Рашта запуталась в сети сложных эмоций. Она была благодарна, что Совешу защитил ее. Император с самого начала знал, что она беглая рабыня, но его желание защитить ее заставило его скрыть это даже после того, как дело было раскрыто. Сколько других мужчин нежно шептали ей о своей преданности, прежде чем покинуть ее, используя свою личность как щит? По иронии судьбы именно Совешу, самый могущественный человек в империи, не сделал этого.

Но страх перед прошлым все еще давил ей на пятки. Как раз в тот момент, когда она едва стряхнула с себя оковы, когда люди начали смотреть на нее как на «Рашту», а не «рабыню», ее личность снова схватила ее за лодыжки. Если бы не любовь Совешу к ней, ее мечта умерла бы из — за Ротешу.

Но как насчет людей, которые, когда — то ловили каждое ее слово и улыбку? Что они будут делать сейчас? Рашта забеспокоилась. Она еще не встречалась с другими дворянами с тех пор, как правда вышла наружу, и боялась, что эти улыбающиеся лица превратятся в отторжение.

Рашта погладила янтарный браслет на своей руке, но сердце ее не успокоилось.

Нет, даже если Рашта рабыня, Рашта теперь наложница императора. Это не будет так же, как раньше…

Рашта обняла куклу, которую Совешу придумал для нее, мягкую вещь из ткани и хлопка. Дверь открылась, и в комнату вошла виконтесса Верди с беспокойным выражением на лице:

— Мисс Рашта, к вам пришел виконт Ротешу…что мне ему сказать?

— Господин?

В суматохе момента Рашта использовала тот же обращение, что и в прошлом. Виконтесса Верди выглядела пораженной, но не произнесла ни слова.

Выражение лица виконтессы сменилось доброй улыбкой, но Рашта была уверена, что та смеется над ней. Если виконтесса знает об отношениях Ротешу с Раштой, ей не следовало упоминать о нем. Разве в обязанности подчиненной не пускать к ней других? Рашта была уверена, что, если бы виконтесса все еще работала у императрицы, она была бы более ответственной.

Рашта прикусила губу. Если бы она знала об этом, то осталась бы в комнате императора и притворилась больной. Возвращаться сюда, чтобы привести в порядок мысли, было ошибкой.

Нет, нет — проблема в том, что император позволил виконту свободно разгуливать по городу. Почему император просто не выгнал его? Почему он просто не убил виконта или не посадил его в тюрьму? Неужели Совешу ни на что не способен?

Рашта сдерживала жгучие слезы, отдавая приказ виконтессе Верди:

— Скажи ему, чтобы ушел

Но виконтесса Верди колебалась.

— Скажи ему, чтобы он ушел!

На этот раз Рашта закричала, но виконтесса Верди по — прежнему не двигалась с места. Ты и сейчас меня игнорируешь? — в ярости хотела спросить Рашта. Виконтесса продолжила дрожащим голосом.

— Ну…он сказал, что если вы его не впустите, то пожалеете об этом…

— Он так сказал?

— Да.

Гнев придал Раште храбрости, и она стиснула зубы:

— Тогда скажи ему, чтобы он вошел. Покажи мне его бесстыдное лицо.

Она была полна решимости дать ему холодную чашу оскорблений.

Но, когда он вошел со зловещей улыбкой на лице, ее оскорбительные слова замерли на губах.

— Мисс Рашта. Поздравляю. Ты наложница императора.

Виконтесса Верди, которая поочередно смотрела то на Рашту, то на виконта Ротешу, выбежала из комнаты, когда Рашта бросила на нее свирепый взгляд.

Рашта обернулась и посмотрела на виконта Ротешу, который сел в свободное кресло.

— Очень хорошо, мне нравится, — сказал он удовлетворенно.

— Почему ты здесь?

Рашта подражала строгому тону императрицы. Собственный голос Рашты был совершенен в обаянии людей, но ему недоставало властности. Виконт издал смешок: — О! Теперь ты стала настоящей леди, Рашта.

— Не произноси просто так мое имя! Не смей обращайся ко мне как к Раште.

— Я уверен, что это правда…на определенный период.

— Определенный период?

— Ты знаешь, сколько лет женщина остается наложницей императора?

— !

Рашта прикусила губу, услышав колкое замечание виконта. Он постукивал пальцами по столу и покачивал шеей, когда заметил браслет на запястье Рашты:

— О, как красиво. Он сделан из янтаря? А? Дай мне взглянуть.

Рашта завела руку за спину. Виконт Ротешу на секунду нахмурился, потом улыбнулся:

— Император приказал мне исправить мое ошибочное утверждение, что ты беглая рабыня. Теперь со мной обращаются как с дураком, который не может даже узнать лицо человека. Будет ли твоя тайна раскрыта или нет, зависит от меня. Я благодарен за золото и серебро, но этого недостаточно, хм?

Рашта резко повернулась к нему:

— Тебе не следовало говорить этого с самого начала! Ты бесстыжий! Ты скрываешь, что я беглая рабыня, потому что так приказал император. Ты делаешь это не для меня.

На лице виконта Ротешу появилась коварная улыбка:

— Тогда почему я ничего не сказала о ребенке, которого ты бросила?

Рашта побледнела:

— Ребенок…

Кровь снова бросилась ей в лицо, и она сжала кулаки. Белки ее глаз стали красными от крови.

— Как ты смеешь лгать! Ты убил моего ребенка!

Ярость затопила каждую пору ее тела. То, как он беззаботно заявил, что она бросила своего ребенка, с ненавистью отозвалось в ушах, но она заставила себя закрыть рот, опасаясь, что виконтесса Верди услышит их разговор.

Виконт Ротешу сказал:

— Ну? — и глаза его преувеличено округлились.

Наконец Рашта встала:

— Ты не можешь угрожать мне ребенком, которого уже нет.

Виконт Ротешу усмехнулся:

— Нет … что ты имеешь в виду, Рашта?

Это был обычный смех, но Рашта почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Выражение лица Ротешу внезапно посуровело, а тон стал насмешливым:

— Я не стану убивать своего внука, свою собственную кровь.

— Ты… Ты лжешь! Я видел тело своими глазами…!

— Если ты мне не веришь, может быть, ты хочешь, чтобы я принес его тебе?