Когда мы с Тули занимались нашим рукоделием, в дверь постучали. Мы обменялись взглядами, после чего Тули пошла посмотреть, кто к нам пришёл.

— Да, кто это?

— Это я, Лутц. Я принёс несколько шпилек для украшений.

Тули отперла дверь, после чего со скрипом открыла её, впуская внутрь Лутца, на одежду которого налип снег, вместе с порывом холодного воздуха.

— Ух, как холодно. Снегопад сильный?

— На пути к колодцу скопились больши́е сугробы, но пока что всё не так плохо, как могло бы быть,— ответил Лутц, отря́хивая с себя снег.

— Вот шпильки. Девять штук, каждый из моих братьев сделал по три.

Лутц разложил шпильки на столе, после чего Тули встала и принесла законченные части украшений.

— Давайте тогда закончим те украшения, для которых уже всё готово? Таким образом, мы узнаем, сколько ещё шпилек нам нужно, — предложила я.

Похоже, что Тули связала довольно много цветов, пока я была прикована к постели с лихорадкой. Смотря на разложенные рядом со шпильками цветы, я решила задать Лутцу вопрос.

— У нас двенадцать готовых цветочных частей. Ты принёс девять шпилек. Сколько ещё шпилек не хватает?

— А-а? Эм-м, три.

— Всё верно. Молодец. Как вижу, ты учился. Мама, Тули, пожалуйста, закончите эти украшения для волос. Я собираюсь заняться обучением Лутца.

В руке у Лутца была сумка с грифельной дощечкой и счётами. Тули несколько раз моргнула, после чего наклонила голову.

— Я слышала, что ты занимаешься у ворот расчётами, но достаточно ли ты знаешь, чтобы кого-то учить?

— Мне обидно, что ты думаешь, что я недостаточно хороша в расчётах, чтобы самой учить считать.

Видя, что Тули всё равно не поверила мне, я надулась, на что Лутц лишь ухмыльнулся.

— Тули, на самом деле Майн невероятно хорошо умеет писа́ть и считать. Впрочем, её слабость тоже невероятна.

Знаешь, я бы предпочла, чтобы ты остановился после первого предложения. Видя, как смеются мама и Тули, мне было уже бесполезно сверлить Лутца взглядом.

После этого Лутц достал свою грифельную дощечку и грифель, так что я убежала в спальню, чтобы принести блокнот, что я сделала из пригодной для использования бракованной бумаги, и сажевый карандаш, лежавшие в моей деревянной коробке. Мой план состоял в том, чтобы воспользоваться обучением Лутца как прикрытием для создания книги. В обычных обстоятельствах мне было неловко заниматься книгой, поскольку мама и Тули усердно работали над рукоделием, и мне казалось, что я ленюсь и избегаю работы, но если бы я просто писа́ла рядом с Лутцем, обучая его, то никак бы не выделялась.

Ну ладно. Пришло время сделать книгу. Я писа́ла в блокноте каждый раз, когда находила время, так что в нём накопилось уже немалое количество историй, что мама рассказывала мне перед сном, но их пока что было недостаточно, чтобы назвать это книгой. Когда я возвращалась на кухню, сжимая в руках сажевый карандаш, грифельную дощечку и грифель, и взволнованная предстоящей работой, я услышала голос мамы.

— Лутц, ты ведь знаешь, что Карла и твоя семья против того, чтобы ты становился торговцем? С этим всё нормально?

От того, что так внезапно была поднята́ столь серьёзная тема, у меня перехватило дыхание, так что я замедлилась и, стараясь не шуметь, прошла на кухню. Услышав вопрос, Тули застыла на месте, а сидящий перед ней Лутц напрягся и посмотрел на мою маму. Я села рядом с Лутцем, и мама окинув нас взглядом, продолжила.

— Мне интересно, не из-за Майн ли ты хочешь стать торговцем? Ты так стремишься к этому, потому что ты хороший ребёнок и хочешь позаботиться о ней?

— Это не так! Я попросил Майн познакомить меня с господином Отто, потому что хотел стать торговцем. Тётя Ева, это я — тот, кто тянет Майн за собой, — немедленно поправил её Лутц.

Лутц мечтал стать странствующим торговцем, но поговорив с Отто и узнав о подданстве, решил вместо этого стать обычным торговцем. Честно говоря, я не оказывала на него какого-либо давления, и он самостоятельно принял это решение.

Мама слегка кивнула, мягко смотря на Лутца.

— Хорошо. Я поняла, что ты сам решил стать торговцем. Но ты ведь будешь стараться заботиться о Майн, даже после того, как станешь учеником? Вот только быть учеником не так-то просто, чтобы ты мог позволить себе ещё и заботу о ней. Ты будешь настолько отвлечён присмотром за ней, что твоя работа пострадает.

Я находилась рядом с Лутцем, так что услышала, как он задохнулся от удивления. Он не учёл этого. Слова мамы пронзили и моё сердце. Она не ошибалась. Я закусила губу, а тем временем Лутц поднял голову.

— Я хочу стать торговцем, несмотря ни на что. Благодаря Майн я смогу им стать. Поэтому я хочу помочь Майн чем только смогу, но это не значит, что я хочу стать торговцем из-за неё.

— Так значит, если бы Майн решила отказаться становиться торговцем из-за своей слабости, ты бы всё равно продолжил своё обучение на торговца?

Лутц крепко сжал кулаки и медленно кивнул, смотря в глаза моей маме.

— Я бы продолжил. Определённо. Мои мама и папа постоянно говорят мне, что я должен стать ремесленником, но я не хочу сдаваться, потому что я очень старался, чтобы получить возможность стать торговцем. Даже если бы Майн сказала мне сдаться, то я бы всё равно продолжил идти к своей цели.

У Лутца есть мечта. А проведя много времени с Бенно и Марком, его решение стать торговцем, а не ремесленником, лишь усилилось. Работать вместе со мной было для него наилучшим способом стать торговцем, но Лутц хотел стать им не ради меня.

— Я поняла. В таком случае… я думаю, что ты поступаешь правильно. Я слышала лишь мнение Карлы, но не знала, что ты сам об этом думаешь, поэтому я хотела кое-что прояснить. Спасибо, что был со мной честен.

Похоже, что тётя Карла считала, что это я тащу за собой Лутца. Не сказать, что это совсем не верно, поскольку я во многом полагаюсь на него из-за своего здоровья. Возможно, именно поэтому она пропускала половину слов Лутца мимо ушей, и думала, что он может изменить своё решение, если она будет достаточно настойчивой. Не так давно она просила меня отговорить его от идеи стать торговцем, но я ей отказала, так что…

— Тётя Ева, я тоже хочу вас кое о чём спросить.

— О чём же?

Мама слегка наклонила голову. Её мягкий взгляд ясно говорил, что она ответит ему честно. Лутц облегчённо вздохнул и продолжил.

— Тётя Ева, почему вы не против того, чтобы Майн стала торговцем? Если все и правда ненавидят торговцев, как говорят мама и папа, то почему вы не возражаете?

Я знала, что ремесленники не любят торговцев, потому что они брали комиссию и постоянно торговались, стараясь заплатить меньше, но всё же. Говорить, что торговцев ненавидели вообще все подряд, было весьма далеко от истины.

Как будто услышав мои мысли, мама посмотрела на меня и, улыбнувшись, приподняла бровь.

— Разные люди по разному смотрят на торговцев, так что мне нечего сказать по этому поводу. Но… полагаю, я не против того, чтобы Майн стала торговцем, потому что она так слаба и много болела.

Лутц в замешательстве наклонил голову, отчего мама рассмеялась.

— Честно говоря, я никогда не думала, что Майн вообще сможет справиться с какой-либо работой. Я даже представить себе не могла, что кто-то будет полагаться на Майн. Так что, если она нашла что-то, в чём она хороша, в чём она может быть полезна другим и ради чего она готова стараться… то я просто не могу быть против этого.

Слыша слова мамы, я чувствовала как сжимается моя грудь. Её материнская любовь ко мне была настолько сильной, что мои глаза стали горячими от подступающих слёз.

— Понятно… Может быть, если я приложу все свои усилия, то и моя семья примет меня, — пробормотал Лутц.

Ответ Лутца прозвучал настолько горько, что я сжала его руку.

— Я надеюсь, что они поймут тебя.

— Ага.

— Но для этого тебе сперва нужно заняться учёбой.

Лутц улыбнулся, так что я смогла расслабиться. Давя́щая атмосфера исчезла, и Тули, затаившая дыхание, наконец вздохнула с облегчением и начала двигаться.

Мама взяла свою швейную коробку и занялась тем, что стала пришивать цветочную часть украшения к шпильке. Я временами бросала на неё взгляд, постукивая пальцем по грифельной дощечке.

— Сперва, мы займёмся изучением алфавита. Ты помнишь все буквы? Попробуй написа́ть их.

— Хорошо.

После того, как я дала Лутцу задание, я принялась записывать в блокнот истории моей мамы. Сажевый карандаш оставлял чёрные полосы, что доставляло некоторые неудобства, но в отличие от чернил он был бесплатен.

Пока я записывала истории, я время от времени посма́тривала на грифельную дощечку Лутца. Я могла видеть, как он без остановки пишет букву за буквой. Его учеба шла настолько хорошо, что в это было сложно поверить. Он знал, что у других учеников, что будут работать вместе с ним в магазине Бенно, будет преимущество перед ним из-за того, что его возможности для обучения ограничены, в результате чего он пытался поглотить столько знаний, сколько сможет. Не говоря уже о том, что в худшем случае, если его семья не позволит ему стать торговцем, он был готов даже покинуть свой дом. Я знала, что именно поэтому он так спешил узнать как можно больше, пока не стало слишком поздно.

— Похоже, что ты уже выучил алфавит. Буквы тоже выглядят аккуратными. Очень хорошо, Лутц.

— Всё потому, что ты так хорошо написала примеры.

Чтобы научиться писа́ть аккуратные буквы, вам нужно привыкнуть рисовать ровные линии, повторяя их снова и снова, чтобы довести движения до автоматизма. В отличии от меня, у Лутца не было воспоминаний о прошлой жизни. Я поражена тем, как много усилий он приложил, чтобы добиться такого результата.

— Поскольку ты можешь написа́ть все буквы, давай изучать слова. Можно потренироваться писа́ть заказы на поставку, которые тебе, скорее всего, придётся довольно часто оформлять.

Я написала заказ на поставку древесины на своей грифельной дощечке. Это не за́няло много времени, так как я написа́ла множество таких, когда мы делали бумагу. Пока я писа́ла, я учила Лутца названиям мастерски́х и именам ремесленников, с которыми Бенно часто работал.

— Так зовут бригадира со склада древесины. Здесь мы написа́ли имя человека, заказывающего материалы. В нашем случае, материалы покупал Бенно, а затем отправил их нам, поэтому мы указали его имя. Это название древесины, а это…

Смотря на мою грифельную дощечку, Лутц усердно старался, чтобы скопировать то, что на ней написано на свою дощечку.

— Потренируйся, чтобы, когда придет весна, ты смог заказать то, что нам необходимо для изготовления бумаги.

— А-а?! Я? Х-хорошо. Я попробую.

Думаю, Лутцу было бы легче прикладывать усилия к своей учебе, если бы он имел перед собой цель, поэтому, как только я поставила её перед ним, он сразу же на́чал проверять то, что написа́л на своей грифельной дощечке, чтобы убедиться, не допустил ли он каких-либо ошибок, а затем принялся практиковаться писа́ть. Я немного понаблюдала за ним, а затем вновь открыла блокнот и продолжила записывать мамины истории. С моей скоростью, пройдёт ещё много времени, прежде чем сборник историй, что мама рассказывала мне перед сном, будет завершён.

— Сто́ит ли дальше потренироваться считать? — спросила я Лутца.

Я как раз закончила одну историю и потянулась. Лутц поднял взгляд со своей грифельной дощечки, что была полностью заполнена словами, которые он тренировался писа́ть, и кивнул, после чего стёр с неё всё содержимое и достал из сумки свои счёты.

Я записа́ла математические задачи на его дощечке. Сегодня мы проходили сложение и вычитание с числами состоящими из трёх цифр. Я написала ему восемь задач, после чего смотрела, как он работает со счётами. По сравнению с тем, как было раньше, сейчас его пальцы двигались по ним без колебаний.

— Сейчас ты пользуешься счётами гораздо быстрее.

— Майн, ты велела мне запомнить как складывать числа из одной цифры, и этого действительно оказалось достаточно, чтобы пользоваться счётами стало намного легче.

— М-м-м, я думаю, что ты учишься быстрее, чем я…

Если задачи были просты, как например те, что я дала Лутцу, то я подсознательно считала их в уме, хотя и старалась этого не делать, и в результате мои пальцы не двигались так, как должны. Таким образом, я как и раньше быстрее считала на грифельной дощечке, чем на счётах. К тому же, в большинстве случаев я одалживала счёты Лутцу, так что я просто не могла быть быстрее его. Но для меня это лишь оправдание. Действительно, если не практиковаться со счётами достаточно времени, то сложно будет привыкнуть ими пользоваться. И всё же, если вы спросите меня, практиковалась бы ли я с ними так же серьёзно, как и Лутц, если бы они оставались у меня дома, то мне было бы сложно ответить.

— Похоже, со сложением и вычитанием всё в порядке. Даже если количество цифр увеличивается, метод остаётся тем же.

— Я немного путаюсь, когда числа становятся больше, — ответил Лутц, почёсывая щёку.

Он добился значительного прогресса, учитывая, что на́чал пользоваться счётами всего месяц назад.

— Я не знаю, каким образом на счётах умножать и делить, так что пока мы здесь застряли.

Поскольку никто из нас не знал, как пользоваться счётами в полном объёме, я решила объяснить ему теорию умножения и деления, а также научить таблице умножения. Я была не особо умелым учителем, так что объясняла её как можно проще, используя лишь числительные, например «два на два — четыре», вместо «дважды два — четыре» *. Даже если так их немного сложнее произносить, не будет никаких проблем, если он сможет быстро выдать результат, пока два числа выстроены в ряд.

Сейчас Лутц мог прочитать больши́е цифры и без ошибок перевести их в монеты. Благодаря своей скорости обучения он обладал достаточными знаниями, чтобы выполнять свою нелёгкую работу ученика.

Вот только что делать мне? У Лутца будет своя работа, и я определенно стала бы для него балластом. Я слаба, быстро устаю и, в целом, бесполезна. Как ни посмотри, я бы только мешала ему. Я могла бы вносить свой вклад, придумывая идеи для новых продуктов, но, поскольку я слишком мало знала о культуре этого мира, мне требовалась помощь Лутца.

Кстати говоря, Бенно беспокоился о том, хватит ли у меня сил, чтобы работать. Я вспомнила, как он спросил меня, смогу ли я действительно работать после церемонии крещения, и я не знала, что ответить. Зимой было достаточно времени для того, чтобы всё обдумать, так что я хотела воспользоваться этой возможностью.

Смогу ли я работать, не становясь мёртвым грузом для Лутца и остальных работников магазина?

1. ↑ в оригинале пример: «один на один — один», использующий некое мнемоническое правило, но так как попытка обыграть это на русском языке выглядела не слишком хорошо, я счёл возможным воспользоваться более привычным «дважды два — четыре», представив это таким образом, что Майн не хочет утруждать Лутца изучением наречий.