Интерлюдия 20.x (Стэн)

— Припаркуйся там, — сказал Стэн, указывая на свободное место у обочины дороги.

— Так мы окажемся передком в гору, а нам ещё надо разгрузить оборудование, — вмешалась Малявка с заднего сиденья.

— В моём безумии есть система. Паркуй, Маршалл. В этот раз я даже помогу всё разгрузить и перетащить.

Он мельком увидел, как Маршалл закатывает глаза, но парень повернул фургон к парковочному месту.

Верный своему слову, Стэн вышел наружу и засучил рукава. Это бы в любом случае не помешало: снаружи воздух был немилосердно горячим и влажным. Его рубашка сразу начала прилипать к спине.

Они стояли на холме и с этой возвышенной точки могли видеть панораму города. Линию горизонта прерывали краны, здания сверкали, поблёскивали белые и цветные пятна фасадов. Можно было бы назвать вид красивым, но кое-где в застройке виднелись небольшие проплешины, и целые районы города только начинали отстраиваться.

Не так далеко виднелось белое здание, поднявшееся даже выше, чем окружающие его небоскрёбы. Несколько дней назад он подробно изучил его. Подъёмный кран удерживал огромное белое полотнище, укреплённое стальным каркасом и плексигласовыми панелями. Вокруг возводилось новое капитальное строение. Работали тщательно, и всё продвигалось медленно, соблюдалось множество предосторожностей. Кажется, на такой жаре рабочие были бы рады избавиться от костюмов химзащиты.

В Броктон-Бей не было недостатка в историях. Чего стоило одно это карантинное здание.

— Помоги-ка, — сказала Малявка.

Он поспешил к задней части фургона. Тот был припаркован у обочины, ручник был затянут, колёса повёрнуты так, чтобы он не скатился вниз, даже если вдруг тормоза откажут. Но крутой уклон делал разгрузку сложным мероприятием. Почти всё оборудование было рассчитано на то, чтобы его быстро выкатывали наружу, но сейчас это удобство превратилось в препятствие. Оборудование было дорогим, и если оно упадёт на дорогу…

Он втиснулся сбоку от неё и потянулся, чтобы ухватить камеру за дальний край. Вроде просто, но Малявка была низкого роста, небольшая, с телосложением тринадцатилетнего подростка, а не двадцатитрёхлетней выпускницы колледжа.

Она не подходила для этой работы. Она знала оборудование, неплохо справлялась с компьютером, у неё был хороший глазомер, а тату и обильный пирсинг в правом ухе красноречиво свидетельствовали о её творческой натуре.

Но это была не та работа, к которой она стремилась. Она не жаловалась, но ей не хватало выносливости, не хватало силы. И вот это вот всё, происходящее вокруг, было слишком быстро для неё. Она справлялась бы лучше и даже, наверное, была бы счастливее, работая в студии, принимая трансляции, настраивая оборудование и занимаясь монтажом материала.

Маршалл выволок сумку из задней части машины. Все кабели, штатив и свет, были упакованы в плотный футляр. Парнишка не производил впечатления профессионала и ещё не до конца привык к работе, в которую его втянули — и швец, и жнец, и на дуде игрец — замещая все недостающие должности в команде Стэна: установка, интервьюирование, вождение, разведка… короче, всё подряд. Он требовал прибавки, и определённо заслуживал её, учитывая уровень нагрузки, суету и опасности работы. Одиннадцать долларов в час было явно недостаточно.

Стэн подумал об опасностях. В памяти промелькнули картинки. Все на их канале видели эти записи, даже по несколько раз. Чистота, забирающая камеру у Манзанерса, парня с четвёртого канала, и направляющая на него своих чудовищ. Человек, у которого остались жена и новорождённый ребёнок, был убит просто чтобы кому-то что-то доказать.

Нехватка журналистов, работающих на местах событий, была обоснована. Только Манзанерсом дело не ограничивалось. Это была хроническая проблема. Такая работа ставила обычных людей в непосредственную близость к событиям, которые были опасны даже для кейпов.

— Готово?

Маршалл закрыл и запер заднюю дверь фургона.

— Готово.

Стэн отправился вперёд, за ним Малявка и Маршалл. Чтобы угнаться за его размашистым шагом, Малявке пришлось почти бежать.

— Мы припарковались здесь, потому что школа расположена на холме. Мы не знаем, есть ли там место для парковки, ученики могли всё занять, а мы бы ездили кругами, разыскивая место, и нас бы приметил кто-нибудь, кто мог принять меры.

— Меры? — спросила Малявка, слегка запыхавшись.

Верно, у неё же не было столько опыта, чтобы об этом знать.

— Ещё увидишь, что я имею в виду.

Снаружи ограды школы собралось множество учеников. У центрального входа были припаркованы полицейские машины и фургоны СКП, но его внимание привлекли охранники в униформе, на рукавах которых было вышито «Школа Аркадия».

Охрана? Их вид придавал школе черты тюрьмы.

— Малявка, сними картинку с этими в форме, — сказал Стэн.

Она подняла камеру и направила её на ближайших охранников. Ей пришлось замедлить шаг, чтобы отснять материал, но она продолжала следовать за ним. Когда группа учеников заслонила обзор, она прекратила съёмку и поспешила его догнать.

Они подошли к воротам, где женщина в разноцветном шарфе разговаривала с сотрудником СКП. Он сделал знак Малявке, и она подняла камеру.

— Чёрт, — простонала женщина, как только их увидела. Полицейский воспользовался возможностью отойти.

— Не делайте поспешных выводов, — сказал Стэн. — Мы вам не враги.

— Вы тут для того, чтобы ворошить и без того переусложнённую ситуацию, — сказала она. — У меня достаточно проблем и без стервятников.

— Нам всего лишь нужна история, вот и всё. Вы тут главная?

— Я главная в школе. Директор Хауэлл.

Он сделал мысленную пометку. Хауэлл, Хауэлл, Хауэлл. Не самая красивая женщина, со множеством старых шрамов от угрей, рассыпанным по щекам, низкого роста и с носом, который не вполне подходил к остальному лицу.

— Стэн Викери, новости двенадцатого канала, — он подарил ей самую ослепительную из своих улыбок и протянул руку. Она не стала её пожимать.

— Вам нельзя заходить на территорию школы.

— Будет можно, если вы выдадите мне пропуск, — сказал он, опуская руку. В этой работе политики было не меньше, чем расследований, творчества и шоу. Чего она больше всего хочет? Тишины и покоя. — Дайте нам пятнадцать минут, чтобы поговорить с учениками и сделать пару кадров перед дверьми, а я дам понять всем остальным из наших, что эту историю мы взяли первыми. Остальные каналы в наше время предпочитают осторожничать, у них меньше групп, они не станут приезжать ради объедков.

Директор поморщилась.

Стэн улыбнулся:

— Извините. Вы поняли, что я имею в виду. Дайте нам пятнадцать минут, и вам больше не придётся о нас беспокоиться. Если повезёт, то и других журналистов вы сегодня не увидите.

— Со всем уважением, мистер…

— Викери, — сказал он. “Я ведь уже представился!” — Но вы можете звать меня Стэн, миссис Хауэлл. Суть в том, что если вы пропустите меня, то я буду вам должен. Подёргаю за ниточки или сделаю акцент на определённых вещах. И не только это. Кто знает? Следующее происшествие может быть более серьёзным или гораздо более деликатным.

— Мистер Викерс, — сказала она, — я прекрасно понимаю, что всё, что вы хотите — это отхватить кусок побольше. Так вот, я не буду давать комментариев и я не разрешаю вам входить на территорию школы. Я не хочу, чтобы вы вообще разговаривали с учениками.

— Ладно, — сказал он. — Пойдём, ребята. Поговорим с копами.

— Серьёзно? Мы сдаёмся? — спросила Малявка.

— Да, — сказал он и широкими шагами направился прочь от главных ворот школы, пока не оказался вне досягаемости ушей директора.

— Нет. Если мы не будем делать вид, что отступили, она станет нам препятствовать. Но у неё нет власти за пределами школы, так что с учениками мы можем поговорить здесь. Маршалл, отправляйся в сторону фургона. Поговори с учениками, спроси, не хотят ли они попасть в телик. Выбери общительных и эмоциональных и направь их сюда.

— А что насчёт копов? — спросил Маршалл.

— Да куда они денутся, и у копов память лучше, чем у гражданских. Но это ведь ученики всё видели. Идём. Мы не знаем, сколько осталось времени до появления остальных съёмочных групп.

Жаль, что директриса не пропустила их в школу, размышлял Стэн. И глупо к тому же. Учитывая все обстоятельства, предложение, которое он ей сделал, было золотым. Она могла бы укрепить свою позицию и помочь своему начальству выкрутиться из неловкого положения.

“Вы могли бы улучшить своё гуаньси, миссис Хауэлл”, — подумал он. Ему нравилась идея, стоящая за китайской концепцией гуаньси. Оно относилось к таким общим понятиям, как друзья, семья, знакомые, но было ближе к бизнесу и политике. Концепция гуаньси позволяла позвонить человеку, которого не видел годами, и попросить об услуге. Когда человеку обязаны многие люди, у него появляется больше возможностей попросить их об услуге.

Его ознакомили с этой идеей несколько лет назад, и он приписывал ей значительную часть своих недавних карьерных достижений. Концепция, о которой он не забывал ни на миг, которая изменила его взгляд на вещи.

Он подошёл к группе девочек, которые сбились в кучку и наблюдали за полицией и офицерами СКП. Он улыбнулся им лучезарной улыбкой и увидел, как одна из них незаметно оглядела его, и её поза едва заметно изменилась. Он адресовал улыбку в её сторону:

— Могу поспорить, тебе не терпится поговорить о том, что тут произошло. Захватывающие события!

— Ещё бы! — сказала та. — Не каждый день суперзлодей нападает на школу.

— Это было не нападение! Она просто показалась в школе, и за ней пришли, хотя она была в гражданском обличии.

— Я знаю, что это было не нападение, — перебила первая девочка. — Просто… просто другие так говорят.

— Это была Рой, так ведь? — вмешался Стэн. Он щёлкнул пальцами, и Малявка направила на девочек камеру.

— Да. Девочка с насекомыми, — ответила другая девочка. — Наверно, она ходила в Аркадию.

— Вот и нет. Я слышала, она училась в Уинслоу до того, как пришёл Левиафан. Девочка-ботан, ей трудно приходилось, из-за каких-то придурков, вроде бы. Кажется, её звали Тейлор, но надо спросить кого-нибудь из Уинслоу.

— Что случилось? — подтолкнул он рассказ. — Было сражение?

— Появились Дракон и этот новый парень, Отступник, вместе с ещё двумя новыми героями. Не знаю, как их зовут.

Он начал предлагать имена:

— Адамант? Хлопок? Ласточкин хвост? Ореол? Горн? Розария? Суховей?

— Суховей и Адамант — ответила одна девочка.

— Суховей и Адамант — повторил он, делая мысленную пометку.

— И ещё двое Стражей. Один из них был Стояк. Но всё равно она ушла.

— Она ничем их не провоцировала?

— Ничего такого не слышала.

— И они устроили операцию прямо в школе?

— Точняк.

Он хотел расспросить о подробностях, но остановился. Приближался Маршалл, ведя кого-то за собой.

— Видео с телефона, — сказал Маршалл. — Долгий разговор между Отступником, Драконом и Рой в столовой.

Стэн взглянул на девочку с телефоном и приподнял бровь:

— Двадцать баксов за копию видео.

— Сотню, — сказала она.

— Двадцать. Не ты одна снимала, и кто-нибудь точно уступит за двадцатку.

Она посмотрела на Маршалла и снова на Стэна.

— Ладно.

— У тебя есть оборудование? — спросил у Маршалла Стэн.

— Ноут и кабель. Дай минуту.

— Посмотрим позже, — сказал Стэн рассеяно. Он снова повернулся к девочкам.

Не в первый раз он входил в ситуацию почти вслепую. Напряжённая работа, но он упивался этим. Бежать наперегонки со временем, быть на месте первым, первым дать репортаж. Любой репортаж — это, в сущности, состязание. Нужно было исследовать место событий, составить сюжет, проверить все детали. Но, самое главное, нужно было вкусно всё подать.

До того, как Выверт взорвал съёмочную группу вместе с журналистом, который освещал дебаты кандидатов, Стэн был продюсером. В этом он наловчился. Пришлось, потому что в студии не было больше никого, кто смог бы за это взяться. Грустно и иронично, на самом деле. Людей не хватало, ресурсы поступали нерегулярно. Так что они сократили персонал, снизили нагрузку. А потом шесть человек погибло. Включая ведущего журналиста.

И всё же, ходили слухи, что СКП, по поручению Мисс Ополчение, проводило расследование о связях между Вывертом и убитыми журналистами и операторами. У него чесались руки поближе заняться этим делом, но это шло вразрез с его философией.

— Вы были там, в столовой? — спросил он девочек.

— Нет.

— Ладно. Хорошо. Что думаете? Вы испугались, зная, что в школе так много кейпов?

Ещё двадцать секунд на сбор деталей и крупные планы с эмоциями, и вот он снова в поиске собеседников.

Ещё две группы опрошены, но ничего нового. К тому времени как он узнал настоящее имя Рой, появился Четвёртый канал, и началась гонка.

— Есть видео! — позвал Маршалл.

Стэн взял протянутый ноутбук. Посмотреть сейчас значит отложить интервью. Поблёкнут воспоминания.

Но ему нужен нарратив. Как разворачивались события? Каковы ключевые причины происшедшего? То, что школа была небезопасна? Это могло бы сработать, привлечь внимание зрителей, но выглядело дешёвкой. Нет, публика знала, что Протекторат разваливается. Должна быть связь, должно быть то, что увязывает событие с чем-то значительным.

— Спасибо, — сказал он, затем принял решение. — А теперь нужно, чтобы ты нашёл кого-нибудь, кто знал Рой в гражданской жизни.

Маршалл кивнул.

— Он или она должны быть среди учеников из Уинслоу.

— Уже иду.

Вместе с ноутбуком Стэн вернулся к фургону. Он не поленился и прежде, чем смотреть видео, загрузил программу редактирования.

Без напоминания с его стороны Малявка подключила его к компьютерам фургона. В углу появилась иконка, сообщающая об установлении соединения со студией.

«…участвовала в той битве с угрозой S-класса в центре города. Не хочу показаться заносчивой, хотя, наверное, имею на это какое-то право, похвастаться мне есть чем. Я многое сделала. А после всего этого вы включаете заднюю и раскрываете перед всеми мою личность?»

В разлинованном блокноте он написал «20» и следом вопросительный знак. Видео продолжалось, а он записывал временны́е отметки, ключевые слова и вопросы. Когда разбор был закончен, он перепроверил, чтобы клип был скопирован. Было несколько моментов, когда звук был слишком тих, голоса не были слышны или когда всё тонуло в фоновом шуме. Малявка работала над настройками, прибавляя громкость и накладывая фильтры.

ДиО начали драку? Под давлением начальства? Упомин. предыд. взаим-ия с Рой. Когда?

Поставили детей под угрозу.

Нарушение договора.

«Вы серьёзно считаете, что я стану хранить все ваши грязные секреты, которые я узнала за последние месяцы…»

Что Рой известно? Возм-но важно.

«…номер Девять. Вы либо забросили погоню, либо хотите сказать, что есть что-то более важное, чем остановить их…»

Б9? Проверить события после Бостона.

Больница? Рой и Отступник?

ДиО ведут переговоры со злодеями? Взаимодействие? Коррупция?

«…Если вы на моей стороне — встаньте!»

Когда ученики принялись вставать с мест и пришли в движение, и видео, и звук стали неразборчивыми.

Стэн улыбался. Вот оно.

Он вырезал момент, где ученики встали в ряд с Рой перед героями и озаглавил клип: «Самый сок?»

Спустя секунду, на краю окна появилось уведомление. Из студии удалённо подключились к ноутбуку, и запросили добро на монтаж и добавление своих изменений.

Разрешить редактирование — да.

Есть. Редакторы со станции в деле.

Теперь нужно слепить из этого большую историю.

Он открыл файл и начал набрасывать сценарий. Сверху он расположил заметки и клипы, которые должна подготовить студия.

В дверь фургона постучали. Стэн открыл её и увидел Маршалла. С ним был смущённый паренёк лет пятнадцати-шестнадцати. Он выглядел подавленным. Виноватым.

— Он говорит, что был когда-то её другом.

— Нет, — сказал парень, — не совсем. Но мы знали друг друга. Вместе учились, занимались работой в одной группе. И ещё я у неё в долгу.

Стэн улыбнулся.

* * *

«…предоставляется нашему журналисту Стэну Викери».

«Спасибо, Ник. Ранее в этот солнечный день тысяча двести учеников пришли в школу Аркадия в их первый день учёбы. Они надеялись вернуться в колею нормальной жизни после недель, проведённых вдали от дома или под ударами длинной серии инцидентов, обрушившихся на Броктон-Бей. Но, ещё не пробил и полдень, как эти мечты были разбиты».

Блондина в кадре сменил усталый мужчина с усами. На дальнем конце школьной парковки возвышался массивный металлический бронемодуль. Механический дракон.

«Школа стала местом противостояния между Драконом, всемирно известной героиней и местной главой преступного мира и предводителем Неформалов, Рой. За недолгое время её пребывания на территории школы Дракон раскрыла личность Рой — ей оказалась шестнадцатилетняя ученица, Тейлор Эберт. Это невероятное разоблачение влечёт за собой множество вопросов…»

— Переключи, — сказал парень в тюремной одежде, — опять эта белиберда.

— Нет, — сказала София.

Рой — это Тейлор!

Множество вещей встало на свои места.

В ней проснулся гнев. Настоящая ярость. Это забитое жалкое беспомощное маленькое чучело правило преступным миром Броктон-Бей?! Что-то тут не так. Требовался какой-то ответ.

Но ответа не было. На фоне бубнящего голоса, София посмотрела на браслеты, которые приходилось носить. Сквозь них проходил электрический ток и, хотя сейчас они и не были соединены вместе как наручники, даже так они сковывали её. Она не могла войти в теневое состояние, не пересекая изоляцию браслетов.

Как бы ей того ни хотелось, сейчас она не могла уйти.

Она посмотрела на телевизор, и почувствовала, как растёт не имеющее выхода злое, бессильное отчаяние, которое заполняло её и усиливалось настолько, что она уже с трудом могла соображать. Чтобы выпустить закипающие внутри чувства, она сжала кулаки, но этого оказалось недостаточно. Она выпрямила пальцы, будто пытаясь до чего-то дотянуться, но рядом ничего не было.

Просто так это напряжение не уйдет, не выветрится.

Оно достигло предела как раз в тот момент, когда на экране появилось лицо Тейлор. София вскочила с места, и, не обращая внимания на охрану, которая уже к ней направлялась, игнорируя возмущение и ругань сокамерников, пнула экран телевизора, разбив его вдребезги.

Секунду спустя её связали. Два охранника, действуя синхронно, повалили её на пол.

Она кричала что-то настолько бессвязное, что даже и сама потом не смогла бы сказать, что именно.

* * *

«Кем она была? И что побудило людей, называющих себя героями, ворваться в школу, рискуя жизнями учеников и учителей? Сама Рой задалась вопросом, почему они так охотно оставили рядом с ней заложников…»

На экране стала проигрываться видеозапись с Тейлор, сидящей на прилавке столовой. Она говорила почти равнодушно, излучая уверенность:

«Вы загнали меня в комнату с тремя сотнями человек, которых я теоретически могла бы взять в заложники. Почему? Вы не можете быть настолько уверены, что я никому не причиню вреда…»

Какая-то ученица внезапно завизжала, дёрнулась и свалилась на пол, в попытке убраться прочь.

— Дэнни, — сказал Курт, положив руку ему на плечо, — не нужно тебе на это смотреть.

Дэнни покачал головой. Курт посмотрел на него сверху вниз. Дэнни не проронил ни слова с того момента, как он открыл дверь и Лейси заключила его в объятия.

«Это приманка, не так ли?» — в телевизоре голос Тейлор звучал довольно странно.

«Судя по их разговору, Рой знает какие-то неприятные секреты, которые Протекторат хочет скрыть, — заговорил Стэн Викери, снова появляясь на экране, со зданием Аркадии на фоне. — Что поднимает вопрос, а что это могут быть за секреты?»

«Вы серьёзно считаете, что я стану хранить все ваши грязные секреты, которые я узнала за последние месяцы?» — снова голос Тейлор.

Денни спрятал лицо в ладонях, сдвинув при этом очки на лоб. Курт похлопал его по спине, а Лейси посмотрела с сочувствием.

«Что знала Рой, и как это связано с событиями двадцатого июня? Почему Дракон и Отступник с готовностью бросили преследование Бойни номер Девять?»

— В этом… — Дэнни начал говорить, но голос его дрогнул. Он замолчал, затем начал снова: — В этом моя вина?

— Нет, — сказала Лейси. — Нет, дорогой.

«Сегодня мы не можем дать ответы на эти вопросы, — сказал журналист, — Но настоящий вопрос, который хоть и проще, но гораздо важнее, заключается в том, что заставило вот такого ребёнка…»

Какой-то паренёк, потупив глаза, говорил:

«Она была хорошая, тихая. Я знаю, люди мне не поверят, но она правда была хорошим человеком. То есть, и сейчас. И сейчас она хороший человек. В душе. Прости меня, Тейлор».

«Стать таким?»

Включился голос Тейлор, спокойный, невозмутимый, сопровождаемый той же низкокачественной видеозаписью, снятой издали, на которой она сидела на краю прилавка в школьной столовой.

«Вы бы удивились, узнав, на что я способна, я изувечила многих. Вырезала одному мужику глаза и отхватила ему хозяйство. Отрезала женщине пальцы ноги. Укусами насекомых заживо сдирала с людей кожу. Чёрт, а что я сделала с Триумфом?.. Он был на волосок от смерти и чуть не задохнулся, когда его глотка отекла после укусов сотен пчёл…»

Курт выключил телевизор. Дэнни неподвижно уставился на свои руки.

— Это выдернули из контекста, — сказала Лейси тихо. — Она притворялась. Я уверена…

Курт покачал головой, и она замолчала. Больше вреда, чем пользы.

— Мы будем рядом, хорошо, Дэн? — заговорил Курт. — Давай ты к нам заглянешь? Лучше бы тебе не оставаться одному, а? И так журналисты тебя не найдут.

Дэн не ответил. Он продолжал стоять, согнувшись над кухонным столом.

— Если только ты не хочешь подождать её здесь? — спросила Лейси.

— Она уже попрощалась, — ответил Дэнни и выпрямился, оттолкнувшись от стола, — я думаю, это было прощание.

* * *

«…Чёрт, а что я сделала с Триумфом?.. Он был на волосок от смерти и чуть не задохнулся, когда его глотка отекла после укусов сотен пчёл…»

«И что заставило десятки учеников отвергнуть героев своего города ради его главной злодейки?» — спросил Стэн.

Широкоэкранный телевизор показывал учеников, встающих с мест и присоединяющихся к Рой. Последовал другой отрывок, показывающий учеников, активно борющихся с героями.

— Господи! — сказал директор.

Суинки сидела рядом со своим преемником и, храня молчание, наблюдала, положив локти на стол и сложив ладони перед лицом.

— Этого можно было избежать, — сказал директор, — множеством способов.

— Скорее всего, так и есть, — ответил Отступник. Он вместе с Драконом стоял у конца длинного стола.

— Если бы вы прервали трансляцию и стёрли записи с телефонов, у нас было бы время, чтобы разгрести последствия.

— Мы не станем игнорировать первую поправку, — сказал Отступник.

«…СКП и Протекторат отказались от комментариев и в свете того, что сегодня произошло, их молчание настораживает — продолжался репортаж. — Броктон-Бей стал последним и самым крупным отражением проблем, встающих в эту новую эру перед миром и, возможно, также и отражением его надежд…»

— Обычно ты гораздо способнее, Дракон, — сказала Суинки, — настолько, что я задаюсь вопросом… не подтолкнула ли ты события в этом направлении?

— Если вы попробуете повесить вину на нас — вас ждёт неприятный сюрприз, — отрезал Отступник.

«Этот случай, — говорил журналист, — указывает на нечто совершенно другое, на фатальный дефект системы, последнее и самое крупное свидетельство движения Протектората к краху…»

Директор Тагг, преемник Суинки, поднял пульт и вырубил звук.

Отступник переступил с ноги на ногу и заложил руки за спину. Каким-то образом его поза излучала самодовольство.

Суинки оглядела всех сидевших за столом людей: мистер Тагг, директор СКП Броктон-Бей, директор Армстронг из Бостона, директор Уилкинс из Нью-Йорка — собрались все. Напротив неё сидел мистер Кин. Камера, установленная на столе, передавала видео встречи шеф-директору СКП, находящейся в Вашингтоне.

Видимо, никто не хотел отвечать Отступнику, некоторые молча уставились на него, остальные смотрели на висящий на стене телевизор.

— Хотела бы вам напомнить, — произнесла она, — что вы сейчас под строгим испытательным сроком, на условиях, на которые вы подписались.

— Совершенно верно, — сказал Отступник, — Арестуете меня за неподчинение? Или вам нужно что-то более весомое?

— Попробуй и узнаешь, — ответил директор Тагг.

— И что тогда случится? Отправите меня в Клетку? — спросил Отступник.

Вопрос был плохо прикрытым напоминанием о том, что это Дракон обслуживала Клетку и управляла ею.

Эмили Суинки поймала себя на том, что не может определить, что испытывает — тихий ужас или самодовольство. Она ведь их предупреждала. При каждой возможности сообщала о своих опасениях через каналы, которые Дракон не должна была отследить. Но всякий раз, как она поднимала вопрос о том, что случится, когда Дракон погибнет в битве или обернётся против них, от неё отмахивались и не замечали.

— Я хотела бы услышать ответ Дракон, — сказала Суинки.

Дракон повернула голову и посмотрела на неё, лицо было спрятано за ничего не выражающей маской и матовыми непрозрачными линзами. Что-то в её движении было неправильно. И движение, и последовавшая тишина вызывали странное беспокойство.

— Молчание? Нечего сказать?

— Последствие нашего недавнего визита в Броктон-Бей, — сказал Отступник. — Надеюсь, через пару дней ей полегчает.

«Любопытно», — отметила Суинки, обратив внимание на оттенок чувств, с которым тот произнёс это простое утверждение.

Словно желая поскорее сменить тему, директор Армстронг сказал:

— Мистер Кин? Ваши соображения? Как это повлияет на ваш департамент?

Суинки переключила внимание на этого человека. Раньше она сталкивалась с ним не часто, но он быстро заслужил её уважение. Он не был директором, скорее посредником между Протекторатом и различными другими командами супергероев по всему земному шару. Он отвечал за переговоры и договоры, присматривал, чтобы все команды придерживались одинаковых правил, и в чрезвычайных ситуациях координировал совместную работу всех групп.

— Это катастрофа, — сказал Кин. — Я смогу немного сгладить ситуацию, предложить помощь, манипулировать доступными грантами, но не смогу ничего построить на фундаменте, которого нет.

— В чём заключается самая большая проблема?

— Первым на ум приходит Имперский союз Китая. Масти и Королевская рать будут сотрудничать, потому что иначе не могут. Насчёт команд Америки могу сказать, что всё зависит от конкретных случаев. Но сейчас мы в середине переговоров с ИСК, и это плохо на нас отразится. Если только сейчас мы не найдём точку опоры и в следующем большом событии не покажем себя с лучшей стороны.

Следующее большое событие. Это заставило всех задуматься.

— Кое-что следует поменять, — сказал Отступник.

— Почему-то, Колин, — ответила Суинки, — мне кажется, что мысли о том, что именно следует поменять, у нас очень разные.

— Скорее всего, — сказал он твёрдым голосом. — Однако по многим причинам это стало для нас последней каплей. Мы продолжим сотрудничество только при выполнении определённых условий.

— Отступник, — прервал его Тагг. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

«Он жёсткий человек, — подумала Суинки. — Армия, СКП, командир отряда, генерал, но не политик. Иронично, что они оба такие бараны».

— Директор Тагг, вы вызвали меня как консультанта, так что позвольте дать совет.

Тагг повернулся к ней.

Она продолжила:

— Этот вариант нравится мне не больше чем вам. Но прежде, чем сходу его отвергать, давайте выслушаем условия Отступника.

Директор Тагг ничего не ответил, однако молча повернулся к Отступнику.

— Мы с Дракон подробно всё обсудили. Необходимо, чтобы присутствующие директора приняли на себя ответственность за инцидент в школе, и нам нужно навести у себя порядок — провести тщательное внутреннее расследование биографий всех заметных членов СКП. Мы не можем работать как раньше, когда над нами маячит призрак Котла.

— Ты хочешь, чтобы мы уволили неизвестно сколько работников СКП именно тогда, когда мы пытаемся бороться за то, чтобы сохранить свою численность? — почти ошеломлённо спросил Тагг.

— Одновременно мы должны освободить кейпов от обязанностей, — сказал Отступник. — Нелепо пытаться ограничить утечки и контролировать потоки информации cо столь малым количеством работников. Дракон выражала беспокойство и говорила, что нам надо было сделать это раньше, и мы договорились между собой о том, что сегодня в полночь любая цензура прекращается.

Тагг встал с кресла, открыв рот, чтобы что-то сказать…

— Я согласна, — успела опередить его Суинки.

Головы повернулись.

— Это пустая трата ресурсов, — сказала она, — и нам действительно нужно навести у себя порядок.

— У тебя нет должности, которую ты можешь потерять, — ответил Тагг.

— Я бы и так её не потеряла, — возразила она, — у меня не было связей с Котлом.

Кин хлопнул в ладоши и улыбнулся.

— Хорошо сказано. Если мы с ними не связаны, нам нечего бояться.

— Вы понимаете, что они делают, а? — спросил Тагг. — Как мы проведём такое расследование? Только если Дракон натравит свой ИИ на все доступные записи и базы данных. Но наделив паралюдей властью, мы предадим саму цель существования СКП!

— Этот поезд давно ушёл, — заметил Кин. — Когда вскрылась правда о шеф-директоре Коста-Браун, простите мою прямоту.

— Извинения приняты, — раздался из динамиков кристально ясный голос шеф-директора, — Я думаю, это создаст больше проблем, чем решит. Нам придётся отклонить это предложение, Отступник.

— Тогда я не вижу причин, чтобы оставаться, — ответил он.

— Но, как мы полагаем, если вы уйдёте, это лишит нас услуг Дракон по поддержанию работы систем и устройств, которые она для нас создала. СКП без Клетки, без компьютерных сетей и баз данных, без специальных гранат и распылителей удерживающей пены.

— Какая досада, — сказал Отступник.

— С этим не будет затруднений, — ответила шеф-директор.

Возникла пауза. Дракон посмотрела на Отступника.

— Не будет? — уточнил Отступник.

— Нет. Мы установили контакт с человеком, который доказал свою способность использовать технологии Дракон. Он считает, что достаточно подготовлен и даже готов занять пост Дракона в случае её отставки или отсутствия.

— Святой, — сказал Отступник. — Вы говорите о предводителе Драконоборцев. Наёмных уголовников.

— Первоочередной задачей для меня всегда была и будет защита людей. Если ради безопасности почти всего мира, которую обеспечивает Клетка, нужно будет обратиться за помощью к негодяю…

— Известному убийце, — сказал Отступник.

— Я бы не разбрасывался обвинениями, — почти прорычал Тагг.

— Даже к известному убийце, — продолжила шеф-директор так, как будто её и не прерывали, — то я без колебаний это сделаю.

Отступник взглянул на Дракон.

— Вам обоим предстоит решить ещё одну дилемму, — продолжала шеф-директор. — Что, по-вашему, произойдёт, когда появится следующий Губитель? Учитывая блестящий ум Дракон и аналитические технологии Отступника, я полагаю, что вы уделили этому вопросу некоторое внимание. Что произойдёт без участия Протектората?

Суинки внимательно изучала пару, пытаясь понять их реакцию. Их обоих было трудно раскусить, даже если бы не было брони.

— Всё обернётся плохо, — сказал Отступник, — Будет плохо, даже если допустить, что сегодняшний Протекторат будет скоординирован и достигнет пика боеспособности.

— Мы не можем позволить себе нести потери, — сказала шеф-директор, — Вам известно это так же хорошо, как и мне. А теперь скажете, что компромисс невозможен.

Дракон повернулась к Отступнику, медленно и осторожно, положила руку ему на плечо.

— Мы примем участие в следующей битве, — сказал Отступник. — А потом мы уйдём.

— Думаю, это приемлемый компромисс.

* * *

«Этот случай, — говорил журналист, — указывает на нечто совершенно другое, на фатальный дефект системы, последнее и самое крупное свидетельство движения Протектората к краху…»

— Слишком напыщенно, — с усмешкой прокомментировал Джек. — Но в целом, мне нравится. Чудесно.

Крюковолк, вышагивающий на противоположной стороне от телевизора, что-то проворчал в ответ.

Ампутация согнулась сбоку от машины. Положив руки на бёдра, она смотрела, как Бласто переключает блокировку храповика в основании высокого чёрного рычага. Его движения были дёрганными, поскольку выполнялись под принуждением нескольких внутренних и внешних механизмов.

«Протекторат отказался от комментариев и в свете последних событий и обвинений в сокрытии неблагопристойных секретов, их молчание наводит на определённые мысли».

— Почти готово, — пропела Ампутация, — Крючок, ты следующий.

Крюковолк посмотрел на неё, затем на устройство.

— Только не говори, что испугался, — сказала она насмешливо.

— Не этого… Я пытаюсь понять, тем ли путём мы идём.

— Считается, что я приведу к концу света, — сказал Джек, всё ещё глядя в телевизор. — Но на мой вкус это как-то пресно. Я хотел бы всё ускорить, добавить немного драматизма.

«…события в старшей школе Аркадия наверняка привлекут внимание всей Америки. Мы, общество, хотим ответов. Смерть Викария обозначила конец Золотого Века, конец эпохи, когда от всех и каждого, получивших суперспособности, ожидалось, что они станут героями. И даже те, кто, получив способности, работал в бизнесе или общественной деятельностью, были названы Бродягами…»

Ампутация взяла Крюковолка за руку и усадила его в кресло. Она отступила на шаг, оглядывая устройство, которое освещалось маленькой настольной лампой и тусклым свечением монитора — островок света посреди широкой распростёршейся тьмы. Стол, двигатель и технарские кресла, окружённые абсолютной, гнетущей темнотой.

— Что-то не сходится, — сказал Крюковолк, — не могу сказать почему. Мысли всё ещё затуманены.

Ампутация нажала на кнопку, и ожили мигающие огоньки, загудел двигатель, набирающий обороты. В мерцании огней стало возможно разглядеть отблески окружения. Стекло и провода.

— Лучше бы Рагнарёк, чем…

Ампутация потянула белый рычаг, и голос Крюковолка смолк. Мигание огоньков прекратилось, и комната опять погрузилась во тьму.

Джек вздохнул.

«…угрожает стать подобным случаем…»

Ампутация перешагнула тело мёртвого технаря в лабораторном халате и остановилась перед Джеком.

— Раздевайся.

Джек стянул рубашку, затем штаны и трусы. Тяжёлые лезвия, болтавшиеся на его ремне, падая на кафельный пол, неприятно зазвенели.

— И прикройся, — сказала Ампутация, отводя глаза. — Стыдно! Ты в компании ребёнка, и девочки к тому же!

— Ужасно извиняюсь, — сказал Джек с изрядной долей сарказма, и закрылся ладонями. Затем сделал шаг назад, сел и откинулся на наклонную поверхность сиденья. Холодно.

«…предельно ясно. Событие, которое произошло сегодня, изменит отношения между героями, злодеями и гражданами. И теперь от их решений будет зависеть, приведут ли эти изменения к лучшему или к худшему…»

Репортаж закончился, и телевизор снова показал ведущих новостей, сидящих за столами.

— Много о себе думает, не так ли? — спросил Джек.

— Любит слушать собственный голос, — ответила Ампутация. — А ты как думаешь, что будет? Всё изменится к лучшему или к худшему?

Джек улыбнулся.

— Это предопределено? — спросила она. Она нажала на кнопку, и огоньки снова замерцали.

— Думаю да, — заметил Джек. — Но почти надеюсь, что всё обернётся хорошо.

Огоньки мигали всё яростнее, сейчас длительность вспышек начала совпадать с периодами темноты. И в этом прерывистом свете Джек видел всё большую и большую часть окружающего пространства.

Ряд за рядом стеклянных ёмкостей, выстроенных в подземном зале, каждая достаточно велика, чтобы вместить взрослого человека, несмотря на то, что сейчас в них находились только зародыши. Все были подписаны. В одном ряду стояли баки с надписями «Краулер», «Краулер», «Краулер»… десять раз. В следующем ряду десять подписей были «Сибирь». В следующем за ним десять повторений слова «Хохотун».

Каждый ряд ёмкостей был предназначен для одного из членов Девятки, прошлого или текущего, за исключением Джека и ещё одного.

— Больнее падать? — спросила Ампутация.

— Именно, — ответил Джек. Он посмотрел на отдельно стоящую ёмкость и почувствовал, как чуть ускорился его пульс. Она была единственной, которая стояла отдельно. «Серый мальчик».

— Думаю, скоро узнаем, — сказал он, повысив голос, чтобы быть услышанным за воем двигателя.

Ампутация только захихикала. Она обеими руками потянула переключатель, и комната погрузилась во тьму и тишину.