Перевод: imy

***

Различные сражения по всему городу постепенно подходили к концу.

Разрушения, причиненные в тех местах, которые были превращены в поля сражений, были огромны, и способности города сильно пострадали.

Этот самый факт, который передавал масштабы катастрофы, произошедшей в этом городе Пристелла—— можно было бы назвать результатом злобы, принесенной в город Культом Ведьмы.

В ситуации, когда такие разрушения продолжают возврастать и наноситься, существует одно поле битвы с другим цветом волос.

Скорее всего, это даже не будет уместно назвать полем боя.

Эхом отдавался лишь торжественный звук бьющихся мечей, каждый из которых целился в жизнь другого.

Здесь присутствовало только бестактное желание двух мечников, направивших кончики мечей друг на друга, уничтожая все ненужное, с их, что можно было бы по крайней мере сказать, истинных желанией.

“ーーーー”

Лезвие мечей продолжало сверкать в лунном свете, и воины продолжали обмениваться любовью из-за столкновений стали.

Резкие выстрелы, рассыпая искры, седые и рыжие волосы продолжали плясать под лучами Луны.

Это был танец мечей, такой великолепный и отполированный, что в конце концов он украл бы взгляды всех зрителей или отнял бы у них их сердца, он был таков, что даже Бог мечей завопил бы.

Невообразимо блестящее движение длинного меча, словно он рассекал воду.

Отскочив назад, два меча пронеслись по ветру, ударяя друг друга, как молнии.

“ーーーー”

Словно танцуя представление возвратно-поступательной фиксации, мечи этих двоих продолжали переплетаться друг с другом.

Вильгельм принял удар меча той, что стояла перед ним, Терезии, которая была все так же прекрасна, как и в молодости, с той же силой, с какой он принял удар меча, и почувствовал печаль от того, что почувствовал в своей ладони.

Бурлящий из глубин его тела, это был крик сердца его молодого "я", несмотря на его возраст.

——Он начинал волноваться.

——Он начинал приходить в восторг.

——Он расцветал.

С честностью, должен он подтвердить.

Демон меча Вильгельм мысленно вернулся в прошлое и тосковал по настоящему, где он мог бы снова соединиться со своей молодой женой.

Это опалило его сердце.

Теперь его мысли были заняты тем, как сильно он хотел и как готов был бы бросить все, лишь бы этот обмен мечами, это свидание, никогда не кончалось.

Вильгельм: Но——

Такая жадность была богохульством, ему было непростительно даже выносить ее.

Богохульство, в те неутомимые дни, которые Демон Меча Вильгельм посвятил мечу.

Богохульство, в его клятве отнять меч, у Святой Меча Терезии, как только он заставит её проиграть.

Богохульство, в его чувствах к предельной преданности своему учителю, как мечнику.

Любовь, вспыхнувшая в груди Вильгельма ван Астрея, неотрывно следовавшая за ним, была бы богохульством по отношению ко всему живущему в этот миг в этом мире.

Отныне он не должен откладывать это на потом.

Независимо от того, как много было этих моментов, они оказались восхитительным раем для Демона Меча.

Терезия: "————"

Вильгельм: Хий, а~а~а~а~!!

Безмолвный удар меча, как буря, пронесся сквозь него, на что он ответил своим собственным шквалом бесчисленных ударов меча.

Длинные темно-рыжие волосы колыхались, и движения Терезии, облаченной в белые одежды, не прерывались.

Подобно листу, упавшему в ручей, смертоносный меч был пущен из глубины ее совершенно естественной позы.

Вверх, вниз, влево, вправо - удары ее меча не имели определенного угла.

Однако, когда атаки перекрывались, Вильгельм почувствовал, что что-то не так. И убедительное ощущение того, что что-то не так, было чем-то, что он чувствовал также в ее ответах.

Способности Терезии Ван Астреи как мечника были исключительными.

Это было нечто, с чем он когда-то соперничал в те дни, золотые дни физического развития Вильгельма, и что, несомненно, лежало в области чистого фехтования.

Прямо сейчас, это умение продолжало сиять в клинке Терезии, когда она стояла перед ним, молча.

Искусство Святого меча, безжалостно убивающего противников, приносило и облегчение, и зависть стражам.

——Тем не менее, ее нынешнее "я" и ее "я" тех дней имели решающую разницу между ними.

Вильгельм: ——Легкий.

Когда двойной меч и длинный меч столкнулись лицом к лицу и вокруг рассыпались искры, заметил Демон Меча.

Сцепив мечи, Вильгельм напряженно вглядывался в голубые глаза на другой стороне клинка.

Вильгельм: Даже не нужно сравнивать, он легкий, Терезия. ——Твой меч, который сбросил свой тяжелый груз, что-то слишком лёгкий.

Терезия: "————"

Уверенный тон, эти слова смешались с разочарованием, однако брови ее прекрасного лица даже не дрогнули.

Терезия, с совершенно ясными глазами, лишенными всяких эмоций, снова посмотрела на Вильгельма.

Ни опровержения, ни возмущения, в них даже не было вражды.

Раньше она была женщиной, которая часто улыбалась, часто сердилась, часто дулась.

Раньше, когда она молчала, она была женщиной красивой, как клинок, но в те времена, когда она молчала, ее почти не было.

Раньше она была женщиной, похожей на сферический цветок, распускающийся под солнцем.

В ее нынешнем состоянии не было ничего, кроме трагедии.

Терезия: "————"

Присутствовала только оболочка его молчаливой жены.

Когда он обменялся ударами мечами с человеком, которого продолжал любить, сердце Вильгельма разбилось вдребезги.

Прыгая, как будто вернувшись в дни прошлого, убывая, как будто понимая, что дни прошлого не могут быть возвращены, отбрасывая дни прошлого, как будто имея сон, подобный пузырю на поверхности.

——Вот уже пятнадцать лет, какую жизнь должна была вести Терезия.

Когда он вспомнил то время, когда потерял ее, и посвятил себя мести, неизлечимая рана на плече Вильгельма дала о себе знать.

Рана, нанесенная Благословением Бога Смерти, никогда не исчезнет.

(п/п: в прошлых главах было Божественная защита. заменил на благословение.)

Это было Благословение помимо Благословения Святого Меча, дарованное Терезии Богом Меча, чтобы положить конец тем дням войны.

Один порез мог вызвать целую реку крови, а несколько порезов, целую гору трупов.

Отныне для нее не было необходимости в поверхностном уме и хитрости, чтобы оборвать нить жизни.

В самом деле, единственный способ победить Терезию - это владеть мечом лучше, чем она.

Вильгельм прошлого кромсал себя до крайностей, с такой строгостью, что превратил себя в меч, продолжая до самого конца, пока ему действительно не удалось это сделать.

Не было никакого способа победить Терезию, которая тоже получила свои способности, повышенные до самого предела через Благословение Святого Меча.

И теперь, обменявшись ударами с ее юным "я", Вильгельм все понял.

——Способности владеть мечом были трансцендентными и лежали на территории ловкости. Однако на это искусство фехтования легла одна огромная тень.

Вильгельм: Даже если ты чувствовала беспокойство до того, как схватить меч, ты больше не чувствовала беспокойства после того, как взяла его. Ты была женщиной, которая знала это даже лучше меня.

Терезия: "————"

Вильгельм: Ты помнишь тот день, когда мы расстались? Во время Великого Порабощения ты встряхнула меня, когда я остановил тебя, и нанесла неизлечимую рану этому плечу. Слова того времени я не забыл. Ни одного из них.

Она не ответила. Он не требовал этого.

Это была просто церемония Вильгельма, вспоминающего тот день.

Наряду с болью в плече, память, запечатленная в нем, также была воскрешена.

В то время как она начала с Великого Порабощения, с путешествия, из которого она, возможно, никогда не вернется, Терезия буквально отпустила себя от Вильгельма и сказала:

——Когда я вернусь, в тот день, пожалуйста, дай мне услышать слова, которые я не слышала.

Вильгельм: Я пришел сюда, чтобы исполнить обещание того дня——!

Двойной меч взревел, и длинный меч Терезии зазвенел.

Бывший Святой Меч взмахнул клинком, используя эту отдачу, но Вильгельм, даже не глядя на эту контратаку, уклонился, полностью прочитав ее траекторию.

Он знал это.

Там, где должен был появиться клинок, достаточно, чтобы он полюбил это.

Вильгельм: Ру, о~о~о~о~!

Привычки были те же самые. Техника была та же самая.

Выжженные в его душе, в аскезе его прежнего "я", когда он кромсал себя, он рисовал их в своем уме, техники меча Святой Меча, которую он преследовал.

Победив ее, поклявшись отнять у нее это, достигнув той области, к которой он стремился, он стремился, и они опалили его душу.

То же самое было и с ее фигурой, которая согревала его грудь.

Терезия: "————"

Даже вопреки призыву Вильгельма красивое багровое лицо не дрогнуло, даже слегка.

Когда меч беззвучно, бесшумно, бесстрастно нацелился на свою добычу, Вильгельм сбил её с ног.

Он любил её так сильно, что знал это даже с закрытыми глазами.

Именно поэтому сейчас он предпочел любить ее, не закрывая глаз.

Вильгельм: ーー~хк.

Он повернулся, нанес ответный удар, обменялся ударами, поднял клинок, полоснул мечом по диагонали.

Приняв обрушившийся на него клинок, и отправив контратакующий удар, уклоняясь от удара, затем отпустив, вращая свое тело вокруг прыгающего острия меча, оба, которые рассекли по диагонали плечи друг друга, затем вплели свои мечи в качестве ключевого исполнителя и переместили контратаку.

Превосходя удары изящной защитой, в искусстве фехтования Терезии возникла возможность.

Терезия, которая накапливала удары, отступила, и Вильгельм без колебаний нырнул в образовавшуюся брешь.

“ーーーー”

На мгновение в глазах Терезии, которая смотрела на Демона Меча, вспыхнули эмоции.

Нет, это было его заблуждение. Его женственное сердце вырвало из памяти ситуацию прошлого, точно такую же, как эта.

——На глазах у многочисленных горожан Вильгельм нанес удар и разгромил главного актера церемонии, Святого Меча, и ограбил будучи мечником юношу по имени Терезия.

Возвращение той ситуации, точно такой же, как и та.

Тогда результат тоже будет, такой же.

Вильгельм: Терезияーー ~хк!!

Вильгельм атаковал длинный меч, летя к ее груди.

Демон меча поднял свой двойной меч против него, и, не выдержав нагрузки, в лезвии появилась трещина. Но в то же самое время длинный меч отразил его, повернувшись прямо над головой, и половина тела Терезии в значительной степени открылась.

Нарисовав большой полукруг, двойной меч Вильгельма вернулся.

Со времени начала этого свидания и до этого момента Терезия, которая была прямо перед его глазами, произвела самый большой разрыв. Мускулы его рук вздулись, и он вцепился в рукоять меча так, что она заскрипела.

И теперь, орудуя атакой изо всех сил, он должен положить конец этому немыслимому воссоединению——.

——Он попытался положить этому конец.

Вильгельм: ーー~хк!

Неистовая страсть переполняла его горло, в глазах плыли бесчисленные выражения лиц.

Ее лицо, когда она плакала, ее лицо, когда она сердилась, ее лицо, когда она дулась, ее лицо, когда она улыбалась, были любимыми выражениями одной и той же женщины.

Полностью стряхнув это, Вильгельм выстрелил клинком вниз.

Разрез меча метнулся, и прямо от головы к туловищу женщины——

“ーーーー”

Прежде чем удар был нанесен, в уголке глаз Вильгельма появилась чья-то тень.

На максимальном пределе концентрации это было колебание в его сознании, изначально невозможное. Впрочем, это было все, что нужно. Без какого бы то ни было влияния, это не было чем-то таким, что он мог просто игнорировать.

Как мечник, рискуя своей жизнью, он должен скрестить мечи на границе жизни и смерти, посторонние никогда не смогут создать в этом никаких сомнений.

Посвятив все свое существование тому, что находилось перед его глазами, он выполнил свое предназначение, нанеся мечом удар, подобающий Демону Меча.

Предполагалось, что это будет то, что он собирался сделать. Предполагалось, что именно это он и сможет сделать.

——Если бы только тень отражающегося человека, не была бы тенью человека красного цвета.

???: ——Отец?

Между ними было расстояние.

Сомневающийся голос был не так далеко, чтобы его эхо не достигло Вильгельма.

Даже сейчас ему казалось, что голос шепчет ему прямо в ухо.

На него смотрел мужчина с голубыми глазами и рыжими волосами.

Хейнкель Астрея наблюдал за последними моментами этого сражения.

Он был просто ошеломлен, увидев, как его отец, Вильгельм, и его мать, Терезия, завершали смертельную схватку, когда они целились в жизнь друг друга.

——В этот момент блеск его меча стал тусклым.

Вильгельм: ーー~хк.

Предполагалось, что он нанес решающий удар.

Вливаясь в тенденции боя, удар меча, который должен был положить конец этому долгому сну—— этот блеск потускнел, рождая простор для контратаки.

“ーーーー”

Терезия сильно наклонила свое тело и, повернув запястье, вернувшийся длинный меч отбросил двойной меч.

Звук столкновения двух клинков отозвался эхом, и она отбросила удар, который обещал ранить ее, с ее сердцем, техникой, телосложением, еще больше отдаляло его цель от исполнения, когда вокруг рассыпались искры.

Вильгельм: кх..... ~хк.

——Почему, он заметил.

Получив удар меча, трепещущего на ветру, уклонившись от его веса, Вильгельм всей душой столкнулся лицом к лицу со своими возникающими сомнениями.

Если бы он не заметил Хейнкеля, или если бы он проигнорировал его, если бы он сосредоточился на Терезии, он не был бы в том неприглядном состоянии, в котором он был сейчас.

Он решил посвятить ей всю свою жизнь и забрать Терезию у Бога Меча.

Результатом этого преувеличенного решения должно было стать именно это затруднительное положение.

В очередной раз началась цепочка звуков от удара легкого меча.

Однако клинок, который раньше становился прозрачным после обмена ударами, этот танец мечей уже был потерян.

Инородные примеси перемешались.

Использование всех видов силы всех возможных пределов, дальнейшее повышение чистоты клинка, все это было потеряно острием меча, который, как предполагалось, взмахнул только дважды, одним появлением с другой стороны.

То, что осталось, было единственным ударом старого Демона Меча по его любимой жене, перед их сыном.

Не став мечом, не живя как Демон Меча, он был слишком незрелым, слишком несовершенным, как отец, как муж, как мечник, как мужчина.

В конце концов, оказавшись неспособным сделать ни одного взмаха, он осознал свою незрелость.

Он был не в состоянии остановить смешение зла с сутью его мастерства мечника, которая вливалась в меч.

Отныне этот результат, возможно, был неизбежен.

Вильгельм: ーー~хк!?

Сбив оба клинка, он сразу же после этого взмахнул длинным мечом.

Принимая силу удара меча с глупой серьезностью, и силы сравнивались в промежутке, созданном Терезии, останавливающей ее ноги– в тот момент, когда он преодолел сопротивление и шагнул вперед, стройное тело перед его глазами вращалось, создавая вакуум вокруг.

На полпути перед ним появилась нога, и образовалась щель.

“ーーーー”

Сразу же после этого к нему пришло предчувствие гибели.

Он получил чрезвычайно мощный удар мечом, чья холодность не могла быть подвергнута сомнению, повернув свой меч назад без малейшего промедления.

Не будучи в состоянии остановить сокрушительную атаку, его меч, который принял ее, глубоко вошел в его собственное плечо. Наступив как будто на ногу, тело, наклонившееся вперед, брызнуло кровью. Его кости заскрипели, мышцы затрепетали, в мозгу зажегся свет.

Правый клинок принял его. Левый клинок все еще оставался.

С кровью, струящейся из уголка рта, Вильгельм правым клинком, словно держа его на плече, снова отвел длинный меч Терезии вверх.

Без каких-либо неточностей длинный меч Терезии был поднят над головой.

В тот же миг меч выпал из правой руки Вильгельма. Он не возражал против этого. Если его правая рука теперь свободна, он должен вложить всю свою силу в оставшийся левый клинок и нанести удар.

Своим левым клинком, он нанес удар Терезии сзади.

Его правая рука прочертила траекторию и вонзилась вертикально в Терезию——,

"————"

Посыпались искры.

И эхом отозвался звук, пронзительный отчет.

Тяжесть клинка в его руке уменьшилась вдвое, и Вильгельм, с его собственными ошибками, который бессчетно признавал свою слабость, снова заметил ее.

В тот момент, когда он нанес удар по Терезии, Вильгельм решил действовать бессознательно.

Клинок был зажат в его левой руке, чтобы ударить по нему, поворачивая его влево или влево.

Небольшая, простая, незначительная разница.

Но в то же время для тех двоих, кто достиг совершенства в фехтовании, это была смертельная вариация.

Если он выберет скорость, то влево, а если силу, то вправо.

После того, как он был пойман в этом выборе, если бы он понял, что он ошибся в этом действии, все еще можно было бы помочь.

Вильгельм, решив, стоит ли ему смотреть на Терезию прямо, в этот единственный миг сбился с пути.

“ーーーー”

Принимая атаку Демона Меча, был один взмах, выпущенный хваткой Терезии.

Поймав его в воздухе, Терезия перерезала траекторию атаки.

В тот момент, когда она приняла меч и занялась им, стоя неподвижно, она опустила его с огромной силой. Это рассекло середину меча Вильгельма и отбросило сталь, не встретив никакого сопротивления.

Длинный меч раздробил его меч, и Вильгельм почувствовал потерю своего особого оружия. Мгновенно схватившись за рукоять сломанного меча, он приготовился к следующей атаке, что было в его инстинкте мечника.

Однако эта готовность принесла бы свои плоды, если бы только он отличался чистотой мечника.

В этом отношении ее "я" перед его глазами было худшим из возможных противников.

Демон Меча, потерявший свой меч, и Святой Меча, любимый Богом Меча.

Эта разница была очевидна, и не было необходимости упоминать о ней.

В тот момент, когда он забыл даже моргнуть, Вильгельм увидел, как длинный меч пронзил его правую ногу.

“ーーーー”

Это был такой красивый меч, что он почти очаровал его.

Лезвие вошло в сустав правой ноги старого мечника, и лезвие меча было испачкано минимальным количеством крови.

Без каких-либо ненужных разрушений, прямо через разрыв между мышечными волокнами и нервами, забирая только функциональность ноги, это было совершенство выдающегося фехтования.

Отсутствие сопротивления было таково, что казалось, будто лезвие просто скользит по воде.

Когда это представление было поставлено на его собственную правую ногу, спина Вильгельма содрогнулась.

Было ли это чувством восхищения, досады, влюбленности, заинтересованное лицо не знало, какое из них подчинилось.

Но что он знал, так это то, что ему в лицо бросили правду о его поражении.

Вильгельм: Гх, угх...... ~хк.

Когда лезвие спряталось в его правой ноге и скользнуло внутрь, высота его колен разделилась.

Точно так же, как когда длинный меч пронзил его, когда его плоть была беззвучно вытянута, Вильгельм застонал от затянувшейся боли и рухнул вниз.

Когда кровь хлынула из раны на ноге, нижняя часть его тела оказалась бессильной.

Если была вызвана сила Благословения Бога Смерти, он мог бы использовать любой вид исцеляющей магии, но она не сработает. Если обладатель Благословения был близко, то чем ближе расстояние, тем больше его эффективность увеличивалась, независимо от того, насколько незначительна рана, она становилась проклятием, которое разрушало жизнь и вызывало бесконечное кровопролитие жертвы.

“ーーーー”

Рана на правой ноге Вильгельма была не такой уж легкой, чтобы ее можно было назвать неглубокой. Это была рана, которая могла быть опасной для жизни, если ею пренебречь, и Благословение Бога Смерти не позволяло восстановиться.

Казалось, что срок его жизни был установлен на слишком короткий срок.

Вильгельм: ......Прискорбно.

Когда боль опалила его мозг, он выплеснул свое горе прежде, чем страдание.

Чувство боли безостановочно возбуждало крик, но Вильгельм выражал его на лице, только нахмурив брови, и больше никак.

Он вовсе не легкомысленно сдерживал его или прилагал к своей силе воли.

Резкий толчок по телу, несмотря ни на что, не давал его сердцу укрыться от тени тьмы.

В то время как отчаяние, уныние, собственная трусость и никчемность выжигали его душу, какое значение могла иметь физическая боль для этого старого мечника?

“ーーーー”

Уронив меч, Вильгельм приложил ладонь к ране.

Предполагалось, что кровотечение унесет его жизнь, но побежденный не собирался сохранять дистанцию без какого-либо позора. Однако, согласно этикету, он не должен встретить свой конец из-за чего-то вроде потери крови.

Он сражался как мечник, он противостоял как мечник, он был побежден как мечник.

Тогда жизнь побежденного должна была быть отнята мечом победителя.

Вильгельм: Терезия, я……

Терезия: "ーーーー"

Женщина-мечница с кровавыми волосами, с длинным мечом на плече, смотрела на Вильгельма сверху вниз.

В этих глазах действительно не было глубоких эмоций. Не помня ничего до конца и продолжая ничего не помнить, она была богом смерти меча, который собирался пожать жизнь Вильгельма.

Он поднял глаза на прекрасное лицо и был очарован им.

Терезия молча взмахнула мечом перед Вильгельмом. Когда этот меч опустится, жизнь Вильгельма тоже придет к концу.

Ноーー

Вильгельм: Совсем один, никогда......!

Как только длинный меч почти опустился, Вильгельм протянул правую руку. Там лежал фрагмент двойного меча—— меча, который Терезия отбросила в сторону.

Вильгельм поднял его пальцами и барахтался, не в силах принять момент своей смерти, до самого конца.

Его поражение, вот что осталось.

С этим ничего нельзя было поделать.

Но ее, теперь, он не должен оставить Терезию, ее, одну.

Не в силах остановить жену, которую заставляли размахивать мечом против ее воли, он не мог позволить ей приблизиться к Круш, перед которой был в большом долгу, или к Субару и остальным.

Если его жизнь, будучи сожженной, была недостаточной, то он не возражал против уничтожения своей души после смерти.

——Тем не менее, размахом этого выбора было..

Терезия: "ーーーー”

Вильгельм: “Терезия.....?”

Крепко держа меч, Терезия отпрыгнула на большое расстояние назад.

Клинок он держал в правой руке, она была на таком расстоянии, что его удар не достигла бы ее. В положении, до которого Вильгельм, раненый в ногу, не мог дотянуться, Терезия слегка наклонила голову.

Бесстрастные глаза, увидев в них ужасно пустой цвет, Вильгельм впервые испугался.

Этот страх возник в его инстинкте, в инстинкте Вильгельма как мечника.

Не было никакой необходимости уходить с пути и наносить добивающий удар жертве, несущей смертельные раны.

С гордостью мечника, утраченной давным-давно, был приговор, который мог быть вынесен только хладнокровным богом смерти.

Вильгельм: Подожди...... Подожди, Терезия!!

— Крикнул Вильгельм, боясь быть брошенным позади.

Нога не болела. Забыв о боли в правой ноге, Вильгельм попытался догнать далекую Терезию. Однако боль, или, по крайней мере, рана, была реальной. Без всякой силы он упал. Сильно ударившись своим плечом, старый мечник изобразил на лице выражение, свидетельствующее о том, что это непростительно.

Раскачивая свои длинных красные волосы, Тересия все больше отдалялась.

Впереди на пути ее собственных шагов стоял Хейнкель, выпрямившись.

Длинный меч, до сих пор не утративший боевой дух, сделал его своей следующей добычей.

Убив человека, не знав, что он ее муж, она затем убьет человека, не знав, что он ее сын, за это——

Вильгельм: Остановись, Терезия! Неужели ты думаешь, что это... это простительно!? Дерись со мной! Посмотри на меня... на меня! Посмотри на меня, на меня, Терезия~а~а~а~!!

Голосом, словно истекающий кровью, Вильгельм звал Терезию.

Неисчислимое количество раз, бесчисленное количество раз это имя, которое он произносил перед ней, с фигурой, о которой он думал бесчисленное количество раз, и с фигурой, которая была точно такой же бесчисленное количество раз, гнев вместо приглушенной любви, безумие вместо страсти, вкладывая все это в неё.

Однако женщина не оглянулась.

Крепко сжимая меч, в котором обитал бог смерти, женщина направилась к Хейнкелю. Хейнкель вздохнул, когда эта фигура приблизилась, и не смог вытащить из ножен рыцарский меч, который он держал в руках, который должен был быть взмахнут.

Хейнкель: П-Подожди, я сказал подожди. Т-ты..... Терезия он сказал, невозможно? Этого не может быть... это, не может быть мать... ~хк.

Терезия: "ーーーー”

Хейнкель: Нет, даже если это не мать..... это не то! От-отец стал выглядить так, так что... дерьмо! Что это такое! Только что это такое, что ты дела~ешь!

Становилась неотвратимой перед его глазами, Терезия ее юных дней.

Эта форма и форма ее как матери внутри Хейнкеля накладывались друг на друга. Он отрицательно покачал головой и отчаянно попытался отрицать зрелище, представшее перед его глазами, произнося слова, которые не мог остановить.

Его колени поджались, взгляд был рассеян, а фигура, держащая меч, тоже казалась хрупкой.

Перед лицом бывшего Святого Меча у него не было ни малейшего шанса устоять.

С такой скоростью, бесспорно, Хейнкель будет зарублен насмерть Терезией.

Только это было нечто, чего нельзя было допустить.

Вильгельм: Терезия! Сюда! Я все еще жив! Если ты хочешь убить, то сначала убей меня! Хейнкель, ты никак не сможешь этого сделать! Прямо сейчас же, беги!!

Опираясь на меч, Вильгельм встал, чувствуя, как хрустят камни. Не имея возможности схватиться за рану, его ноша растянулась, более того, хлынула кровь.

Булыжник впоследствии, после пролива свежей крови, превратился в красный цвет, и в тоже время дёргая за нить этой крови, Вильгельм преследовал спину Терезии.

Далеко. Слишком далеко.

Медленно. Слишком медленно.

И снова Вильгельм не выдержал. И снова Вильгельм не мог до неё дотянуться.

Вильгельм: Хугх..... ~хк.

Терезия: "ーーーー”

Длинный меч Терезии описал дугу, и рыцарский меч Хейнкеля, который тянул его за плечи, принял ее.

Без малейшего застоя, и рыцарский меч Хейнкеля слишком быстро покинул его руки, издав пронзительный звук, когда он подпрыгнул на булыжнике.

Хейнкель: О-остановись... пожалуйста, остановись, м-мама...... ~хк.

Оказавшись безоружным, перепуганный Хейнкель упал на пол в этом месте. Отчаянно размахивая руками и ногами, Хейнкель пытался вырваться, словно ползком.

Однако его шевелящиеся пальцы, испуганное сердце, бесстрастные глаза Терезии сковали его разум и тело страхом, и он был почти полностью неподвижен на этом месте.

В горле у него пересохло, он вытер выступивший холодный пот, лицо Хейнкеля сделалось бледным.

Возможно, там было какое-то недержание мочи. Однако, лишившись самообладания и смутившись, Хейнкель уставился на поднятый вверх кончик длинного меча.

——Словно разрезая луну, длинный меч вытянулся прямо к небесам.

На пороге конца своей жизни Вильгельм станет свидетелем того, как его жена зарезала их сына насмерть прямо у него на глазах.

Он повысил голос. Он не достиг цели.

Он протянул руку. Она не достигла цели.

Вильгельм: Терезия!!

Никакой силы не осталось в просто кричащем голосе Демона Меча, который был неспособен посвятить мечу все свои силы.

Бессердечно, длинный меч взмахнул, чтобы отрезать Хейнкелю жизнь——

???: ——Вот и все, что можно сказать.

Этот голос внезапно, но отчетливо прорезал напряжение, которое, казалось, жгло.

С достоинством в тоне и без малейшего колебания в голосе, он не знал прощения. Те, кто слышал его, были поражены ощущением присутствия подавляющего существования, и было вполне естественно следовать его намерениям.

Вильгельм, Хейнкель и даже Терезия остановили все движения.

Впереди, в поле зрения троих, стоял одинокий юноша.

Пылающие красные волосы, как огонь, совершенно ясные, сверкающие голубые глаза, которые захватили небо.

Даже несмотря на то, что его белый наряд был испачкан кровью и грязью, фигура, стоящая прямо, не нуждалась в словах, чтобы украсить его помимо героизма.

Юноша медленно продолжал приближаться к этому месту.

В этой руке были ножны с гравировкой глубоких ран, и рыцарский меч, вынутый из ножен.

С лезвием меча, отполированным до ненормальности, он вцепился в Меч Дракона Рейда.

——Голос смеха Бога Меча хрипло резонировал в ушах Демона меча.