Услышав ее голос, Ся Чуньюй поднял голову, его глаза заметно посветлели при виде нее, невольно радуясь, что она, наконец, освободилась от своего красного свадебного наряда. Сейчас, на ней было надето голубовато-белое платье с мелкими цветочками и алого цвета, из узорного шёлка юбка с множеством складок. Ее одежда подчеркивала ее прекрасное и нежное лицо – брови, как листья ивы, а пара блестящих глаз были оживленные и остроумные, подобно изящному лотосу. Она выглядела довольно скромно, ей больше подходит элегантные и пленительно прекрасные наряды.

– Ты уже поела? – спросил Ся Чуньюй, сделав небольшой глоток чая.

– Да, я сделала себе небольшую миску с кашей. Что ты делаешь? Составляешь план нападения? – Е Цзяяо посмотрела на карту, и заметила, что там было место, обведенное ручкой. Это был город Синьи.

Ся Чуньюй с преспокойным видом отложил карту в сторону. Она не должна узнать план военной операции. Даже если формально она была его женой, он все равно должен быть осторожен и быть настороже. Он не может никому рассказать о своих истинных планах.

Е Цзяяо сердито скривила губы, заставляя себя молчать. «Я бы все равно не поняла, даже если бы ты позволил мне увидеть это!»

Ся Чуньюй непринуждённо откинулся на спинку стула, потягивая чай. Он указал на сиденье рядом с собой, жестом приглашая ее сесть.

– Где ты научилась готовить? – невзначай поинтересовался Ся Чуньюй.

Он что подозревает ее в чем-то? Е Цзяяо сразу же изобразила жалкий и беспомощный вид, удрученно отвечая на вопрос:

– Я училась этому дама, у повара своей семьи. Несмотря на то что я была старшей дочерью в семье Е, отцу было плевать на меня с высокой колокольни. В будни я вообще редко видела лицо отца. Даже во время утренних и вечерних визитов моя мачеха находила всевозможные способы помешать мне видится с ним. То сначала скажет, что мой отец слишком устал после изнурительного дня и уже ушел отдыхать, либо, что у него плохое настроение, и мне не следует его беспокоить. Я знала, что это очередная уловка. Короче говоря, я в дворце Е была маловажным человечишкой. Поэтому я решила пойти и научиться готовить. Даже если я не могла видеть отца, по крайней мере, он мог есть блюда, которые я приготовила, и он будет думать обо мне во время трапезы, так я считала...

В этих словах была доля правды и доля лжи. Первоначальная владелица действительно научилась готовить, чтобы завоевать благосклонность отца. Однако, блюда которые она готовила, никогда не доставлялись ее отцу. Это просто показало, как мало ее ценили в доме. Даже договоренность о браке с семьей Вэй была получена только благодаря влиянию ее предков по материнской линии.

В процессе беседы голос Е Цзяяо постепенно понижался, моргая, она пыталась изо всех сил выдавит слезинку скопившуюся в ее глазах. Она изображала жалкое дитя, лишенное родительской любви, чья жизнь была затруднена мачехой.

Как говорится, вся наша жизнь – игра, а люди в ней – актеры.

Слушая ее жалобную речь, Ся Чуньюй все еще сомневался в подлинности этих слов. Как только он собирался задать ей вопрос, она шмыгнула носом и вытерла слезы, иронично со смехом сказала:

– Извини, мне так неловко. Поэтому ты постоянно говоришь, что я не похожа на девушку из высшего общества, я действительно леди только на словах. Я никогда не училась четырем искусствам – играть на пианино, шахматам, каллиграфическим прописям, живописи. Я только научилась готовить несколько блюд от шеф-повара. Так что я могу только готовить еду, стирать одежду и подавать чай.

В ее глазах все еще были видны непролитые слезы, но, тем не менее, она засмеялась. Этот момент был своего рода непостижимой красоты, настолько несчастная, но при этом прекрасная. На мгновение Ся Чуньюй почувствовал сострадание.

– Ну, это лучше, чем ничего, – утешая, произнес он.

– Ты будешь презирать меня? – спросила Е Цзяяо.

Ся Чуньюй долго думал над этим вопросом. У него не было никаких ожиданий от нее, поэтому и причин презирать ее у него тоже не было. Но, глядя в глаза полных надежд, разве это не будет слишком прямолинейно?

«Твою мать! Неужели так чертовски сложно ответить? Это леди из богатой семьи, вышла замуж за такого бандита как ты! Да это неравный брак! И тебе еще хватило наглости презирать меня. Да тебе наглый мерзавец еще повезло, что я сама скромность» – про себя ругалась Е Цзяяо.

– Забудь, что я вообще спрашивала! – обиженно махнула рукой Е Цзяяо, затем встала и вышла из кабинета.

Ся Чуньюй нахмурился, не обрадовавшись, решил уточнить:

– Что значит «забудь»?

Е Цзяяо на пару мгновений остановилась и уточняющие ответила:

– Я просто боюсь услышать то, что хочу услышать, а также боюсь того, что не хочу слышать.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Ся Чуньюй, с запоздалой реакцией.

Вопросительно подняв брови, Е Цзяяо пояснила:

– Иными словами, это был довольно бессмысленный вопрос.

Сказав это, она ушла, оставив Ся Чуньюя в недоумении смотреть ей вслед. После нескольких мгновений размышления, он прозрел: «Что за хрень? Это бессмысленный вопрос?» Неужели она имела в виду, что ей действительно все равно, заботится он о ней или нет?

Ся Чуньюй не мог оставить это так просто, поэтому отложив чай, он погнался за ней до их комнаты.

– Эй, выразись более ясно. Почему это был бессмысленный вопрос? – потребовал Ся Чуньюй.

Е Цзяяо приводила в порядок свою новую одежду и обувь, восхищаясь их роскошью и великолепием. По правде говоря, древние наряды выглядели намного лучше, чем современные. Их просто немного хлопотно носить, и даже в жаркий день приходится плотно прикрываться. Будет удивительно, если она не заработает потничку.

– У меня есть имя! Не мог бы ты перестать называть меня «Эй»? – сказала Е Цзяяо, даже не потрудившись оторваться от дела и поднять голову.

– Мне нравится так тебя называть. Не можешь смириться с этим? – раздраженно сказал Ся Чуньюй. – ответь на мой вопрос!

– Раз уж ты собираешься называть меня так, как тебе нравится, в таком случае, почему я не могу называть тебя так, как мне угодно? - раздосадовано закатила глаза Е Цзяяо.

– Муж, это твой руководящий принцип, ты знаешь об этом? Я имею право называть тебя так как захочу, а ты нет! – напыщенно снова повысил голос Ся Чуньюй.

Е Цзяяо потерла свои бедные уши, про себя, сделав некоторые выводы: «Черт возьми, в прошлой жизни он, должно быть, был богом гнева. Почему он так любит кричать?»

– Ого, так ты признаешь, что ты мой муж? – вдруг засмеялась Е Цзяяо. – Я так и думала. Ты так добр ко мне, как ты можешь презирать меня?!

Ся Чуньюй: «……»

Когда это он был добр к ней?

– Не отрицай этого. Ты так тщательно вынимал жирное мясо из паровых булочек, и даже поднялся на гору, чтобы собрать траву Очиток. Я слышала, что эти травы растут на краю обрыва, и их очень трудно собирать. Фейфей... то есть Чуньюй я буду относиться к тебе хорошо, можешь не переживать. – Сказала Е Цзяяо, затем открыла шкаф и достала оттуда его одежду и положила свою.

Уголки рта Ся Чуньюя подергивались от негодования. Это все равно было похоже, что человек, который беспокоится, что его презирают, был он. Ся Чуньюй сердито сказала:

– Это, потому что я не выношу, как ты постоянно чуть ли не страшишься собственной тени. Пугаясь созданного собственным воображением.

– Что бы ты ни говорил, я просто хочу, чтобы ты знал, что я ценю твои намерения. – Е Цзяяо привела в порядок свою одежду, которая заняла весь шкаф. Она была не в состоянии втиснуть обратно его одежду.

– Эй, ты заняла весь шкаф, куда мне складывать свою одежду? – раздраженно запротестовал Ся Чуньюй.

Е Цзяяо осмотрелась, а вслед за этим взяла его одежду и отнесла их на диван, стоящего напротив.

– Пускай пока что, останутся тут. С большим количеством людей в доме, мебели, кажется маловато. Чуньюй, ты можешь найти другой шкаф и принести его сюда!

Ся Чуньюй: «......»

Почему это прозвучало так, будто он тут лишняя персона?

Ся Чуньюй подошел к шкафу, открыл его и бесцеремонно выбросил ее одежду. Это беззаконие в высшей степени! Она, на самом деле, посмела узурпировать права хозяина и сома стала тут хозяйничает как у себя дома. Села тут на всем готовеньком понимаете ли!

– Эй, эй, что ты делаешь? Ты собираешься драться с женщиной из-за шкафа? Ты не боишься стать посмешищем, если об этом станет известно? Ты же мужчина, где твое благородство? – Е Цзяяо схватила свою одежду с пола и снова положила обратно в шкаф.

Ся Чуньюй потерял дар речи, уставившись на эту бесстыдную женщину. Он был в ярости и ощутил неописуемое чувство поражения. Очевидно, что она вела себя неразумно, однако все выглядела так, будто он был скупым. Верно то, что когда-то говорили древние люди, трудно воспитывать только женщин и подлых людей. Теперь он, наконец, понял, почему его отец предпочел отправится охранять границу, чем остаться дома, столкнувшись с кучей женщин. Он едва справлялся только лишь с одной!

Е Цзяяо выпятила губы, ведя себя, как настоящая молодая жена, над которой издеваются.

Ся Чуньюй был полностью убежден, человека потерявший стыд и совесть настигнет кара небесная. Ладно! Настоящий мужчина не воюет с женщинами.

Так что он, в крайнем возмущении взмахнул рукавом и отправился к выходу.

Е Цзяяо крикнула за его спиной:

– ЧуньЛюй, возвращайся сегодня пораньше. Я приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое.

Она, нарочно закатив язык, протяжно произносит слоган «юй» так, чтобы оно звучало как тупой... осел...

Ся Чуньюй в ярости посмотрел на входную дверь, зная, что предстоящие дни будут невыносимыми.

Заставив его в раздражении уйти, Е Цзяяо, с гордостью добившись своей цели, показала «жест виктория»^[!] и радостно напевала песню.

[!] указательный и средний пальцы руки сложены в виде буквы V.

Все пузыри, которые я проткну один за другим...

Поскольку Третий глава был не в духе, все бандиты снова были наказаны. Первоначально было решено, что сегодня не будет никакой тренировки, поэтому некоторые из них снова засыпали, некоторые играли в азартные игры, играли в кости, а некоторые слонялись без дела, и все они чувствовали себя довольными. Однако волна торопливого горна всколыхнула их всех, нарушив их покой.

Один за другим бандиты бросились на тренировочную площадку, но увидели только Третьего главу, держащего командный флаг в центре тренировочной площадки. Он был похож на могучее грозовое облако, готовое метать молниями во всех и вся на своем пути. Все знали, что командный флаг в руках Третьего главы, означает, что сегодня будет тренировка формирования войск. Там будет настоящая драка, и все сводится к тому, чтобы либо избить кого-то до полусмерти, либо быть избитым кем-то другим до полусмерти.

В этот момент всем показалось, что они вот-вот встретятся лицом к лицу со своей смертью – в глазах потемнело, а колени предательски задрожали.

О небеса, что же на этот раз спровоцировало Третьего главу?

После целого дня тренировок все на площадке остались с избитыми физиономиями, в синяках и кровоподтёках. Они не осмеливались произнести это вслух, но в душе все они кричали от боли. Только к обеду они увидели свет в конце своего темного, мучительного туннеля, когда Сун Ци подбежал на тренировочную площадку, подзывая на ужин:

– Третий глава семьи, невестка зовет Вас на ужин...

Все были так измучены и опустошены, что чуть не плакали. Мать твою, невестка наконец-то заберет своего мужчину!

Никому не было вдомёк почему, Третий глава повел себя так, как будто он не слышал Сун Ци. Проигнорировав его, он во весь голос крикнул:

– Построиться в одну линию!

Командный флаг развевался на ветру, и толпа бандитов бежали, как сумасшедшие, в уме крича все возможные матерные слова, которые только могли придумать.

Сун Ци на мгновение остолбенел от неожиданности, но вспомнив наставления сестрицы, собрался с духом и снова яростно закричал:

– Третий глава, сестрица сказала, что если Вы не вернетесь, она лично придет Вас позвать...

Пустое лицо Ся Чуньюя наконец-то проявило некоторые эмоции, когда он подумал о том, как она целеустремленно, скатив языком, будет кричать его имя. Если она придет сюда, крича это во всю глотку, вероятно, все в лагере станут за его спиной называть его тупым ослом. Проклятая женщина! Она становится все храбрее! Как она смеет угрожать ему?

За всю свою жизнь, это был первый раз, когда Ся Чуньюй испытывал отвращение к своему имени.

Пэн Ву подошел к нему и, улыбаясь, сказал:

– Третий глава, время уже позднее и небо темнеет, кроме того невестка ждет, когда Вы вернетесь, или...

Не сказав ни слова, Ся Чуньюй с невозмутимым лицом вручил Пэн Ву командный флаг.

Пэн Ву, взмахнув в воздухе командным флагом, распорядился:

– Разойтись!

Все вдруг повалились на землю, высунув языки, как собаки, тяжело дыша и пыхтя. Мать твою! Если так пойдет и дальше, их всех замучают до смерти!

Сун Ци весьма тактично, без лишних слов, пока они тащились обратно к дому, покорно следуя за Третьим главой, тайно смеялся над ним, думая, что метод сестрицы действительно эффективен, если она может так легко заставить его тут же вернутся.

Всю обратную дорогу Ся Чуньюй молчал, думая о том, как поступить со своей заблудшей женой. Он не может продолжать потакать ее упрямству и вспыльчивости. В конце концов, он понял, что она не была простой личностью. Она намеренно прикидывалась дурочкой, чтобы сбить его с толку и одержать над ним победу. Он сделал шаг, в то время, как она сделала два.

Она нарисовала такую жалкую картину самой себя, но, судя по тому, что он видел, ее мачеха была ей не ровня.