Когда забрезжил рассвет, папа первым услышал мамин стон и вскочил с кровати.

— Тули, Майн, у вашей матери начинаются роды. Я иду за повитухой! Одевайтесь и займитесь делом! — сказал папа, переодеваясь, после чего выбежал из дома.

Все кроме меня, похоже, знали что им нужно делать, и не успела я опомниться, как Тули переоделась и помчалась к входной двери.

— Я схожу за тётей Карлой! Майн, переоденься и присмотри за мамой!

— Поняла!

Я не задумываясь уверенно кивнула, вот только на самом деле я не знала, как именно мне присматривать за мамой. Я была в такой панике, что ничего не приходило в голову.

— Эм-м… м-м-м…

— Майн, воды, пожалуйста, — задыхаясь, попросила мама.

Я поспешила на кухню, где налила в чашку воды из кувшина, и принесла её ей. Мама слабо мне улыбнулась и отпила воды. Я заметила крупные капли пота на её лбу и пошла найти какую-нибудь ткань, и вдруг вспомнила кое-что важное. Чистота! Дезинфекция! Обеспечение санитарных условий жизненно необходимо!

Наш дом был чище, чем большинство других. Тули и мама помогали содержать дом в чистоте, так как считали меня просто помешанной на ней, и теперь у всех уже вошло в привычку мыть руки. Но то же самое нельзя было сказать о повитухе и наших соседках, которые должны были прийти на помощь.

— Ч-ч-что мне делать?!

Я бы хотела, чтобы по крайней мере они вымыли руки и продезинфицировали их спиртом. Но естественно, в нашем доме не было спирта для дезинфекции.

— З-здесь есть какой-нибудь алкоголь, которым я могла бы воспользоваться... Хм-м-м…

У нас не было спиртных напитков, достаточно чистых, чтобы их можно было использовать в качестве дезинфицирующего средства, как например водку. Алкоголь, который я использовала в румтопфе, имел высокое содержание спирта, но в нём было слишком много примесей, чтобы быть надёжным средством. Если бы я вернулась домой из храма раньше, то могла бы попросить Бенно найти мне какой-нибудь дистиллированный алкоголь с высоким содержанием спирта.

— Но это всё же лучше, чем ничего.

Грязь снаружи, без сомнения, была хуже, чем примеси алкоголя. Я нашла алкоголь и чистую ткань, чтобы подготовиться к дезинфекции.

— Я вернулась. Пойду принесу воды.

Как только Тули вернулась, она снова убежала, взяв ведро. На её место пришли тётя Карла и ещё несколько соседок. Каждая из них держала ведра, полные воды из колодца, которую они налили в котёл и поставили на огонь, чтобы вскипятить.

— Тули, нам нужно чтобы все вымыли руки. И нам нужно положить инструменты в кипящую воду, чтобы обеззаразить их, а затем…

Я подскочила к Тули, прежде чем она успела выйти из дома за водой.

— Хорошо, хорошо. Чистота. Я всё поняла. Ладно. Я понимаю. Майн, ты можешь идти к маме.

Так как я ничем не могу помочь в подготовке к родам, Тули отправила меня в спальню. Я подошла к тяжело дышавшей маме и взяла её за руку. Когда начались родовые схватки, она так сильно сжала мою руку, что мне показалось, будто у меня могут сломаться кости.

— Мама, когда ты рожаешь, ты должна вдыхать и выдыхать воздух. Как хи-хи-ху. Это называется техникой [Ламаза*].

— Техникой... чего?

Несмотря на боль, мама слабо улыбнулась мне.

— Эм-м, это дыхательная техника, которая помогает справиться с болью. Извини, я не очень хорошо её помню.

В те дни, когда я была Урано, мне и в голову не приходило, что я сама могу забеременеть или мне потребуется помогать кому-либо рожать, поэтому я не особо утруждала себя чтением книг о беременности. Я знала название техники Ламаза, но не помнила достаточно, чтобы объяснить, что это такое и почему она помогает.

— Хи-хи-ху, верно?

Мама засмеялась, и мы вдыхали и выдыхали вместе, пока она терпела родовые схватки. Вскоре в комнату вошли повитуха и соседки. При виде них я ахнула и вытянула руки перед кроватью, чтобы держать их подальше от мамы.

— Прежде чем что-то делать, вымойте руки, чтобы убедиться, что они чистые!

— А-а-а-а, точно. Я и забыла, что ты помешана на чистоте, — раздраженно сказала тётя Карла, но всё же вымыла руки и велела вымыть их и другим соседкам.

Как только это было сделано, я попросила их вытереть руки моей пропитанной алкоголем тряпкой. Это должно было немного помочь.

— А теперь, Майн, ты будешь только мешать. Иди на кухню. И скажи этому никчёмному Гюнтеру, чтобы он перестал расхаживать по комнате и собрал стул. Это уже не первые роды, а он всё равно не хочет слушать, что мы говорим.

Я поморщилась при виде того, как ткань становится грязной, когда они вытерли об неё руки. Это означало, что они вообще не мыли их, но прежде чем я успела что-то сказать, тётя Карла вытолкала меня из спальни. Не имея другого выбора, я передала папе её слова и помогла ему установить стул.

— Папа, а для чего этот стул? — спросила я, глядя на покрытую пятнами доску, служившую сиденьем.

Когда папа сказал, что это место, где мама будет сидеть во время родов, я поняла, что это было старинным креслом для родов*. В тот момент кровь отхлынула от моего лица и я тут же схватила тряпку и алкоголь.

— Мне нужно его продезинфицировать.

— Майн, постой! Что ты делаешь с моим алкоголем?!

— Мама будет сидеть на этом, не так ли? Мне нужно продезинфицировать его спиртом.

Я проигнорировала папины крики и вытерла сиденье пропитанной алкоголем тряпкой, пока наконец какая-то пожилая дама не пришла забрать стул. Увидев мою яростную полировку, она рассмеялась.

— Ох, ты и это убираешь? Ха, ты действительно помешана на чистоте. Гюнтер, это всё, для чего ты нам был нужен. Иди уже вниз.

Похоже мужчинам было запрещено находиться рядом во время родов. Таким образом, когда папа выполнил всё, что от него требовалось, он спустился вниз.

— Я останусь с мамой.

— Майн, ты тоже иди. Ты просто будешь мешаться под ногами, крича о чистоте, — сказала соседка.

— Но это действительно важно!

— Конечно, конечно. А теперь иди.

Тули входила и выходила из спальни, чтобы помочь, но меня тут же вышвырнули. Дверь за мной захлопнулась, и я больше не могла войти обратно.

— Мама…

Они называли меня помешанной только потому, что я требовала минимального уровня чистоты. От одной мысли об исторических показателях смертности при родах у меня по спине пробежали мурашки. Я так беспокоилась за маму, что хотела лично продезинфицировать всех этих женщин, но я уже ничего не могла сделать.

Роды у мамы начались когда солнце только начинало подниматься, но теперь оно было немного выше горизонта и освещало площадь достаточно ярко, чтобы мы могли всё видеть. Мы вышли на улицу, и я увидела, что соседи принялись обрабатывать тушки птиц.

— Папа, что все делают? — спросила я, подходя к папе, беспокойно расха́живающим около колодца.

— Мужчины не могут присутствовать при рождении, поэтому мы готовимся к церемонии наречения.

— Что за церемония наречения?

Дети не могли войти в храм до своего крещения, поэтому я не ожидала, что тут будут какие-то религиозные церемонии для младенцев. Но судя по названию, я могла предположить, что это было что-то вроде небольшого соседского праздника. По словам папы, во время родов женщины посылали мужчин покупать птиц, ощипывать и жарить их для церемонии наречения. Это был небольшой праздник, на котором мужчины готовили сами для себя, так как их жёны были заняты. Женщины, которые закончили помогать с рождением ребёнка, вознаграждались едой, и все праздновали рождение нового ребёнка.

— Дядя Гюнтер, Майн, почему вы ходите вокруг колодца? — спросил кто-то.

Я обернулась и увидела, что Лутц в своей одежде ученика компании «Гилберта» улыбается нам, едва сдерживая смех.

— Лутц!

Он посмотрел в сторону нашего дома.

— Как тётя Ева? Это происходит сейчас?

Я молча кивнула.

— Значит, ты сегодня не пойдёшь в храм. Я передам это твоим слугам.

— Спасибо, Лутц.

— Я пожалуй воспользуюсь случаем, и возьму на работе выходной. Скоро будет церемония наречения, да? Ребёнок определенно родится здоровым, — сказал Лутц с усмешкой.

Папа улыбнулся ему и сердечно кивнул. Проводив Лутца, мы с папой снова принялись расхаживать вокруг колодца.

— Папа, а тебе не нужно сообщить на ворота, что ты пропустишь работу?

— Аль сделает это за меня, когда пойдёт покупать птиц. Я не сдвинусь с места.

— Поняла.

Пока мы продолжали расхаживать вокруг колодца, отец Лутца, дядя Дид, громко окликнул нас.

— Гюнтер, Майн! Если вы не можете сидеть спокойно, то хотя бы помогите нам. Гюнтер, с тобой каждый раз одно и то же. Это очень утомляет!

Дядя Дид попросил нас с папой помыть овощи, что мы и сделали, присев на корточки перед колодцем и продолжив наш разговор. Я не знала, насколько опасны здесь роды, поэтому если я не буду чем-то занята, то не смогу удержаться от того, чтобы не броситься обратно внутрь.

— Папа, сколько времени обычно занимают роды?

— Все что я помню, так это то, что ожидание рождения тебя и Тули заняло целую вечность. Мне казалось, что я провёл здесь весь день.

— Гюнтер, их роды были довольно быстрыми. Рождение ребёнка Ала заняло гораздо больше времени, — сказал дядя Дид, подошедший за водой, и неодобрительно покачал головой.

С точки зрения отца, это могло занять много времени, но по словам всех остальных, моя мама имела тенденцию рожать относительно быстро. Это было облегчением для меня, но папа лишь печально нахмурился.

— Мне всё равно, быстро это было или медленно. Если на этот раз роды пройдут благополучно, мне все равно, сколько времени это займёт.

— На этот раз? — спросила я, не слишком задумываясь. Может быть, он хотел, чтобы на этот раз у него родился здоровый ребенок, а не такой болезненный, как я.

— С нашим первым ребёнком случился выкидыш. Следующим был мальчик, но он не прожил и года. Ты и Тули выжили, но следующий не пережил зиму. Вслед за ним был ещё один выкидыш. Я хочу, чтобы на этот раз ребёнок родился и вырос благополучно.

Узнав жестокую реальность выживаемости новорождённых, у меня от ужаса отвисла челюсть. Я читала в книгах о средневековье, насколько тогда она была высока и что большинство детей умирало в младенчестве, но до сих пор я этого не осознавала. Когда я услышала всё это от папы, который сам видел, как преждевременно умирали его дети, то страх и тревога из-за родов стали восприниматься значительно иначе. Испугавшись, я невольно подняла глаза на пятый этаж нашего дома, где мама сражалась за свою жизнь и жизнь ребёнка.

— С мамой все будет в порядке, правда?

— Майн, пожалуйста, помолись богам за неё.

Я воздела руки к небу и от всего сердца стала молилась богам.

— Пусть моя мама получит благословение и божественную защиту богини деторождения Энтриндуге, что служит Богине Воды.

Лутц который пошёл, чтобы сообщить обо всём компании «Гилберта» и моим слугам, вернулся с большой корзиной на спине. Он поставил её перед нами и принялся вынимать содержимое.

— Майн, вот ткань в подарок от мастера Бенно. А когда я рассказал об этом в твоих покоях и мастерской, то Ху́го дал нам часть мяса с недавней охоты господина Сила.

— Но ребёнок ещё даже не родился…

И все же, почувствовав всеобщую поддержку, я расплылась в счастливой улыбке.

— Я отнесу эти маленькие кусочки птичьего мяса домой, чтобы мама могла поесть, а большие куски и мясо оленя мы можем все вместе съесть на церемонии. Но это будет только когда мама родит, и женщины, что ей помогают, выйдут на улицу. Но поскольку, Лутц, это ты его принёс, можешь попробовать его первым, — сказала я, протягивая Лутцу кусок мяса.

Папа выразил своё одобрение восторженным кивком, и как раз в тот момент Тули выскочила на площадь. Её коса развевалась позади неё, а на лице играла широкая улыбка.

— Папа, Майн! Всё прошло хорошо! Ребёнок — мальчик!

— О-о-о-о! Поздравляем!

Площадь взорвалась радостными криками. Поскольку роды прошли благополучно, церемония наречения началась, и все принялись пить. Отцы произнесли слова поздравлений и потянулись за алкоголем. На подготовленных сковородках начали жарить мясо.

— Они сказали, что вы можете вернуться. Пойдёмте.

Первыми, кто приходит посмотреть на ребёнка, являются члены его семьи. Папа, неся корзину, которую принёс Лутц, подхватил меня и стал подниматься по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он так обрадовался, что мигом вбежал на пятый этаж. Когда папа ворвался в наш дом, он поблагодарил за работу женщин, которые всё ещё были внутри и заканчивали уборку. Они, в свою очередь, поздравили его и рассказали, как здорово выглядит малыш.

— Папа, не приноси в спальню посторонних [микробов]!

Прежде чем папа успел вбежать в спальню, я велела ему поставить корзину и вымыть руки. Женщины снова обозвали меня помешанной на чистоте, но я не обращала на них внимания. Мне тоже нужно было вымыть руки.

— Мама, мы можем войти?

— Гюнтер, Майн, это мальчик.

— Молодец, Ева! Я так рад, что вы с ним в безопасности!

Папа опустился на колени перед маминой подушкой и, взяв её руку, покрыл поцелуями тыльную сторону её ладони и пальцы.

Младенец, прижавшийся к груди уставшей мамы, был крошечным, с мелкими морщинками, а его кожа светилась детским румянцем. Вид маленького мальчика, чисто вымытого и одетого в детскую одежду, которую сшила Тули, был так трогателен, что я восхищённо вздохнула.

— Итак, как вы собираетесь назвать ребенка?

— Вы ведь уже все решили, верно? Какое вы выбрали имя? — спросила Тули, взволнованно переводя взгляд с мамы на папу.

Они одновременно кивнули, потом посмотрели друг на друга и улыбнулись, поглаживая ребёнка по голове.

— Мы собираемся назвать его Ками́лл*. Как вам? — спросила мама.

— Камилл? Камилл… Аха-ха. — Тули хихикнула и ткнула Камилла в щёку.

Мама наблюдала с улыбкой, потом посмотрела в мою сторону.

— Майн, ты ни хочешь попробовать подержать его? Тули уже это сделала.

Это звучало потрясающе, но я боялась уронить его. Если я правильно помню, новорожденные в среднем весили около трёх килограммов. Смогу ли я держать его на руках? Пока я переживала из-за этого, мамино лицо помрачнело.

— Ты не хочешь?

— Нет, я хочу. Но просто… Я не знаю, как держать детей, и боюсь уронить его.

Услышав моё объяснение, папа расхохотался. Он поднял меня, всё ещё смеясь, и снял с меня обувь, прежде чем посадить на кровать.

— Если ты будешь держать его, сидя на кровати, тебе не придётся беспокоиться о том, что он упадёт.

Сидя рядом с мамой, я осторожно взяла Камилла на руки. Он был маленьким и достаточно лёгким, чтобы даже я могла его удержать. Его рот шевельнулся, а глаза открылись, глядя в мою сторону рассеянным взглядом. Он был жив, и это наполняло моё сердце теплом.

— Камилл, Камилл. Это я, твоя старшая сестра.

Я заговорила с Камиллом, отчего его морщинистое лицо стало ещё более морщинистым. Потом он начал негромко плакать.

— М-мама. Он начал плакать. Камилл… Ч-что мне делать?

— Не волнуйся, дорогая. Дети всегда плачут.

Пусть она и сказала не волноваться, но это совсем не помогло. Я всё ещё не знала, что мне делать. Всё, что я могла предпринять, это с тревогой оглядеть комнату, чувствуя что я сама вот-вот заплачу, пока папа наконец не подошёл ко мне и не поднял Камилла с улыбкой. Камилл запротестовал, издав ещё несколько слабых воплей, но папа остался невозмутим.

— Ладно, пора представить Камилла всем остальным.

— Подожди, что? Ты собираешься вынести новорождённого ребёнка на улицу?

— Конечно, мы же должны показать всем Камилла, помнишь?

Можно не сомневаться, что если вынести беззащитного новорожденного ребёнка на улицу сразу после его рождения, то вероятность его смерти возрастёт. У меня от страха перехватило дыхание.

— Папа, ты действительно должен вынести его на улицу?

— Да. А что-то не так?

— Слишком опасно выносить новорождённого на улицу. Он подвергнется воздействию холода и всех [бактерий] там. Возможность того, что он заболеет взлетит очень высоко!

Я объяснила это так понятно, как только могла, и выражение папиного лица немного ожесточилось. Он перевел взгляд с меня на Камилла, глубоко задумавшись, а потом покачал головой и нахмурился.

— Возможно, ты и права, но мы не можем игнорировать традиции.

— Если так уж необходимо вынести его на улицу, то хотя бы согрей его и убедись, что никто не дотронется до него своими грязными руками. И тебе следует вернуться домой как можно скорее. Этого всё ещё может быть недостаточно, но…

— Майн, ты слишком беспокоишься. Всё будет хорошо, — сказала Тули, пожав плечами.

Вот только новорожденные действительно подвержены огромному риску умереть. Особенно в такой обстановке, как эта. Папа, только что говоривший у колодца о том, как сильно он хочет, чтобы этот ребёнок был в безопасности, решительно поднял глаза и завернул Камилла в тёплую ткань.

— Мне просто нужно вернуться как можно скорее, да?

— Да. Позаботься о том, чтобы никто другой не держал его.

— Вы оба чересчур его опекаете, — раздраженно продолжила Тули. — Все выносят своих детей на улицу, чтобы показать их.

Возможно, так оно и есть, но в такой обстановке как эта никакая забота не могла быть чрезмерной.

***

Когда я снова спустилась к колодцу вместе с Тули и папой, который нёс Камилла, то обнаружила, что на площади люди заняты поеданием мяса. Это была церемония наречения, где соседки, которые помогали маме рожать, получали своё вознаграждение, и все желающие могли лицезреть ребёнка. Так соседи отслеживали, кто в каком году родился, кто будет присутствовать на церемонии крещения и так далее. Письменных записей не было, так что всё, что мы могли сделать, это собрать всех вместе и оставить яркие воспоминания.

— Всем спасибо, что встали так рано утром. Мой сын родился благополучно. Его зовут Камилл. Я бы хотел, чтобы вы все приветствовали его как нового члена нашего района.

Объявив его имя, папа высоко поднял Камилла, чтобы все могли его видеть, а затем быстро передал его Тули, чтобы она отнесла его домой. Он оправдывался тем, что возможно ребёнок так же слаб, как и я. Все кивнули, прекрасно понимая, что я настолько болезненна, что было бы неудивительно, если бы я в любой момент упала замертво.

— Было бы ужасно, если Камилл окажется столь же слаб, как и Майн.

— Она всё ещё часто страдает лихорадкой, но разве ей не стало немного лучше? Я очень надеюсь, что теперь, когда она крестилась, всё будет хорошо.

Я поспешила обратно в дом вместе с Тули, все ещё слыша, как люди говорят о том, что учитывая как часто я была при смерти, никто из них не ожидал, что я доживу до крещения. Лично мне было бы удобнее есть мясо не спеша дома, а не на площади, гадая чьи руки к нему прикасались. И это не говоря уже о том, что мне запретили выходить на улицу без эскорта. Хотя во время родов меня вынудили выйти на улицу, было бы разумно не задерживаться здесь дольше, чем это необходимо.

— Тули, а что мама будет есть?

— Я принесу ей немного мяса, — ответила Тули.

Похоже, она действительно хотела принять участие в праздновании, так что сразу же после того, как отдала маме Камилла, бросилась вниз. Я развела огонь в очаге и разогрела остатки вчерашнего супа. Пока ждала, я перебирала корзинку, которую папа бросил в углу. Я отнесла приготовленное Ху́го птичье мясо в зимнюю кладовую а ткань подаренную Бенно положила в обычную кладовую.

— Мама, ты голодна? Я разогрела немного супа. Твоё молоко не будет хорошим, если ты не будешь есть.

— Ты права. Пожалуй, я поем немного.

Я принесла сидящей в постели маме суп. Взяв и свою миску тоже, я поставила стул рядом с кроватью, чтобы поесть вместе с ней.

— Майн, ты ни пойдешь на празднование?

— Нет. Господин Дамуэль запретил мне выходить на улицу без него.

— Вот как.

Мамин тяжёлый тон напомнил мне, что она беспокоится о том, как мало времени я провожу с нашими соседями. Вот только я ничего не могла с этим поделать. Никто из тех, кто знает о гигиене и санитарии то же, что и я, не стал бы есть там внизу.

— Ах, точно. Лутц принёс нам ткань от господина Бенно и мясо, приготовленное моими слугами в мастерской храма. Нужно ли нам что-то им вернуть или что-то для них сделать? — спросила я, не зная, как здесь принято поступать.

Мама покачала головой. По её словам, всё что мы должны были делать, это сами дарить им подарки, когда у них рождались дети. Мне это казалось не совсем справедливым, поскольку Бенно был убеждённым холостяком, а большинство людей в храме были не в том положении, чтобы жениться.

— Тем не менее, Майн, не могла бы ты рассказать им всем о Камилле? Мы хотим, чтобы как можно больше людей помнили о его рождении.

— Хорошо. Ты можешь на меня рассчитывать, — сказала я широко кивнув и глядя на своего маленького братика спящего рядом с мамой.

При виде того, как уютно он спит, завернувшись в большую простыню, чтобы не замерзнуть, у меня навернулись слёзы.

— Камилл такой милый, — прошептала я.

— А разве могло быть иначе?

У меня не было много времени, чтобы быть с Камиллом, поскольку я покину семью, когда ему исполнится два года. Вполне возможно, что он даже не вспомнит обо мне, когда вырастет. Самое большее, на что я была способна — это сделать для него книжки с картинками и игрушки, которые запомнятся ему и будут полезны в будущем. Если книжки с картинками — это всё, что я могу сделать, мне просто нужно сделать целую библиотеку для моего милого младшего брата.

Чёрно-белых книжек с картинками будет достаточно, когда ему исполнится два, может быть, три месяца, но я хотела бы больше красочных книг, когда ему исполнится шесть месяцев. Это означало, что мне нужно было разработать цветные чернила и подумать о содержании для новых детских книг.

Подождите. Теперь, когда я думаю об этом, мне нужно многое сделать, не так ли? Мне кажется, я буду очень занята в течение следующих двух лет. Если бы я хотела сделать всё возможное, чтобы напечатать книжки с картинками для Камилла, когда он станет старше, то возможно, у меня даже не было бы времени печатать книги с одним лишь текстом. Не имело значения, что печатный станок был под запретом. Я могла бы просто продолжать совершенствовать трафареты.

Моё время ограничено. Мне нужно работать быстрее. Камилл, твоя старшая сестра сделает все, что в её силах!

1. ↑ дыхательные методики Ламаза основываются на ритмичном дыхании, но используют при этом нормальный темп дыхания каждой женщины. Во время родовых схваток женщина не должна дышать медленнее, чем в половину нормальной скорости дыхания, и не чаще, чем вдвое быстрее нормальной скорости.https://ru.wikipedia.org/wiki/Метод_Ламаза
2. ↑ кресло для родов.слева — Германия, 1601-1700гг, справа — Палермское кресло, начало 18 в.https://novate.ru/files/u31123/ancient_birthing_chairs_25.jpgисточник:https://novate.ru/blogs/070315/30308/
3. ↑ Ками́лл — европейское имя, мужской вариант имени Ками́лла.