— Уважаемые кандидаты в аубы, несмотря на то что церемония продвижения и студенческие встречи состоятся уже завтра, вы так и не сообщили мне, что все наши студенты уже прибыли. Всё, как и в прошлом году.

Мы ужинали в узком кругу из кандидатов в аубы и наших последователей, когда в зал ворвалась Хиршура. Увидев, что она рассержена, Вильфрид с Игнацем обменялись взглядами и, скривившись, пробормотали что-то вроде: «Мы влипли!»

Впрочем, я и сама, сосредоточившись на проблеме с детьми бывшей фракции Вероники, совсем забыла, что следовало бы связаться со смотрителем общежития.

— Нам очень жаль. Возникли некоторые обстоятельства… — поднявшись, начал извиняться Вильфрид, но вскоре осёкся, не зная, как объяснить ситуацию, не упоминая чистку.

Видя, что Хиршура с подозрением изогнула брови, я тоже поспешила подняться.

— Просим прощения, что не связались раньше. И вы как раз кстати, потому что я хотела бы расспросить вас о новостях и обсудить некоторые вопросы. Не согласитесь ли поужинать с нами?

Хиршура окинула взглядом блюда на столе и улыбнулась. Казалось, нам удалось избежать её гнева, подкупив вкусной едой. По крайней мере, пока.

— Рихарда, пожалуйста, приготовьте место для учителя Хиршуры.

— Как пожелаете, юная леди.

Пока её еда готовилась, Хиршура рассказала нам про ранг Эренфеста, церемонию продвижения и студенческие встречи. Затем один из последователей Вильфрида отправился в общий зал, чтобы передать эту информацию остальным студентам.

— Учитель Хиршура, связывались ли с вами Раймунд или господин Фердинанд? — спросила я.

— Господин Фердинанд прислал мне лишь одно письмо в конце осени. Он сообщал, что скоро отправляется в Аренсбах, и просил присмотреть за вами, госпожа Розмайн. Раймунд ещё не заходил в мою лабораторию, так что новостей о нём нет.

Насколько я поняла, учителя дворянской академии тоже были в курсе итогов собрания герцогов и знали, что Фердинанд стал женихом Дитлинды. Тем не менее столь скорое его отбытие стало неожиданностью. Хиршура сказала, что удивилась, получив письмо.

— Госпожа Вероника хотела укрепить связи с Аренсбахом. Как иронично, что туда отправился именно господин Фердинанд, которого она так ненавидела, — со вздохом сказала Хиршура.

На моих губах возникла чуть заметная натянутая улыбка. Все дворяне Эренфеста, не считая тех, кто хорошо знал Фердинанда, с радостью встретили новость о помолвке. Многие были просто счастливы узнать, что наша связь с Аренсбахом укрепится. Фердинанд отвечал всем фальшивой улыбкой, хотя совершенно не желал туда ехать. Тем не менее Хиршура не обманулась, и это было приятно.

— Учитель Хиршура, от господина Фердинанда я получила в дар особняк и разрешение обустроить там библиотеку. Мне нужно оснастить её магическими инструментами, а потому я бы хотела поработать над их созданием в вашей лаборатории вместе с Раймундом.

— И правда, госпожа Розмайн, вы ведь подопечная господина Фердинанда… А не передал ли он вам результаты своих исследований? Или же он забрал их с собой?

Больше всего Хиршуру, очевидно, интересовали материалы исследований. Я постаралась вспомнить, что Фердинанд подготавливал, чтобы взять с собой в Аренсбах. Времени было мало, а потому он собрал лишь самое необходимое. Он сказал, что всё важное перевезёт позже и что поначалу у него просто не будет времени на исследования.

— Думаю, большинство материалов всё ещё в Эренфесте. Вы ведь знаете, что до церемонии звёздного сплетения господину Фердинанду предстоит жить в гостевой комнате, не так ли? Он планировал перевезти оставшийся багаж после свадьбы, когда получит в Аренсбахе собственную комнату.

— Полагаю, вы не привезли ничего из его исследований, я права?

— Я даже не подумала об этом…

Я поняла, что не взяла ничего подходящего для давления на Хиршуру, лишь когда она сама прямо указала мне на это. В прошлом году от меня требовалось лишь доставить в академию заранее приготовленные записи, но в этом, не имея опекуна, я сама должна была позаботиться о собственных нуждах.

«Сразу вспоминается, как тщательно готовился господин Фердинанд», — отметила я про себя, не упустив и тот факт, что напрочь забыла уведомить Хиршуру о нашем прибытии. Моих организаторских способностей явно не хватало. Теперь я даже не могла сказать, как быть в этом году, если мне потребуется попросить Хиршуру о содействии.

— Между прочим, почему вы, кандидаты в аубы, и остальные студенты, едите в разное время? — спросила Хиршура, оглядывая столовую.

Вильфрид и Шарлотта смутились, не найдя что ответить. Мы пока не знали, какова ситуация в Эренфесте, а информация о чистке не подлежала разглашению. Неизвестно, где, откуда и через кого та могла бы просочиться.

— Мы решили, что пока нам лучше держать дистанцию. Вскоре мы снова сможем есть вместе, — сказала я.

— В Эренфесте что-то произошло?

— Мы сообщим вам, когда дело разрешится, — я улыбнулась и посмотрела прямо в фиолетовые глаза Хиршуры.

Поняв, что я не собираюсь отвечать на дальнейшие вопросы, она сказала:

— Вот как. Буду с нетерпением ждать, когда всё закончится и вы посетите мою лабораторию. Полагаю, до тех пор вам, госпожа Розмайн, придётся нелегко, но, пожалуйста, берегите себя.

— А-а? — моргнула я.

После второго юрэве я постепенно набиралась сил и даже сама отчётливо это ощущала. Сейчас моё здоровье уже не было настолько плохим, чтобы другим пришлось бы о нём беспокоиться и советовать мне поберечься.

Заметив моё замешательство, Хиршура нахмурилась.

— Воздух в общежитии стал таким же тяжёлым, как в прошлом. Я не чувствую того же единства, что наблюдалось в последние годы. Все уже не такие жизнерадостные. Возможно, в этом причина, почему святая Эренфеста выглядит настолько угрюмой?

Я прижала руку к щеке. Не похоже, чтобы моё лицо было угрюмым. Наоборот, я старательно улыбалась. Но когда я наклонила голову, Хиршура положила руку на другую мою щёку, и я ощутила, как тепло медленно просачивается сквозь кожу.

— Стараться выглядеть непоколебимой — это хорошо, но вы не должны забывать о том, кто вы есть, — тихо сказала мне Хиршура, после чего ушла в лабораторию.

В моей голове творился полный бардак: я совершенно не понимала, что это значит.

«Кто я есть?»

***

Настал день церемонии продвижения и студенческих встреч. Мне требовалось прибыть в зал к третьему колоколу, так что я оделась, надела плащ и брошь, а затем вставила в волосы украшение из радужных магических камней.

Сев в пандочку, я спустилась на второй этаж, где ко мне присоединилась мужская часть моих последователей: Родерих и Теодор. Когда вся свита оказалась в сборе, Брюнхильда оглядела остальных, а затем обратилась ко мне:

— Госпожа Розмайн, на встрече вас будут сопровождать Леонора, Юдит и Теодор как рыцари, я как ваша слуга и Родерих как служащий. Вы согласны?

— Да, Брюнхильда. Проблем нет.

С учётом положения моих последователей такой выбор был единственно возможным. Это заставило меня осознать острую нехватку в свите высших дворян.

Когда мы направились вниз, я услышала, как Шарлотта наставляет первокурсников.

— Без плаща и броши вы не сможете вернуться в общежитие. Будьте внимательны и не забудьте их. Итак, все здесь? Я не вижу некоторых детей из бывшей фракции Вероники. Марианна, Рудольф, пожалуйста, проверьте, где они.

Спустившись на первый этаж, я разминулась с Марианной и Рудольфом, отправившимися выполнять приказ Шарлотты.

Все собравшиеся в вестибюле студенты были облачены в наряды, основным цветом которых выступал чёрный. Все носили броши, а девочки, помимо этого, вставили в волосы украшения. Первокурсницы использовали украшения, подаренные нами, а вот девочки постарше в большинстве своём подготовили собственные. Таким образом, в этом году не все носили однотипные.

По правде, я и сама не надела прошлогоднее. Использовать три разом не казалось хорошей идеей, а снять амулет, подаренный Фердинандом, я тоже не могла. В итоге я ограничилась великолепным украшением, изготовленным для меня Тули, и украшением из радужных камней.

Убрав пандочку, пользоваться которой мне разрешалось только в общежитии, я направилась к Вильфриду.

— Розмайн, ты хочешь о чём-то поговорить?

Я слегка наклонила голову набок и коснулась пальцами покачивающихся радужных камней.

— Хотя этот амулет подарил мне господин Фердинанд, думаю, будет лучше сказать остальным, что он от тебя. Пожалуйста, подыграй мне.

— Почему?

— Иначе поползут слухи, что подаренный госпоже Дитлинде магический камень уступает этим пяти, подаренным мне. Так мне сказала Брюнхильда.

Как по мне, и то, и то — радужные магические камни, да и Фердинанд советовал мне всегда носить амулет, так что каких-либо проблем я не видела. Однако окружающие расценили бы ситуацию иначе. После того как Брюнхильда и Лизелетта разъяснили мне все тонкости, я поняла, что со стороны всё это смотрится, как если бы вы подарили невесте колечко с бриллиантом, а затем другой девушке — бриллиантовое ожерелье с пятью более крупными и роскошными камнями. И пусть украшение не несло в себе дополнительного смысла, всё же не стоило посвящать невесту, что её жених подарил другой камешки получше.

— Думаешь, госпожа Дитлинда обрадуется, узнав, что я получила от её жениха такой подарок?

— Я не девушка, так что не могу с уверенностью сказать… но, думаю, нет.

— Пожалуйста, постарайтесь понять, что это действительно так! — схватившись за голову, воскликнул один из последователей Вильфрида.

Трудно сказать, хорошо это или нет, но мы с Вильфридом были довольно невнимательны, когда дело касалось романтики.

— Конечно, я могла бы просто не надевать украшение, чтобы не провоцировать госпожу Дитлинду. Вот только, учитывая, какая у нас сейчас обстановка в общежитии и возможные скрытые мотивы других герцогств, я не могу пойти на риск и снять амулет.

— Верно. Дядя дал его тебе, поскольку считает, что ты можешь столкнуться с опасностью. В конце концов, ранее на тебя уже напал высший дворянин Иммердинка.

Конечно, в тот раз целью был Хартмут, но это не отменяло того факта, что атака угодила в меня. Вдобавок всех нас потом ещё и атаковали мятежники. Никто не знал, что ещё могло случиться, а потому лучше было иметь при себе побольше амулетов.

— Так вот, мы скажем, что радужные камни подготовили герцогская чета, отец и господин Фердинанд как мои опекуны и ты как мой жених, после чего господин Фердинанд сделал амулет.

По словам Брюнхильды: «так у нас появится возможность возразить, если кто-то усомнится, всё ли в порядке у господина Фердинанда с чувством прекрасного, после того как госпожа Дитлинда явит миру свои украшения для волос».

— Не позволить другим сомневаться во вкусе господина Фердинанда — уже достаточно веская причина. Однако не расстраивать госпожу Дитлинду тоже важно. Если она решит, что жених пренебрегает ею и относится к девушке из своего бывшего герцогства с бо́льшим вниманием, чем к собственной невесте, то наверняка разозлится. В результате отношение к господину Фердинанду в Аренсбахе резко ухудшится.

— Дядя всегда в первую очередь думал об окружающих. Вместо того, чтобы побеспокоиться о себе…

Вильфрид вздохнул и закатал рукав, демонстрируя два амулета на запястье. Один защищал от физических атак, другой — от магических. Судя по всему, Фердинанд также дал амулеты Шарлотте, Сильвестру и Флоренции.

— Хорошо. Все мы подготовили для тебя магические камни, а дядя придумал и создал из них украшение.

Как раз когда Вильфрид согласился с нашей легендой, откуда-то сверху раздался грохот. Казалось, там шла борьба.

— Леонора!

— Натали!

— Алексис!

Рыцари сопровождения, чьи имена назвали, бросились наверх, в то время как остальные заняли оборону. Шум быстро прекратился, а вскоре появился Лауренц, неся мальчика-первокурсника, связанного полосами света.

— Лауренц, что случилось?

— Как и ожидалось, один из студентов намеревался использовать студенческую встречу, чтобы оповестить семью о чистке, передав послание через другое герцогство.

Лауренц протянул лист бумаги, на котором было написано: «Все, кто посвятили имена госпоже Георгине или совершили преступления, будут схвачены и наказаны. Мама, отец, вы ведь ничего плохого не сделали, правда? Мы ведь ещё увидимся?»

В словах отчётливо ощущалось отчаяние. Я чувствовала, насколько писавший эти строки боялся за свою семью. У меня так болело сердце, что хотелось плакать. Будь моя воля, я бы немедленно отпустила мальчика повидаться с родителями, но как одна из тех, кто отвечал за чистку, позволить такое я не могла, а потому лишь стиснула зубы и спросила:

— Лауренц, что ты собираешься с ним делать?

Он с улыбкой ответил:

— Мы решили, что никто из студентов бывшей фракции Вероники не примет участия в церемонии продвижения и студенческих встречах. Матиас попросил вас сказать учителю Хиршуре, что в общежитии свирепствует болезнь и потому нам потребуется несколько дней, чтобы выздороветь.

— Лауренц, это…

Я хотела сказать, что «это не то, о чём я спрашивала», но Вильфрид прервал меня, потянув за руку.

— Розмайн, мы же договорились, что оставим задачу по убеждению детей бывшей фракции Вероники на Матиаса и Лауренца. Отец и остальные не должны узнать, что один из студентов пытался передать информацию предполагаемым преступникам и другим герцогствам, несмотря на то, что мы показали путь, как избежать наказания по причастности. Если ты беспокоишься, то тем более должна сейчас отступить.

— Вильфрид…

Взгляд его тёмно-зелёных глаз упал на связанного ребёнка.

— Мы с самого начала ожидали, что некоторые попытаются сделать нечто подобное, не так ли? И какие у нас варианты, ты знаешь.

Варианта было два: либо наказать ребёнка вместе с семьёй, которую он так хотел спасти, либо закрыть глаза на созданный переполох.

— Я и сам наделал ошибок из-за любви к семье, но благодаря твоему состраданию меня простили. Этот ребёнок беспокоится о близких, а потому я хочу, чтобы он тоже получил шанс… Однако второго раза не будет.

— Я тоже хочу спасти как можно больше детей, а поэтому сделаю вид, что ничего не видела. Лауренц, заботу о детях бывшей фракции Вероники я оставляю в твоих руках.

***

— Нам пора, идём. Прошу всех, следите за выражением лица и осанкой. Мы не можем позволить, чтобы другие герцогства узнали, что происходит.

Вильфрид приказал открыть главную дверь, и студенты направились к выходу. Так как дети бывшей фракции Вероники остались в общежитии, в этом году наша группа оказалась весьма небольшой. Третий колокол ещё не пробил, а сама я не переступила порог общежития, однако ощущала себя полностью вымотанной.

— Сестра, ты в порядке? — спросила Шарлотта.

— Я слишком хорошо понимаю чувства тех, кто беспокоится о членах семьи. Больно смотреть, как страдает тот мальчик.

— Да, смотреть на это тяжело, но, надеюсь, он не станет легко отбрасывать свою жизнь, — ответила Шарлотта и протянула мне руку.

Я взяла её за руку, и мы вышли из общежития. Шарлотта крепко держалась за меня, и я чувствовала исходящее от её ладони тепло.

Число над дверью нашего общежития изменилось на «восемь», и мы находились ближе к лекционному залу, чем в прошлом году. Наши места в зале также стали ближе к передним рядам.

Пока мы занимали места, я слышала, как перешёптываются другие студенты. Правда, о чём они говорили, сказать не могла. Все мои мысли занимали сцена в общежитии и проблема с детьми бывшей фракции Вероники, которых нам требовалось как-то перетащить на нашу сторону, пока мы ещё в академии. Нацепив дворянскую улыбку, я ждала, пока кто-то важный из учителей академии не закончит приветственную речь, содержание которой мало чем отличалось от прошлогодней.

Когда церемония продвижения подошла к концу, я всё ещё не пришла в себя. Студенты, готовясь к собраниям, начали разделяться на низших, средних и высших дворян, а также кандидатов в аубы со свитами.

Мы с Вильфридом и Шарлоттой тоже покинули лекционный зал и вместе с последователями направились в малый зал.

— От восьмого, Эренфеста, прибыли господин Вильфрид, госпожа Розмайн и госпожа Шарлотта.

Когда мы вошли, я увидела, что в дальнем конце комнаты сидел Хильдебранд. По традиции в дворянской академии должен был присутствовать кто-либо из членов королевской семьи. Видимо, Хильдебранд исполнял эту роль и в этом году. Я улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Мне сказали не слишком сближаться с королевской семьёй, но подобный обмен улыбками казался вполне безобидным.

Когда все собрались, пришло время для обычных приветствий. Все сначала приветствовали сидевшего на почётном месте Хильдебранда, после чего неспешно обходили герцогства, рангом выше их собственного. Затем уже к ним подходили те, кто был рангом ниже.

За Классенбургом шёл Дункельфельгер, затем Древанхель… Когда семь лучших герцогств закончили, настала наша очередь.

— Вновь богиня времени Дрефангуа сплела наши нити судьбы вместе и благословила встречей, — от нашего имени поприветствовал Хильдебранда Вильфрид.

Я стояла между Вильфридом и Шарлоттой, которые, определённо, нервничали. Возможно, дело было в том, что нам сказали не сближаться с королевской семьёй.

С другой стороны, Хильдебранд смотрел на нас, тепло прищурив сияющие фиолетовые глаза, и явно пребывал в хорошем настроении. Глядя на его счастливую улыбку, я почему-то ощущала зависть.

«Хорошо, когда можно вот так радоваться», — подумала я, не понимая своих чувств. В прошлом году я не завидовала так чужим улыбкам.

— Розмайн, я с нетерпением жду новой возможности встретиться с тобой в библиотеке, — сказал Хильдебранд.

— Для меня это больша́я честь.

Я улыбнулась, ограничившись безобидным ответом. Естественно, я не могла сказать: «Предпочту держаться от вас подальше, иначе меня отругают» или «Прошу прощения, но я планирую запереться в лаборатории».

После этого Вильфрид и Шарлотта взяли меня за руки, и мы направились к Классенбургу. Как оказалось, в этом году у них не было кандидатов в аубы, а потому Вильфрид обменялся приветствиями с высшим дворянином, которого я прежде не видела. Тот извинился за неприятности, доставленные их торговцем, и выказал надежды на продолжение хороших отношений между нашими герцогствами.

«Даже несмотря на ваши тёплые слова, мы никак не сможем увеличить квоту для ваших торговцев, — мысленно ответила я. Нижний город был просто не способен принять ещё больше гостей из других герцогств, и ничего поделать с этим мы не могли. Более того, ожидалось, что Аренсбах попытается использовать женитьбу Фердинанда, чтобы обеспечить себе больше мест. — Вот только чистка, несомненно, уменьшит доступную нам магическую силу, и у нас не выйдет с помощью энтвикельна превратить Грешель в торговый город. Интересно, как же мы в итоге поступим…»

— Господин Лестилаут, госпожа Ханнелора. И вновь богиня времени Дрефангуа сплела наши нити судьбы вместе и благословила встречей.

Когда Вильфрид поприветствовал кандидатов в аубы Дункельфельгера, Ханнелора улыбнулась. Её улыбка немного подняла мне настроение.

— Госпожа Ханнелора, рада, что у вас всё хорошо, — сказала я.

— Госпожа Розмайн, я тоже рада видеть вас здоровой. От учителя Руфена я слышала, что в общежитии Эренфеста свирепствует болезнь и многие ваши студенты отсутствуют.

Учитывая мою слабость, она явно полагала, что я также окажусь прикованной к постели. Шарлотта поспешила выйти вперёд и с улыбкой сказала:

— Сестра болела не так давно. Какое-то время с ней всё должно быть хорошо. Но что важнее, когда нам следует передать вам украшение для волос? В этом году сестре не требуется возвращаться на ритуал посвящения, так что мы даже можем отдать ваш заказ во время сезона общения.

Шарлотта ловко увела разговор от темы болезни. Мысленно аплодируя её мастерству, я взглянула на нашего клиента, Лестилаута.

— За основу взяты цветы, растущие в Дункельфельгере, верно? Мастерица, изготовившая украшение для волос, отметила хороший вкус придумавшего этот дизайн. Получилось очень красиво.

— Хех, вот как. Значит, даже в таком захолустном герцогстве, как Эренфест, есть знающие люди, — Лестилаут изогнул губы в усмешке, словно похвала предназначалась ему.

Мысленно я съязвила: «Ты-то тут причём», но, проявляя предусмотрительность, спросила, кто именно придумал дизайн украшения.

— Его придумал брат, — ответила Ханнелора. — Он прирождённый художник и всегда был искусен в таких делах.

— Неужели? Удивительно…

Трудно было представить себе, что человек, подстрекавший другие герцогства забрать у меня Шварца и Вайса, на деле окажется художником.

— Это украшение из радужных магических камней тоже неплохое, — сказал Лестилаут. — Откуда оно?

— Камни подготовили мои опекуны, дизайном занимался господин Фердинанд, а подарил мне его Вильфрид. Господин Фердинанд тоже удивителен, не правда ли?

— Повернись. Я хочу рассмотреть его получше.

Когда я уже собралась удовлетворить его просьбу и повернуться, Ханнелора торопливо дёрнула брата за плащ.

— Брат! Каким бы замечательным ни было украшение для волос, невежливо, чтобы госпожа Розмайн демонстрировала его таким образом.

«Уф. Было близко. Я чуть не повела себя неподобающе для благородной девушки», — подумала я, успев лишь слегка дёрнуться.

— Мы просим прощения, госпожа Розмайн, — извинилась Ханнелора. — Давайте, подождём с передачей украшения до сезона общения. Заодно мы сможем обменяться книгами. Появились ли у вас новые? Я с нетерпением жду возможности прочитать книги Эренфеста.

— Верно, — согласился Лестилаут. — Я слышал, что история Дункельфельгера будет представлена в том же виде, что и остальные книги Эренфеста. Она уже готова?

Одно дело — любящая книги Ханнелора, но я не ожидала, что даже Лестилаут проявит столь заметный интерес. В направленном на меня взгляде красных глаз отчётливо читалось любопытство. Радуясь, что он тоже с нетерпением ждал книгу, я энергично кивнула и ответила:

— У Дункельфельгера долгая история. Её невозможно вместить в одну книгу Эренфеста, а потому мы намерены опубликовать её в нескольких томах. Образец первого тома мы представим в академии в этом году. Если с ним не возникнет никаких проблем, то мы организуем продажу на следующем собрании герцогов.

— Понятно. Что ж, тогда я буду с нетерпением ждать нашего чаепития.

«А-а? Господин Лестилаут тоже придёт на чаепитие?» — удивилась я про себя. До сих пор он смотрел на Эренфест свысока, так что я не могла взять в толк, с чего бы ветер так резко переменился. Чувствуя себя так, словно меня одурачила лисица или тануки, я отправилась к Древанхелю.

Приветствие мы снова решили оставить на Вильфрида, поскольку он неплохо сдружился с Ортвином.

— К сожалению, в этом году часть наших студентов будет некоторое время отсутствовать из-за болезни. Не думаю, что все мы сдадим экзамены в первый же день.

— Понятно. Это действительно прискорбно. Но, надеюсь, на нашем соперничестве это не отразится?

— Конечно, нет.

Вильфрид с Ортвином обменялись дружескими обещаниями, планируя и дальше соревноваться друг с другом. Меня вновь спросили об украшении для волос с радужными камнями, и я дала то же самое объяснение, что и Дункельфельгеру.

После этого мы поприветствовали Глессенмейер и Хаухлетце, а затем подошли к Аренсбаху.

— Госпожа Дитлинда, вновь богиня времени Дрефангуа сплела наши нити судьбы вместе и благословила встречей.

Дитлинда, казалось, пребывала в хорошем настроении и даже рассказала мне, как дела у Фердинанда.

— Господин Фердинанд всегда тепло улыбается и даже взял на себя множество дел, чтобы я могла спокойно оставаться в дворянской академии.

«Эта его улыбка, вообще-то, фальшивая», — мысленно прокомментировала я, чувствуя нарастающее беспокойство. Фердинанд наверняка пренебрегал едой и сном, полагаясь на лекарства восстановления. Я решила, что как только начнутся занятия, отправлю письмо через Раймунда, чтобы во всём убедиться.

— Во время пира в честь начала зимних кругов общения господин Фердинанд исполнил песни собственного сочинения. Новая песня была о страстной любви, и он сказал, что написал её специально для меня. Я решила, что наши музыканты будут играть её во время чаепитий в этом году.

«Приятно слышать, что он последовал моему предложению “найти больше союзников”, но… песня о любви? Господин Фердинанд и песня о любви — что-то несовместимое», — отметила я про себя. Честно говоря, я не думала, что ему может понадобиться столь дешёвая лесть. Если бы он был из тех, кто прибегает к подобному, мне бы не пришлось давать ему советы, как приобретать себе союзников.

Вильфрид, ошеломлённый бесконечной болтовнёй Дитлинды о том, насколько Фердинанд добрый и замечательный, легонько толкнул меня в плечо.

— Розмайн, она точно говорит о дяде?

— Можно подумать, что она говорит о ком-то совершенно другом, однако, это должен быть он. Думаю, он просто заставляет себя.

Дитлинда сообщила, что планирует устроить чаепитие двоюродных братьев и сестёр и в этом году, но на этот раз пригласила туда и меня. Планировалось, что я доставлю ей украшение для волос и послушаю новую песню Фердинанда. Мне не терпелось узнать, что же это за песня.

Поприветствовав герцогство на седьмой позиции, мы вернулись на свои места. Вскоре к нам подошёл кандидат в аубы Иммердинка. Помимо приветствия, он извинился за действия их высшего дворянина во время прошлогоднего состязания герцогств. Сами мы использовали тот случай как дополнительный повод отклонить просьбы Центра и снабдить меня амулетом из радужных магических камней. Иммердинк же, определённо, столкнулся с трудностями. Мне даже стало интересно, не послужил ли тот инцидент причиной падения их ранга. Впрочем, я не хотела навлекать на себя ещё больше негодования, а потому приняла извинения с улыбкой.