Ся Чуньюй направился в восточное крыло будить двух починенных – болванов, методам пинания с ноги, заставив Пэн Ву отправиться с просьбой за господином Лю – хромым доктором, проживающим на вершине горы.

Пэн Ву не церемонясь, ворвался прямо в комнату господина Лю, встряхивая его и вытаскивая бедолагу из под одеяла. Доктор Лю успел накинуть на себя первую попавшуюся под руку одежду, а то бы так и отправили, в чем мать родила. Одна нога едва успела надеть туфлю, как другая босая была уже вытянута во двор.

Ся Чуньюй увидел печальное состояние доктора – господин Лю был так сильно смущен, будто его только что вытащили из женской постели. Он, пристально посмотрев на Пэн Ву, про себя подумав: «Чего я не знаю, так это то, думал ли он что скоро умрет!?»

– Господин Лю, вы должны взглянуть, она, кажется, лихорадит. – Поспешно встал со стула Ся Чуньюй, уступая место.

Доктор Лю дотронулся до лба Е Цзяяо затем, коснувшись запястья, измерил пульс и спросил:

– Простудилась?

Ся Чуньюй покачал головой.

– Травмировалась?

Он немного поколебался, но затем решительно покачал головой. По правде говоря, в «этом» месте ей было немного больно, но все не настолько серьезно, чтобы вызвать жар! Разве не каждая женщина проходит через это? Он никогда не видел, чтобы кто-то из них заболевал только по этой причине.

Господин Лю нахмурился. Он был не богатый знаниями недоучка, и хотя он мог справиться с поверхностными травмами или что-то в этом роде. Нанести лекарственное средство на ножевую рану, кое-как перевязать, ну и, в общем, так сойдет – «возвращайся в строй», то диагностировать болезни было за пределами его возможностей. Поэтому после безрезультатного опроса и проверки пульса, он был готов «сойти со сцены».

– Может это от испугу? Прошлой ночью проползла змея, но я уверен, что она не была укушена, – сообщил Ся Чуньюй. Эти слова также предназначались и тем двум идиотам, во избежание разыгрыванию их воображению.

– Оказывается, Третий глава пнул дверь, чтобы спасти сестрицу... – внезапно догадался Сун Ци, обмениваясь взглядом с Пэн Ву. У них обоих улыбка становилась все более и более хитрой.

Сестрица принимала душ, а затем, Третий глава выбил дверь и ворвался, как рыцарь на белом коне, спасая красавицу. Ох, сцена должно быть довольно романтичной, переполняя сердца и разум безудержной радостью и счастьем.

Ся Чуньюй искренне посочувствовал, этим двум уже безнадежно неизлечимым персонам. Ему было лень разбираться с ними в данный момент, поэтому проигнорировав дразнящие взгляды, он спросил у господина Лю:

– Это можно вылечить?

Господин Лю, погладив свою десяти сантиметровую козлиную бородку, заявил:

– В этом случае, я дам Вам успокаивающие и жаропонижающие лекарства. Если это не подействует, нужно будет призвать душу больного.^[!]

[!] Вернуться в покинутое ею тело – народное поверье.

Ся Чуньюй был сбит с толку: «Призвать душу? Каким это образом?»

Пэн Ву последовал за господином Лю, к нему домой, чтобы получить лекарство, в то время как Сун Ци по приказу Ся Чуньюя направился на кухню, чтобы получить немного еды для своей больной невестки.

Но прежде чем уйти Сун Ци, с кислым лицом признался:

– Третий глава, я не умею готовить еду!

– Тебя кто-то заставляет это делать? Даже я бы не посмел съесть то, что ты приготовил! Иди и попробуй заставить Старую Голову Юй что-то приготовить! – фыркал Ся Чуньюй, будучи в плохом настроении.

Сун Ци, севшим голосом был категоричен:

– Я не пойду! Вчера я и так у него слишком много захватил, если приду снова, я уверен, что на этот раз, он точно настигнет меня с кухонными ножами наперевес.

Ся Чуньюй, давая пинок под зад, ворчал:

– Катись от сюда! Иди и подогрей немного горячей воды для своей невестки. Ведь это ты знаешь, как сделать?

– Да, да, я знаю, – в замешательстве ответил Сун Ци, потирая свои колени.

Некоторое время, смотря на изголовье кровати, Ся Чуньюй подошел к окну, и закрыл его, а затем, выходя из дома, легонько закрыл за собой дверь. «В подчинении одни недоумки раз теперь он сам вынужден идти на кухню искать пищу. Что за хрень?!»

Когда все ушли, Е Цзяяо наконец-то смогла открыть глаза, предаваясь безысходной тоске: «Это точно врач? Он больше похож на никчемного мошенника! Он на самом деле сказал призвать душу? А вдруг он просто религиозный шарлатан?!»

Господи, а эти трое вообще бесполезные придурки, не знают, как ухаживать за больным. Просто оставили ее здесь помирать от жара, не сообразили даже сделать ей холодный компресс, или что-то, что могло бы снизить ее температуру. А что, если ее мозг «вскипит»? В таком случае она просто труп.

Е Цзяяо упорно пыталась встать чтобы кое-как «доползти» и позвать Сун Ци, в надежде получить хоть немного холодной воды, но затем подумав об этом, рухнула обратно, как мертвый груз. Если тот отвратительный мужчина, которому не хватает сострадания или элементарной морали, увидит ее вставшей с постели, подумает, что с ней все в порядке. И тогда она может быть уверена, он завалит ее работай – сделай это, сделай то. В любом случае, если она немного пострадает от горячки, она не умрет, поэтому она решила немного помаяться от болезни, а за компанию помучает и его, возложив всю вину на него.

Поскольку Ся Чуньюй лично пошел за завтраком, это привлекло целый ряд удивлённых взглядов и чьи-то тихие шушуканья:

– В конце концов, брак действительно имеет значение...

– Так оно и есть! С каких это пор Третий глава лично приходит за едой?

– Третий глава, в самом деле, души не чает в невестке.

– Само собой, ведь невеста главы, выдающаяся и очень красивая. Если бы у меня была такая привлекательная жена, даже я бы ее кормил...

Ся Чуньюй в отчаянье про себя бранил: «Мать вашу, это не то, о чем вы думаете, эта проклятая женщина просто больна...»

К сожалению, никто не слышал его крик души.

Игнорируя все завистливые и сочувственные взгляды толпы, Ся Чуньюй в депрессии вернулся в маленький дворик.

Е Цзяяо, услышав звук открывающейся двери, слабо застонала.

– Тебе... уже лучше, нет? – спросил Ся Чуньюй, положив еду на стол, прежде чем подойти к ней.

– Воды... я хочу пить... – Изображая уже лежащую на смертном одре, слабо простонала Е Цзяяо.

Ся Чуньюй поспешно пошел, налил воды, затем приподнял ее и напоил водой.

– Мне так нестерпимо плохо, я что умираю?

– Что за чушь ты несёшь? Это лишь небольшой испуг и только, – опроверг Ся Чуньюй.

– Ты уверен? Но я чувствую, как «там» все ужасно болит, – смущенно хмыкнула Е Цзяяо.

Ся Чуньюй был полон негодования, ели сдерживаясь, чтобы не заорать. Он внезапно отпустил ее и подошел к шкафу, доставая от туда маленькую фарфоровую бутылочку.

– Как насчет того, чтобы я помог тебе применить лекарства местного действия?

Е Цзяяо недоверчиво посмотрела на маленькую фарфоровую бутылочку в его руке.

– Что это за лекарство?

Как звезда экрана вышедший из рекламного ролика, Ся Чуньюй искренне, от всего сердца, на полном серьезе начал «втирать свой товар»:

– Это лучшее лекарство от ножевых ранений, эффективное при заживлении и свертывании крови.

Э-э... Е Цзяяо, чуть собственный язык не прикусила. Он, случаем, ничего не попутал? Вылечить «это» с помощью лекарства для ножевых ран...

– Ты... не давай всё, что взбредёт тебе в голову, нужно проконсультироваться с врачом. – С ужасом посмотрела на него Е Цзяяо, боясь, что он действительно нанесет ей эту мазь.

Ся Чуньюй посмотрел на лекарство в своей руке. Спросить господина Лю об этом? Это было бы слишком, что-то из ряда вон выходящее! Тем не менее, он не посмеет применить лекарство так поспешно. В случае если лекарство только ухудшит ситуацию, в конечном итоге страдать будет он сам.

Е Цзяяо, осторожно поглаживая живот, жаловалась:

– Мой животик страшно голоден...

– Есть рисовая каша и паровые булочки, – сказал Ся Чуньюй.

Произнеся это, он пошел и принес еду.

Е Цзяяо притворилась, что пытается изо всех сил встать, это выглядело так, словно каждое малейшее движение причиняло ей адскую боль.

Ся Чуньюй увидев как ей трудно, переместил стул поближе и положил на него еду, а после, помог ей подняться и, позволил опереться на него, пока он кормит эту всю из себя больную девицу.

По неуклюжести Ся Чуньюя было видно, что он никогда не выполнял такую работу, что это первый раз, когда он ухаживает за кем-то. Но кто виноват, что он не сдерживался прошлой ночью? Тогда он мог бы избежать всех этих хлопот! Он находил это странным, потому что другие женщины, хотели, чтобы он был более грубым и жестоким. Почему она вся из себя такая «фарфоровая кукла»? Стоит к ней едва прикоснуться, как она сляжет в постель с высокой температурой.

А вот «фарфоровая кукла» теперь тайно ликовала, увидев, как неловко и неудобно ему было! «А теперь посмотрим, как я поиграет с тобой – нежитью».

– Слишком горячо.

Ся Чуньюй был вынужден подуть на кашу, пока не остынет, и попытался накормить ее снова.

– В булочке слишком жирное мясо, я не ем такое.

Ся Чуньюю пришлось все терпеть, вопреки своему нраву, и удалить жирное мясо внутри и опять предложить её съесть.

Куснув пару раз, Е Цзяяо оттолкнула его руку, качая головой:

– Не вкусно, в рот не возьмешь, у меня пропал аппетит, я больше не могу это есть.

Ся Чуньюй с невозмутимой физиономией ответил:

– Даже если ты не хочешь, тебе все равно придется это съесть.

Е Цзяяо с чувством, будто ее обидели, надула губы и несчастно заявила:

– Я, между прочем, заболела по твоей вине, от твоих забав, а ты все еще так жесток.

«Э-э...» Ся Чуньюй не находя слов, беспомощно спросил:

– Тогда, что ты хочешь есть?

Е Цзяяо, посмотрела наверх на кроватный полог и немного поразмышляв, ответила:

– Я хочу съесть землянику.

Ся Чуньюй вышел и подозвал Сун Ци:

– Иди собери немного земляники и принеси их сюда.

– Но я еще не прокипятил воду! – запротестовала Сун Ци, пальцем указывая в сторону кухни.

– ЖИВА! – нетерпеливо прорычал Ся Чуньюй.

Его подчинённый в край обнаглел! Неужто серьезно хочет, чтоб он пошел их собирать? Если братья в деревне увидеть, как он, склонивши спину и с поднятым задом, собирает землянику, тогда какая речь может быть об его авторитете?

Сун Ци боясь получить «глубокий нокаут», сразу же побежал прочь, не забывая настойчиво просить:

– Третий глава семьи, присмотрите, чтобы ничего не загорелось! Но не тушите огонь, мне потребовалось много усилий, чтобы разжечь его.

Ся Чуньюй был в ужасе, как только появилась эта женщина, вся его жизнь пошла под откос.

Тем временем в комнате, Е Цзяяо злорадствовала его несчастью, «высушивая» оставшуюся половину миски каши, а затем она спокойно легла в ожидании полакомиться красными плодами земляники.

Поскольку Третий глава должен заботиться о своей больной жене, все тренировки сегодня были отменены. Братья в деревне были без ума от счастья, в душе радуясь, своевременной болезни невестки! Но сплетничая, перемывали кости Третьему главе за причинённый вред.

– Определённо, Третий глава семьи, должно быть, был слишком свиреп, не знающий самоконтроля, из-за чего сестрица заболела от таких мучений.

– Да уж, я и не замечал, что Третий глава такой нетерпеливый извращенец...

Услышав эту критику, Сун Ци про себя подумал, что можно считать незапятнанная репутация третьего была разрушена.

В это же время Ся Чуньюй стоял на коленях перед плитой, нервно уставившись на огонь. Кто бы мог подумать, что разжигание огня доставляет столько хлопот: если дров мало – гаснет, если много – чересчур огромное. Он, возвышенный и величественный дворянин, наследный принц Цзинъань Хоу^[!], поднялся на гору и должен грабить, не говоря уже про то, что нужно иметь дело с этой грубой рутинной работой и прислуживать женщине с всё ещё не особо понятным происхождением. «Черт побери!» – он чувствовал себя несчастным, ему уже натерпелось поскорее добраться до дома.

[!] Наследственный титул знати.

«Треск»

Из комнаты раздался резкий шум грохота, и Ся Чуньюй бросился обратно в дом. Войдя он увидел, как Е Цзяяо, не плохо устроившись, лежала на кровати, а чаша где была рисовая каша была разбита и валялась на полу.

– Что ты вытворяешь? – в ярости спросил Ся Чуньюй.

Когда Е Цзяяо увидела Ся Чуньюя, она едва подавила в себе хохот, чтобы не рассмеяться. Все лицо этого типа была покрыто пеплом. Еле сдерживаясь от смеха, полуживая, вымолвила:

– Я звала тебя несколько раз, но ты не услышал, и мне ничего больше не оставалось, как разбить чашу.

Ся Чуньюй в отчаянье пнул сломанный кусок фарфора:

– Что ты опять хочешь?

– Я испытываю жажду.

Ся Чуньюй, не выдержав, принес и поставил перед ее носом весь чайник.

Е Цзяяо «......»

– Дай мне маленькую чашечку, – тихо произнесла Е Цзяяо.

Ся Чуньюй в порыве гнева:

– Эй, ты ненасытная! Дай ей палец, по локоть руку отхватит! У терпения господина есть предел.

Этот ответ Е Цзяяо оставила при себе: «Будь уверен, я, ой как буду стремиться развивать твой потенциал, и ты узнаешь, что такое терпение без ограничения».

Е Цзяяо с притворной грустью, сделала вид, что вянет под его гневом, затем подойдя к чайнику с водой, «попыталась» поднять его, но, потерпев неудачу во второй раз, она просто оттолкнула его и, запинаясь, произнесла:

– Забудь, я расхотела пить. – Затем печально отвернувшись, она двигала плечами вверх и вниз, чтобы выглядело так, будто она тихо плачет.

Ся Чуньюй, видя, что она выглядела такой расстроенной, почувствовал себя самым последним ублюдком на земле, за то, что разозлился на нее. Она пока что болеет, и все, чего она хотела, это лишь глоток воды!

Он налил ей чашку воды и подтолкнул ее:

– Вот, Выпей!

Е Цзяяо, задыхаясь от фальшивых слёз, сказала: – Нет нужды, я в порядке... – хлюпая носом, продолжила: – Если я умру, ты сожжёшь мое бездыханное тело! Так как моя семья больше не признает меня, в этом мире у меня больше нет родных, поэтому могилу строить незачем, просто развей мой прах по ветру! При жизни я была одна-одинёшенька, поэтому после смерти я не хочу снова быть одинокой.

Уголки рта Ся Чуньюй, судорожно подергивались:

– Что за чушь? Разве это не просто небольшое заболевание? Причем здесь жизнь или смерть? Даже если захочешь умереть, ты не сможешь! Слишком самоуправно.

Плечи Е Цзяяо стали дрожать еще сильнее.

В конце концов, Ся Чуньюй проиграл эту битву, и ему ничего не оставалось как, подойти к ней и помочь.

– Просто выпей воды, и тебе станет легче.

Е Цзяяо запинаясь от наигранного избытка чувств, произнесла:

– Я знаю, что доставляю тебе много хлопот, но я не хотела, чтобы это произошло.

– Ладно, ладно, я и не говорил, что это твоя вина. Просто поторопись и поправляй свое здоровье... – Ся Чуньюй не мог излить на нее все то, что у него накипело, а именно его переполняющую тревогу вперемешку с раздражением. В итоге все равно придется ее утешать именно ему.