– Оставайтесь здесь, и ждите дальнейших указаний.

Они вошли в особняк. Телохранителей Хейланда увели в подвал, в то время как его самого и остальную свиту, включая Коула и Миюри, повели наверх. Пока они шли через длинные коридоры, их опять разделили. Здесь им снова повезло, и Коула поместили в одну комнату с Миюри. Он не был уверен, намеренно ли это сделали. Видимо, Миюри достаточно громко и часто называла его «братом», чтобы её могли услышать солдаты.

В любом случае, их запястья освободили от верёвок и затолкали в комнату, похожую на те, что бывают в дешёвых постоялых дворах. Кроме кровати, стола и стула, там не оказалось никакой мебели. Миюри явно такого не ожидала. Наверняка, она представляла, как их бросают в кишащую крысами каменную темницу с протекающим потолком.

— А ведь они обращаются с нами, будто мы важные люди.

Коул потёр, только, что развязанные руки, и открыл ставни, за которыми оказались железные прутья, какие можно встретить во всех темницах. Вдалеке, виднелись высокие здания и городская колокольня. Казалось, они стояли очень далеко, но не из-за опустившихся сумерек и невозможности определить расстояние, а потому, что Коул был измождён. Он пытался представить, как горожане, услышав про их арест, во всеобщем порыве врываются в церковь, чтобы спасти их. Но, в это слабо верилось.

Коул попробовал схватиться за прутья и потрясти, но те, даже не скрипнули. Вход, тоже оказался необычным. Дверь, представлявшая из себя деревянную решётку, висела на мощных металлических петлях. Наверняка, сделано это было для наблюдения за заключённым, чтобы избежать неожиданного нападения или побега.

Он, осмотрел стены, и заметил на них нацарапанные слова. «Во славу нашего знамени!». «О духи великих героев, хвала вашей справедливости». «Я убью этого ублюдка, при первой же возможности». — все они были выгравированы влиятельными людьми, заточёнными сюда давным-давно.

— Те писари были предателями, — сказала Миюри, потирая запястья.

— Извини, что не послушал тебя.

— А ведь я предупреждала…, хотела бы я тебе сказать, но блондинчик прав. Сейчас это не имеет значения.

Так уж вышло, что целью оказался Коул.

— Что теперь будем делать, братишка? — спросила Миюри, понизив голос, так что он звучал раздражённо и одновременно наиграно. Возможно, она старалась воссоздать одну из тех многочисленных приключенческих историй, которые часто слышала.

— Хоть Папа и обвинил нас в лжеучение, не думаю, что нам сразу отрубят головы. Скорее всего, сначала инквизиторы нас допросят.

— А-а, я знаю об этом. Это когда они привязывают ведьм к столбам и сжигают их, верно?

Наверняка, она слышала об этом от гостей в купальнях.

— Они не сделают ничего варварского, иначе, слухи быстро расползутся, особенно учитывая, что здесь принц Хейланд.

И всё же, Коул до конца не мог поверить в эти обвинения. Обычно, еретичеством признавалось, что-то по-настоящему серьёзное. Большая сила, способная поднять на уши весь регион, не преклоняющая колени перед Церковью, и не поддающаяся на уговоры, выплёскивающая ярость до тех пор, пока не выдохнется окончательно. Оглянувшись на историю, можно ясно заметить, что к обвинениям в ереси прибегали, когда было необходимо подавить крестьянские бунты. Именно поэтому, многие феодалы внимательно следили за порядком на своих землях, особенно, с тех пор как, начались переговоры между королевством Уинфилд и Папой. Малейшие волнения могли спровоцировать Папу на ответную реакцию.

Хейланд приехал в Атиф, как представитель своей страны, поэтому назвать его еретиком и взять под стражу, было равносильно объявлению войны королевству Уинфилд.

Кроме того, Коул не мог выкинуть из головы мысль, что всё это ужасный фарс, спланированный архиепископом.

— Так или иначе, если мы не выпутаемся из положения и Папский викарий окажется прав, то планы Хейланда обратятся в пыль. О Господи…

Коул зашагал по комнате, стараясь найти решение. Не вставая с кровати, Миюри раздраженно сказала.

— Братишка, может мы о себе должны сначала подумать, а потом уже об остальных?

— Разумеется, но . . .

— Тогда, как мы отсюда выберемся? Ускользнём ночью? Или расправимся с охраной?

Если бы её уши и хвост не оказались спрятаны, они стояли бы торчком от возбуждения. Живя в Ньоххире, она начиталась слишком много приключенческих романов, и теперь, наверняка, отчаянно пыталась совместить реальность и вымысел.

С другой стороны, им действительно нужно что-то предпринять. Самые надёжные связи, на которые они могли положиться, это их отношения с компанией Дива. Пока Коул пытался придумать, как дать компании знать, что их заточили в этом особняке, где-то в коридоре, открылась решётчатая дверь. Послышалось эхо приближающихся шагов. Видимо, кого-то уводили из другой комнаты.

Коул задержал дыхание и выглянул через деревянную решётку. Он увидел Хейланда, идущего по коридору в окружении солдат. Его руки были всё ещё связаны, а сам он выглядел удручённо.

— Мм? Эй, подождите.

Хейланд заметил их, и что-то сказал страже.

Стражники остановились, и с напускным безразличием отошли назад.

— У нас много сторонников. Ещё рано сдаваться.

Хейланд улыбнулся им сквозь решетку. Но, улыбка быстро исчезла.

— Извини, это моя вина, что ты оказался здесь.

— Вовсе нет. Но всё же, что происходит? Я поверить не могу, что нас в самом деле обвиняют в вероотступничестве. Не уж то, всё это, часть плана архиепископа?

— Хотелось бы мне в это верить, но судя по тому, что говорят солдаты, всё по-настоящему. Корабль прибыл в порт, прямо перед тем, как мы взяли перерыв, после чего, тут же был собран городской совет. А дальше, ты сам видел. Судя по всему, архиепископ знал о приезде викария и Папском указе. Вот зачем, он тянул время.

— Н-но взять и арестовать тебя, означает, что Папа…

— Всё верно. Он определённо намерен воевать с моей страной. Скорее всего, меня заставят раскрыть имена всех моих сторонников на материке.

Коул потупил взгляд, и Хейланд закрыл глаза. Кажется, муки совести страшили его гораздо сильнее, нежели предстоящие пытки. Во всяком случае так казалось Коулу.

— Есть кое-что, чего я тебе не сказал.

Произнёс Хейланд, и с достоинством, присущим не то его благородному происхождению, не то характеру, посмотрел Коулу прямо в глаза.

— Наша конечная цель, создать новую Церковь.

По началу, Коул не мог поверить. Уже три года как королевство Уинфилд лишено всякой религиозной деятельности. Сколько же людей, всё это время молили Господа о заступничестве?

Услышав слова Хейланда, Коул, наконец, понял почему Папа среагировал столь сурово. Если он позволит такому крупному королевству, как Уинфилд создать свою собственную Церковь, совсем не сложно предугадать, что вскоре, за ним последуют остальные страны.

У Папы, не осталось иного выбора, кроме как действовать первым.

— Папа каким-то образом узнал об этом. Но теперь, когда он нанёс удар, у нас есть отличный повод, дать сдачи.

Произнеся это, Хейланд, медленно опустился на одно колено, склоняя голову.

— Я искренне сожалею, что не сказал тебе. Я не хотел предавать это огласке, какое-то время. Папа отправил в королевство несколько кардиналов. Покуда они там, не думаю, что он начнёт войну. Впрочем, он может попытаться застать нас врасплох…

Они попали в ловушку, напоминавшую паучью сеть, и теперь ждали пока их съедят.

— Мы не знали, на сколько ты разделяешь наши идеи, поэтому я не мог рассказать тебе. К сожалению, теперь, единственное что я могу сделать, это принести свои извинения за всё что случилось, ведь мы обманули тебя.

Бывший торговец Лоуренс, а теперь хозяин купальни, сказал бы, что смиренный поклон ничего не стоит, ведь для любого уважающего себя торговца, кланяться как можно чаще, считалось просто необходимостью. Однако, Хейланд, совсем другое дело. Человек королевского происхождения, для которого склонить голову, было жестом чрезвычайно значимым.

— Принц Хейланд, пожалуйста хватит. Я прекрасно знаю на сколько опасно то, что мы затеяли. Но сейчас, нам нужно найти выход из положения.

Спустя время, Хейланд всё же поднял голову. — Именно поэтому, у меня есть к тебе просьба.

— Просьба?

— Да. Но на этот раз, наша юная леди будет определённо не в восторге.

Коул отвел взгляд от пытавшегося улыбаться Хейланда, и увидел, как Миюри смотрит на того, с нескрываемой злобой. Таким же взглядом она одарила девушку, пытавшуюся затащить его на постоялый двор.

Миюри с самого начала, не доверяла Хейланду. Она была убеждена, что он что-то скрывает.

И хоть, она и оказалась права, Коул, оглядываясь на положение Хейланда, понимал почему тот повёл себя таким образом. В конце концов, Коул, всего лишь помощник в купальнях Ньоххиры. Никто не обязан был рассказывать ему все секреты.

— Но прежде всего я хочу кое-что прояснить. Со времени нашего разговора в Ньоххире, ситуация изменилась. То, что мы будем делать теперь, не останется без ответа Папы. Помогать мне, означает присоединиться к королевству Уинфилд. Ты ведь понимаешь, что это значит?

Всё это, выйдет за рамки простого недовольства политикой Церкви, теперь они станут настоящими борцами с властью и авторитетом Папы.

Папа был гласом Господнем на Земле, а Церковь, которую он возглавлял, учила основам праведной жизни и доносила их до людей по всему миру. Её переполняли противоречия, там свирепствовали порок и самоуправство. И всё же, люди непрерывно шли в церковь, вносили пожертвования и уважали своих священников. Всё это продолжается уже более тысячи лет.

Этот непоколебимый порядок, не перестаёт расширяться, последние десятилетия прошли под знаменем кровавой борьбы с язычниками, на севере. И хотя война постепенно затихла, причина, по которой она прекратилась, заключалась в победе Церкви.

Множество стран оказались разрушены, а государи, лишены своих земель.

И вот, королевство Уинфилд, намерено сражаться против этой гигантской организации.

— Предстоит опасная, тяжёлая, и скорее всего, долгая борьба. Но, я хочу, чтобы ты вообразил.

— Вообразил…?

— Да. Своими собственными руками, мы можем основать новую Церковь. Церковь, где священники проповедуют в согласии с Писанием, которое доступно каждому. Несправедливость и самоуправство, в большинстве своём, исчезнут. Исчезнут проблемы, которые мы не могли решить и старались не замечать. Именно поэтому я обратился к тебе, а не к этим выжным священникам, сидящим в купальнях словно варёная репа. Мы хотим создать новый мир. Мир без обмана и лжи.

Другие сразу зададутся вопросом, возможно ли это.

Однако, всё что им нужно сделать, прочесть Писание. Ведь первые пророки вступили на языческие земли, обладая ещё более размытыми и витиеватыми знаниями, нежели сегодняшняя Церковь.

— И это не просто мечта. У нас есть настоящая возможность победить в этой борьбе.

Хейланд огляделся по сторонам, затем, ещё ближе склонился к решетчатой двери и понизил голос.

— Наше королевство, это всё же остров. Отправить большую армию, даже в северные земли, оказалось не просто, а ведь это часть материка. Но важнее всего, что у нас достаточно рыбных промыслов, и мы умеем строить отличные корабли. Папа торопится потому, что боится, как бы мы не успели подготовиться.

Видя количество рыбы, привозимое в Атиф, Коул всё понимал. Рыбы, пойманной в северных морях, всегда оставалось много, не смотря, на то, что она доставлялась даже жителям самых отдалённых деревень. Хейланд настаивал, что их положение отнюдь не безнадёжно, у них есть шанс выйти из схватки победителями, и его слова звучали убедительно.

У них было всё, что нужно.

Осталось лишь взяться за дело.

— Коул, мне нужны твои умения, — сказал Хейланд.

— Когда всё закончится, поверь мне, я воздам тебе за твои заслуги. В новой Церкви, обязательно найдётся место, достойное тебя.

Хейланд хотел дать Коулу должность в новой Церкви. Юноша даже не смог найти в себе силы отказать. Оказаться среди главных пасторов, означало нести избавление множеству людей.

Сама мысль о новой Церкви, которую создадут Хейланд и королевство Уинфилд, будоражила его воображение. Если это случится, люди наконец получат возможность прикоснуться к истиным Божьим заветам.

Однако, одна вещь Коула всё же беспокоила.

— Принц Хейланд, я хочу вас кое-что спросить.

— О чём же?

В некотором смысле, этот вопрос мог прозвучать для Хейланда как предательство.

И всё же, нельзя так просто взять и изменить убеждения, которых так долго придерживался.

— Новая Церковь создаётся, чтобы свергнуть старую?

Хоть Церковь и полна недостатков, нельзя сказать, что у неё нет положительных сторон. И Коул совсем не хотел разрушать её до основания, наоборот, он хотел заменить гнилые сваи её фундамента.

— Я совсем не хочу этого. Если мы создадим новую Церковь, старая может изменить свои взгляды. Но, если мы ничего не предпримем, она может остаться на вечно, в её нынешнем виде.

Глаза Хейланда переполняли эмоции, но это была не злоба.

Ему вспомнилась покорная улыбка архиепископа, с которой он льстиво смотрел на Папского викария.

Совсем не легко изменить мир.

— Разумеется, я надеюсь на самый лучший итог, мир, где люди смогут выбрать, какая Церковь им больше по душе, новая или старая.

— . . . вы говорите так, словно не верите, что такое возможно.

— Проблема совсем не в вере. Это политика. Мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы такого не произошло. Но, кто-то должен сделать первый шаг.

Взгляд Хейланда буравил до мозга костей.

Опасности неизбежны. Но, ведь когда-то Коул ушёл из своей деревни, не обращая внимания ни на какие опасности. Неожиданно, он вспомнил, как покидая родной дом, в глубине души чувствовал, что в этом мире есть вещи, достойные чтобы в них верить.

— Что я могу сделать?

После того как Коул это сказал, он услышал:

— Нет.

Миюри, стоявшая позади и слышавшая весь разговор, прервала его.

Затем она протиснулась между ним и Хейландом, отталкивая Коула в глубину комнаты.

— Нет, он не будет. Братишка, таким как тебе, не помогает.

— М-миюри?!

Коулу удалось устоять на месте и удержать её.

Сила, с которой она отталкивала его, подтверждала серьёзность её намерений.

— Всё, хватит…

— Нет, ты должен выслушать, маленькую леди.

Сначала, Коул не понял, кто произнёс эти слова. Позади Миюри, стоял Хейланд и улыбался.

— Я не хочу обманом или угрозами заставлять людей присоединяться ко мне. Всего этого я испытал с лихвой при королевском дворе.

Мягкая, словно женская, улыбка Хейланда, совсем не сочеталась с его холодным, как стекло взглядом.

— У меня было столько некровных братьев. Но те, кто стояли рядом со мной или дорожили чувствами других, либо погибли, либо отправлены в ссылку. Те, что остались, не более чем тараканы, отказавшиеся умирать.

Коул, слышал о бесконечной кровавой борьбе между высшей знатью. Это соперничество становилось ещё безжалостнее, когда речь заходила о наследстве. Как только Коул понял, с какой позиции Хейланд смотрит на мир, ему стало ясно откуда он так хорошо сведущ в вопросах богословия. В нём не было ничего напускного. Оно поистине стало для него лекарством для исцеления душевных ран.

Возможно поэтому, Хейланд, всегда так по-доброму говорил с Миюри и давал ей сладости, несмотря на её грубые манеры.

— У меня есть собственные причины найти путь к Господу, похожие на те, из-за которых, ты так хочешь остановить своего брата.

— …

Миюри, вдруг, остановилась и замолкла. Неужели Хейланд знал, причину её упорства?

Затем принц посмотрел вдоль коридора, и поняв, что время пришло, встал и быстро заговорил.

— Коул, компания Дива, явится за вами. Когда они придут, попроси их найти способ помочь мне. Если всё останется как есть, из меня сделаю заложника. И тогда, королевство Уинфилд окажется в невыгодном положении, а без меня, наши недруги, могут прогрызть себе путь к новой Церкви и помешать её созданию.

Однако, Хейланд принадлежал к королевской семье, у людей такого статуса, есть достаточно возможностей найти себе сторонников.

Коул не понимал, почему компания Дива, станет спасать их, а не Хейланда.

— Дива, не придёт за мной, не взвесив, на чаше весов, все за и против.

Хейланда и компанию Дива связывала общая выгода. Как только Уинфилд станет одерживать верх над Папой, Дива получит множество торговых привилегий. Вот почему, компания поддерживала с ним отношения и поселила его в своём торговом доме. Исключительно из личной выгоды. Чтобы спасти Хейланда, объявленного Папой еретиком и арестованного по решению городского совета, компания Дива нуждалась в достаточной, для столь рискованной операции, компенсации.

— Т-тогда, мы дадим знать о вас королевству…

Коул хотел было возразить, но Хейланд остановил его и по-доброму улыбнулся.

— Меньше всего я доверяю своей семье. Если бы я полагался на них, меня бы уже давно убили.

Коул был поражён.

— Если им случится, договариваться с Папой о заложнике, а точнее, обо мне, то вероятнее всего, они сделают меня первым мучеником нашей новой Церкви. Они смогут избавиться от соперника при дворе, и одновременно взыскать народную поддержку. Никто не упустит возможность убить сразу двух зайцев. Именно поэтому у меня нет иного выбора, кроме как положиться на вас двоих. Ваши глубокие связи с компанией Дива, совершенно не зависят от потерь и прибылей.

Мгновенно, Коул понял почему Хейланд выбрал в Ньоххире именно его.

С компанией Дива, Хейланда связывал исключительно вопрос выгоды, но Коул и Миюри, дело совершенно другое. Они, семья тех, кто стоял за кулисами успеха этой компании, поэтому Дива обращалась с ними соответствующим образом. Вот почему, тогда, в Ньххире, Хейланд так хладнокровно рассчитал, что чтобы ни произошло, Коула и Миюри все равно спасут, не смотря на отсутствие какой-либо пользы. И, когда ему самому будет грозить опасность, он непременно, воспользуется их влиянием.

Коула, такой расчёт, совсем не огорчил. Его вовсе не обескураживало осознание того, что их используют. Во многом, из-за скорбного выражения лица Хейланда, которое оказалось наполнено такой болью, словно он сам ужасно сожалел о содеянном.

И всё же, не надеясь на помощь своей семьи, Хейланд прибыл в этот приморский город, где в погожий день, с крыши городской колокольни, едва можно было разглядеть берега Уинфилда, чтобы сражаться за свою родину.

Хейланд замолчал, стоя здесь, он, как будто полностью отдал себя в руки судьбы. Прежде чем Коул успел что-то сказать, Хейланд отошёл от двери, и пошёл вдоль коридора, а солдаты поспешно проследовали за ним.

Разум Коула переполняли бесчисленные мысли, ему казалось, будто его голова вот-вот лопнет. Перед ним громоздилась целая гора проблем, о которых в Ньоххире, он не мог и подумать. Честно говоря, он не знал даже с чего начать.

Но, больше десяти лет назад, он стоял бок о бок с торговцем, который смело смотрел в лицо любым трудностям.

Что бы сделал Лоуренс на моём месте?

Как бы там ни было, Коул должен начать с тех проблем, что стоят прямо перед ним.

— Миюри.

Она хранила молчание с того мгновения, как Хейланд каким-то образом понял, что ею движет. Как и Хейланд, умалчивающий о некоторых вещах, Миюри тоже что-то скрывала.

Коул позвал её и, будто вернувшись к реальности, она тут же отшатнулась от него. Судя по всему, от неожиданности, у Миюри подкосились ноги, и ударившись спиной о решётчатую дверь она с глухим стуком опустилась на пол.

Коул хотел было ринуться к ней, но под её взором, остался на месте.

И если бы её взгляд оказался пронзительным или враждебным, он смог бы его выдержать.

Но сейчас, Миюри готова была разрыдаться.

— Т-теперь мы станем с…спасать этого блондинчика?

Сначала, Коул подумал, что Миюри просто пытается добиться желаемого, рыданиями, как и много раз до этого. Но, он находился с ней рядом с самого первого её крика. Коул всегда мог определить, на сколько она серьёзна.

Его голова разрывалась, от искренности её слёз.

— Миюри.

Он снова назвал её имя, и со вздохом сел на пол. Довольно давно, не опускался Коул на уровень её глаз. Раньше он частенько, вот так, читал Миюри нотации, когда она не хотела его слушать

— Я не могу исправить твой озорной характер, но ты унаследовала от Хоро свой ум и проницательность. Кроме того, я прекрасно знаю, что ты по-настоящему добрая. И вот теперь ты говоришь, что не хочешь помочь Хейланду, даже после того, как узнала в каком он положении? Или ты считаешь ложью, всё что он сейчас сказал?

В ней исчезла, обычная для неё, тяга к спорам, она выглядела потерянной. Её волосы ощетинились, казалось, ещё чуть-чуть я она расплачется.

— Миюри, твои уши.

Она быстро придавила уши руками и свернулась калачиком, словно желая спрятаться, чтобы её никто не нашёл. Коул понимал, что у неё явно были причины так реагировать, но как ни старался он не мог их угадать.

Несмотря на то, что она проигнорировала его вопрос, Коул привык иметь дело с проблемными существами, которые не считают нужным объяснять почему, они избегают давать ответы на его вопросы. Более того, в отличие от вездесущего Бога, Миюри, совершенно точно, находилась прямо перед ним.

— Ты вела себя так, с тех самых пор, как принц Хейланд остановился в нашей купальне.

Миюри продолжала съёживаться в клубок, будто старалась защищаться от сыпавшихся на неё палочных ударов.

— По началу, мне казалось, ты дулась из-за того, что я завязал с ним отношения.

Она полностью закрылась, и Коул больше не мог разглядеть её лица.

— Но, ты продолжаешь так себя вести даже сейчас, а значит твои капризы здесь не причём.

Как корни деревьев спрятаны глубоко в земле, так и Миюри прятала, что-то глубоко в душе.

— Есть нечто важное, что заставляет тебя так жестоко обращаться с попавшими в беду людьми и их великими целями?

Наблюдая за Миюри, Коул видел, что она сама в себе запуталась, и потому страдала. И тем не менее, она не хотела, чтобы он помогал Хейланду.

Коул искренне не желал прибегать к подобному способу, когда имел дело с Миюри, но других средств у него не оставалось.

— Почему ты хочешь помешать мне исполнить мою мечту?

Сквозь просвет между руками, которые охватывали голову, её взгляд пронзил Коула.

Миюри широко открыла глаза, всё её тело напряглось как у загнанной в угол добычи, а губы крепко сжались. Тело съёжилось на столько, что готово было исчезнуть. И вот, наконец, её последняя линии защиты рассыпалась.

Тогда, появились, полные гнева, глаза Миюри.

— Если ты…если ты так хочешь знать, я тебе скажу…Хорошо?

Коул не ожидал, что она захочет дать сдачи, поэтому отступил. Её руки, только недавно прикрывавшие голову от мнимых ударов, сейчас, казалось сдерживали, что-то, что готово было вырваться наружу.

Он представлял, как она станет оправдываться, и в итоге расплакавшись расскажет всё, что её мучает. Он же, сердечно выслушает её и тихонько упрекнёт. Ему и в голову не пришло, что она ответит ударом на удар.

Пока Коул, всё ещё молчал, по непонятной для него самого причине, Миюри снова произнесла, — Хоть, тебе это точно, точно не понравится, ну и ладно.

Было ли её поведение чётко продумано? Хотела ли она оскалить на него клыки в надежде, что он уступит ей?

Коул находился в крайне странном положении, где непонятное поведение Миюри казалось не самым тревожным из всех тех проблем, которые его окружали. Хейланд взят в заложники, перевод Святого Писания запрещён Папой, а их самих посадили под замок. Если так пойдёт и дальше, рухнет не только их план даровать людям подлинные Божьи заветы, сама их дальнейшая жизнь и возвращение в Ньоххиру ставилось под сомнение.

Но, Миюри, казалось, совсем не лгала. Коул верил ей. Она опустила руки убрав их с головы, и протяжно вздохнув, не отрываясь посмотрела на него сердитыми глазами, как будто, обвиняя его во всём.

Словно занавес, опустилась тишина, похожая ну ту, что они испытали в церковном зале.

И, именно Миюри разорвала её своими клыками.

— Я совсем не хочу мешать тебе.

Она говорила медленно, а он внимательно слушал, и совершенно не предполагал, что она скажет дальше, настолько натянуто она говорила.

— Но даже у меня…есть то, чего я не хочу потерять.

Обычно, слово скромность, совсем не подходило Миюри, и раз уж, она говорила нечто подобное, значит, шутки в сторону.

Она замолкла, не отрывая от него взгляда. Так, можно сидеть и смотреть друг на друга весь день. Но, несмотря ни на что, они должны спасти Хейланда, чтобы исполнить мечту Коула, либо ради самого Хейланда, либо ради всех тех, кто с нетерпение ждёт, когда им откроют глаза на истинного Бога.

Коул глубоко вздохнул и заговорил.

— Я выслушаю тебя. — и с гордостью, обычно присущей старшим братьям, добавил. — Несмотря ни на что, я как-нибудь это решу.

Волосы Миюри раздражённо затрепетали.

Перед тем как Коул успел, что-то добавить, он почувствовал, как губами она произнесла, «дурак».

— Как только ты спасёшь блондинчика, ты ведь станешь священником, верно?

— Верно. Ты ведь и раньше из-за этого злилась. То есть…Только не говори, что…

Коул всё понял.

— Только не говори, что всё это потому, что, став священником, я сделаюсь врагом тех, кого считают одержимыми дьяволом?

В Святом Писании, было множество историй, о пророках, сражавшихся с демонами. Но, Коул считал, что правильно растолковал их для Миюри. Что бы не случилось, он всегда будет её другом.

— Я не настолько бескомпромиссный. Ведь, если смотреть на мир, с мыслью что каждое создание на земле, творение Господа…

— Нет. Я вовсе не об этом. Меня совершенно это не волнует. Понимаешь…если, ты станешь священником, то не сможешь…

Миюри фыркнула, и её глаза налились слезами, а из-под одежды появились уши и хвост.

— . . .ты не сможешь…

— Что?

— Жениться! Тебе нельзя будет жениться! — выкрикнула она, и всё что было в голове у Коула, мгновенно рассыпалось в прах.

— …Ох… Что? — потрясённый, он переспросил. — Я? . . . На ком?

Он не смог бы найти слов, чтобы описать выражение лица Миюри.

Она, вероятно, вообще не представляла, что делать.

Прежде всего Миюри решила успокоиться. Она посмотрела через дверную решётку, а затем, зажмурившись, потёрла лицо ладонями, и снова заговорила

— Видишь, вот почему я не хотела ничего говорить!

Она больше не держалась за голову, вместо этого, Миюри обняла колени, и обиженно отвернулась. Надув щёки и выпятив губы, она глухо колотила по полу хвостом. Хотя, обычно, её лицо краснело от гнева, Коул понял, что сейчас она просто смущалась, а ещё то, что он был полным дураком.

— Эм…

— Что?

Он чувствовал жар, словно его бросили в раскалённую печь.

— С-серьё…Нет, эм, к-как…давно?

Инстинктивно решив, что, если он скажет, «Серьёзно?», она вполне может перегрызть ему глотку.

В последний момент он спросил иначе.

— . . . Я не знаю.

Ему показалось, как, уткнувшись в колени, она пробормотала, — Дурак, откуда я могу знать?

Разумеется, Коул прекрасно знал, что Миюри к нему сильно привязана. Она так липла к нему, что даже её отец, Лоуренс, начинал переживать. Коулу это казалось довольно милым, и он, безусловно, дорожил таким отношением. Но, он никогда не смотрел на неё, с романтической стороны.

И вот, теперь, многое стало на свои места. То, как она высмеивала его обет целомудрия, как подтрунивала над ним самим, как намеренно спряталась в той пропахшей бочке, в наряде, который специально хотела ему показать, и конечно, её невероятное упорство, поехать вместе с ним — всё, неожиданно, стало понятным и очевидным. Именно поэтому, Миюри видела в Хейланде врага. Хейланд, словно пришелец из чужого мира, пришёл в её дом и забрал Коула в неизвестные земли.

Затем, как и предупреждала Миюри, он оказался в мучительном положении. Учитывая, сущность его мечты, он никогда не сможет дать Миюри то, чего она желает. В тоже время, последнее чего ему хотелось, это ранить её. Куол очутился в ловушке между, двумя истинами, не способный ни на что решиться.

Он стыдился своей восторженной речи о справедливости и тому подобных вещах. Если перед ним вставала личная проблема, он не мог просто взять и отмахнуть её от себя, словно какой-то пустяк. Коул понял, каково было Миюри, противостоять грандиозным планам Хейланда, и сохранять баланс на чаше весов, имя за пазухой одну лишь любовь.

Теперь, проблема заключалась в том, в какую сторону качнутся эти весы, и даже сам Коул не имел об этом ни малейшего понятия. В богословии существовала масса бесполезных, метафизических загадок, таких как, сколько ангелов может станцевать на кончике иглы. Но обыденные, житейские вопросы, о том, кто и кем любим, оказываются гораздо сложнее. Замечание Миюри, о его способности видеть лишь наполовину, оказалось ужасно точным.

Теперь, Коул знал правду, но поделать уже ничего не мог. Всё что ему приходило в голову, это сказать ей, насколько он ничтожен, и что ей стоит поискать себе более достойную пару.

Но даже он знал, насколько жалко это будет выглядеть.

Но затем, как будто, насквозь видя его сердечные муки, Миюри издала громкий вздох.

Девочка, вдвое младше него, смотрела на Коула краем глаза.

— Это не важно. Я знаю, что для тебя, я всего лишь горностай, любящий носиться по горам и полям.

Она была мила и шустра. Горностаи определённо обладали редкими качествами, таким как умение забираться в амбары и рыскать там в поисках еды, что непременно походило на Миюри.

— Но, мне кажется, если бы я не сказала тебе сейчас, сам бы ты никогда не догадался, но это ничего. Как только ты спасёшь этого блондинчика, то, в любом случае оставишь меня и отправишься в королевство Уинфилд, так ведь? Потому что, когда начнётся война, станет опасно, и всё такое.

Миюри резко встряхнула головой, чтобы спрятать свои уши, затем, убрала хвост, и встала.

Её не получится обмануть. Коул не мог найти ни одной логической причины чтобы взять её с собой в Уинфилд. Как только начнётся война, остров окажется под осадой, невозможно представить себе, тех ужасных последствий, которые будут их ждать, если они потерпят поражение.

— Да…ты права.

Миюри взглянула на него боком, и фыркнула.

— Ты мне нравился! Дурак.

Она произнесла это в манере, так подходившей её возрасту, что невозможно было не умилиться.

— Ну? Что всё-таки происходит?

Миюри умела быстро сменить тему, если хорошо высыпалась. Или она просто понимала, что если они продолжат так стоять, то ничего не изменится. Так же, как и Коул который знал её с самого рождения, Миюри смотрела на него с благоговением с тех пор, как открыла глаза.

Но, он чувствовал, как между ними образуется очень тонкая грань.

Коулу казалось, что этот барьер, заглушает её привычный голос, сковывает, и даже высасывает сердечную теплоту, лишая её всего того, что было дорого ему.

И всё же, жалеть об этом, слишком эгоистично с его стороны.

Жизнь, есть путешествие, а путешествие всегда наполнено чередой встреч и расставаний.

— Эм…если принц Хейланд прав, значит господин Стефан из компании Дива собирается вытащить нас от сюда. Затем, нам придется договариваться.

— И ты уверен, что у тебя получится? — хладнокровно спросила Миюри, хотя Коул предпочёл бы, чтобы она вцепилась в него с горячими слезами на глазах.

— Вовсе нет. Дива, как никак, торговая компания. Если мы не найдём, что им предложить, наши просьбы и слушать не будут.

— Почему не сказать им, что, если они не спасут блондинчика, то мы умрём?

— Да, это тоже пришло мне в голову, но разве такое возможно? Я слышал, что истории, о том, как люди убивали себя, откусив язык, лишь выдумки.

У него не было с собой даже кинжала.

— … Я вообще не хочу делать ради блондинчика что-то подобное.

— Сдаётся мне, господин Стефан, уже догадывается, что мы захотим освободить принца Хейланда. А если мы будем упорно настаивать, нас просто засунут в мешки и отправят обратно в Ньоххиру. Тогда господин Стефан, с чистой совестью заявит о выполнении всех своих обязательств. Нам нужно, предложить им что-то, что заставит их обсуждать условия.

Компания Дива, всегда ищет прибыли. Взывать к вере и совести, было абсолютно бессмысленно.

С другой стороны, Коул знал, как только речь зайдёт о конкретных потерях и выгодах, они станут слушать очень внимательно. Это единственные ценности, которые признают торговцы.

Однако, у Коула не было ни идей, ни материальных средств, способных заинтересовать Стефана. Ни гроша за душой.

— О Боже . . .

Он взялся за крест, висящий на шее и простонал. Миюри безучастно наблюдала за ним, но, на этот раз, не пыталась хулить ни Бога, ни веру.

Коул опять сделал глубокий выдох и готовился снова перебрать в голове все доступные варианты.

— Если мы собираемся спасти блондинчика, то я смогу это сделать, — равнодушно сказала Миюри.

— Каким образом ты…?

Миюри вздохнула, и пошарив под рубахой, вынула маленький мешочек, завязанный шнурком.

Тот самый мешочек с пшеницей, который ей дала её мать, Хоро.

— Разве я не говорила тебе, что до тех пор, пока он со мной, я смогу помочь тебе в нужное время?

— Только не говори, что…

Хоро, воплощение волчицы, живущая в пшенице, она могла свободно менять своё обличие, превращаясь из молодой девушки в гигантского волка. Но у Миюри никогда не получалось перевоплощаться в волчицу.

Коул посмотрел на неё с широко раскрытыми от изумления глазами, и Миюри проговорила с невероятной болью на лице.

— Я очень много тренировалась … так что, если у меня не получится, мама устроит мне взбучку.

Существовали легенды о львах, сбрасывающих свой молодняк в бездонные овраги. Возможно, волки не сильно от них отличались.

— Но, это только потому, что я хочу защитить тебя, а не помочь блондинчику. Ясно? Я делаю это ради твоей мечты. Ведь, когда люди вроде тебя лишаются своей цели, они становятся настолько подавлены и раздавлены, что им остаётся лишь медленно угасать. На это тяжело смотреть. Я не хочу, чтобы в маленько деревне, вроде Ньоххиры, жил такой горемыка. Уж лучше следуй своим мечтам и занимайся глупыми проповедями в каких-нибудь далёких краях. Понятно?

Миюри сказала это нарочито снисходительным тоном, но выражение лица ясно говорило о том, что эти слова предназначались для неё самой. Будучи романтической натурой, она вряд ли захотела бы воспользоваться своим главным козырем при подобных обстоятельствах. Без сомнения, она представляла себе, как превращается в волчицу, в отчаянной и безвыходной для них ситуации, вроде той, когда рыцарь нападает на дракона, чтобы освободить принцессу.

И всё же, Миюри держала в руках инструмент, способный открыть дверь, и она собиралась помочь ему, несмотря на нежеланный итог.

Осознав, на какую жертву она идёт, Коул смог наконец оценить насколько она привязана к нему.

Глаза Миюри наполнила решимость, как будто ей предстояло выдержать суровое испытание. Коул, внимательно посмотрел в них и сказал, — Я понимаю. Миюри. Спасибо тебе…правда.

Её лицо исказилось болью, но она надменно отвернулась.

— Я не против…только если, ты ещё раз подумаешь над тем, чтобы влюбиться в меня.

Она смотрела на него крем глаза, но Коул не мог понять в серьёз она или нет. Возможно, всё вместе, в таком случае у него не было выбора, кроме как воспринять это как шутку.

— Я тут подумал. Ты очень эгоистичная, но хорошая и добрая девочка, которая может спасти людей.

— Эй!

Само собой, Миюри рассердилась, но в тоже время ей было обидно. Её уши и хвост, так и остались под одеждой.

Коул мог с уверенностью сказать, что она приняла у себя в голове твёрдое решение.

Он сделал тоже самое.

— Только, что мы будем делать после того, как всех освободим и выберемся отсюда? Просто побежим? Я не могу возить на себе людей как мама.

Видимо, Миюри не могла перевоплощаться в столь же огромного волка, способного проглотить человека целиком. Самым правильным, было сбежать в королевство Уинфилд морем, но раздобыть лодку, достаточно крепкую чтобы пересечь пролив, казалось нереальным. Кроме того, чтобы управлять таким судном, требовалось много людей.

Пусть, на земле живут духи и демоны, но даже они изо всех сил стараются приспособиться к миру людей и остаться незамеченными. Общество, созданное человеком, оказалось слишком сложным, и одна лишь грубая сила, бесполезна против него.

— Я хочу переправиться на корабле в королевство Уинфилд.

— В таком случае, я должна куснуть за ягодицу, госп…ди…, то есть этого Стефана? Я уверена, что он может нам хотя бы найти корабль.

Посыльный в компании, должен обращаться к Стефану «господин».

— Нет…Даже, если мы заставим его достать нам судно, мы ни за что не сможем уйти от архиепископа и викария незамеченными, так, что это не сработает. Господин Стефан ни в чем не виноват, если дела пойдут плохо, пострадать может сама компания Дива. Фургон, который привёз нас сюда, всё ещё здесь, так что давай попробуем уйти на нём. Мы сможем уплыть в Уинфилд из любого города, в котором у принца Хейланда есть связи. Что касается тебя, мы отправим в Ньоххиру письмо и попросим Хоро и Лоуренса тебя забрать.

— …Хорошо. Значит сначала вытащим блондинчика и его друзей. Сейчас очень удачное время, солнце уже зашло.

За оконной решёткой, Коул видел слабое сияние, исходящее от города, благодаря которому отчётливо различались силуэты высоких зданий.

— Тогда, пошли.

— Ладно.

Миюри развязала мешочек полученный от Хоро, вынула оттуда несколько пшеничных зёрен и положила в рот.

Она проглотила их словно горькие пилюли и неожиданно посмотрела на Коула.

— Братишка.

— Что такое?

— …Отвернись.

Миюри казалась сконфуженной. Хоть она никогда не стеснялась оголяться перед ним, видимо превращение в зверя, дело совсем другое. У Коула не было причин возражать, поэтому он повернулся спиной, и смиренно закрыл глаза.

Однако, неожиданно вспомнив, что на ней казённая одежда он обернулся, сказать ей об этом, когда перед ним уже стоял волк серебристого цвета.

– …Я не разрешала тебе поворачиваться. Мне хотелось, сначала привести себя в порядок…

Миюри всегда беспокоилась за свой внешний вид, поэтому сейчас сверлила Коула своими ярко-красными глазами. И хоть, она была значительно меньше Хоро, обычные лесные волки, по сравнению с ней, казались карликами. Случись ей встать на задние лапы, она бы с лёгкостью превзошла Коула в росте.

— …Я просто хотел напомнить, что ты не сняла одежду.

– Она же порвалась, так?

Лохмотья платья валялись вокруг неё.

Мешочек с пшеницей лежал на полу, и Коул подобрав его положил в карман своей рубахи.

– Я рада, что ты не испугался.

— Я множество раз видел Хоро в её истинном обличии.

– Я знаю. Она говорила, что тебе очень нравился её хвост.

Коулу стало крайне неловко, и он прокашлялся.

— Кроме того, священники не боятся волков. Однажды, древний святой, Хайро, успокоил буйство одного свирепого волка, вынув из его лапы острый шип, и в последствии стал называться покровителем охоты и животноводства. На фресках и гобеленах его всегда изображают рядом с волком.

– Подобная манера убеждать, твой самый главный недостаток.

Её хвост хлестанул Коула по лицу.

– А что мы будем делать с моей одеждой, которую я оставила в торговом доме?

— Кхм-кхм…твоя одежда? Я отправлю им письмо, чтобы они её прислали.

– Ну, тогда ладно. В любом случае, мне больше не перед кем в ней красоваться.

Она язвительно посмотрела на него, и ему оставалось только отступить.

– Шучу. Это не твоя вина.

Тогда чья это вина?

Пока он решал, стоит ли ответить ей этим вопросом, Миюри затряслась.

А затем, чтобы отвлечь себя, схватила зубами решётчатую дверь.

– Грррр . . .

Её особый, громкий рык, сопровождался, треском расщепляющегося дерева. Она разломила дверь словно кусок мягкого сыра.

– Пфу!

Потом она дёрнула головой, и железные петли со скрипом оторвались от стены вместе с дверью. Миюри, лапами вытащила из пасти щепки, застрявшие между зубов, и обернувшись, взглянула на Коула.

– Не хочешь меня похвалить?

— Ты молодец.

– И всё? — сказала Миюри. Она медленно приблизилась к нему и стала чесать жёсткий загривок своей шеи. Очевидно, она требовала, чтобы он погладил её. Хоть перед ним сейчас и стоял внушающий трепет волк, внутри оставалась всё та же Миюри. И, несмотря на свои, довольно крупные размеры, её нельзя было назвать огромной, поэтому ему ничего не мешало ходить с ней вместе прямо по городу. На мгновение, он даже представил, как Миюри сидит рядом с ним, пока он читает проповедь, держа в руке святое писание.

Коул начал гладить её по спине, стараясь, как бы стереть из памяти эту картину.

— Какой красивый мех, — задумчиво произнёс он, и Миюри повернув к нему свои красные глаза, оскалила зубы.

Можно было с уверенностью сказать, что она удовлетворённо улыбалась.

— У нас ещё много работы.

– Оставь это мне.

Махнув хвостом, она беззвучно проскользнула в коридор, несмотря на свои размеры. После заката, в коридоре стало совсем темно, что создавало особенно сюрреалистичную картину.

Миюри, принюхалась к полу, и без колебаний зашагала вдоль прохода.

Вдруг, она бегом ринулась за ближайший угол, и Коул сразу же услышал крик.

Вскоре раздался ещё один крик, и Миюри вернулась, держа в пасти кольцо с нанизанными на него ключами.

— . . .а что со стражей?

– Вкусные.

Коул невольно взглянул на её пасть, в поисках следов крови.

– Как только мы столкнулись друг с другом, я лизнула ему лицо. Думаю, он услышал шум и решил проверить.

Даже, самый суровый наёмник, побледнеет от страха увидев в темноте, перед собой, волчью пасть.

– Большинство солдат убежали из особняка.

Она приподняла голову, и стала принюхиваться.

– Кажется, комната блондинчика наверху.

Когда Миюри сказала «наверху», чувство облегчения разлилось по его телу. Коул считал, что если Хейланда держат в подвале, то уж наверняка пытают.

— Тогда пошли.

Быстро и тихо, Коул последовал за Миюри, пока она шагала вперёд, опустив голову к полу. Он беспокоился, не слишком ли опрометчиво, так смело идти вперёд, но коридоры оказались пустыми, во всём поместье не было слышно ни звука. Когда она взобралась по лестнице, Коул услышал приглушённые вопли и рычание, доносящееся сверху, но они быстро затихли. Когда он поднялся наверх, то увидел стражников, лежащих на полу без сознания. Рядом лежал фонарь, со всё ещё горящим фитилём, который Коул подобрал, чтобы иметь хоть какой-то источник света.

Миюри была уже в конце коридора, сидя неподвижно перед одной из комнат.

Когда на неё упал свет от фонаря, она показалась ещё больше похожей на статую.

— Та самая?

Он прошептал, указывая на дверь. Миюри один раз махнула хвостом, и резко кивнула головой в знак одобрения. Коул приложил ухо к двери, и услышал за ней голоса. Возможно, Хейланда допрашивали именно сейчас.

— Я постучу в дверь, а когда они выйдут, займись стражей.

Вместо ответа, Миюри поднялась на все четыре лапы и шагнула вперёд, готовая прыгнуть в любой момент. Однако, уже поднеся руку к двери, Коул неожиданно замер. Миюри кинула на него вопросительный взгляд.

— Принц Хейланд может очень удивиться, увидев тебя такой.

Она ждала, что он скажет дальше.

— Но, я в любом случае, не дам тебя в обиду.

Миюри медленно закрыла свои красные глаза, и приняла первоначальную позу.

Коул глубоко вздохнул и несколько раз ударил костьми пальцев о дверь.

— У нас есть срочные вести! Чрезвычайно важные!

Он снова постучал, делая вид, что очень спешит. Вскоре, Коул почувствовал смятение по другую сторону двери, и после ещё нескольких стуков, он услышал, как кто-то встал со стула. Как только открылась дверная задвижка, Коул и Миюри всей силой навалились на дверь.

— !!

Всё произошло в считаные секунды. К тому времени как Коул заглянул в комнату, Миюри уже пригвоздила стражника к полу, своей лапой.

— Принц Хейланд.

Он прошёл мимо Миюри, и вошёл в комнату, где Хейланд наконец отошёл от шока.

— К-Коул?

— Я рад что вы в порядке. Мы пришли за вами.

В промозглом помещении не оказалось никакой мебели, за исключением простого столика посередине, на котором стояли две чашки. Хейланд даже не был связан.

— Мне это снится?

Миюри послушно стояла позади двери. Свет, спадавший на неё от фонаря, превращал её очертания в некое подобие изысканной картины.

— Господь ниспослал мне это животное, чтобы помочь вам.

Справедливо говоря, Коул не далеко ушёл от правды. Хейланд понимающей кивнул, и встал с кресла, хотя всё ещё казался растерянным. И все же, он был отважным и умным человеком. Как только его удивление спало, Хейланд без опаски, внимательно рассмотрел Миюри, что-то привлекло его внимание.

— Эти красные глаза…

По спине Коула пробежали мурашки, однако Хейланд замотал головой.

— Нет, я не стану спрашивать. Когда-то наше королевство, тоже поклонялось золотому барану.

В изобилующем овцами, королевстве Уинфилд, издревле существовала легенда об огромном баране покрытым золотой шерстью.

Если бы Колу сказал Хейланду, что этот баран, однажды, встретился им на пути, он бы непременно расхохотался.

— Кроме того, я рос среди мерзавцев. И многое могу сказать по одни лишь глазам.

Хейланд бесстрашно подошёл к Миюри и протянул руку.

— У тебя добрые глаза.

Миюри, немного сконфузившись, опустила голову и позволила Хейланду её погладить

— Ну что ж, я спасён благодаря чуду. Значит Господь желает, чтобы я завершил свою миссию.

— У меня есть ключи. Надо освободить ваших товарищей и уходить из города. Затем, мы найдём корабль в другом…

Увидев выражение Хейланда, Коул остановился на середине фразы и закрыл рот.

На его лице не было радости от произошедшего чуда или следов раздумья о предстоящем побеге.

Вместо этого, оно выражало героическую решимость.

— Я не могу покинуть город. Уходи с моими товарищами, Коул. Все они, хорошие люди, посвятившие себя моему дому.

— Как же…, но…принц Хейланд, почему?

— Когда вы поднимались сюда, вы видели стражу?

Коул удивился не столько неожиданному вопросу, сколько ощущению, что Хейланд уже знал ответ.

— Во всём поместье нет стражи, потому что всех их отправили в центр города. Ведь люди из компании Дива ещё не появлялись? У них попросту нет времени спасать нас. Тем, кто собрался на площади, приказано выдать имена всех, кто поддерживал королевство Уинфилд.

Коул оглянулся на Миари, и она посмотрела на солдата, лежащего без сознания возле двери.

— Судя по всему, на городской площади собралось множество недовольных Церковью, и они держат в руках перевод Святого Писания. Торговые и ремесленные гильдии, с которыми у меня был уговор, начали бунт в точно запланированное время. Конечно, некоторые из них, воспользовались не самыми приятными методами, чтобы повысить накал напряжения среди горожан, но то яркое зарево, что ты видишь сейчас, это пламя народной ненависти.

Они могли наблюдать зарево прямо из окна. На вершине городского холма пылал огонь.

В тоже время, Коул был рад, что Хейланд не собирался поощрять святотатства, подобные тем, что он видел ночью на городских улицах. Коул не ошибся в своих суждениях. Хейланд стоял выше всех этих людей, он следовал праведным путём.

— Горожан гораздо больше, и по началу за ними будет преимущество. Но как бы там ни было, с одним лишь высоким духом, подогреваемым несколькими зачинщиками, не выстоять против дисциплинированных солдат. Они дойдут до мёртвой точки, а затем, когда поймут, что из этого ничего не выйдет, тут же разбегутся. Множество раз я видел, как крестьяне и ремесленники расходились посреди мятежа потому, что завтра утром им снова нужно идти работать. Если в ту минуту, когда спадёт напряжение, солдаты примутся за дело, всё рухнет в считанные секунды. Нескольких человек схватят, и завтра их тела будут висеть на городских улицах в качестве предупреждения. Так всегда случается.

Хейланд был аристократом и землевладельцем. Он много знал, и о народных восстаниях, и о том, чем они заканчиваются.

— Выпивка и всеобщее настроение подтолкнут большинство из них, и лишь не многие, станут бороться с искренним позывом. «Мы глас справедливости. Люди, стремящиеся найти истинного и честного Бога, в которого можно верить.» Но, как только беспорядки утихнут, и они увидят гниющие трупы своих товарищей, болтающиеся на виселицах, то сразу подумают, Хейланд не пришёл, никто из королевства Уинфилд не явился поддержать нас.

А затем, жизнь вернётся на круги своя. И в результате ничего не изменится, всё из-за их неудачи.

— Народ, вероятно, всё ещё считает, что я на переговорах с архиепископом. Люди восстанут, чтобы помочь мне. А если они узнаю, что в церкви меня нет, что я убежал самым первым, кто после этого станет меня слушать?

— Но.

— Послушай, если я пойду туда, архиепископ и викарий смогут обвинить меня в разжигании бунта. Я уверен, такой исход для архиепископа наиболее удобен, тогда ему не придётся жестоко наказывать горожан. Он не хочет терять своё положение здесь. Вот почему я…

И далее, Хейланд заявил о своих намерениях.

— Я должен выйти на площадь и осудить архиепископа. Я должен показать, что именно я лидер этого восстания. Извини, что тебе пришлось пройти через все эти трудности, чтобы освободить меня, но…

Он закончил свою речь, так, словно это была шутка. Разумеется, смеяться никому не хотелось.

— …А потом, они казнят меня.

Папа уже признал его еретиком и объявил войну. Как только Хейланд встанет во главе толпы, дороги назад не будет. Примет ли архиепископ его требования и перейдёт на его сторону, выступив против Папы? Если нет, тогда он казнит Хейланда, объявив миру, что Папа не пойдёт на уступки.

Как только Хейланд появится, народная ненависть, не испарится, пока полностью не выплеснется.

— Ты считаешь, я не смогу его убедить?

Хейланд улыбался, но Коул не мог найти в себе силы ответить. Молодой человек лишь замотал головой. Он молился, чтобы благородная решимость и убеждения Хейланда достигли тех, кто сможет ими проникнуться.

— Конечно, сейчас, когда здесь Папский викарий, я был бы рад иметь ещё пару сторонников, но… Что ж, так гораздо лучше, нежели страдать под пыткой. В конце концов, я хочу сам решить, когда мне умереть. В дальнейшем, хоть мои братья и ужасные люди, я уверен, они смогут правильно воспользоваться ситуацией. Не сомневаюсь, у них получится превратить мою смерть в целое театрально представление из показной скорби и притворных слёз. — произнёс Хейланд безжизненным тоном. Когда Коул представил, какую жизнь всё это время вёл Хейланд, и как он переживал за Святое Писание, его сердце сжалось.

Увидев выражение Коула, на Хейланда лице засияла тёплая, счастливая улыбка.

— Ну, пора спешить. Наверняка, кто-нибудь уже пустил слух, что я сбежал.

— Тогда я с вами!

Сказав это, Коул неосознанно подался вперёд, но Хейланд, вытянув руку, толкнул его в грудь.

От неожиданности, Коул споткнулся, опрокинулся назад и упёрся спиной в мягкий, густой мех.

Миюри не дала ему упасть, и через плечо, зарычала на Хейланда.

— Слышишь Божьего посланника? Что ж, кажется, теперь я могу идти.

Рубиновые глаза Миюри, были полностью обращены к Коулу.

— Даже если ты возьмёшь с собой эту волчицу, это лишь раздует пламя беспорядков. В следующий раз, распугать стражу, окажется недостаточным, для достижения цели. Тебе нужно быть готовым убить и быть убитым. И, даже в этом случае, всё будет зависеть от удачи, сможешь ли ты защитить себя или нет. Коул, я не хочу, чтобы ты замарал руки кровью. Мне, также не хотелось бы, увидеть кровь на такой красивой шерсти, — сказал он.

Миюри ничего не сказала, а лишь посмотрела на Хейланда.

Он знал, что от него, она слышать ничего не желает.

Затем, Хейланд, неловко улыбнулся Коулу.

— Коул, прости за все неприятности.

— Нет, не надо…А -ах да, ведь теперь мы можем попросить господина Стефана помочь тебе –

— Коул.

Хейланд говорил точно также, как Коул, когда ему приходилось убеждать Миюри.

— К сожалению, Стефан и компания Дива, на стороне архиепископа. Человек, лежащий сейчас на полу, сказал мне, что архиепископ узнал о Папском указе раньше времени, благодаря компании Дива, чей корабль доставил сообщение. Так что, не стоит ожидать от них помощи, — сказал он.

Коул вспомнил о корабле похожем на стрекозу, о котором ему вчера, рассказывала Миюри. Она сказала, как корабль зашёл в порт, на закате, протиснувшись между другими судами, и устроив настоящую сумятицу.

— Вероятно, Стефан заключил некое соглашение с архиепископом, ради получения особых привилегий. В их сотрудничестве определённо лежит денежная выгода, иначе нельзя объяснить, почему Дива действует вместе с церковниками, в то время. как весь город настроен против них. Поэтому, мне не верится, что Стефан станет помогать нам. Скорее, он разошлёт своих подопечных во все гильдии, чтобы заставить их глав успокоить народ — «Вы официально должны поддержать Церковь, в ином случае мы больше не станем вести с вами дел». Ремесленники, слишком уязвимы, для подобных угроз. Они пойдут на всё, лишь бы тебе не удалось скрыться. И да, не делай глупостей. Они знают откуда ты приехал. Один неверный шаг и несчастья обрушатся на Ньоххиру. Ведь ты этого не хочешь?

— …

Закончив объяснения, Хейланд сделал глубокий вдох, и посмотрел на Миюри.

— Позаботься о нашем слуге Господа. Сейчас таких встретишь не часто.

— Уууу.

Миюри завыла по волчьи, и Хейланд остался доволен.

— Я благодарен Богу за то, что встретил вас.

Это была беззаботная, ласковая улыбка.

Они не могли так просто показать Миюри всем вокруг, поэтому Коул и Хейланд решили сами освободить остальных своих товарищей, которых держали в поместье. Как только все собрались, Коул заметил, насколько их, всё-таки, мало.

Поскольку, Хейланд и так был не из тех, кто любил окружать себя большой свитой, доверять он мог совсем не многим из них.

Они тоже хотели последовать за ним, и разделить его судьбу, но он отказался. Хейланд не взял с собой никого, за исключением нескольких телохранителей. Они знали, отговаривать его совершенно бесполезно.

Фургон, который их сюда привёз, стоял рядом с конюшнями, и, хотя тот был довольно мал, если кто-то из них сядет на козлах, все они вполне смогут в нём поместиться. Возница может переодеться в стражника, взяв одежду у связанного солдата. В этом случае, к ним не возникнет подозрений, когда они станут въезжать в город в такой поздний час. Миюри отправилась в дозор к городским стенам, и наверняка уже ждала их там.

Зарево, над холмом в центре города, всё багровело, и уже переливалось тёмно-малиновым оттенком.

Говорят, что перед тем, как догореть, пламя свечи начинает светить ярче. У них не оставалось времени.

— Что ж, принц Хейланд…до встречи…

— Да, я надеюсь на это.

Хейланд стоял возле конюшен, с улыбкой наблюдая, как фургон с его соратниками, покидает поместье.

Затем, он отвязал лошадь и повёл её к главным воротам.

— Ты тоже иди.

Коулу испытывал горечь и боль, от того, что не мог найти причины отказаться.

— Перевод Святого Писания, должен остаться у тебя в голове. Сделай всё возможное, чтобы противостоять Папе и его окружению.

До тех пор, пока у него есть перо и чернила, Коул может воссоздать перевод, сколько угодно раз. У него получится исполнить волю Хейланда.

— Ну, мне пора.

Хейланд схватил руку Коула, и вложил в неё поводья, затем развернулся на каблуках. Он обменялся парой фраз со своими телохранителями, переодетыми в стражников, и одним прыжком вскочил на лошадь. Не оглядываясь назад, Хейланд пришпорил коня, и ускакал вместе с телохранителями.

Ничего не оставив за собой, Хейланд просто исчез за поворотом.

Это был его последний жест, предназначенный убедить Коула не горевать о нём.

– Братишка.

Неожиданно, из тени появился серебряный волк. От испуга, лошадь чуть не рванулась в перёд. Коул с усилием натянул поводья, удержав её на месте.

Миюри вернулась после своего дозора возле городских стен, и потёрла большой нос и шею об его лицо. Видя, что Коул замер на месте, она медленно произнесла.

– Пойдём домой.

Он посмотрел на неё, и Миюри одарила его мрачным взглядом.

Её красные глаза говорили ему, что Хейланда уже нельзя спасти.

Разве Господь не протянет руку столь страстному слуге?

— Почему я…такой беспомощный?

Коул, стараясь сдержать слёзы, с жаром, так схватился за крест на своей груди, что тот был готов расплавиться. Его знания оставались лишь на бумаге, у него нет силы, какой обладала Миюри, он не был аристократом вроде Хейланда, он не владел талантами Лоуренса и Хоро, великих искателей приключений, с которыми раньше путешествовал.

Он лишь одинокий мечтатель, фантазирующий об идеальном мире, и ничего больше.

— Почему…Почему …?

И вот, наконец, из его рта раздались всхлипы.

Вдруг, что-то резко толкнуло Коула в живот. Перед его глазами небо и земля поменялись местами.

От неожиданности он не почувствовал никакой боли, а когда открыл глаза, увидел перед собой ряд острых зубов.

– Ты хочешь стать Богом?

Миюри смотрела на него, полными слёз глазами.

– Хейланд так много благодарил и восхвалял тебя, что тебе самому становилось неловко. Это была непритворная похвала. Иногда они приходили и слушали, как ты сосредоточенно сидел за переводом. Вот почему, Хейланд говорил, что ему тоже придётся усердно потрудиться, это и есть, та самая, Божья воля, которую ты желал узнать.

Коул и понятия не имел.

– Вот почему, я делала всё, что ты мне говорил. Ты поддерживал тех, кому не на что было опереться в этом мире. Разве не этим занимаются достойные священники.

Впервые она назвала Хейланда по имени. Миюри, ткнула его носом в щёку, словно пытаясь запихнуть ему в голову свои слова.

– И ты совсем не беспомощный, братишка. Мама однажды сказала мне кое-что. На свете есть множество вещей, с которыми ничего нельзя поделать, даже обладая большими клыками и когтями. Так что, найди кого-то, кто тебе дорог. И я нашла.

Её левая лапа тяжело давила ему на грудь.

— Гх-гх?!

– И этот кто-то, сказал, нет.

Она давила, так сильно, что он, в самом деле, не мог дышать. Коул схватил её за переднюю лапу, и Миюри наконец подняла её.

– Ньоххира не так сложна, как остальной мир, и там прекрасные горячие источники.

Это было довольно убедительное заявление, учитывая, что Миюри там родилась и выросла.

– Братишка.

Последнее слово, звучало совсем не по-доброму.

Он знал, что, если сейчас не ответит, своим молчанием сделает ей ещё больнее. Мужчина, который отвергнул прекрасную девушку вроде Миюри, по крайней мере должен сам стать достойным человеком.

Он встал, и стряхнул пыль с одежды. Сделав это, Коул наконец заметил, что шнурок, на котором висел крест, оторвался.

— …

Он чувствовал на себе взгляд Миюри и сухо улыбнулся.

— Нет, я не выброшу его.

– Ох, очень жаль.

Если Коул отречётся от Бога, то у него не останется причин следовать обету целомудрия.

Вполне возможно, если он выбросит Церковный крест, Миюри даже может рассердиться или расстроиться.

— Давай вернёмся. На мне лежит обязанность защищать тебя и в безопасности вернуть обратно в Ньоххиру.

– Ооо, ты собираешься защищать меня?

Миюри, довольно зашмыгала носом вокруг его талии.

Стараясь от неё увернуться, он достал из кармана одежды свой кошель, чтобы положить туда крест.

— Мне кажется, Господь покарает меня, за то, что я кладу его рядом с монетами…

– Нет, не покарает, думаю он будет счастлив.

— Зачем ты говоришь такие в…

– Что? Разве Церковь не собирает кучу денег? Когда меня отправляли в храм по поручениям, я видела коробку с пожертвованиями, набитую монетами до краёв. На ней тоже было изображение ангела с весами, которое висит в торговом доме.

Когда они встретили посланника компании Дива, он говорил, что-то о Святом Писании в одной руке и весах в другой. Возможно, в компании Дива, это излюбленная тема для обсуждений.

— Я уже говорил тебе, что весы олицетворяют равенство, а меч, правосудие.

– Серьёзно? Я думала это инструменты, для вытягивания денег из карманов горожан.

Мечом угрожают, а весами взвешивают монеты. Её неучтивые слова, хоть и были ему не по нраву, ясно давали понять, что она имела ввиду. Одна картина может вдохновить на множество толкований.

Разумеется, постоянно переполненная коробка с пожертвованиями, не добавляет Церкви популярности. Но церковники тратят пожертвования раздавая милостыню и на разные благие дела внутри самой Церкви. Эти деньги, так или иначе, возвращаются городу. Поэтому, по внешнему виду нельзя делать однозначных выводов…и пока Коул продолжал размышлять, его словно ударило обухом по голове.

Деньги возвращаются городу?

Но, разве всё, что происходит в Атифе не говорит об обратном?

­– Братишка?

Коул снова погрузился в пучины размышлений, но голос Миюри вернул его к реальности.

И тут, он вспомнил. Весы.

— Менялы…

– Ээ?

Когда эта мысль пришла ему в голову, все звенья, выстроились в единую цепь. Основная причина, по которой Коул приехал сюда, заключалась в его нежелании принять столь бесстыдную жажду Папы к деньгам.

Зрение Коула, на мгновение, размылось, и когда он пришёл в себя, то почувствовал, как Миюри придерживает его.

– Братишка? Прости, я куда-то тебя ударила?

Подставляя свой бок, она не давала ему упасть, а её шея и хвост обеспокоенно обвили Коула с обеих сторон.

Но, он не мог ответить сразу. Мысли так крутились в его голове, что Коул и вздохнуть не мог.

— Пожертвования… Ангел с весами и мечом…компания…Дива…

Картина в его голове стала приобретать ясные очертания.

Церковь и Компанию Дива, связывала общая выгода, и потому, компания поддерживала Церковь. Но что, если об этом станет публично известно? Пусть, они заключили между собой, всего лишь, рядовой договор, его, всё равно, возможно истолковать по-разному, исходя из сути сделки. Как и сказала Миюри, даже ангел может быть похож на жадного демона.

Если они расскажут, о подобном варианте развития событий, Стефану, он наверняка побледнеет лицом. Учитывая обстановку и царящие сейчас настроения, горожане, без сомнения, выплеснут всю свою ненависть на компанию Дива, и тогда, она не только понесёт огромные денежные убытки, но и, вполне возможно, её торговый дом сожжёт разъярённая толпа. Продолжит ли Дива поддерживать архиепископа перед лицом такой угрозы?

Лишившись поддержки Дивы, архиепископ, скорее всего, тоже пойдёт на попятную. Даже, обладая Папским указом, пергамент не может соперничать с мечом. Кроме того, между Атифом и Папским престолом огромные расстояния. Если, Папа не способен вовремя спасти архиепископа от виселицы, то его власть здесь ничего не значит.

Изображение ангела с весами и мечом, приобрело теперь ещё одно значение.

Прибыль или жизнь.

Им нужно попытаться.

Они не могут оставить Хейланда, даже несмотря на его просьбы. Для священника, сдаться, считалось куда более непростительным, нежели для торговца, ведь они посвятили свои жизни одиночеству для того, чтобы познать Бога, которого никто никогда не видел.

– Братишка.

Миюри назвала его имя, и повернувшись к ней он увидел прищуренный глаза полные негодования.

– У тебя жуткий вид.

— Я просто размышлял.

– Мне нравится твой сердитый взгляд. И даже, когда ты волнуешься.

Неловко было слышать такое от волчицы. И вдруг, кое-что пришло ему в голову.

— Миюри, ты ведь специально пыталась меня разозлить, не так ли?

Миюри просто обвила хвостом вокруг его затылка и ничего не ответила.

— Честно говоря… И всё же, твой эгоизм иногда бывает на руку.

– Серьёзно?

— Если бы мы не пошли тогда купить еды, думаю я бы так ничего и не заметил. Теперь понятно… Думаю, мне нужно иногда отрываться от книг, и периодически выходить в город.

Когда он увидел её недоумённый взгляд, то подумал, насколько выразительной подчас может быть волчья морда.

— Да, и всё что ты видела и слышала в городе. Действительно, в дороге, две головы лучше одной. Особенно, если ты способен видеть лишь четверть всего происходящего.

Затем, Коул встал и сказал, — Всё же, есть кое-что, что мы можем сделать, для спасения Хейланда. У нас ещё есть силы сражаться за наши идеи.

– Авв…

Миюри, всего-навсего, пожаловалась, но её мех так ощетинился, что заставил лошадь занервничать.

— У нас нет времени. Ты сказала, что не можешь везти на себе людей, как Хоро, это правда?

В глазах Миюри блеснула ухмылка.

Холодный ветер, резал уши, словно нож. С другой стороны, руки, которыми Коул держался за жёсткий мех, вспотели. Он вцепился в спину Миюри, которая промчалась сквозь пригороды Атифа, и в мгновение ока влетела в заброшенный жилой квартал, ничуть не потеряв в скорости. С невероятным упорством, она перепрыгивала через ящики, телеги, сушившееся на верёвках бельё, и всё, что могло встретиться на дороге. При каждом повороте, она делала огромный прыжок, и Коулу казалось, что они вот-вот влетят в стену, но он старался об этом не думать. Он верил, Миюри знает, что делает.

Когда, наконец, она замедлилась, они были всего в нескольких переулках от торгового дома компании Дива. Словно гром и молния, до них доносилось эхо народного недовольства. В порядке ли Хейланд, среди всего этого хаоса, творившегося в городе, вот что волновало Коула.

Когда Коул слез с Миюри, из её широко открытой пасти исходил пар, белее чем, тот, что источают горячие источники.

— Ты в порядке?

– Я хочу ещё побегать.

— …Думаю, расстояние отсюда до Ньоххиры, будет в самый раз для тебя.

Её мощные клыки блеснули злобой.

— Постарайся спрятаться.

– Аавв…

Конечно, это был не прямой ответ. Она холодно пронизывала его взглядом красных глаз, как бы спрашивая, зачем ты это сказал?

— Я шучу.

Миюри ткнула его носом.

– Братишка, мне совсем не нравится, как ты себя ведёшь. Что ты задумал?

— Ничего. Я лишь нашёл способ донести до господина Стефана, насколько неправильно он поступает.

– Что ты собираешься делать?

Когда она спросила, Коул сбросил с себя плащ, в котором можно было безошибочно определить священника.

— Ты и принц Хейланд научили меня, что, если смело о чём-то заявить, это прозвучит убедительно.

– Эм?

Миюри вопросительно наклонила голову на бок, и Коул прошептал ей на ухо свой план.

Затем, она вдруг оскалила клыки и завиляла хвостом.

— Ну, что думаешь?

– Думаю это идеальная ложь, для такого честного паренька, как ты.

Нет, это была не ложь.

Они просто воспользуются их замешательством и заставят действовать так, как им угодно.

Подумав немного, Коул почувствовал, что Миюри на него дурно влияет, но это его совсем не огорчило.

Коул постучал в заднюю дверь торгового дома компании Дива и где его сразу же спросили, кто он таков.

— Я Тотт Коул, остановился здесь в качестве гостя.

Прямо в двери открылось маленькое окошко, в котором показалось знакомое лицо. Это был Льюис. Он высунулся из окошка с мрачным выражением, которое тут же сменилось облегчением. Вокруг царили народные волнения, поэтому он наверняка опасался поджигателей или воров, могущих воспользоваться беспорядками.

­– С возвращением. Я рад что вы живы-здоровы.

Вряд ли Льюис знал, что всё это время они находились под стражей, откуда только-что сумели сбежать. Он немедленно открыл дверь.

Коул вошел, а Льюис вежливо поклонился, и тут же замер, увидев то, что шагало позади Коула.

— Где господин Стефан? — спросил Коул, но Льюис не мог двинуться с места, и лишь его глаза посмотрели на него. Видимо, Льюису казалось, что, если он дёрнется, его сразу же съедят.

— Всё нормально.

Коул мягко улыбнулся и погладил Миюри по голове. Она хрипло прорычала и махнув хвостом, опустила голову, словно собака.

Льюис был явно огорошен.

— О-он в кабинете…

— Спасибо.

Поблагодарив его, Коул пошёл дальше, а Льюис растерянно сполз на пол.

– Я что, настолько страшная?

Наверно, ей не понравилось такое обращение, но она пихнула его носом, как будто прося не отвечать.

В огромном здании стояла тишина. Возможно, им так мерещилось, из-за шума на улице, а может, компания затаилась, чтобы скрыть своё соглашение с Церковью.

— Вот мы и пришли.

Коридор перед кабинетом, всего за день до этого, наводнённый народом, теперь оказался пуст. По обеим сторонам двери висели подсвечники с восковыми свечами замысловатой формы, освещавшие коридор.

Коул глубоко вздохнул и постучал.

— Господин Стефан.

Но, ответа не последовало. Коул посмотрел на Миюри, и она принюхалась к двери. Он, определённо, был в кабинете.

— Господин Стефан, это я, Тотт Коул.

Если Стефан, был связан с Архиепископом, то прекрасно знал, что Коул не должен сейчас находиться здесь. По другую сторону двери, Коул почувствовал недоумение и замешательство. Когда он уже был готов сам потянуть за ручку, то услышал голос изнутри.

— Войдите.

Голос был твёрд и прекрасно подходил человеку, заведующему торговым домом.

— Спасибо.

Коул открыл дверь и вошел.

Гигантская карта висела на стене, точно такая же находилась в комнате, где они остановились. Но в отличие от покоев Коула и Миюри, стена напротив, была заставлена огромными стопками и свитками пергаментов. Скорее всего, это были бумаги о торговых привилегиях, всевозможные разрешения, и, разумеется, поручения о платежах, за баснословное количество самых разных товаров. По сравнению с ними, Святое Писание, предназначенное облегчить людям их тяжкую жизнь, выглядело не столь массивным. Но как никак, крупной компании всегда требовалась масса бумаг, чтобы оставаться на плаву и извлекать прибыть.

Стефан сидел за большим столом, в углу кабинета.

— Не уж то, это и вправду вы…Значит сведения, что принц Хейланд на площади, тоже… Ээ?

Увидев, как Миюри проскользнула в кабинет, Стефан, похоже, испугался сильнее Льюиса.

— Вы верите в чудо Господне? — сказал Коул, стоя рядом с Миюри. Стефан открывал и закрывал рот, но из него не раздалось ни единого звука. Тот, кто должен быть в темнице, стоял сейчас перед ним, вместе с огромным волком.

Что это, разве не чудо?

— Пожалуйста успокойтесь. Я здесь не для того, чтобы наказывать тех, кто повернулся спиной к Богу.

Ложь, непростительна, тем, кто посвятил себя Господу. Вот почему, Коул не лгал.

Миюри просто оскалила клыки и зарычала.

— Однако, я хочу нести людям Божьи заповеди.

Сразу, после слов Коула, Стефан резко возразил.

— К-королевство Уинфилд обвиняется в вероотступничестве! Перевод Святого Писания, над которым ты кропил, запрещён! По-моему, довольно очевидно, кто из нас больше предан Божьему слову!

Видимо, он кричал потому, что прекрасно знал, насколько постыдны принятые им решения.

— А горожане знают об этом?

В первые секунды, Стефан казался обескуражен. Но, умелых торговцев не просто застать врасплох. Он мгновенно ударил в ответ.

— Да, знают! Именно поэтому они подняли такую суматоху! Бери пример с королевства Уинфилд, говорят они! Я не верю! Они понятие не имеют, что это значит. Они не способны охватить величие Папы и красоту Церкви!

Стефан бросался пустыми словами, словно отчаянно пытался убедить сам себя. Возможно, он принял вызов. Стефан узнал о Папском указе благодаря шпионской сети компании Дива, затем бросил Хейланда, и присоединился к архиепископу. Но, вопреки ожиданиям, горожане не испугались Папы.

Предположения Хейланда оказались верны. Народ устал от Церковной тирании.

И всё же, Стефан отказывался сдаваться. Он молился за победу архиепископа, тогда они смогут продолжить взаимовыгодные отношения.

— Кстати, я слышал, что вы и архиепископ, родом из одного города.

Стефан перестал кричать и резко замолчал.

Сейчас, он оказался поражён сильнее, чем, когда впервые увидел Миюри.

— Кажется вы заключили с Церковью множество сделок.

— Э-это…это, ну и что? В городе, об этом знает к-а-ж-д-ы-й.

Он так сильно трясся, что становилось забавно. Но, Стефан не был дураком. Должно быть, он считал, что столь глубокие связи с Церковью, могут погубить его, если сама Церковь окажется под ударом.

— Может и знают, но видели ли они?

— …В-видели? Видели что?

Хейланд был прав, когда советовал ему, временами, отрывать взгляд от книг.

— Этот торговый дом взвешивает пожертвования, которые собирает Церковь. Скорее всего, вы переправляете их в другие города, где требуются мелкие монеты, верно?

Наверное, для этого Миюри отправляли считать монеты.

— А вдруг, монета собиралась в качестве десятины?

— Т-т-ты…что — ?

— Возможно, это была приемлемая сделка. Но если вы, всем сердцем, так считаете. Почему бы не рассказать об этом горожанам?

— Чт…?

— Пусть они увидят штабеля ящиков, под завязку набитых деньгами, и вспомнят Церковные проповеди, славящие аскетизм.

— Ох...

— Даже когда, люди её собственного города, отчаянно нуждаются в монетах для повседневной жизни, Церковь, горами, отправляет их в другие города, ради личной выгоды. Если, народ узнает об этом, продолжит ли он и дальше считать Церковь своим другом? Кроме того, архиепископ уже заработал себе репутацию неумеренного чревоугодника.

Тоже самое, было с переводом Святого Писания. Как только люди увидят это своими глазами, к ним сразу придёт озарение.

— Умеренность, господин Стефан. Церковь определённо многое потеряет. Но ведь, они сами забрали себе слишком много. Многие поступки церкви, просто нельзя оправдать. Господин Стефан.

Коул ещё раз назвал его имя и прокашлялся.

— Вы читали перевод Святого Писания?

Жирная капля пота упала с подбородка Стефана.

Однако, на лице главы торгового дома компании Дива, не было и намёка на оцепенение. Он отчаянно обдумывал положение. Точно также, он скрупулёзно просчитывал ситуацию после получения сведений о Папском указе, перед тем, как продать Хейланда. Но, обстоятельства изменились, когда они смогли сбежать из тюрьмы. И всё же, Стефану требовалось финальное действо, из-за которого, Хейланд и приготовился к смерти.

Вот для чего, Коул пришёл сюда вместе с Миюри, он прекрасно понимал всю опасность.

— Вы можете оценивать прибыль сколько угодно, но…

Наверняка, Миюри чувствовала нависшую в кабинете атмосферу, поскольку гордо стояла на четырёх лапах.

Коул совсем не умел показать себя перед девушками, но привык это делать перед Богом.

Он поставил на себя.

— Как вы думаете, почему, о ком-то вроде меня, так заботливо печётся могущественный глава компании Дива, держащий в своих руках весь север?

Стефан вероятно думал, что Коул всего лишь странствующий священник, которых часто встречал в городе. Но за ним, стоял серебряный волк, и он даже, каким-то образом, сбежал из тюрьмы.

Человек, не знакомый с деталями, задастся вопросом, почему глава компании Дива поддержал королевство Уинфилд, и почему он приказал Стефану, так гостеприимно обращаться к Коулом.

Стены компании, были расписаны изображениями ангелов, держащих меч и весы.

Учение о Едином Боге, не ложь.

— Господин Стефан.

Стефан, который был почти на два десятка лет старше Коула, ошарашенно сидел в кресле, прямой как струна.

Наверное, именно так выглядит человек услышавший свой окончательный приговор.

— Вы ведь поговорите с архиепископом, не так ли?

Однако, когда он поднял голову, Стефан всё ещё колебался. И тут, Коул понял, он и архиепископ поделили город. Возможно, дело было совсем не в потерях и прибылях.

— Мы не хотим истребить Церковь. Пусть, с архиепископом сейчас много проблем, я слышал, как искренне он предан своим обязанностям. Я уверен, что он останется на своём посту и впредь, и горожане хотят того же.

Человек счастливо плачет перед крещением и свадьбой. Хейланд возможно не согласится с такими словами, но скорее всего они правдивы. Губы Стефана дрожали, но вдруг, он расслабился, словно невидимая цепь, оплетавшая его, неожиданно разорвалась. На мгновение, Коул подумал, что он ослабел.

— … Я…понимаю.

В конце концов, Стефан беспокоился за архиепископа. Даже столь матёрый торговец, не был лишён простого человеколюбия, и заботился не только о деньгах.

— Тогда, как можно быстрее пошлите гонца, или сами поговорите с архиепископом. Если солдаты навредят принцу Хейланду, это рассердит Господа.

Стефан так молниеносно встал с кресла, что оно чуть не опрокинулось.

Затем, стараясь не приближаться к Миюри, он, почти прижавшись к стене, проскользнул к выходу, и пока Стефан проходил мимо, Коул не забыл снова обратиться к нему, и добавить –

— Храните наше существование в тайне. Бог всегда наблюдает за нами.

Стефан оглянулся, его глаза, вот-вот, зальются слезами, он быстро кивнул несколько раз, и стремительно вышел из комнаты. Дверь осталась приоткрытой, и Колул мог слышать, как он отчаянно кого-то звал.

Если такой крупный, городской воротила, как Стефан, изменил своё решение, можно было не сомневаться, архиепископ к нему прислушается.

Поскольку, церковник получает свой пост из рук таких-же людей, а не благодаря служению Господу, то он должен смотреть на это событие, как на новшество будущего мира. Но, возможно, такие мысли звучат слишком обнадеживающе.

В кабинете снова настала тишина, однако Коул не мог заставить себя успокоиться.

— …Думаешь всё получится?

Миюри перевела взгляд своих красных глаз с двери на Коула.

– Я больше переживаю, как бы ты не превратился в демона, братишка.

Таким образом она отвечала, да.

– Но, если ты сомневаешься, почему бы нам самим не пойти в церковь? Если дела пойдут плохо, я могу съесть их, а потом убежать, наверное.

Он был не прочь так сделать, но Хейланду это не понравится, да и вряд ли у них получится такое провернуть.

Коул, каким-то образом, смог перехитрить Стефана, но на то, чтобы объяснить толпе происхождение Миюри, у него не хватит времени. Хейланда назвали еретиком, и, если все увидят, как он сбегает верхом на громадной волчице, у них навсегда окажутся связанны руки.

Поэтому Коул решил делать то, что умел.

— Давай помолимся.

Он находился здесь только по воле Хейланда, благородство которого, не мог не уважать простолюдин. Несмотря на его угрюмое лицо, Миюри не ответила, а почесала свою шею задней лапой.

Такое беззаботное поведение, скорее напоминало Коулу собаку, нежели волка.

– Важнее всего, мы должны забрать мою одежду, пока есть время.

— Ээ? Ах да, разумеется.

Возможно, ему стоило научиться быть таким же спокойным и невозмутимым, как Миюри, вместо того, чтобы попусту тревожиться и переживать. Он уже и так сделал всё, что мог.

Убедившись, что поблизости никого нет, Миюри, как обычно, решительно зашагала вниз по коридору. Они направились в свои покои.

В комнате, до сих пор, витал запах чернил и пергамента. Их не было всего несколько часов, но им казалось, что они не заходили сюда уже очень давно. В конце дня, такое место подходило им гораздо больше, чем жестокий внешний мир, даже если Коул видел всего лишь четверть этой жестокости.

Коул криво улыбнулся и заметил, как Миюри плюхнулась на пол, перед сложенной в углу комнаты, стопкой одежды.

— Что-то не так?

– …ага.

Её хвост лежал, распластавшись по полу, и она заговорила, не оборачиваясь.

– Может быть, я должна её выбросить.

— Что?

Одежда выглядела довольно крикливо, а если выражаться Церковным языком, развратно. Однако, на Миюри наряд смотрелся действительно хорошо. Всё же, Коул помнил, как она радостно надела его на себя, чтобы покрасоваться перед ним. На нём частично лежала вина, за её тоскливое выражение.

– Ох, но это не твоя вина, братишка. — Сказала она через плечо, как будто прочитав его мысли, — Дело не в том, что…я просто… не могу надеть её, теперь.

— Ээ?

– Когда я показала тебе пшеницу, то сказала, что воспользуюсь ей, когда у нас не останется другого выхода, так?

Аккуратно прижав друг к другу лапы, Миюри повернулась к нему мордой.

– Я не такая, как мама. Маме тяжело даётся прятать свои уши и хвост, но ей гораздо проще превратиться в волчицу. Я другая. Вот почему, я оставляла это на самый крайний случай.

— Нет…

Пускай ей удалось превратиться в волчицу, но это не значит, что она может вернуться в свою человеческую форму. Коул знал, что именно, она имеет ввиду, и побледнел лицом.

Даже если они вернутся в Ньоххиру, она не сможет продолжать жить в купальне в обличие зверя. У неё не получится оставаться с людьми.

Как она могла пойти на такое, ради него?

— Р-разве… разве нельзя что-то сделать?

Он бросился к ней, и серебряная волчица, с болью прищурив глаза, опустила голову.

Как будто, чем больше страдал он, тем сильнее страдала Миюри.

— Не делай такое лицо, братишка. Я рада, что смогла поучаствовать в таком приключении, о которых часто рассказывали мама с папой.

Эти слова глубоко ранили его сердце. Миюри, добрая девочка, она не стала рассказывать Коулу о последствиях, а просто сделала всё возможное, чтобы он смог достигнуть заветной цели. Он так стремился исполнить свою мечту, что не обращал на неё внимание.

Несмотря на то, что Коул не ответил на её чувства, Миюри пожертвовала собой ради него. Все его сожаления и ненависть к себе, оказались лишь потворством собственным прихотям.

Нельзя описать словами, что Коул сейчас переживал, он мог только обвить руками её шею.

– Братишка…, — прошептала тихо Миюри, — Ты знаешь, всё же, есть способ превратить меня обратно в человека.

Он поднял голову на Миюри, которая терпеливо на него смотрела.

— Какой? Прошу, скажи!

– Но, я не хочу больше видеть, как ты страдаешь.

— Миюри, я и представить себе не могу, что может заставить меня страдать ещё сильнее!

Миюри закрыла глаза и оскалила зубы. Это была неловкая улыбка.

– Я рада, что ты так думаешь.

— Миюри!

Коул произнёс её имя, и после некоторого молчания, она открыла глаза и повернулась к нему.

– Ты уверен?

— Конечно. — всё ещё сомневаясь, Миюри опустила взгляд перед тем, как снова, медленно поднять глаза. — Вспомни, обещание, которое я дал тебе.

Коул, её друг. В этом он был убеждён больше любого верующего.

Миюри, ради его блага, открыла дверь в мир, которого не желала.

И теперь, настал черёд Коула. Сколько бы горя ему не предстояло испытать, он сделает всё возможное.

Её красные глаза внимательно наблюдали за ним. Они не изменились, с тех пор как она, ещё совсем маленькая, прибежала к нему с зарёванным лицом, узнав, что не похожа на других людей.

Затем, рубиновые глаза закрылись, словно она собиралась уснуть.

– Такое случалось во многих сказках.

— … Сказках?

– Да. Множество старых историй…Даже ты рассказывал, что в твоей деревне существовала легенда о большой лягушке, верно? Эти истории, должно быть, действительно происходили, в древности.

Что правда, то правда. И яркий этому пример, история её матери, Хоро.

– Вот почему… ты знаешь…

Она открыла глаза и посмотрела на пол. А затем взглянула на него, словно затравленный щенок.

– Ведь именно принц, должен снять заклятие с принцессы, правда?

— Это…

Он прекрасно понимал, к чему она клонит. Но такое священное действо, нарушит обет целомудрия, который он дал.

Миюри тут же отвернулась.

— Нет, ты ведь мечтаешь стать священником, братишка. Я не стану заставлять тебя.

— Маюри.

Коул посмотрел прямо на неё. И хотя, её целиком покрывал густой мех, а большую пасть наполняли острые как лезвия зубы, она всё ещё оставалась Миюри, той самой девочкой, которую он знал с самого рождения.

Если это поможет вернуть её, то его смущение перед Богом не имело никакого значения.

— Тогда, ты сможешь стать прежней?

– …Да, но –

— Очень хорошо.

– Братишка?

Если, сейчас он засомневается, то скорее всего Миюри уже никогда не поверит ни единому его слову. Нет, даже хуже, она больше никому никогда не поверит. Он не хотел представлять себе, как разочарованная в людях Миюри, с холодным взглядом произносит, «Всё это пусты разговоры». Ему бы не хотелось, чтобы она знала, что на свете есть нечто, во что стоит верить. В эти неприкосновенные узы, представляющие из себя самое прекрасное, что есть в жизни.

Теперь понятно, что чувствовал Хейланд когда направлялся, в церковь, на верную гибель, подумал Коул. Поступки должны зиждиться на вере.

Миюри дала понять, что она готова.

– Братишка…Спасибо.

Даже если её рот, полный зубов, внушал робость, Миюри оставалась собой. Ничего не изменилось в его милой младшей сестре.

Затем, он положил руку ей на нос и приблизился лицом.

— Ох, подожди, эм, братишка . . .?

— Что такое?

– Эм… Я стесняюсь, так что, не мог бы ты, закрыть глаза? Да, и руки твои мне мешают, … можешь меня отпустить?

Миюри снова посмотрела на него щенячьими глазами, её уши осунулись, а хвост безжизненно висел. Она была уже взрослой девушкой.

Когда эта мысль снова пришла ему в голову, Коул, вдруг, сам засмущался.

Коул прокашлялся, а затем отпустил Миюри, и закрыл глаза.

— Так хорошо?

— Да.

Его не волновало, наблюдает ли за ним Господь, до тех пор, пока он способен вернуть Миюри человеческое обличие, и они смогут жить в Ньоххире, как прежде. То, что он намерен сделать, не нарушит клятву. Ведь это необходимо, для спасения человека, здесь нет места похоти. Кроме того, даже пророки целовали в лоб и руки, одержимых дьяволом, чтобы исцелить их. Так что, это было… Но затем, в рассуждения Коула, закрался неожиданный вопрос.

Поцелуй в лоб или в руку? А нужно ли вообще целовать в губы? На свете, определённо, существовало много сказок в которых принц, целуя принцессу в губы, разрушает, наложенное на неё проклятие. Но можно ли называть случай с Миюри, проклятием?

Что-то не так. А что Миюри сказала в самом начале?

Есть способ превратить меня обратно в человека.

Коул прокрутил в голове её точные слова, и сразу понял.

Она так и не сказала, как именно снимается заклятие в сказках!

— Ах –

Он открыл глаза, и увидел Маиюри, уже вернувшуюся в человеческое обличие. Она не хотела, чтобы он заметил, поэтому откинула волосы назад и, вытянув лицо, расставила ноги и руки в стороны, приняв странную позу.

Когда их глаза встретились, она лукаво ухмыльнулась и бросилась на него. Коул увернулся в сторону, и услышал, как она стукнулась головой об пол, позади него.

— Уууууввв…

Коул сразу вспомнил, что, когда закрыл глаза, Миюри ответила ему своим обычным голосом.

Кроме того, если она уже тренировалась вместе с Хоро, значит способна превращаться обратно.

— Оуу, промахнулась.

Миюри не стыдилась, и не пыталась скрыть свою наготу.

Коул не знал, злиться ему или нет.

Он встал и сказал,

— Миюри!

Она пожала плечами и закрыла лицо ладонями, но Коул мог видеть, как Миюри улыбается сквозь пальцы.

— Я всего лишь сделала тоже самое, что и ты, несколько минут назад.

Она не соврала, а лишь позволила ему неправильно истолковать сказанное.

Коул не мог найти в ответ ничего убедительного.

— Гхмм…

— Но ты не лгал, когда сказал, что всегда будешь моим другом. Я сейчас заплачу, — сказала она, с яркой улыбкой на лице, и от его недовольства не осталось и следа.

Для Коула не было ничего радостнее, чем осознавать, что Миюри наконец поняла значение его решимости.

— Кстати, ты слышишь? Там, на площади, кто-то радостно кричит.

— Ах, что? Эй Миюри!

Виляя своим пресловутым хвостом, она встала, подбежала к окну и распахнула его.

Свет с городской площади упал на её руки и ноги.

— Кажется всё прошло хорошо, братишка! Бра…

Коул набросил свой плащ ей на голову.

— Уши. Хвост. И ты, девушка, как-никак, будь сдержанной!

Миюри высунула голову из-под плаща и раздражённо накинула на себя.

У него, вдруг, закружилась голова, видимо он через-чур рассердился или слишком устал за последние несколько дней.

— Пшш, ты всегда такой вредный.

— И чья же это вина…?

— Ох, всё идёт хорошо! Я слышу голос блондинчика.

Не обращая внимания на его ворчание, она облокотилась на подоконник, выглянула наружу, и навострила уши.

Однако, этот восторг станет концом их приключения. Миюри вернётся в Ньоххиру, а Коул, вместе с Хейландом, отправится в королевство Уинфилд. И всё же, их расставание не будет мучительным, скорее напротив, его ознаменует этот невероятный успех.

— Ах да, эй, братишка, ведь теперь, ты сможешь заслужить всеобщее признание!

Миюри несколько перегнула палку, говоря такое.

В этом нет необходимости. Здесь, Хейланд высокородный аристократ. Он был искренне рад, что всё хорошо кончилось.

— Эй, братишка… братишка?

Он был искренне рад…

— Братишка, ну хватит уже, ты в порядке?

Коул лишился сил, и качался из стороны в сторону, но Миюри поддержала его. Она была непослушным сорванцом, но, когда обстоятельства требовали, на неё можно было положиться.

Теряя сознание, Коул не чувствовал никакой тревоги. Он полностью расслабился, словно нежился в купальне.

Миюри вечно потакала ему, и вот, он сдался. Наконец-то, всё закончилось.

Подумав об этом, Коул почувствовал слабый запах серы, и остатки его напряжения исчезли на руках Миюри.