку к щеке.

— Как слуга-ученица Гретия добилась отличных оценок. К тому же Лизелетта заканчивает учёбу. В следующем году Бертильда только начнёт посещать академию, а потому, думаю, они с Гретией смогут дополнять друг друга, деля работу в общежитии и задачи, связанные с другими герцогствами.

Планировалось, что Брюнхильда и её младшая сестра Бертильда как высшие дворянки возьмут на себя налаживание связей с высокоранговыми герцогствами и Центром. Насколько я знала, прямо сейчас Эльвира обучала Бертильду тому, как вести дела с герцогствами высокого ранга. Таким образом, мне бы не помешала слуга, способная взять на себя заботу о моих нуждах — то, чем сейчас занималась Лизелетта.

— Я и сама средняя дворянка, — сказала Лизелетта, — а потому доверяю переговоры с высокоранговыми герцогствами и Центром Брюнхильде. Гретия говорит, что ей не хватает уверенности, но из того, что я видела, она более чем способна иметь дело с низшими и средними дворянами.

— Да, навыки, что она демонстрировала во время чаепитий и состязания герцогств, весьма хороши, — добавила Брюнхильда. — Я буду с вами в этом и следующем году, так что Гретии не о чем беспокоиться. Она может рассчитывать на мою помощь.

В янтарных глазах Брюнхильды читалась уверенность.

Вне всяких сомнений, слуга была мне необходима. Я решила взять Гретию, планируя поручить ей в основном задачи, связанные с моими нуждами, после чего попросила Родериха передать ей эту новость.

***

Церемония продвижения и студенческие встречи должны были пройти уже на следующий день, и никто из нас пока не знал, когда начнётся или закончится чистка. Мы не могли позволить другим герцогствам пронюхать, насколько обстановка в общежитии Эренфеста близка к панике.

Готовясь к завтрашнему дню, я, как и в прошлом году, поручила последователям раздать остальным унишам и украшения для волос.

1. ↑ Примечание: Одна из форм имени Грета