Не дожидаясь ответа Клейна, Азик, пристально вглядываясь в глубину мавзолея, продолжил:

— Я до сих пор помню свое первое воскрешение. Я был трупом в гробу. Я был в ужасе, не понимая, что происходит. Я также не знал, где находился. Прежде чем священнослужители забрали мой труп для очищения, я убежал, спотыкаясь по дороге, как бродячий призрак. Я пересекал луга, деревни и города, не помня, кто я и откуда. Куда бы я ни шел, повсюду слышал рыдания, видел священников, совершающих массовые захоронения. Я чувствовал горе в каждом уголке. Позже я случайно спас одну знатную даму и попал в ее усадьбу. Она была яркой и живой девушкой, а я был похож на одичавшего лесного зверя. Я был чувствителен, подозрителен, самолюбив, боязлив, часто проявлял холодную, равнодушную, жестокую сторону, которая не соответствовала человеческой морали. Я был ей интересен. Как бы я ни избегал ее, какие бы ужасные вещи ни делал, она подходила ко мне, заражая меня своей улыбкой. Она использовала шутки, чтобы повлиять на меня. Я, сам того не осознавая, привык к ее шалостям, да и вообще, к ее существованию. Мы начали тайно встречаться. Она очень переживала, что отец не согласится на ее брак с бывшим бродягой и нынешним слугой. Увидев ее меланхоличную улыбку, я впервые почувствовал, как во мне забурлила кровь. Я импульсивно сказал ей, что прямо сейчас уезжаю, а в будущем вернусь с аристократическим титулом и свадебным венком. Я пошел в армию, стал рыцарем и, используя трехметровое кавалерийское копье, бросался на врага. Благодаря хаосу Четвертой эпохи я стал бароном на Северном континенте и получил вотчину, которую мог назвать своей. Я выполнил свое обещание и, взяв с собой королевскую грамоту, фамильный герб, ленту с рыцарской медалью и самодельный венок, женился на ней.

Продолжая рассказ выражение лица Азика постепенно смягчалось, словно к нему вернулись давно забытые воспоминания, и даже уголки его рта неосознанно приподнялись.

Сердце Клейна учащенно забилось от услышанного, как будто он снова встретил знакомого мистера Азика.

— А что было дальше? – он осторожно направил разговор в нужное русло.

Азик, смотря в даль, ответил:

— Потом... потом мы построили замок на нашей вотчине. У нас родился ребенок, мальчик. Он рос очень быстро, и я сразу понял, что он вырастет высоким и крепким. Ему нравилось сражаться, он часто бегал, таская за собой меч, и говорил, что хочет стать рыцарем. Я думал, что это просто детский лепет, который не продлится долго. Однако, даже сломав ногу или повредив голову, он не бросал тренировки. Он думал, что я не смогу его увидеть, если он будет прятаться в своей комнате. Хе-хе, он недооценил своего отца. Все духи в вотчине тайно находились у меня на службе. Год за годом я восстанавливал все новые и новые воспоминания. Моя жена часто ворчала, что в замке слишком холодно и темно, и что ей хотелось бы уехать куда-нибудь, где светит солнце и тепло. Я удовлетворял ее просьбы, но только намного позже понял, что дело было не в том, что ей не нравилось оставаться в замке, а в том, что она боялась изменений, происходящих со мной. Она боялась того, что я становлюсь холоднее, что я становлюсь чужим. Она никогда не говорила мне об этом, проводя время со мной, как обычно. Мы прекрасно проводили время на юге у моря и даже подумывали о втором ребенке, но, к сожалению, у нас ничего не получилось. И только когда я почувствовал, что приближается моя смерть, я вернулся в свой замок, в свою вотчину. Мой сын сказал мне, что хочет отправиться в Баклунд, чтобы стать слугой виконта или графа и начать свой путь рыцаря. Я спросил его, почему он сделал такой выбор, хотя ему было всего около десяти лет. Он сказал мне, что я был его кумиром и примером для подражания. Он хотел стать благородным рыцарем, как я, без помощи родителей. В то время я уже восстановил большую часть своей памяти, и мне всегда было немного неловко и неуютно перед лицом этого ребенка. Но когда я услышал его ответ, то испытал неописуемую радость, удовлетворение и гордость. Это был мой сын, совершенно не похожий на тех детей, которые были у меня в империи Балам.

Клейн понял, что мистер Азик говорит о своей личности барона Ламуда I. А ребенок, который вызывал у него чувство гордости и удовлетворения, был отравлен насмерть в зрелом или преклонном возрасте. Его гроб вскрыли, а Инс Зангвилл даже забрал его череп.

Взгляд Азика на мгновение потух.

— Я снова умер и проснулся в беспамятстве. Я инстинктивно покинул свою вотчину и, следуя заранее намеченному плану, отправился странствовать по другим местам. В каждом воплощении у меня вначале была другая жизнь. Временами я встречался с самой сладкой любовью, временами получал самую очаровательную дочь. Любовь, беспомощность и удовлетворение не давали мне покоя, озадачивали и ставили в тупик снова и снова, пока я постепенно восстанавливал свои воспоминания. Было время, когда я был сыном. Я подарил своим родителям гордость, красивую жизнь, очаровательных внуков и внучек. Но когда я «проснулся» и стал собой, то вспомнил, что в своем предыдущем воплощении я хладнокровно наблюдал, как их настоящий сын погиб на поле боя, и взял его личность. С одной стороны, я испытывал боль и чувство вины, а с другой – мне казалось, что это пустяк, мелочь. Мое сердце словно разделилось на двух разных людей. В то время у меня была маска, что позволяла мне превращаться в кого угодно, но после пробуждения я ее потерял. Возможно, я потерял ее специально...

Клейн вспомнил, что мистер Азик упоминал о дочери, которая любила получать от него сладости. После некоторого раздумья он спросил:

— Я полагаю, что это не диссоциация, а ваша борьба с безумием. После потери прошлых воспоминаний вы, заново начинающий свою жизнь, снова и снова становитесь добрым. В вашем нынешнем состоянии вы, вероятно, осознаете это еще отчетливее. Вполне возможно, что это и есть истинный вы, ваша сущность. Будучи Консулом Смерти, вы испытываете на себе склонность к потере контроля, присущую всем потусторонним. Вы страдаете от влияния потусторонних характеристик и Смерти. Я слышал, что Он сошел с ума после Войны Четырех Императоров.

Слова Клейна не имели под собой серьезных оснований, ведь он знал лишь несколько воплощений Азика: барона Ламуда, отца, что сделал качели для своей дочери, сына и дружелюбного учителя истории.

Его целью было помочь мистеру Азику противостоять личности Консула Смерти, которая пришла вместе с его воспоминаниями. Это позволит ему проанализировать свои прошлые воплощения и использовать их для достижения определенного компромисса с самим собой.

И пока он говорил, у него вдруг возникла новая идея. Не дожидаясь, пока Азик закончит переваривать сказанное, он торопливо спросил:

— Мистер Азик, вы знаете о «якоре»? Божества и ангелы используют якорь, чтобы обезопасить себя, подавить склонность к потере контроля и не дать безумию развратить Их.

— Да, – Азик отвел взгляд и кивнул.

Хотя Клейн на самом деле не был слишком уверен в своих догадках, но, в итоге, он сказал довольно твердым тоном:

— Возможно, ваши новые жизни и потеря памяти и есть тот якорь, который вы используете, чтобы противостоять безумию и потере контроля!

Не бросайте их. Не забывайте их. Это и есть настоящий вы! Про себя добавил Клейн.

— Якорь... – Азик повторил это слово, как бы теряясь в своих мыслях.

Спустя некоторое время он вздохнул.

— Это и правда может быть объяснением всего. По крайней мере, это уменьшает ментальную диссоциацию и конфликт в моей душе. Однако, раз уж я уже зашел так далеко, мне все равно следует отправиться внутрь мавзолея и посмотреть, что там скрывается. Почему оно зовет меня, и что заставляет меня умирать и возрождаться снова и снова, теряя при этом свои воспоминания, чтобы затем обрести их вновь... Это беспокоит меня уже более тысячи лет. Это беспокоило меня в каждом моем воплощении. Я верю, что сегодня смогу получить ответ.

Его взгляд прояснился, а голос хоть казался мягким, но в нем чувствовалась неописуемая твердость.

Клейн хотел было остановить его, но передумал.

Азик прижал к себе шелковую шляпу. Не оборачиваясь, он сказал с мягкой улыбкой:

— Не забудь закрыть глаза.

С этими словами он зашагал вперед и, спускаясь по лестничным пролетам, направился в глубину мавзолея.

Клубящийся черный туман больше не издавал никаких звуков. Он медленно рассеивался, постепенно открывая взору иллюзорный объект.

Это был огромный пернатый змей, который, казалось, был размером с целый остров!

У него была огромная темно-зеленая, почти черная чешуя. Среди чешуи виднелись перья, покрытые желтыми маслянистыми пятнами. На каждом перышке виднелись тонкие иллюзорные черные трубки, выходящие наружу.

Огромный пернатый змей был одновременно и иллюзорным, и реальным. Его форма не поддавалась описанию, казалось, что в нем сочетаются непостижимые для человека вещи.

Его глазницы горели белым пламенем, а лицо напоминало человеческое!

Кожа была бронзового цвета, черты лица были мягкими. Под правым ухом была крошечная черная родинка. Это был еще один Азик Эггерс!