Вечер.

С пакетами в обеих руках я возвращался в общежитие.

— Фух, тяжело.

Продукты для ужина на шестерых весили немало.

А в одну сторону до ближайшего магазина двенадцать минут пешком идти.

Не скажу, что это прямо очень уж тяжело, но плечи слегка болели.

Я пока рассматривал покупку машины, но ради покупок велосипед бы не помещал.

Пока думал об этом, увидел крышу общежития.

Интересно, дочки уже вернулись?

Они уже привыкли к новой школе и может куда-то зашли по пути.

У них ведь уже появились подруги помимо Саки-сан?

У Сейры точно всё хорошо, но за Кирару я немного волнуюсь.

Слишком уж она в первую очередь обо мне думает.

Хотя не так уж это и плохо.

Просто это лишнее.

Хочется, чтобы она больше времени себе уделяла.

Хотя раньше я постоянно допоздна работал, потому сам виноват, что домашнюю работу оставлял на Кирару.

Тут я перед ней виноват.

Потому, работая управляющим, я выполняю большую часть работы по дому.

Я согласился на это отчасти для того, чтобы разгрузить дочь.

И отчасти, чтобы проводить больше времени со своими девочками.

И думаю, это у меня выходит неплохо...

Хотя чуть что, Кирара начинает заниматься домашними делами.

Особенно за стирку в выходные берётся и даже не спрашивает.

Каждую неделю они гладит мои трусы, потому они точно новые.

Правда кажется, что она будто цепляется за эту работу...

И вот.

— Саки-сан.

— Ах, управляющий.

Перед общежитием была Саки-сан.

Похоже она вернулась раньше моих дочерей.

Она сидела на корточках перед общежитием и гладила живот кошки.

— Это бездомная кошка?

— Да. Зовут Нанахати.

Кошка, Нанахати мурлыкала от того, что её гладили.

— Похоже ты ей нравишься.

— Она местная и привыкла к людям. Думаю, её ещё кто-то помимо меня подкармливает.

Тут она посмотрела на меня.

— Хотите её потрогать, управляющий?

— А можно?

— Это Нанахати решать.

— И то верно.

Я улыбнулся и поставил покупки у входа.

А потом сел рядом с Нанахати и протянул руку.

Кошка посмотрела на меня.

— ... Мя, — вскрикнула она и снова легла на спину.

Похоже разрешила погладить.

И я коснулся пушистого животика кошки.

О, мягкий и тёплый.

Под шёрсткой мягкий животик.

Как приятно гладить.

Так здорово.

Просто обалдеть.

Кошки — лучшие.

— Хи-хи.

Заметив, что Саки-сан зажимает рот, я пришёл в себя.

— Управляющий, вы были таким довольным.

— Всё на лице было?

— Да, всё.

Саки-сан приложила к губам указательный палец и задумалась.

— Как бы это назвать... Возбуждённое лицо?

— Думаю, нет.

— Расплывающееся?

— В определённом смысле, но тоже нет.

Как-то мне не нравится, когда Саки-сан говорит, что у меня возбуждённое и расплывающееся лицо.

Будто озабоченное какое-то.

Я начал раздумывать, убрав руку от магического живота Нанахати.

Брюшко освободилось, и Саки-сан снова стала гладить его.

— Кстати, а сколько вам лет, управляющий? — спросила девочка.

— Двадцать десять.

— В начале года родились?

— Верно, в январе, — она продолжила спрашивать, и я по привычке ответил.

Тут Саки-сан озадаченно склонила голову.

— Всё же молодой, — сказала она.

— ... Всё же?

— Просто вы выглядите молодо.

— ...

Я замолчал.

Просто это слегка странно.

Таких как я уже дядьками старыми называют.

Хотя я молод для того, у кого дочери в средней школе.

Наверное даже слишком молод.

Конечно же кто-то подумает, что это странно.

— Ну не смотри так испуганно.

Саки-сан удивлённо смотрела на меня.

Брови были напряжены.

Она улыбнулась, чтобы немного смягчить атмосферу.

— В любом случае я не переживаю из-за этого. Я же пришелец.

Она же хотела сказать, что земляне не переживают?

Не знаю, серьёзно ли она это или специально, и всё же.

Пришелец.

— Это...

— Да?

— Нет, всё же ничего.

Я прекратил разговор и поднялся.

— Уберу покупки в холодильник.

— Буду ждать ужина, — с улыбкой сказала Саки-сан и продолжила гладить Нанахати.

— Мя.

— Мяу.

В ответ девушке мяукнула и кошка.

Похоже она собиралась ещё какое-то время поиграть с кошкой.

Я расстался с ней и разулся в прихожей.

— А, управляющий, что сегодня на ужин?

Когда вошёл на кухню, наткнулся на Ниноги-сан.

— Жаренная рыба, тофу во фритюре и кимпира.

— Отлично. Я люблю кимпиру, — разговаривая со мной, она залезла в холодильник.

Видать спустилась, чтобы найти что-нибудь перекусить.

— Скоро ужин.

— Да ладно. Это на закуску.

Я заметил в руке Ниноги-сан банку с пивом.

Я вздохнул и забрал у неё пиво.

— А!

— Ниноги-сан, скоро ужин.

— Верни. Я ведь наконец закончила работу.

Она просила вернуть, а я высоко поднял руку.

Она вела себя как ребёнок, даже в глазах слезинки появились.

К тому же...

— Хочу выпить.

Из-за того, что она прижималась ко мне, её грудь...

И было проблематично из-за того, что она не переживала из-за этого.

Так мягко.

И проблематично.

— Вечером я составлю тебе компанию, так что потерпи.

— О, здорово, тогда и мне оставить, — в наш разговор вмешался ещё кто-то.

И это был мужской голос.

Причём знакомый.

Я посмотрел на его обладателя.

— Нагаре.

— Йо.

Там стоял мой друг со старшей школы Нагатсуки Нагаре.

— А-ха-ха-ха!

По общежитию «Солнечный свет» разнёсся пьяный смех.

На обеденном столе были банки с пивом и бутылки с саке.

Пьянку устроили я, Нагаре и Ниноги-сан.

А детей мы отправили по комнатам.

Мы пили втроём и продолжали говорить.

— А, так Нагаретти и Конохатти давно знают друг друга.

— Наши родители дружили, и мы общались с детства.

— А-ха-ха, здорово.

Щёки от выпивки у Ниноги-сан порозовели, она весело смеялась.

— Да! Мы лучшие друзья, да, Коноха? — радостно сказал Нагаре и положил руку мне на плечо.

— Верно сказано. Только по большей части ты водил меня за нос со своими выкрутасами.

Я уже тоже успел набраться и язык развязался.

— Это когда я что-то вытворял?

— Да постоянно. Особенно когда ты был президентом школьного совета в старшей школе и такое учудил во время школьного фестиваля.

— Я это от имени школьного совета сделал, чтобы веселее было. Что мне ещё оставалось?

— Только я не состоял в школьном совете...

— Хороший человек может любого использовать. Это мой дар как президента.

— Простое злоупотребление властью.

Выпивая со старым другом, я болтал о прошлом.

Прямо чувствую, что мы выросли.

— Да уж, долго же мы друг друга знаем, — усмехнулся я и взял нарезанного кальмара.

— То, что значит лучший друг.

— Ты с дурной компанией попутал.

— Глубина дружеских отношений от этого не меняется.

— Да, да. Точно.

Что ни говори, его ничем не прошибёшь.

Хотя я всё равно не серьёзно.

Как бы я ни сопротивлялся, в итоге сам всегда соглашался помочь Нагаре.

— Хорошая вещь, мужская дружба, — пробормотала Ниноги-сан, с улыбкой глядя на нас.

Похоже наш разговор был для неё вместо закуски.

— Могу я про вас додзинси нарисовать? — внезапно сказала она нечто ненормальное.

— Не надо.

— Не знаю, о чём ты, но я не против.

Я и Нагаре ответили вместе.

— Что, Коноха, пусть пишет.

— Не знаешь в чём дело, так не отвечай так, дурак.

— Это кто дурак?

— Ты, что ж ещё?

— Ах, как здорово. Вижу вас, и прямо вдохновение подступает.

Взгляд у Ниноги-сан был как у хищницы.

— Ниноги-сан додзинси рисует.

— И зарабатываю больше, чем на основной работе, — она выставила большой палец вверх.

— Но, пожалуйста, давай без этого.

— А, нельзя?

— Просто как-то странно позволить написать про меня историю той, кого я каждый день вижу...

— Ладно тебе. Мы же довольно близки, Конохатти.

— А, что? Ты уже на местных руки наложил?

— Ни на кого я руки не накладывал.

— Т-так это шутка?

— А, но ведь член ты мне показывал.

— Коноха?

— В качестве материала...

— Что-то я суть члена в качестве материала не понимаю.

— Говорю же.

Говоря непривычным тоном, я старался оправдаться.

А тем временем Ниноги-сан продолжала улыбаться, и Нагаре тоже издевательски лыбился.

Так мы и продолжали пить.

— Ух.

И вот напившаяся сильнее всех Ниноги-сан завалилась на стол, а потом и уснула.

Я держался как мог, но голова уже кружилась.

— О, Коноха, чего у тебя голова размытая?

— Это у тебя перед глазами всё плывёт.

— А, вот как. Блин, а завтра ведь на работу.

— Если останешься на ночь, с утра мисо-супом сможешь угоститься.

— А... нет, не надо. Пойду я.

— Вот как.

Было уже больше одиннадцати вечера.

Уже и спать хочется, пора заканчивать.

И стоит убрать пустые банки и бутылки...

А ещё оставшиеся закуски убрать...

И вымытые тарелки убрать...

Убрать... Убрать...

***

Неохота.

Уберусь завтра с утра.

Что-то я слишком уж много об уборке думаю.

— Кстати, Кирара-тян и Сейра-тян. Они ведь уже выросли, — сказал Нагаре.

— Ну, уже в средней школе.

— Вот как. Уже двенадцать лет прошло... — сказал он, вспоминая прошлое. — Как я тогда удивился. Коноха взял и с двумя младенцами появился.

— Нагаре!

— Ой, — поняв, что ляпнул лишнего, Нагаре прикрыл рукой рот.

— Я не хочу об этом никому рассказывать.

— Прости.

— Да ничего, прости, что накричал.

— ... Они ведь уже спят?

— Думаю, да. Да и вряд ли они там что-то слышат.

Я и правда расшумелся.

Слишком рьяно отреагировал.

Просто тема довольно деликатная.

— ... Так ты им до сих пор ничего не рассказал? — отпив, Нагаре тихо спросил.

— Ну, они же ещё всего лишь в средней школе.

— Возраст у них сейчас чувствительный.

Я попытался оправдаться, а Нагаре ответил мне.

— Тогда я ничего не сказал... Но лучше наверное всё рассказать.

— ... Когда-нибудь расскажу, — ответил я, и вызвал шатавшемуся Нараге такси.

— Пока, Коноха.

— Пока.

Проводив такси с Нагаре, я посмотрел в небо.

Небоскрёбов здесь не было, потому видны были луна и звёзды.

— ...

Смотря на звёзды, я вспомнил разговор с другом.

Он знал о том, как Кирара и Сейра стали «моими дочерями».

Тогда я был очень обязан ему и его отцу.

Всю жизнь не забуду.

И даже им я не всё рассказал о своих дочерях.

О том, что было двенадцать лет назад...