От лица Артура Лейвина.

Внезапно в меня хлынули воспоминания о ещё одной жизни, подавленные и неясные, сливающиеся со многими предыдущими в беспорядочное облако полузабытья.

Когда я плавал в остатках пространства этой жизни, а мой разум преследовал моё собственное младенческое тело, словно призрак древнего, беспокойного духа, я впервые осознал это: Я устал.

Камень-ключ наказывал меня так, как я и предположить не мог. Подобно свече, мерцающей на сильном встречном ветру, я был в опасности сгореть дотла.

Я знал это, но ничего не мог с этим поделать. Не было возможности отступить, не было возможности просто сдаться. Но с каждой жизнью возможность неудачи становилась всё более и более реальной.

Жизнь младенца промчалась мимо, пока я томился в этом послесмертном облаке. Я позволял воспоминаниям о своих решениях оставаться нетронутыми, не тратя времени на то, чтобы проанализировать свою последнюю попытку разгадать ключ, как это было в предыдущих реинкарнациях.

В головоломке была новая груда пазлов, которые нужно было как-то соединить в единое целое, но моё человеческое сознание было утомлено, а маленький младенческий мозг хотел только есть, спать и ещё раз спать.

Внезапно я снова стал малышом.

Который раз? — задавался я вопросом, недолго думая, пытаясь выстроить все основные жизни по порядку, каждая версия меня, как маленький игрушечный человечек, поставленный на полку.

Уже сейчас прожорливая юная версия меня поглощала библиотечные книги в кабинете родителей и начинала собирать ману в грудине. Стоило мне только моргнуть, и дом разлетелся бы на куски во время моего пробуждения, и всё началось бы сначала.

Полностью погрузившись в своё тело, я взял себя в руки и остановился. Я не могу снова встретиться со всем этим, не сейчас. Мне нужно отдохнуть. Нужно время... время.

Встав на свои пухлые, слегка поджатые ножки, я оставил медитацию, чтобы... поиграть с деревянными кубиками в своей комнате. Они не были ярко раскрашены в цвета радуги, как те, что были у нас в сиротском приюте на Земле, но на них были искусно вырезаны маленькие узоры в форме кирпича, и я быстро выстроил из них неровную стену. Я позволил себе погрузиться в серое вещество своей физической детской формы, и инстинкт малыша взял верх. Я начал играть, легко и беззаботно.

День, когда я должен был сформировать своё ядро и пробудиться, пришёл и ушёл, а заботы Артура Лейвина, Копья и регента всего Дикатена, уступили место желаниям малыша, который быстро превращался в мальчика. Иногда в моей памяти возникали неприятные отголоски, как, например, в день моего четвёртого дня рождения, когда я вдруг с ужасом подумал, что нам следовало бы переехать в Ксайрус, но они исчезали так же быстро, как и появлялись. Через некоторое время я уже не мог понять, были ли они реальными или просто полузабытыми снами.

Мне уже приближался тринадцатый день рождения, когда я впервые упомянул об этих странных воспоминаниях отцу.

Он приостановился, сгребая листья, и задумчиво посмотрел на меня. «Сейчас мало кто в это верит, но некоторые старейшины всё ещё говорят о старых верованиях. Раньше люди думали, что после смерти твой дух перерождается в новом теле. Реинкарнация, кажется так они называли это. Одна из вещей, на которых они основывали эту идею, — воспоминания такого рода. Знаешь, воспоминания, которые, кажется, не принадлежат тебе». Пожав плечами, он снова принялся сгребать, оттаскивая старый ворох к двери.

Я разгрёб свою небольшую кучку испачканного вороха по земле, так ничего и не убрав, — мои мысли были заняты совсем не этой задачей. «Но иногда я вспоминаю... магию».

Папа замер. Я смотрел на него краем глаза, и на его лице одно за другим промелькнуло несколько выражений. Удивление быстро сменилось болью, которая перетекла в разочарование, а затем была скрыта страдальческой улыбкой. «Не думаю, что это так уж странно, Арт. Все дети мечтают заниматься магией».

Он вздохнул и прислонил свои грабли к стене. Я сделал то же самое, а затем привалился к нему. Он нежно обнял меня и прижал к себе.

«Прости», — пробормотал я в грубую ткань его рубашки.

«Что?» — спросил он, застигнутый врасплох. «За что?»

«Я знаю, ты разочарован тем, что я не пробудился». Я старался, чтобы мой голос был ровным, копируя тон, который он использовал, когда мама и он ссорились, но он не хотел, чтобы это звучало так.

Он напрягся, и объятия стали неловкими. Медленно он отпустил меня, затем положил руку на голову и заставил посмотреть ему в глаза.

«Послушай меня, Арт. Я не разочаровался в тебе. Нет», — быстро добавил он, когда я попытался отвести взгляд, не в силах поверить ему. «Послушай. Прости, если у тебя сложилось такое впечатление. Я...» Он замялся и отпустил меня, борясь за самообладание.

Его челюсть заработала, когда он взял грабли и снова начал собирать опавшие листья. Хотя я колебался, через несколько секунд я последовал его примеру.

«Ты не сделал ничего плохого, Арт», — продолжал он, и грубость в его голосе ослабла. «Если я и выглядел разочарованным, то не в тебе. Я... я так хотел, чтобы ты стал магом, и, возможно, я разочарован ситуацией, но не тобой. Я знаю, что сейчас ты можешь не понять меня, но важно, чтобы ты попытался. Я не хочу, чтобы ты рос с мыслью, что подвёл меня. Ведь...» Он сделал паузу, выгребая большую кучу, и отошёл в сторону, чтобы я сделал то же самое.

«Ведь я боюсь, что это я тебя подвёл», — закончил он, глядя на меня водянистыми глазами.

Я хотел сказать ему, что он не подвёл меня, что я люблю его и что он тоже не виноват. Но я никак не мог подобрать слова.

Он прочистил горло. «Эй, чего мы тут хандрим? Твои мама и сестра вернутся с рынка только через пару часов. Почему бы нам не положить эти грабли и не сходить за тренировочными мечами?» Его лицо засветилось, но было ли это искреннее волнение или просто хорошее притворство, я не мог сказать точно. «Мы можем закончить работу позже».

Мне не очень-то хотелось, но я всё равно кивнул, понимая, что он просто пытается помочь. Папа обхватил меня за плечи и подтолкнул к входной двери. Когда я вернулся с двумя тренировочными клинками в руках, я уже расслабился, а мрачные мысли о странных воспоминаниях и магии остались позади, и я сосредоточился на ощущении обтянутой кожей рукояти в своих руках. К тому времени как я вручил отцу его меч и мы переместились в центр двора, чтобы размяться, я почти забыл о разговоре.

Я не боялся признать, что у меня многое получалось. Практически всё, что я пробовал. Может, я и не смог сформировать ядро, но почти всё остальное у меня получалось очень легко. Бой на мечах не был исключением.

Отец начал обучать меня рано, и это было настолько естественно для меня, что я постоянно удивлял его своей техникой — так он любил говорить мне. Я не всё помнил, когда мне было четыре-пять лет, но знал, что всегда чувствовал себя очень комфортно, когда мы тренировались, особенно с мечами. Всё остальное как будто отходило на второй план, и я мог сосредоточиться на том, что делал.

Когда я наклонился в глубоком боковом выпаде, чтобы размяться, я заметил, что отец задумчиво наблюдает за мной, его брови сосредоточенно нахмурились. Он отвёл взгляд, как только я посмотрел на него, и я понял, что он всё ещё думает о том разговоре. Не стоило поднимать эту тему, — подумал я, укоряя себя. Я знал, что папа склонен к излишним размышлениям и эмоциям. Мне нужно было поддержать его. Я уже не был маленьким ребёнком, чтобы бежать к родителям, когда всё казалось сложным. Я был почти мужчиной.

Выпрямившись, я покрутил в руках лёгкий деревянный меч. «Ты готов, старик?»

Отец удивлённо рассмеялся и переступил с ноги на ногу, занося кончик меча так, чтобы он был направлен мне в лицо. «Я всегда готов устроить тебе взбучку, малыш».

Ухмыляясь, я притворился, что делаю выпад вперёд, а затем поднырнул под его защиту. Он слегка сдвинул руки, переводя свой клинок в более выгодную для защиты позицию. Оттолкнувшись правой ногой, я резко повернул влево и нанёс быстрый удар в бедро. Он изменил направление движения, отведя правую ногу назад, чтобы избежать удара, и обрушил своё оружие на моё плечо.

Я перекатился вперёд, быстро изменив хват тренировочного меча, чтобы плотнее прижать его к телу. Несмотря на быстроту этого манёвра, отец уже повернулся и устремился вперёд, когда я снова оказался на ногах. Я был моложе и быстрее его, но у него было гораздо больше тренировок и маны, увеличивающей его скорость и силу.

«Опыт всегда побеждает молодость», — с ухмылкой сказал он, прежде чем нанести серию быстрых ударов.

Я блокировал каждый из них до последнего. Почувствовав конец его шквала, я нырнул под последний удар и вонзил свой клинок в землю между его ног. Ошибочно приняв направление атаки за удар голенью, он попытался отступить назад, но споткнулся о лезвие. Его глаза расширились, и он, потеряв равновесие, начал падать назад.

Я рванулся вперёд, чтобы нанести “добивающий” удар, но земля заходила ходуном под моими ногами. Клинок вылетел у меня из рук, и я потянулся к земле, чтобы приземлиться мягче. «Обманщик!» — крикнул я, падая.

Мягкая трава безболезненно оборвала моё падение, но последующий удар о лопатки был безумно болезненным.

«Эй!» Я откатился в сторону, где на земле лежал трясущийся от смеха отец с тренировочным клинком в руках. «Никаких манипуляций с маной на тренировках», — пожаловался я, пытаясь дотянуться до лопаток и растереть плечи. Я знал, что от удара останется небольшой ушиб.

«Я должен был как-то ответить на твою выходку», — бесстрастно сказал он, перевернувшись на бок и подперев голову одной рукой. «Это было умно. Ты совсем меня запутал».

«Как ты думаешь, я достаточно хорош, чтобы быть авантюристом даже без маны?» — спросил я вскользь. «Или что я смогу им стать когда-нибудь? Я слышал от других мальчиков, что самые юные члены гильдии искателей приключений — мои ровесники или даже младше».

Папа поднялся на ноги и протянул мне руку. Я взял её, и он потянул меня за собой. «Это не редкость. Я имею в виду авантюристов, не являющихся магами. Но успех — это довольно редкое явление среди них, так как они никогда не поднимаются выше первого ранга или двух. Дело в том, что мана-звери гораздо опаснее, чем ты думаешь. Войти в подземелье, не усилив свои чувства маной или не создав вокруг себя барьер, — это, по сути, смертный приговор».

Когда моё выражение лица опустилось, папа быстро добавил: «Но маги составляют всего около одного процента населения Сапина. Просто не хватает магов, чтобы заполнить все посты охраны или сформировать целую армию. Есть даже турниры для бойцов, не являющихся магами. Ты молодец, Арт». Он смахнул грязь со штанов. «Может, даже слишком хорош», — добавил он с ухмылкой. «Но ты ещё и умён. Многие из лучших учёных и изобретателей — не маги. Я не сомневаюсь, что, чем бы ты ни занимался, ты станешь лучшей в своей области».

Я потёр затылок и попытался спрятать улыбку. «Спасибо, папа, я...»

«Если ты будешь продолжать усердно работать», — сказал он, подмигнув мне. «А теперь пошли. Хватит разминаться. Давай посмотрим, на что ты способен на самом деле, Арт».

С одинаковыми ухмылками мы вернулись в готовые стойки, а затем снова взорвались в серии быстрых ударов, парирований, уклонений и контрударов. Час с лишним пролетел в напряжённой сосредоточенности. Спарринг закончился только тогда, когда мой отец внезапно потерял защиту и застыл в развороте, в результате чего резкий удар пришёлся ему по верхней части руки.

Он вздрогнул, выронил меч и стал растирать место удара, одновременно одарив маму страдальческой улыбкой, когда она шла по дорожке, подняв брови. «Привет, милая. Сегодня ты вернулась с рынка очень рано».

Она посмотрела мимо него на выход, где виднелась куча грязи и двое граблей. «Ты каждый раз так говоришь, Рейнольдс». Рядом с мамой Элеонора демонстративно закатила глаза. «Да, папа. Каждый раз!»

Я спрятал улыбку за рукой, когда папа поспешил к маме, быстро поцеловал её и взял большую корзину, полную необходимых вещей, которую она несла. Он наступил на задник башмака Элли, наполовину стянув его с её ноги, а затем бросил на меня широко раскрытый невинный взгляд, заставивший меня по-мальчишески смущённо захихикать от его глупости.

«Отличная форма, Артур», — сказала мама, проходя мимо и направляясь к дому. «Твой отец потом будет умолять меня залечить синяк, обещаю».

Элли громко рассмеялась, повернулась и указала на папу.

«Я не буду!» — возразил папа, выглядя оскорблённым. «Я авантюрист и маг, а не ребёнок, которому нужно целовать сиськи».

Элли хихикнула. «Я не знаю, папа. А ты уверен? Скажи “гу-гу-га-га”, чтобы быть уверенным».

Мама улыбнулась и подмигнула мне, затем перешагнула через кучу сухой, волокнистой травы и вошла в дом. Элли перепрыгнула через неё, взяла грабли и начала разгребать кучу, чтобы пропустить папу в дверной проём.

Мама, стоявшая в дверях, обернулась и посмотрела на меня, между её бровей пролегла небольшая складка. «Ты идёшь, Арт?»

Я понял, что смотрел на маму, папу и Элли — все трое сгрудились вокруг двери в наш дом. В памяти всплыло далёкое воспоминание, и я увидел лежащее на земле тело отца, растерзанное каким-то зверем и залитое кровью. Потом была Элли, красное копьё пронзило её тело. И, наконец, мама... моя мама, смотревшая на меня с выражением шока, переходящего в гневное недоверие.

«Брат?»

Я слегка тряхнул головой, и зрение прояснилось. Я снова увидел своих родителей и сестру, которые смотрели на меня с семейным беспокойством. От этого зрелища у меня в горле встал комок, и я вдруг подумал, не пострадал ли я сильнее, чем думал во время поединка с отцом.

«Я здесь. Я просто...» Мне пришлось сделать паузу, чтобы прочистить горло. «Я иду».