Раздался громкий звон, и комбоклинок вылетел из рук.

Он ускорился так резко, что едва не оторвал пальцы, отлетел в сторону и воткнулся в ствол росшего неподалеку дерева.

— Кх… — обронил Тору с досады и вскинул руки.

Другой комбоклинок он потерял еще раньше. Противник выбил его из рук Тору, как только они скрестили клинки. Тору остался безоружен, но диверсант так просто не сдастся. Они оружия сами по себе — и телом, и умениями, и душой. Тору учили, что диверсант не сдается, даже если остается гол как сокол.

Но…

— Бесполезно. Ты проиграл, — со вздохом объявил Син.

— Что?.. — опешил Тору от того, что противник уже признал его проигравшим.

Пожалуй, Тору не понимал, что искренность — одна из его слабостей. Син пожал плечами и повернулся спиной к нему.

— Нет, Син, подож…

Тот без труда почуял, как Тору бросился к нему, подгадал момент и приставил к нему метательный нож, даже не оборачиваясь.

— !..

Тору ощутил шеей остроту клинка и застыл на месте.

— Вот видишь, тебя слишком легко понять.

— Но Син, ты же только что сказал, что тренировка окончена, и повернулся спиной.

— Разве я такое говорил? — спросил он, слегка улыбнувшись. — Я просто сказал, что ты проиграл, и отвернулся. А уже ты решил, что так я объявил об окончании тренировки.

С этими словами он опустил метательный нож.

— Понимаешь, Тору, мы диверсанты. В конечном счете, для нас победа — когда мы живы, а враг убит. Как именно убит — неважно. Поэтому мы беремся за грязные дела и не гнушаемся подлых методов.

— Да знаю я.

— Точно? Тогда зачем ты пытался защититься голыми руками?

— Э?.. — Тору недоуменно моргнул. — Но ведь я не должен сдаваться просто потому, что мое оружие выбили из рук…

— Правильно. Но кто сильнее — боец с оружием или без?

— С оружием, конечно…

— Раз так, то почему ты не сосредоточился на его возвращении? Конечно, упорно держаться за оружие и совершать из-за этого ошибки тоже крайне глупо, но ведь оба твоих клинка не пропали с концами и не сломались, я прав?

— Ну…

— Ты честный и искренний, — заявил Син, не дожидаясь ответа Тору. — И слишком прямолинейный. Ты отлично закалил тело, быстро впитываешь все, чему тебя учат. Но сердце у тебя хрупкое.

— Т-так я… слаб сердцем? — характеристика так расстроила Тору, что он покраснел и подошел к Сину еще ближе.

— Не слаб. Хрупок.

«Особенно в такие минуты», — мысленно добавил Син.

Тору мгновенно реагирует на хлесткие слова. Он принимает близко к сердцу все, что с ним происходит.

И противнику только это и нужно.

— Это одно и то же!

— Понимаешь, Тору, чистое железо на удивление хрупкое. И камни тоже крепкие, но хрупкие. Всякая вещь, которая отказывается поддаваться, однажды достигает предела и ломается. Думаю, однажды ты решишь, что сделал все возможное, сразу же смиришься и умрешь. Ты не станешь упрямо цепляться за жизнь. Но так себя ведут люди честные, которые в диверсанты не годятся, — тихим голосом объяснил Син.

— … — Тору затих. Возможно, слова заставили его задуматься.

— Оставайся в деревне, я не стану тебя винить. Война тебе не по зубам.

Син понимал, что произносит очень жестокие слова.

Все жители деревни Акюра в той или иной степени обучаются премудростям профессии диверсантов. Вся их жизнь проходит в ожидании дня, когда они смогут поработать на войне. Именно поэтому для каждого человека из Акюры смысл жизни состоит как раз в том, чтобы стать диверсантом.

После случившегося с Хасумин Тору упрямо посвящал всего себя тренировкам.

Он закалил свое тело до предела, но в то же самое время во всей красе продемонстрировал собственные недостатки как себе, так и остальным.

Слишком честный. Слишком узкий кругозор.

Его умения достойны настоящего воина… Да что там, с их помощью можно успешно сколотить себе карьеру за счет одних только военных достижений. Но для диверсанта его навыки слишком однобокие.

Тору подобен заточенному до бритвенной остроты клинку.

Острые лезвия быстро ломаются. На поле боя в первую очередь нужно оружие, которое не погнется и не сломается, пусть и будет тупым.

Возможно, Тору всегда был таким, а может, на него повлияло случившееся с Хасумин. В последнем случае у него еще есть шанс обрести необходимую мягкость… вот только для этого он должен либо пережить нечто сравнимое по силе со смертью Хасумин, либо потратить очень, очень много времени.

— Но я!.. — не выдержав, воскликнул Тору.

Однако больше ничего не сказал. Он так и замер на месте, полный бессильной злости.

— …

Син ушел, оставив Тору одного.

А затем…

— Где брат Тору? — обратилась к Сину Акари, дожидавшаяся окончания тренировки чуть поодаль.

Ее трудно назвать симпатичной, ведь она почти не проявляет эмоций.

— Все еще там.

— Хорошо.

Акари кивнула, оббежала Сина и молча устремилась к Тору.

Син обернулся через плечо, проводил ее взглядом…

— Она тоже по-своему упряма, — прошептал он и вздохнул.

***

Луна скрылась за неспешно плывущими облаками.

Голубой свет потускнел, и тьма возле земли стала еще плотнее.

От тени к тени, от тьмы ко тьме бежали две тени, словно прошивая ночь.

Окажись рядом с ними случайный свидетель, вряд ли он бы догадался, что это вообще люди. Тени двигались со скоростью зверей и легкостью призраков. Они прошли сквозь улицы столичного города и достигли резиденции князя в самом его центре.

Замок Герансон.

Центральную крепость столицы, служащую домом правителю, построил князь, правивший четыре поколения назад. Структура замка шаблонная, как и у многих крепостей, возведенных в ходе войны. Он стоит на холме, с которого просматривается город, и обнесен высокими мощными стенами со смотровыми вышками. Замок строился с учетом возможной осады, а потому прочен и запутан. Наверняка многие люди начинают плутать, впервые оказавшись в нем.

Но…

— Хм?

Две тени с удивительной прытью перебрались через стены с помощью тросов и железных когтей, юркнули во двор… и ненадолго остановились.

— Это какая-то…

— Небрежность.

Шепотом обменялись репликами Тору и Акари.

— Замок построен точно по науке… но стражников по минимуму… — пробормотал Тору.

Крепости — родная стихия диверсантов. Им поручают проникновение, облегчение последующего штурма, подстрекание к бунтам войск противника, а то и просто убийство вражеских командиров.

В большинстве своем интерьеры разных крепостей не слишком отличаются друг от друга.

Одного архитектурного стиля достаточно, чтобы судить об устройстве крепости. Затем суждения можно уточнять на основе износа и повреждений, а также рельефа окружающей местности. Поэтому, пусть Тору и Акари никогда не были в этой крепости, но уже примерно представляли, где в ней какие комнаты, и как расставлены стражники.

— Князь, конечно, человек военный, но он же не может так верить в свою непобедимость…

— Ты не думаешь, что здесь то же самое, что и в особняке графа Дельсоранта? — напомнила Акари о том, как они добывали самые первые «останки».

Правитель Дельсоранта Роберт Абарт, он же один из героев, построил себе особняк, который может исполнять роль гундо. Магия его была сильной, но неумолимой, и всевозможные слуги и стражники лишь мешали бы ему расправляться с незваными гостями. Именно поэтому крепость Роберта казалась на удивление безлюдной.

— Даже не знаю…

Тору и Акари передвигались очень осторожно.

Сегодня они пришли разведать, как устроена крепость Герансона… и по возможности отыскать комнату, похожую на сокровищницу.

Они предположили, что, если у князя Хартгена действительно есть «останки», он наверняка спрячет их в сокровищнице. Безусловно, он мог держать их в своей спальне или еще где-нибудь, но в случае не самой приятной и не самой красивой вещи мысли о сокровищнице приходят в первую очередь.

«Если верить тому, что мы слышали днем, в замке ночует множество людей. Не думаю, что тут повторится случай Роберта Абарта».

Но тогда почему замок кажется таким уязвимым?

— !..

Вдруг Акари подала рукой знак, и Тору замер.

«Ловушка, не двигайся».

Тору пригнулся и вгляделся.

С внутренней стены замка к уголку двора тянулась нить.

Такая незаметная, что ее легко упустить из виду даже днем.

«Не станет же никто ставить в замке смертоносные ловушки. Наверняка сигнализация. Но при этом она похожа на…»

Тору нахмурился. Его посетило скверное предчувствие.

«Брат…» — сообщила Акари движением губ, не издавая ни звука. — «Кто-то идет».

— …

Тору кивнул ей, а затем они скрылись в ближайшей тени.

Настоящие мастера своего дела умеют сливаться с окружающим пейзажем настолько хорошо, что противник не сможет ничего заметить, даже глядя в упор. Конечно же, Тору и Акари не настолько умелы, но если они не будут двигаться, то заметить их присутствие сможет лишь очень опытный противник.

— …

Вместо Тору и Акари во дворе показался отряд из где-то десяти человек.

Они перешептывались друг с другом и, кажется, пытались идти бесшумно. У них разная одежда и оружие… причем последнее, похоже, переделано из сельскохозяйственных инструментов.

«Это… не совсем дилетанты, но…»

У них слишком развязная походка.

Поэтому Тору сделал вывод, что перед ним не диверсанты и не ассасины.

«Брат», — Акари вдруг коснулась плеча Тору и указала в другую сторону.

— !..

Во тьме проступили еще несколько фигур.

Но они, в отличие от предыдущей группы, как один облачены в серые одежды и такого же цвета маски, оставлявшие открытыми лишь глаза. Из-за масок фигуры почти не отличались друг от друга, и даже походка у них практически одна и та же.

Скорее всего, все они проходили через одни и те же тренировки в одних и тех же условиях.

К тому же…

«Диверсанты!.. Но воспитанники клана Акюра так не ходят», — Тору содрогнулся и пришел к выводу: — «Видимо, клан Субару».

Одетые в серое диверсанты обступили другую группу.

— Эй?!

— Откуда они взялись?!

Мужчины испуганно встали спиной к спине. Их движения показались Тору неловкими — пусть они еще не успели продемонстрировать свои навыки, уже сейчас видно, что взаимовыручки у них нет.

Но…

***

Князь Стефан Хартген изменился.

Не будет преувеличением сказать, что изменился до неузнаваемости.

Хоть его и в былые времена не называли благим правителем, страной он управлял без серьезных нареканий и не вызывал недовольства своего народа. Во всяком случае, княжество не задохнулось от послевоенной бедности, не превратилось в руины от ужасов войны и сохранило все признаки государства.

Но три года назад… политика князя Хартгена резко поменялась.

Он снова начал проводить чемпионаты боевых искусств, но это полбеды. Пусть чемпионаты и не проводились два года после окончания войны, они — «традиция», доставшаяся стране от прошлых поколений Хартгенов. Народ был только рад услышать о их возобновлении.

Но уже скоро… люди начали хмурить брови.

Ради проведения чемпионатов Стефан Хартген стал выжимать из страны все соки.

Все деньги, полученные от повышения налогов, он тратил на ремонт арены и награды участникам.

Призовые суммы доросли до того, что зрители начали съезжаться не только со всех уголков страны, но и из-за ее пределов… что неизбежно привело к беспорядкам — за три года преступность выросла втрое. Конечно, государство в ответ наняло еще больше стражников, но и те не могли угнаться за всеми происшествиями.

Князь лично казнил министров, которые убеждали его отменить чемпионаты.

Естественно, простых людей он и не думал слушать.

Можно сказать, сейчас княжество Хартген существует лишь ради чемпионатов. Во всяком случае, Стефан Хартген готов пожертвовать ради них и территорией страны, и городами, и селами, и даже людьми. И поэтому даже теперь по всей стране слышны голоса тех, кто этим положением недоволен.

Они не понимают, почему князь настолько увлечен чемпионатами.

Однако… примерно в то самое время, когда князь Хартген возобновил чемпионаты, он удочерил двух девушек.

Ирину Хартген и Арину Хартген.

Многие люди полагают, что именно эти близнецы — тот самый корень зла, который изменил князя.

Несметное множество мудрых царей и справедливых королей попадало в ловушки коварных женщин. Пусть Хартген и называл Ирину и Арину приемными дочерьми, все считали их любовницами князя.

И именно поэтому люди подумали… «Что будет, если мы избавимся от них?»

Большая часть жителей княжества прошла через войну. Ей хорошо знакомы времена, когда главенствовал принцип «убей все, что мешается». Многие пропитались им до глубины души. Вот почему уже скоро некоторые жители начали объединяться в группы, которые вознамерились убить Ирину и Арину.

Но…

— ...Как?! — ошарашенно обронил Хуго Карлсон*.

Все произошло за какие-то мгновения.

Девять его товарищей лежали на земле — каждый насмерть заколот или зарезан. Хуго и сам выжил по чистой случайности. Просто потому, что со всех сторон его окружали товарищи. Окажись он в чуть другом месте и мог бы умереть одним из первых.

Да, они убили всех, кроме него.

Все его товарищи — бывшие военные, ветераны боевых действий. Каждый из них представлял, что нужно делать на поле брани. Среди них не было новичков, взявшихся за меч лишь вчера.

Когда они один за другим попадали на землю, Хуго разглядел сливающихся со тьмой мужчин в темно-серых плащах. Все они источали ауру беспощадности, подобную которой Хуго еще не ощущал.

Видимо, это и есть пресловутые…

— Диверсанты?! — ошарашенно обронил Хуго.

Диверсанты… Шавки войны, трусы и подлецы, для которых в бою нет ничего аморального.

— Вы умерли, еще когда перешли через стены, — раздался чей-то безразличный голос.

Хуго резко повернулся на него… и заметил фигуру мужчины, стоявшую на дворовом дереве.

Он одет в черное, но, в отличие от остальных диверсантов, не носит маски. Такого человека можно встретить на улице, и он не будет выделяться из толпы. Во всяком случае, если бы Хуго вдруг разминулся с ним в городе, то не стал бы обращать внимания.

Лицо у него… мужественное, но больше ничем не выделяется. Его не назвать красивым. Его не назвать уродливым. Если в нем что и может запомниться — так это узкие, словно улыбающиеся, глаза.

— Вы будто кролики, что запрыгнули в пасть к волку.

В голосе мужчины нет и тени насмешки. Он просто сообщал все как есть.

— Наверняка вы считали, что нашли предателя, но зря не подумали, что все складывается слишком уж хорошо.

— !.. Так значит…

Хуго и его товарищи смогли проникнуть в замок с помощью предателя — одного из солдат, которыми просто кишит резиденция князя. Хуго с легкостью поверил, что даже солдат — человек, который может послушать чувство долга и помочь единомышленникам ради семьи, родственников, друзей и знакомых, которые живут в городе и страдают из-за беспорядка в стране.

Но… все оказалось ловушкой, расставленной людьми князя.

— Получается, остальные отряды тоже?..

Люди Хуго проникли на территорию замка тремя отрядами.

В случае, если один каким-либо образом обнаружат или поймают, другие два смогут завершить начатое. Но если предатель оказался ловушкой, то наверняка остальные отряды тоже мертвы…

— ...Ты немного отличаешься от остальных, — сказал мужчина, а затем пару мгновений внимательно смотрел на Хуго. — ...Ты монах?

Непонятно, как он узнал… но мужчина прав.

Хуго — бывший боевой монах.

Когда-то правоназие, которому он служил, было государственной религией Хартгена. Но сейчас от былой славы правоназской церкви не осталось и следа, а князь словно в упор не замечал ее монахов.

И началось это, опять же, три года назад.

Князь вдруг подчистую лишил церковь всех ее привилегий — от права награждения рыцарей до освобождения от налогов. Разумеется, монахи возмутились таким святотатством, и некоторые даже отправились жаловаться лично князю, но никто из них так и не вернулся.

Хуго решил, что такими темпами погибнет и правоназская церковь, и все государство. Он расстригся, собрал единомышленников и задумал убить Ирину и Арину, но…

— В любом случае, человека, осмелившегося поднять руку на своего господина, нельзя упускать из виду, — сказал мужчина и спрыгнул с ветки на землю… но Хуго не услышал, как он приземлился.

Более того, мужчина вовсе исчез в полете, словно растворившись во тьме.

— Измена карается смертью, — произнесли облаченное в серое диверсанты и зашагали вперед.

Конечно, Хуго не беспомощен, но сражаться против диверсантов, к тому же столь многочисленных, — дело совершенно безнадежное.

Значит, остается…

— …

Хуго вытащил из кармана шашку, а затем ударил ее концом о землю.

Кремень испустил несколько искр…

— !..

Хуго не без удовольствия отметил, что если мгновения назад диверсанты не проявляли никаких эмоций и походили на тени или механизмы, то теперь вдруг испуганно замерли.

— Простите, друзья! — воскликнул Хуго, бросил начиненную порохом шашку и нырнул под трупы товарищей.

***

Хотя на одобрение аудиенции с князем ушел целый день, у них не возникло никаких сложностей.

Конечно же, благодарить за это нужно агентство «Климан».

Пусть у него и нет особых привилегий, оно все равно считается международной организацией, помогающей многим странам в послевоенном восстановлении. Тяжело не прислушаться к словам агентства, чье имя связано с альянсом стран, победивших Империю Газ.

Разумеется, им пришлось рискнуть тем, что княжество могло направить официальный запрос в королевство Вимарк, где находится штаб агентства. В ответ пришло бы сообщение, что отряд Жилетта больше не состоит в агентстве, а значит, на встрече с князем настаивают мошенники, прикрывающиеся именем «Климана».

Впрочем, как Николай и предполагал, княжество Хартген ничего запрашивать не стало.

Передача писем через гонцов или почтовых голубей отнимает много времени, а магическая связь требует предварительного согласия сторон и синхронного применения заклинаний. Эти сложности привели к тому, что магическим каналом пользуются лишь для передачи самых срочных вестей.

Часы перешагнули вечер и вступили на территорию сумерек. За окном повисла тьма.

Виви, Зита и Николай прошли в зал для аудиенций в самой глубине замка и стали ждать князя.

В зале дежурят около десяти стражников, но кроме них никого нет. Для такого важного человека как князь и такого просторного помещения здесь слишком пусто. В зале ощущались холод и запустение.

— Что-то тут даже жутковато, — тихо обронила девушка в очках, магический инженер Зита.

— Жутковато? Но ведь тут слишком мало солдат, чтобы их пугаться, — так же тихо отозвалась Виви.

— Я не об этом, а о том, что тут как-то пусто. Обычно замки короля поживее и пороскошнее, что ли.

— Это точно… — согласилась Виви.

Действительно, по ощущениям замок и правда кажется заброшенным. Отчасти Виви понимала, почему Зита сочла его «жутковатым». Людям свойственно бояться необычного. Особенно ночью.

Но стоило Виви так подумать …

— ...Это вы из агентства «Климан»? — раздался вдруг голос со стороны трона, прозвучавший, словно владелец его не собирался приветствовать гостей даже для вида.

Виви подняла взгляд и заметила крепкого мужчину, садящегося на место князя.

Стефан Хартген.

Внушительный муж с угловатым лицом, покрытым щетиной.

Он действительно достоин звания князя… вот только по тем слухам, которые Виви собрала в городе, министры его недолюбливают. Если говорить проще, его называют «тираном».

Но даже если так, он не похож на сумасбродных высокомерных тиранов-гедонистов. Вид князя сразу навевает мысли о серьезном и упрямом военном человеке.

И если на то пошло… в военных делах князь настоящий мастер.

И Виви, и Николай поняли все с первого взгляда. Даже сидя на стуле, этот человек готов к бою. Причем он даже не готовится к бою осознанно — его тело попросту не расслабляется.

Другими словами, оно пропиталось войной настолько, что она стала для него совершенно обыденным действием наравне с ходьбой, сидением и другими составляющими повседневной жизни.

— Да. В силу определенных причин нашего командира, Альберика Жилетта, здесь нет, но он уполномочил нас действовать от его имени, — сказал Николай.

Естественно, он солгал, но князь не может проверить слова Николая.

— Довольно мелочей. Что вам нужно?

— О вас говорят, что вы были одним из восьми героев. Это правда? — сразу перешел к делу Николай.

— Если вы о том, что я убил императора Газа, то да, — подтвердил Стефан. — Особый отряд, состоящий из меня и семи моих товарищей, проник в императорский замок Газа. Нам пришлось объединить все наши силы, чтобы сразить императора Газа, но голову ему отрубил именно я, и я не собираюсь скрывать своих действий, что бы на эту тему ни думал альянс.

Личности восьми человек, сразивших императора Газа, не разглашаются.

Считается, что подобное приведет к сложностям в послевоенных делах стран альянса… точнее, в дележке ресурсов, земель и людей бывшей Империи Газ. Официально, впрочем, страны говорят о необходимости не допустить утечек информации, которая может быть важна реваншистам Империи.

— Мы слышали, что герои разделили останки императора на части и забрали их с собой в качестве трофеев…

— Вы пришли ко мне на аудиенцию, чтобы утомить глупыми вопросами? — устало отозвался Стефан. — Перечитайте объявления о нашем чемпионате боевых искусств.

И действительно, среди тех призов, которые может выбрать победитель чемпионата Стефана, значатся «крайне редкий и ценный трофей, который князь Стефан Хартген заработал во время штурма столицы Империи Газ». Любой человек, мало-мальский знакомый со слухами, мгновенно поймет, что речь идет как раз об «останках».

Останках чудовищного Проклятого Императора, жившего больше трех (а по некоторым теориям — и того больше) столетий.

Помимо того что эти останки — магическое топливо высочайшего качества, они и на вес дороже золота.

Поистине достойная награда за победу в чемпионате, который проводит один из восьми героев.

— Мы хотим одолжить «останки».

— Отказываюсь, — сразу же ответил Стефан. — Мы уже вложили слишком много сил, чтобы объявить о них как о главном призе за фестиваль. Меня поднимут на смех, если я изменю награду.

— Но…

— Это все? Тогда вы зря пришли.

— …

Голос Стефана звучал так беспрекословно, что Николай не нашелся с ответом.

Зато вместо него…

— Ваше Величество… правда, что у вас две приемных дочери? — спросила Виви.

— Хм? — Стефан еще раз… точнее, впервые посмотрел на Виви и прищурился.

Ее внешность его особо не удивила.

И тогда…

— Папа, папа, — раздался звонкий голосок, и из-за трона появились две девичьи фигуры.

— Ты еще не закончил работать?

— А то мы уже так устали.

Близнецы с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами.

Такими же, как у Виви.

— !..

Но изумлялся лишь отряд Виви. Близнецов, как и Стефана, внешность Виви ничуть не побеспокоила. Сочетание серебристых волос и фиолетовых глаз крайне редкое (еще реже, когда речь идет о близнецах), но девушек, как ни странно, ничуть не волновала встреча с кем-то, кто обладает настолько схожими чертами.

— О-о, Ирина, Арина. Простите, но я пока занят работой, — Стефан посмотрел на девушек с блаженной улыбкой.

Вся величественность его облика мгновенно улетучилась, и вместо грозного воителя явился отец, души не чающий в своих дочерях. Ничего не подозревающий человек наверняка расплылся бы в улыбке от такой сцены.

— Тебе от них что-то нужно? — спросил Стефан, посмотрев на Виви вновь похолодевшим взглядом.

— Ну… — попыталась выиграть время для раздумий Виви, но ее сразу перебил беззаботный голос:

— Папа, папа, смотри, эта девочка прямо как мы.

— И правда, как мы. И волосы, и цвет глаз.

— Какое удивительное совпадение, верно?

— Да уж… — глухо проговорила Виви. — Как хорошо было бы, будь это просто совпадение, да?!

— Виви… — успокаивающим тоном обратилась к ней Зита.

Но ни Стефан, ни Ирина, ни Арина не отреагировали на полные иронии слова Виви.

«Что все это значит?»

Скорее всего, эти девушки — тоже «Чайки».

Но куда поразительнее, что Чайки живут вместе с героем, с обладателем одних из «останков». Собственно, отряд Виви запросил аудиенцию именно для того, чтобы увидеть все воочию.

«К тому же… их двое? Разве Чайки не сражаются за останки друг против друга?»

Если верить словам таинственного мальчика Ги и всем прочим сведениям, которые собрала Виви, Чайки относятся друг к другу враждебно.

«И вообще…»

Что-то не давало Виви покоя с той самой секунды, как близнецы появились в зале.

Нечто непонятное.

Как же его назвать?

Пожалуй, это не поддающееся описание чувство можно назвать лишь «слабостью ауры».

Да, эти девушки здесь. Да, они стоят и разговаривают. Но присутствие их ощущается очень слабо.

Если бы их аура не ощущалась вовсе, Виви сочла бы их проекциями… но она есть, просто слабая.

Виви — ассасин.

Именно поэтому она обучена читать ауру своих противников. С помощью этого умения она выискивает уязвимость — тот самый миг, когда дух противника дает слабину, и наносит смертельный удар.

Однако сейчас умения говорили ей: что-то не так. Но что именно — она не знала.

«А что князь?..»

Стефан Хартген, будучи матерым ветераном, не может не чувствовать ту странную ауру, что окутывает близнецов. Как сообщил Виви быстро скошенный взгляд, даже Зита и Николай начали что-то подозревать.

— Простите, что я так долго. Я уже заканчиваю, — сказал Стефан девушкам.

Тем самым попросив отряд Виви отправляться восвояси.

— ...Мы еще вернемся, — сказал Николай, словно подводя итоги встречи, и поклонился.

***

Тору рассчитывал остаться безучастным свидетелем.

Кем бы ни оказались те люди, что проникли в замок Герансона, их мотивы его не касаются. Спасать их Тору тоже не обязан. Тем более, неосторожность может обернуться битвой против диверсантов Субару, а им дорогу по своей воле перейдет лишь глупец.

«К тому же, с ними Син».

Тору видел того, кто командует диверсантами Субару.

Сомнений быть не может. Это Син Акюра.

Все-таки он состоит на службе князя… то есть в числе врагов.

Син в разы опытнее Тору как диверсант, и битвы с ним стоит избегать любой ценой. Поэтому, если выражаться прямо, Тору решил бросить незадачливый штурмовой отряд.

Но…

— !..

Грохот и вспышка.

В темной тишине они бьют по глазам и ушам не хуже настоящего оружия.

Тору и Акари смотрели издалека, потому успели зажмуриться и закрыть уши… но диверсантам Субару досталось так, что оправятся они не сразу. Сила удара настолько выбила их из равновесия, что они повалились на землю. Никакие тренировки здесь не помогут.

Но…

— ?!

В то самое укрытие, где прятался отряд Тору, перекатился человек, словно его выбросило ударной волной. Скорее всего, он не знал, что там кто-то есть, и закатился по чистой случайности.

«Он?!»

Рядом с ним оказался тот самый выживший из штурмового отряда.

Похоже, трупы товарищей защитили его от взрыва, и он сбежал, как только диверсантов ошеломило. Судя по всему, плана побега у него нет, и он выбрал первое попавшееся место.

— !..

Они встретились взглядами.

Лысый мужчина средних лет. Худощавое лицо с выступающими скулами наводит на мысли об аскетичной жизни.

«...Монах?»

Тору пришел к тому же выводу, что и Син.

Бомбами пользуются не только диверсанты — монахи тоже нередко прибегают к ним. Религия чаще всего запрещает им использовать мощные заклинания, и монахи подменяют их порохом, в изготовлении которого достигают впечатляющих высот. Впрочем, магией пользоваться удобнее, поэтому богатые регулярные армии, ценящие стабильные результаты, чаще нанимают на службу магов.

Во-вторых, защита с помощью трупов товарищей — тоже характерная черта монахов.

Ради религии они готовы переступить через собственные страхи и принципы… другими словами, их мышление устроено так, что они могут бесцеремонно воспользоваться трупами павших товарищей во имя религии.

— Кто вы?! — воскликнул мужчина, вытаращив глаза.

— Вот зараза… — глухо обронил Тору, запустил руку в карман, вытащил метательные ножи и наугад бросил их в дым — он понимал, что к ним уже бегут.

Конечно же, ни один бросок не попал в цель.

Но Тору почувствовал, что бежавшие в их сторону диверсанты Субару замерли. Наверняка они озадачены — разве станет монах метать ножи в дым?

— Акари, отступаем, — бросил Тору и побежал в обратную сторону.

— С-стойте! Подождите! — крикнул монах и кинулся следом. — Вы ведь не люди князя? Помо…

— Хочешь нашей помощи — заткнись! — приглушенно отозвался Тору.

Многие диверсанты обучены воевать ночью, в кромешной темноте.

Это значит, они способны поразить цель метательным ножом на слух.

— Кх… — не оборачиваясь, Тору бросил еще ножей.

В этот раз он не застал противников врасплох. Из дыма послышались лязги. Похоже, диверсанты отбили броски клинками или броней.

Тору с самого начала продумал, что делать, если их засекут.

Но он не предполагал, что их затянет в чужую неудавшуюся попытку штурма.

— ...Пожалуйста, не пропусти, — пробормотал Тору и вытащил из кармана два связанных друг с другом свистка.

А затем бросил их вверх.

Свистки натянули шнурок, закрутились и начали испускать пронзительный звук.

А затем…

— Молодец!

В стене замка вдруг появилась дыра.

Она возникла без взрыва и грохота. Ее пробили не силой.

Часть стены просто превратилась в песок и рухнула.

Осадная магия. Кажется, она называется «Нарушитель».

Вообще, это крайне капризное заклинание, которым проще простого по ошибке сломать что-нибудь не то, попасть в самого себя или наломать других дров.

Но если маг умеет сосредотачиваться, если может потратить время на тщательную настройку, то с его помощью может проделать внушительных размеров дыру в любом удобном месте. А поскольку заклинание не создает ни взрыва, ни жара, ни ударной волны, через дыру возможно проскочить буквально в следующее мгновение.

Поэтому «Нарушитель» — крайне удобный инструмент для побегов.

Тору схватил монаха за шиворот и выскочил через дыру наружу.

Где увидел…

— Тору! Акари!

Ниву, Фредерику и Чайку.

Правда, все они одеты в плащи с капюшонами, из-за которых их не узнать, но Тору и Акари хватило роста и поз. Чайку же они и вовсе опознали по гундо и гробу.

— Останови их чем угодно! — крикнул Тору Чайке, указывая на стену.

— М! — Чайка быстро перезарядила гундо.

Затем направила чуть выше и…

— Явись, «Нарушитель»! — воскликнула она, запуская заклинание.

Обычно заклинание включает в себя длинный текст и тщательную настройку, но при повторе заклинания можно обойтись лишь мелкой подстройкой.

В следующее мгновение верхняя часть стены осыпалась на дыру, через которую пробежал Тору.

— !..

Конечно, диверсанты Субару не настолько глупы, чтобы вопить или кричать, но Тору отчетливо ощутил, что магия остановила их. Поскольку «Нарушитель» превратил камень в песок, вряд ли ему удалось прикончить диверсантов… но дыру он, тем не менее, завалил качественной, непроходимой кучей.

— Бежим! — крикнул Тору.

Фредерика кивнула, и раздался небольшой взрыв.

В следующее мгновение она приняла форму волка, сохранив при этом некоторые человеческие черты, зубами подняла за шиворот Чайку с Нивой и побежала.

Следом за ней сбежали Тору, Акари… и монах.

Разведка на территории замка провалилась… но сбежать отряду Тору все же удалось.

***

«Акюра» и «Субару».

Оба клана готовили диверсантов, но между ними есть существенная разница.

И те, и другие диверсанты способны сражаться, ходить в разведку и вообще браться за любую работу, но если клан Акюра стремился воспитывать мастеров на все руки, то клан Субару чаще готовил узких специалистов, которые нанимались не поодиночке, а группами.

Другими словами, разница между кланами в том, каким образом диверсанты противостоят многообразию задач, что стоят перед ними, — за счет собственной универсальности или же при помощи товарищей-специалистов.

Неудивительно, что такая политика Акюры привела к тому, что очень многие ученики так и не достигали уровня, который требует клан, а настоящие диверсанты Акюры заслужили славу элитных, отборных бойцов, но с другой стороны на войне немногочисленность часто превращается в недостаток. Поэтому среди клиентов диверсантов немало тех, кто полагает, что удобнее нанимать именно предпочитающих работать в отрядах и командах воспитанников Субару.

Впрочем, как бы там ни было…

— За нами еще гонятся?

— Я никого не чувствую, — ответила Акари, припавшая к стене и осторожно выглядывавшая наружу.

Они засели в пустующем доме на окраине Герансона.

Эту «промежуточную точку» они нашли заранее, еще до того, как пойти в замок. Если в случае побега направиться прямиком на базу (сейчас их роль играли комната гостиницы и «Светлана»), можно ненароком привести к ней и хвост, поэтому по пути лучше спрятаться на какой-нибудь промежуточной точке. Даже если противник и отыщет точку, его все еще можно будет запутать. Похожими методами пользуются животные, чтобы ограждать детенышей от хищников.

— Против Субару я воевать совсем не хочу, — обронила Акари редкую для себя фразу.

— М? Сильные враги? Тоже диверсанты? — удивленно спросила Чайка.

— То, что диверсанты, уже плохо… но настоящая сложность в том, чем именно диверсанты клана Субару отличаются от нас, — проговорила Акари, складывая руки на груди.

Вообще, диверсанты крайне редко воюют против других диверсантов.

Заслуги диверсантов измеряют не тем, скольких врагов они победили. Убивать врагов — работа солдат и рыцарей, а диверсанты должны заниматься как раз тем, что выходит за рамки традиционных сражений.

Но если до битвы диверсантов дело все же дойдет, она вряд ли превратится в состязание умений. Скорее, выиграет тот, кто возьмет врага числом, завалит и обезвредит. И Субару — как раз специалисты такого стиля.

— Мы с ними — как тигры и волки. В одиночку мы, пожалуй, сильнее. Вот только… даже если диверсанты Субару втрое слабее, они могут прийти втроем и сравнять шансы. А когда силы противников равны, преимущество на стороне тех, кто многочисленнее. Один человек не может окружить троих, а вот наоборот — запросто.

Если Тору и Акари понадобится задержать противников, им едва ли удастся обездвижить сразу троих. Зато диверсанты Субару без труда задержат их.

— К тому же… — Тору убрал в карман дымовую шашку, которую до сих пор держал наготове. — Все они — специалисты в чем-то одном… а значит, в некоторых условиях могут оказаться проворнее нас.

Например, взять фехтование.

Если человек учился лишь ему, не обращая внимания ни на что другое, а ему противостоит некто, осваивавший все понемногу, то если их битва сведется к фехтованию, предугадать исход несложно.

Конечно, настоящие битвы совсем не похожи на поединки, которые проводятся по строгим правилам.

Особенно это касается диверсантов, готовых пускать в бой все, что попадется под руку. Поэтому те из них, кто сильнее в целом, часто имеют преимущество… но нередко попадаются и такие условия, например, пустая закрытая комната, в которых во всей красе себя проявляет именно узкий специалист.

Если Тору и Акари окажутся в подобной ситуации, то проиграют.

А диверсанты Субару, всегда выступающие группами, прекрасно знают, как затащить противника в выгодные для себя условия.

Если проводить параллели с животными, они отличаются как хищники-одиночки от стай.

Впрочем, возвращаясь к делу…

— Видимо, пока мы в безопасности, — подытожил Тору и повернулся к монаху.

Тот сидел на полу в глубине комнаты, прислонившись к стене.

Хотя монах до сих пор слушался указаний Тору, какое-то время назад он начал бросать на них странные взгляды. Во всяком случае, на спасителей так точно не смотрят.

И тогда…

— Для начала, представ…

— Ваша чертова ведьма!.. — вдруг воскликнул монах, не дав договорить Тору.

В налитых кровью глазах монаха бурлила неприкрытая ярость…

— ...Ведьма? — повторил тот так, словно услышал иностранное слово. — О ком ты?..

Поскольку Тору мужского пола, то явно не о нем.

А значит, об Акари, Чайке, Фредерике или Ниве.

— Хм-м. О Чайке, значит, — ответила Акари, снова складывая руки на груди.

— Фха?! — оказавшаяся «ведьмой» Чайка ошарашенно моргнула.

— Себя ты даже предполагать не стала? — раздраженно спросил Тору.

— Под ведьмами, как правило, понимают женщин, которые охмуряют мужчин, так? — Акари выпятила грудь. — Не хочу хвастаться, но мой брат почти никогда не исполняет моих просьб.

— Да ладно?

— Так и есть. Помнишь, я недавно просила, чтобы ты вытатуировал мне «сестренка» на лбу, а ты сразу отказался?

— Уж лучше умереть, чем такое татуировать!

— А я думала, красиво выйдет…

— Я даже не могу выбрать, над чем смеяться, — уныло протянул Тору.

Акари же повернулась к Фредерике.

— Что до драконицы, это, скорее, мой брат ее охмурил, а не наоборот.

— Да-да*.

— Возмутилась бы, — только и смог что сказать Тору при виде послушно кивающей девушки-драгуна.

— Наконец, Нива ластится к Чайке, а не к тебе. Таким образом, звание ведьмы достается Чайке за то, что она охмурила моего брата и Ниву.

— М-м… — протянула Чайка. — ...Вынуждена согласиться.

— Ты еще и соглашаешься? — спросил Тору, не придавая разговору особого значения.

Но монах воспринимал его по-другому.

— Н… не валяйте дурака! Эта девка с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами, она… она! — воскликнул он, затем вскочил и попытался схватить Чайку. — Она во всем… гха?!

Но не успела рука монаха дотянуться до вздрогнувшей и съежившейся Чайки, как его с силой отшвырнуло и впечатало в дальнюю стену. Видимо, удар оказался довольно сильным, поскольку он не стал снова подниматься, а сел в той же позе, что и раньше, и застонал.

Перед Чайкой…

— …

С безразличным видом стояла Нива.

— Нива?..

Чайка изумленно смотрела на нее.

Нива за какое-то мгновение успела вклиниться между Чайкой и монахом, а затем отбросила бедолагу обратно. Конечно, очень трудно представить, что такая миниатюрная девушка с такой силой отшвырнула рослого монаха, но Нива не человек, и здравый смысл в ее отношении действует далеко не всегда.

— ...Чайка — моя, — сказала Нива и прижалась к ней.

— Э-э?.. — Чайка озадаченно заморгала.

Похоже, Нива решила, что монах собирался обнять Чайку. А отшвырнула потому, что считает себя единственной достойной обнимать ее.

— Хм-м. Вот уж и правда, охмурила, — заметила Акари.

— Нашла чем восхищаться, — протянул Тору, а затем обратился к стонущему монаху: — Спрошу еще раз: кто ты? Ты похож на боевого монаха.

— ...Вас что, тоже одурманила ведьма?! — с досадой отозвался монах.

— Я тебя не понимаю, что значит «тоже»? Хочешь сказать, она еще кого-то одурманила?

— Прекрати валять дурака! Вы тоже шавки кня… — начал было монах, но, видимо, вспомнил, что именно отряд Тору спас его от отряда диверсантов, работающих на князя.

Так или иначе, «ведьм» он ненавидит всей душой.

— ...Нет, вы не с ним. Но…

— Скажи уже имя. На всякий случай: нет, мы не с князем.

— … — монах какое-то время озирался по сторонам и хмурился, а затем осторожно проговорил: — Я… Хуго Карлсон. Да, я бывший боевой монах, но уже расстригся. Я просто обыватель. Так вы… и правда не с князем?

— Если ты не прекратишь записывать нас в приспешники князя, мы сдадим тебя тем диверсантам, — раздраженно ответил Тору. — Конечно, мы не твои друзья. Просто так получилось, что мы решили проникнуть в замок в тот же день и час, что и вы. Честно сказать, то еще совпадение.

— … — мужчина по имени Хуго ненадолго задумался. — Но тогда почему с вами эта девка?

— Что? Ее зовут Чайка Трабант. Ты ее ни с кем не путаешь?

— Но ведь у нее фиолетовые глаза и серебристые волосы, редкое сочетание, — Хуго прищурился.

— Она ведь такая не единственная. Даже я пару таких как она видел, — парировал Тору, притворяясь безразличным.

Конечно же, он говорил о двух других известных ему Чайках — «красной» и «голубой» — но вдаваться в подробности не собирался. Так они лишь сильнее запутаются.

— Князь совсем обезумел после того, как завел себе двух приемных дочерей… то есть любовниц. Ирину и Арину. Они близнецы с серебристыми волосами и фиолетовыми глазами…

Хуго начал неспешно рассказывать.

По его словам, в свое время князь Стефан Хартген достиг великих успехов в военном деле, но и в политике был не бестолковым тираном, а, скорее, мудрым правителем.

Во всяком случае, как человек военный, он ценил надежность и практичность. Князь не тратил средств на роскошь, не собирал лишних налогов и сурово карал за любые преступления. Многим жителям такое правление пришлось по вкусу.

После войны он почти перестал появляться при людях и где-то два года поручал управление страной министрам, но люди не замечали особой разницы.

Однако потом все изменилось.

С того самого дня, как он удочерил двух девушек.

— Мы решили, что теперь исправить князя можно лишь убив тех ведьм.

— ...Понятно, — согласился Тору, едва сдержав сокрушенный вздох.

Хуго и правда размышляет как монах. Он искренне верит, что в справедливости и всем прочем есть однозначная «истина», и каждый человек обязательно поймет ее, примет и исправится, если ему все как следует объяснить.

Или же Хуго пришел к такому выводу, потому что знал князя еще «толковым». Тору, впрочем, подумал, что смерть дочерей (любовниц?) приведет к тому, что князь впадет в ярость и станет обращаться с народом еще жестче.

— Теперь все ясно, — сказал Тору и кивнул Акари.

Та уже какое-то время стояла возле Хуго и ждала сигнала. Увидев жест Тору, она ударила монаха ребром ладони по шее, и тот сразу обмяк, потеряв сознание.

— ...Значит, все так и есть, — проговорил Тору, проверив, что Хуго отключился. — Дочери князя — «Чайки».

— М?

— Если точнее — они, как и ты, представляются «Чайками, дочерьми Проклятого Императора», — пояснил Тору, указывая пальцем на лицо озадаченной Чайки.

— Но брат. Дочерей же две. У обеих фиолетовые глаза и серебристые волосы. Выходит… две Чайки работают вместе? — удивилась Акари.

Да, в этом и загвоздка.

До сих пор все девушки, что представлялись Чайками, соревновались друг с другом за сбор «останков». Тогда каким же образом Чайки-соперницы объединили силы?

— С другой стороны, нам тоже приходилось сражаться плечом к плечу с красной.

— Могу с натяжкой согласиться… но тогда зачем они стали бы выставлять «останки» в качестве приза?

Зачем они сообщают на весь мир, что у них есть останки, и зачем объявляют наградой за чемпионат?

Кстати и в прошлом, и в позапрошлом году победители чемпионата выбрали в качестве награды «присуждение рыцарского звания». Другими словами, хоть «останки» у князя одни, он до сих пор их не разыграл.

А значит…

— Кажется, мы думаем об одном и том же, — Тору пожал плечами. — Скорее всего, они ждут, что к ним придут другие Чайки.

Останками можно приманить всех самопровозглашенных Чаек, которые собирают их.

Видимо, на это и рассчитывают Чайки князя.

— Получается… слухи о том, что у князя действительно есть «останки», оказались правдой? — сказала Акари, приставляя палец ко лбу.

— М? Основания?

— Смысл устраивать чемпионат есть, лишь пока нет Чайки, владеющей всеми останками. Чайки князя уверены в том, что остальным Чайкам пока не удалось собрать останки. Единственная возможная гарантия в том, что хотя бы один фрагмент у них.

— ...Согласна, — Чайка кивнула в ответ.

— А значит, они рассчитывают на то, что мы попытаемся выкрасть останки… и сделать это будет непросто, ведь они даже клан Субару наняли.

Тем более Тору даже не знает, где хранятся останки.

А с учетом того, что за охрану замка отвечают Син и диверсанты Субару, отыскать их явно будет непросто.

— Что же нам делать… — Тору протяжно вздохнул.

***

На земле в самом центре тренировочного зала лежали пятеро мужчин.

Хотя зал и находится внутри замка, условия в нем приближены к боевым… и потому лица поваленных мужчин перепачканы грязью. Все они закованы в кандалы, а тела их пестрят ранами, правда, не слишком глубокими.

Конечно же, у них забрали все оружие, даже потаенное. Остались лишь белье да чувство унижения.

— Вот один из взводов, что мы недавно поймали, — вежливым тоном произнес диверсант по имени Син.

Лежавшие на полу мужчины — бунтари против князя, проникшие в замок.

Они разделились на несколько взводов, каждый из которых пытался напасть на замок со своей стороны. Таким образом, каждый из взводов отвлекал внимание от остальных. Мужчинам казалось, что хотя бы у одного должно получиться.

— Как мы понимаем, они из той группы, что собрал правоназский монах.

За последние три года князь утратил доверие народа.

Но отдельно взятому человеку нужно очень много времени, чтобы собраться с силами и восстать против господина. Выражаясь иначе, если люди начали выступать против князя так скоро, они наверняка вступили в уже действующую организацию с сильным ядром.

И в этот раз ядром, судя по всему, выступила правоназская церковь.

Похоже, монахи (особенно боевые) собирают вокруг себя фанатиков и выступают против князя.

— Чертовы ведьмы! — воскликнул один из мужчин, поднимая голову с грязного пола.

Перед ним… и перед всем его отрядом стояли две фигуры.

Две изящные элегантные девушки, вид которых сильно выбивался из грязи тренировочного зала.

Арина и Ирина.

От самого входа они направились прямо к мужчинам.

Те начали по очереди бранить и оскорблять Арину и Ирину, но ни они сами, ни Син, ни диверсанты Субару, стоявшие возле стен, не обращали на ругань никакого внимания. Казалось бы, Арина и Ирина — приемные дочери князя, а значит, принцессы. Неуважение в их адрес — государственная измена, тяжкое преступление.

Но…

— Это все, кого вы поймали? — спросила Ирина у Сина, задумчиво склонив голову.

— Нет. Есть еще пятеро. Их мы, правда, бросили в подземелье. Если хотите, можем притащить сюда.

— Нет, не стоит, — Ирина слегка улыбнулась. — Сколько погибло?

— Двадцать два. С нашей стороны потерь нет. Насколько нам известно, на территорию замка пыталось проникнуть тридцать три вооруженных человека. Они поровну разделились на три взвода… и рассчитывали, что первый обнаруженный попытается поднять шумиху, которая скроет два других, — хладнокровно ответил Син.

— …

Мужчины кратко вздохнули — видимо, Син угадал.

— Хм-м. Значит, думать вы немного умеете? — с любопытством в голосе обронила Арина.

Девушки подошли к мужчинам поближе и остановились в паре-тройке собственных шагов. С такого расстояния они успеют отпрыгнуть, если те вдруг вскочат с пола. Затем девушки сели на корточки.

— Итак, не хотите ли заключить сделку? — с улыбкой спросила Ирина.

— Что?.. — недоверчиво переспросили мужчины и нахмурились.

Наверняка они ожидали оскорблений, насмешек, а затем и смерти. Но Ирина нисколько не сердилась. Наоборот, она обратилась к ним тоном заботливой матери, разговаривающей с любимыми детьми.

— Как мы понимаем, вы действуете как армия… как организация. Если расскажете, кто ваши командиры и где ваши базы, мы вас отпустим.

Однако за ее словами крылся жесточайший смысл.

Она просила предать товарищей, чтобы спасти себя.

— Конечно, вы можете промолчать. В таком случае, мы обратимся к вашим товарищам в подземелье. Нам совершенно не важно, кого спрашивать. Отпустим мы тех, кто расскажет. А тех, кто нет… казним, они нам не нужны.

— …

Мужчины вздрогнули и переглянулись.

— Мы все понимаем. Вы не можете ничего сказать, не можете предать своих товарищей, да? — весело проворковала Арина, перехватывая речь. — Может, и ваши товарищи в подземелье так решат. Если и вы, и они будете верить друг в дружку и держаться, то выбора у нас не останется… Придется заточить вас в темницу, пока не передумаете.

— …

— А если и вы, и друзья ваши захотите спасти себя и сдадите товарищей, то… нам, конечно, будет уже все равно, но мы, пожалуй, слегка накажем вас, чтобы неповадно было. Как насчет того, что мы выдавим вам глаза и отрубим каждому по руке и ноге? Все лучше, чем расставаться с жизнью, не находите?

— !..

Мужчины опешили.

Хотя Арина и Ирина говорили о сделке, условия ее совершенно нечестные.

Естественно, все они готовились к тому, что их могут казнить за нападение на замок князя.

Но никто не предполагал, что их поставят перед таким выбором.

Если один взвод сдаст товарищей, его полностью оправдают, а другой казнят.

Если оба взвода промолчат, их будут держать в темницах вечно.

Если оба взвода сдадут товарищей… все лишатся глаз, рук и ног.

Что же выбрать?

Если они хотят спастись, то, наверное, следует сдать товарищей и просить о помиловании.

Но… если Арина и Ирина поставят взвод в темнице перед тем же выбором, они подумают о том же самом. И если они тоже решат предать товарищей, всем им отрубят по руке и ноге, да еще и глаза выдавят.

Раз так, можно выбрать молчание и заточение в темнице, а потом рассчитывать либо на побег, либо на вооруженное восстание и штурм замка кем-то еще. Уж лучше так, чем терять конечности и глаза. Можно сказать, что и этот вариант логичнее всего.

Вот только… действительно ли товарищи из подземелья не предадут их? Что, если вера в «узы» окажется глупым решением, и придется расстаться с жизнью?

— …

Мужчины удрученно смотрели друг другу в глаза.

Конечно же, Арина и Ирина не станут рассказывать, что решили товарищи из подземелья.

Наконец…

— Д… дайте… немного… подумать, — выдавили из себя мужчины.

***

Город… отчего-то казался брошенным.

Он не безлюден. Грязных или обвалившихся зданий в нем тоже немного.

Но утром — в самое деловое, самое шумное время суток — на улицах царит странное запустение.

Среди прохожих сплошь люди мрачные, измученные, едва переставляющие ноги. Конечно, подобных нетрудно найти в любой стране… но только в Герансоне так выглядят почти все местные жители.

И если немного постоять и посмотреть, откроется еще кое-что.

Веселье можно увидеть лишь на лицах чужаков из других городов, а то и стран. И поэтому, стоит лишь покинуть гостиничные кварталы, где останавливаются участники и зрители чемпионата, Герансон начинает казаться еще заброшеннее.

Вот и сейчас…

— Ну-ка! С дороги! С дороги, кому сказал! Идет сэр рыцарь!

По самому центру улицы шел осыпающих всех подряд грубостями конный «рыцарь», а вместе с ним и кортеж из нескольких пеших солдат.

Все прохожие тут же разошлись по сторонам, освобождая проход. Многие и вовсе поспешили разбежаться по зданиям.

«Рыцарь» шел по резко опустевшей улице.

— Сэр рыцарь, значит… — буркнул Николай, спрятавшийся в узком переулке между зданиями.

— Так, Николай. С какой стати ты… — возмутилась Виви, которую ему пришлось уводить с дороги за шиворот.

Николай не стал поворачиваться к ней и приглушенно пояснил:

— Неприкаянная юная девушка рискует нарваться на неприятности.

— ...Э?

— Ты посмотри на этого «рыцаря». Видишь, как ему непривычно в седле? — Николай указал на ту самую процессию.

— Чего это он? Да и седло не по размеру, — Виви и сама заметила, что наездник сидит как-то неправильно.

— «Сэр рыцарь» совершенно не умеет ездить верхом, — с усмешкой сказал Николай.

Верховая езда требует куда больше привыкания, чем может показаться. Просто сидеть недостаточно. Нужно управлять собственным телом, подстраиваясь под движения коня, в противном случае некоторые части тела можно натереть седлом так, что боль от натертых неправильной обувью ног покажется раем.

«Рыцарь» же, о котором говорил Николай, и вовсе защищал пятую точку толстым одеялом, которое привязал к седлу в надежде подавить вибрацию от лошадиной ходьбы. Из-за этого сидел он странно, седло казалось опухшим, и в целом дуэт рыцаря и коня производил потешное впечатление.

— Да и меч он неправильно подвесил. Если он его выхватит, голову своему коню отрубит, — проговорил Николай, указывая на пояс «рыцаря».

— ...Что происходит?

— Чистокровного рыцаря учат верховой езде и фехтованию с самого детства. Короче говоря, этот рыцарь стал «сэром» недавно… возможно, в прошлом году.

— ...Ты про чемпионаты прошлых лет? — спросила Виви, прищуриваясь.

— Перед нами либо победитель, либо просто призер, — сказал Николай.

— Мне вот что непонятно, — Виви нахмурилась. — Нельзя ведь просто так стать рыцарем и аристократом. Во многих странах король не может произвести человека в рыцари без одобрения государственной церкви. Разве она признает вчерашнего солдата, безродного неуча?

— К слову об этом, — Николай прислонился к стене, сложил руки на груди и мотнул подбородком, указывая в другую сторону. — Смотри.

Он обратил внимание Виви на противоположный выход из переулка, откуда виднелось здание.

Оно все растрескавшееся и подпаленное, словно после пожара… но нетрудно заметить, что когда-то на месте нынешних развалин стояло величественное сооружение.

Виви не сразу поняла, что когда-то оно было церковью.

— ...Что это значит?

— Я поспрашивал. Князь упразднил государственную религию… Кажется, она называлась правоназие.

— ?!

Государственная религия существует во многих странах — она одновременно и подкрепляет авторитет правителя, и помогает управлять народом. Короли и императоры, стремящиеся успокоить народ, нередко просят священников провозгласить их «богоизбранными» правителями.

Поэтому всякая государственная церковь обладает серьезной властью.

Как правило, единоличное право на произведение простолюдинов в знать принадлежит королям и императорам, но, как заметила Виви, чаще всего такие назначения одобряются церковью и благословляются во имя богов, что помогает населению понять и принять новых аристократов.

Разумеется, во время таких событий из рук в руки нередко переходят внушительные суммы. И конечно же, экономическое благополучие пробуждает жажду власти. Многие церкви освобождаются от уплаты налогов, но при этом получают щедрые пожертвования… и таким образом скапливают достаточно денег, чтобы с ними приходилось всерьез считаться.

Другими словами, государственные церкви — административные учреждения, поддерживающие три структуры: сословную, властную и экономическую.

Поэтому даже короли и императоры вынуждены считаться с мнением церкви. А уж упразднение — дело совершенно неслыханное. Так можно и до бунтов дойти.

— Сурово. Но почему?

— Да все потому же — из-за тех близняшек. Как их там, Арина и Ирина? Как я понял, псевдочайки заявили, что государственная религия не нужна. А поскольку князь слушается каждого их слова, то тут же и упразднил, — объяснил Николай, кисло улыбаясь.

— Но ведь народ не станет после такого молчать.

— Ну а ты думала, зачем еще сэры рыцари? Может, благородства и образования им и не хватает, но раз завоевали призы в чемпионатах, то мастерство недюжинное. Во всяком случае, с точки зрения человека, никогда не обучавшегося боевым искусствам, они самые настоящие монстры. И каждый год их становится больше. Вот люди и не бунтуют — кому охота, чтобы убили и их самих, и всех родственников?

— … — Виви протяжно вздохнула.

— И еще кое-что. Именно чемпионат собирает в Герансоне гостей как со всей страны, так и из-за границы. Вся страна и столица в частности хорошо на нем зарабатывают. Поэтому некоторые люди и вовсе ни на что не жалуются.

— Кошмар…

— Ну... если все последствия — часть плана близняшек, то они крепкие орешки, — сказал Николай, снова поворачиваясь в сторону замка Герансон.

***

Тору проводил взглядом ушедшего монаха и вздохнул.

— …

Хуго несколько раз оборачивался и бросал на них подозрительные взгляды, но, в конце концов, растворился в толпе. Похоже, ему не терпелось узнать, кто такие Тору и Чайка, и почему они выступают против князя… но Тору не стал ничего рассказывать и отпустил Хуго на все четыре стороны.

— Тору?.. — спросила Чайка, заглядывая ему в глаза. — Почему? Возможно сотрудничество. Мы… конфискуем останки. Его… останки не интересуют.

Видимо, она полагает, что отряд Тору мог бы примкнуть к революционерам и с их помощью без труда похитить «останки». И действительно, план неплохой, если бы не…

— Э-э… — Тору нерешительно почесал щеку. — Мне трудно объяснить, в чем именно дело, но такие типы мне не по душе.

— М? — ответ застал Чайку врасплох, и она недоуменно заморгала.

— К тому же… опасно сражаться бок о бок с людьми, которыми движет ненависть, — он самоиронично усмехнулся и добавил: — Действительно, боевого духа у таких хоть отбавляй, но кругозор сужается настолько, что они видят лишь то, что хотят. В конце концов, они начинают действовать необдуманно, гибнут сами и утягивают за собой товарищей. Нас всегда учили, что сотрудничать безопаснее с людьми расчетливыми.

— Учили? Кто?

Тору многозначительно улыбнулся.

На задворках сознания промелькнули вечная полуулыбка и щурящиеся глаза учителя-диверсанта, но Тору не стал ничего говорить, развернулся, поманил жестом Чайку и направился в сторону гостиницы, где их ждала Акари.

***

Он хотел быть сильнее.

Хотел обрести силу, чтобы ни перед кем не преклоняться.

Он родился в семье потомственных воинов, быстро понял, что унаследовал таланты отца и деда, и начал тренироваться еще усерднее.

Мастера военного искусства — далеко не редкость в семьях королей и аристократов.

Когда вокруг бушует война, сила растет в цене даже среди благородных людей.

Вообще, если раскопать, откуда произошли знатные семьи, — многие ведут свой род от разбойников и пиратов. Самые сильные из них в свое время заполучили власть в свои руки и выстроили нынешнюю систему. В жилах знатных людей течет варварская кровь.

К тому же, с самого начала бесконечных битв за власть знать рождается в мире, где предательства можно ждать от всякого, и поэтому для них воинское мастерство — не только искусство, но и своего рода надежный «капитал», от которого напрямую зависит личная безопасность. Поэтому они нанимают дорогих наставников и строят тренировочные залы, где порой сидят безвылазно... И такая «роскошь» доступна лишь знати, которой нет нужды работать.

Помимо того что воинское мастерство позволяет обрести уважение простолюдинов, военные достижения открывают путь наверх в светском обществе. Вот почему многие знатные семьи тратили все свободное время и деньги на обучение отпрысков бойцовским навыкам.

Участь не обошла и Стефана Хартгена. Еще в совсем юном возрасте он достиг в фехтовании таких высот, которые простолюдину не светили и за всю жизнь.

Но однажды… наставник обратился к Стефану с такими словами:

— Господин. Даже сейчас вы не должны расслабляться на поле брани. Может, вы и умелы, но тело ваше не железное и трудиться без устали не может. Рядовой может сразить даже мастера, если тот замешкается. Таковы законы войны.

Наставник внимательно смотрел на Стефана правым глазом — левый он потерял на войне.

Когда человек встречается с неизведанным, он мешкает и дарит противнику шанс.

Поэтому закалять одно лишь тело бессмысленно.

Нужен и дух. Непобедимым и несокрушимым без закаленного сознания не стать.

— Я не понимаю, о чем вы, учитель. Я так просто не замешкаюсь.

— Господин…

Вдруг наставник достал откуда-то сверток.

Сверток зашевелился. А затем подал тихий голос.

Совсем невинный, не испорченный жизнью младенец.

Наставник перехватил белый сверток рукой…

— Господин…

А затем вдруг швырнул его в Стефана.

— ?!

Тот рефлекторно вскинул руки и поймал младенца.

А в следующее мгновение ощутил на шее острие клинка наставника.

— У… учитель, что… — протянул Стефан, держа на руках младенца.

— Вы же говорили, что не замешкаетесь, господин?

— Да, но ведь…

— Таково убийство. Такова война. Возможно, господин, вы на такое и не пойдете, но ваш враг может. Как вы поступите, господин? Поймаете младенца и обнажитесь перед клинком врага?

— … — Стефан не знал, что ответить.

Наставник молча смотрел на него глазом… а затем сказал:

— Раз так, убейте этого младенца, господин. Здесь и сейчас.

— Ч… что?!

— Покарайте невинного, непорочного младенца, словно бог, — равнодушно заявил наставник. — Познайте истинный дух воина, рука которого не дрогнет убить даже бога.

В тот день Стефан впервые отнял чужую жизнь.

Жизнь ничего не ведающего младенца.

Младенца, которого держал на руках.

Конечно, наставник просто купил малыша на свои деньги… Конечно, нищие нередко бросали, убивали и продавали собственных детей, чтобы выжить… Конечно, у того младенца все равно не было будущего, но…

Вскоре Стефан оказался на войне.

Слова наставника никогда не покидали его головы… но все же Стефан сомневался и понимал, что не может принять наставления на веру.

И первая же битва показала ему, как он ошибался.

Грязное, бессмысленное, адово побоище.

Когда Стефан бежал, истекая кровью от раны, что нанес безымянный солдат, он, наконец, осознал, насколько прав наставник.

Поэтому Стефан пустился во все тяжкие, чтобы закалить свою душу.

И вместе с закаленной душой обрести истинную силу.

Взрослые и дети. Знать и простолюдины. Мужчины и женщины.

В конце концов, все они люди. В конце концов, все они мясо.

Все их жизни равны, все убиваются одинаково.

Уже скоро Стефан начал смотреть на людей как на цели для убийства.

Он смотрел на голых женщин и не возбуждался.

Каждый раз, когда Стефан видел кого-то еще, он думал лишь о том, куда лучше вонзить меч, чтобы прикончить поскорее. Если меча с собой не было — о том, как проще убить голыми руками.

Он считал, что людей можно лишь ломать и убивать — не больше и не меньше. Стефан дышал, существовал и думал лишь для того, чтобы эффективно уничтожать жизнь и убивать людей.

Но тогда…

Во время штурма столицы Империи Газ.

Он и семеро товарищей ворвались в главную башню императорского замка.

Там Стефан и повстречал ту девушку.

С тонкими, словно серебряные нити, сияющими волосами.

С гладкой и бледной, словно фарфор, кожей.

С прекрасными, словно драгоценные камни, глазами.

С идеальными чертами изысканного лика.

С телом хрупким, готовым рассыпаться в крепких объятиях, но притом отчетливым и ярким.

Стефан настолько посвящал себя военному делу, настолько не интересовался женщинами, что придворные начали беспокоиться о наследниках… но в тот миг он впервые познал влечение к противоположному полу.

Он захотел ее. Он пожелал овладеть ей.

Но…

— Умри.

Стефан слишком привык постоянной войне. Ему ничего не стоило отбросить мысли и чувства.

Потому его тело не прислушалось к любви, что забила ключом из глубины души, и сделало все само.

Он настолько привык уничтожать других людей, что прикончил противника самым оптимальным образом, ни о чем не задумываясь.

Стефан опомнился уже после того, как опустил клинок.

***

— !..

Он очнулся в собственной постели и вскочил.

Он ощутил, что обливается потом.

Каждый раз, когда Стефан вспоминал тот день, каждый раз, когда видел его во сне, в глубине души оживали любовь к той девушке и всепоглощающая ненависть к самому себе.

«Зачем я ее? Зачем, в самом-то деле?»

Он спрашивал себя, но не мог ответить. Никакой причины ведь нет. Просто Стефан превратил себя в создание, которое без колебаний убивает все, что можно и должно.

— Я… что я… — простонал Стефан, хватаясь за голову.

Даже сейчас перед его глазами — упавшая на пол голова девушки.

Он не мог забыть ее. Каждый раз, когда он вспоминал ту девушку, тело содрогалось от досады, а мужское естество восставало.

— Папа.

Две голых девушки прижались к его могучему телу.

Ирина. Арина. Две…

— Простите меня, — Стефан уже забыл, сколько раз раскаивался перед ними. — Ведь я вас…

— Мы любим тебя, папа, — с улыбкой отозвались девушки.

Тонкие, словно серебряные нити, сияющие волосы.

Гладкая и бледная, словно фарфор, кожа.

Прекрасные, словно драгоценные камни, глаза.

Идеальные черты изысканных ликов.

Все то же, что и у нее.

— Все хорошо. Пусть никто тебя и не простит…

— Но мы и только мы прощаем.

С этими словами девушки потянули Стефана за руки, в которых он прятал лицо.

Искупить чью-либо смерть невозможно.

Убийство исправить невозможно. Единственный человек, кто мог бы пощадить Стефана, уже мертв, прощать его больше некому.

Но так ли это?

Может ли мертвец простить своего убийцу?

— О-о…

Стефан заплакал и прижал девушек к себе.

Уже скоро он постелил их обнаженные тела под собой и изо всех сил упивался ими, надеясь забыться.

***

Чайка направила настроенное гундо вверх и закончила заклинание:

— Явись, «Пресекатель».

От гундо медленно разошлись вращающиеся голубые диаграммы.

Вскоре они накрыли всю комнату. Стены, пол и потолок засветились, будто их вымазали фосфором, но свечение быстро угасло, и в комнате вновь воцарилась темнота.

— Подслушать. Не выйдет, — самодовольно проговорила Чайка.

Ее магия полностью изолировала комнату.

В принципе, «Пресекатель» относится к защитным заклинаниям, но интересен тем, что блокирует, в том числе, звуки и прочие вибрации. Поэтому им пользуются и для защиты от подслушивания. Правда, есть у герметичности и обратная сторона — заклинание не пропускает свет и воздух. Другими словами, в окна ничего не видно, словно их вымазали снаружи чернилами, а если не отменить заклинание вовремя, можно и задохнуться.

— И правда, полная изоляция. Спасибо, — заключил Тору, когда попробовал прислушаться к происходящему за комнатой и понял, что у него ничего не выходит.

Вообще, отряд Тору не настолько нервный, чтобы волноваться о прослушке перед каждым разговором.

Как правило, почуять навострившего уши незваного гостя нетрудно.

Но теперь Тору заволновался, ведь на стороне врага диверсанты.

«Там однозначно был Син».

Неизвестно, работают ли на князя другие выходцы из деревни Акюра, но одного Сина, наставника Тору и Акари, хватало, чтобы начать беспокоиться. Он способен скрыться так, что ни Тору, ни Акари ничего не заподозрят.

— Итак… вопрос в том, что нам теперь делать, — сказал Тору, обведя взглядом Чайку, Акари, Фредерику и Ниву.

— Придется признать, что проникнуть в замок и своровать будет очень трудно, — проговорила Акари. — Хотя бы потому, что среди противников — Син и клан Субару. К тому же, Син должен был нас заметить. Конечно, пока он может не знать, что мы выступаем против князя, но…

— Надеяться на это глупо, — со вздохом подхватил Тору.

Син видел, что в отряде Тору есть Чайка. Может, он и не знает всех подробностей о междоусобицах Чаек за «останки» императора, но если работает при дворе князя, то наверняка более-менее осведомлен.

— Думаю, что и «останки» они спрятали так, что снаружи замка не разобрать, где искать.

— Переговоры. Уступки, — предложила Чайка, подняв руку. — Как с Фредерикой.

— Со мной? А-а… — Фредерика на мгновение недоуменно склонила голову, но быстро поняла, что речь о тех временах, когда она еще была «Доминикой Скодой».

Пусть в тот раз и дошло до битвы, поначалу отряд Тору рассчитывал уговорить Доминику Скоду, то есть Фредерику, уступить «останки». Но хотя Тору сам учил Чайку не зацикливаться на одном лишь воровстве…

— Однозначно без шансов, — Тору пожал плечами. — Ситуация совершенно другая. Сейчас наш противник — не столько князь, сколько «Чайки». Такие же девушки, как и ты. Стала бы ты отдавать «останки», если бы тебя вежливо попросили? Согласилась бы продать?

— М-м… — протянула Чайка и нахмурилась.

— Выходит… мы можем рассчитывать лишь на перенос «останков» из одного места в другое, — высказалась Акари.

— Похоже на то. И случится это во время финала чемпионата… Ведь останки — одна из возможных наград чемпиона. Скорее всего, их перенесут в ночь перед финалом.

Тору сложил руки на груди и обрисовал в голове схему происходящего.

До сих пор они не вдавались в подробности, касающиеся чемпионата боевых искусств… но похоже, придется собрать о нем побольше сведений, включая план арены. Во всяком случае, если князь собирается продемонстрировать главный приз, «останки», где-то на арене, он на время достанет их из хранилища… А значит, есть смысл прикинуть, сколько охранников к ним приставят, по какому маршруту и в какое время их пронесут.

— Но Тору… — вдруг подала голос Фредерика. — Есть ведь и другой способ: заслужить их.

— ...Ты предлагаешь выступить на чемпионате и победить?

О таком Тору не подумал.

И…

— Кстати, неплохая мысль. Победители отборочных этапов получают право ночевать вместе со спутниками в казармах замка, — сказала Акари, приставив палец ко лбу — видимо, она вспоминала все слухи, которые услышала в городе.

Скорее всего, финалистам чемпионата разрешают ночевать в замке, чтобы уравнять их в правах и не допустить нарушений.

— Даже если мы не победим, то подберемся к «останкам» поближе.

— Понятно… — протянул Тору.

Он и в самом деле не задумывался о таком варианте.

Конечно, если князю действительно прислуживают настоящие Чайки, они вряд ли согласятся расстаться с призовыми «останками», но и право прохода в замок уже облегчит разведку и знакомство с расположением стражи и диверсантов.

— Но… сначала надо пробиться через отборочный этап.

— Сложно что-то сказать, пока не узнаем уровень участников и правила... Но записаться все равно стоит, чтобы получше понять наших противников.

— Согласна, — Акари кивнула.

Тору прошелся взглядом и по остальным. Чайка и Фредерика тоже кивнули ему, а Нива лишь молча поймала его взгляд.

***

— ...Как правило, в каждой команде два человека, — начал хозяин гостиницы.

После ужина столовая превратилась в зал, где хозяин гостиницы рассказывал подробности чемпионата. К слову, полноватым пожилым хозяином оказался муж той женщины, которая принимала отряд Тору.

В руке хозяин держал листовку с подробностями чемпионата.

Точно такие же расклеены по всему городу и раздаются участникам. Может показаться, что устные объяснения излишни, но среди участников чемпионата немало людей неграмотных, поэтому хозяин гостиницы обстоятельно рассказывал постояльцам правила.

Похоже, с чемпионатом работают несколько тотализаторов, как официальных, так и нет. В гостинице ставки тоже принимаются, поэтому чтения играли и рекламную роль.

— …

Тору, Чайка и Акари сидели в уголке столовой и слушали.

Вообще, чемпионаты Тору особо не интересуют.

Диверсантам совершенно не интересно разбираться, кто самый искусный воин. Они считают, что даже очень сильного противника можно победить, поставив в невыгодные условия, где превосходство никак не поможет. Поймать в западню, задавить числом, использовать сильное оружие — способов много. Сила и слабость — понятия относительные. Бывает, что и мастеров военного дела убивают новички.

Именно поэтому Тору до сих пор не разбирался в подробностях чемпионата.

— С собой разрешается брать все, что сможете нести на своих двоих. Оружие и броня по вкусу. Гундо тоже можно.

— Магам тоже можно участвовать? — удивленно спросил один из постояльцев.

Здравый смысл диктует, что магов, как правило, к чемпионатам не допускают.

— Ага. Разрешено все, что помогает в битве… так что маги в команде с, например, мечниками порой встречаются.

— Но ведь их прибьют, пока они будут читать заклинания. И что важнее... магию ведь нельзя ослабить? — спросила Акари, подняв руку.

В этом и состоит загвоздка.

Магию нельзя ослабить. Да, силу удара можно ограничить, но только за счет влияния на другие параметры — дальнобойность, область поражения и так далее. Нельзя просто взять и «обезопасить» заклинание. Среди всех боевых искусств только боевая магия не способна вовремя остановиться, чтобы не прикончить противника.

— Конечно, никто ничего не ослабляет, — с улыбкой отозвался хозяин. — Все оружие — боевое и наточенное. Поэтому я и говорю, что оружие и броня по вкусу. Князь считает, что победить должен тот, кто сильнее всего в настоящей войне...

— !..

Столовая зашумела.

Получается, чемпионат боевых искусств по своей сути — побоище. Видимо, многие участники не знали о жестокости турнира, хотя слухи наверняка слышали.

Кстати, те мужчины, которые пытались пристать к отряду Тору, тоже сидели в углу столовой и о чем-то переговаривались. Их новость не удивила — скорее всего, они уже зарегистрировались и обо всем узнали.

— Но если там и магия будет, зрителям ведь тоже может достаться? — задал один из постояльцев правильный вопрос.

Но хозяин гостиницы невозмутимо погладил лысину и ответил:

— Его величество князь уже обо всем подумал. Отборочный этап проводится в северных развалинах.

— Развалинах?..

Шум усилился.

— Северные развалины… то есть заброшенный северный квартал Герансона?

— И как же зрители будут смотреть?

По сути, отборочный этап — битва в городской черте.

В условиях пересеченной местности лучникам и магам, полагающимся на дальнобойные атаки, волей-неволей придется думать о тактике. Конечно, битва обещает приблизиться по накалу страстей к настоящей войне, с засадами и позиционными противостояниями… Но как ее показывать зрителям?

— Над ареной будут дежурить несколько магов с авиационными гундо и проецировать миражи происходящего на зрительские трибуны. Их магия будет преломлять свет так, что зрители увидят различные сцены битвы.

— О-о... — удивились постояльцы словам хозяина.

Как правило, магия преломления света и проецирования пейзажа используется в военных укреплениях и при королевских дворах. Редко когда ей пользуются для увеселения толпы. То же самое можно сказать и об авиационных гундо. И все же князь специально нанял нескольких дежурных магов.

— Его величество князь увлечен «истинным военным мастерством». Чемпионаты последних лет сильно отличаются от тех, что проводились во время войны. Его величество с давних времен недолюбливает честные поединки лицом к лицу, проводимые в специально отведенных местах...

— Тору...

— Знаю, — тот кивнул шепчущей Чайке.

Он понял, что чемпионат — самая настоящая война, еще когда услышал об участии магов.

Его совершенно не удивило, что чемпионаты последних лет сильно изменились, по сравнению с военными. Князь Хартген превратил закончившуюся и уходящую в прошлое войну в зрелище. Хорошо это или плохо, но людей, скучающих по войне, немало. Чемпионат — спектакль, который стремится угодить их чувствам.

Конечно, Тору не собирался спорить о том, насколько правильна или неправильна война...

— Понятно. Если он хочет найти «истинных» бойцов, способных победить в настоящей войне... по-другому чемпионат не проведешь. Хотя, конечно, не всем удобно сражаться в городской черте... — Акари восторженно кивнула.

— Поскольку призеры становятся рыцарями, поддерживающими порядок в Герансоне, они должны разбираться в городских сражениях, — сказал Тору.

«Кстати, «красная» ведь говорила, что когда соберет все останки, то воскресит Империю Газ и казнит всех, кто бежал…»

Пока не совсем ясно, насколько в проведении чемпионата замешаны Чайки-близнецы.

Но... не слишком ли далеко заходит предчувствие, когда говорит, что тщательный отбор новых солдат в условиях, близких к военным — один из шагов на пути к сбору армии, которая может объявить войну Вимарку и прочим сильным державам? Может, Чайки князя тоже собираются развязать войну, как только соберут все «останки»?..

— В любом случае, так просто мы их не одолеем.

— М-м... — напряженно протянула Чайка в ответ на шепот Тору

***

На следующий день, у парадных ворот замка Герансон.

Тору пришел записываться на чемпионат и изрядно удивился.

— ...Ничего себе толпа.

Целая куча потенциальных участников стремилась попасть в постройку сбоку от ворот, где и проходила регистрация.

Запись на турнир идет уже третий день, но бумаги оформляются достаточно долго, так что регистратуру со всех сторон обступили люди, ждущие своей очереди.

Тору не ожидал такой толпы. Если представить, что тут так было и вчера, и позавчера, то в турнире примет участие не одна и не две сотни человек.

— Прямо ажиотаж, ага, — довольно обронила Фредерика, стоявшая рядом с ним.

Регистрироваться они пришли вдвоем. Чайка, Акари и Нива остались в гостинице. Разгуливающая с гробом Чайка привлекает слишком много внимания, да и необычно ведущая себя Нива — тоже.

— Так много сильных людей. Будет весело.

И на лице, и в голосе Фредерики отражалась такая радость, словно она попала на праздник. Может, виновата беззаботность, может — оптимизм, но чемпионата она ждет с искренним нетерпением.

Пришла она не как юная девушка, а как взрослая женщина.

Тору хорошо помнил, кого она изображает…

— Неужели тебя настолько заинтриговал чемпионат? — удивленно спросил он обратившегося драгуна.

Вчера Фредерика не стала слушать разъяснения касаемо чемпионата, и Тору решил, что первенство ей безразлично… но похоже, она просто уходила «есть».

— М? Может быть, может быть, — многозначительно ответила Фредерика. — А может, просто привычка осталась с тех времен, когда я изображала Доминику.

Когда-то она отыгрывала роль Доминики, своей погибшей наездницы.

И она не просто подражала ей спустя рукава. Будучи драгуном, она имитировала человека, с которым когда-то связалась и физически, и умственно. Безусловно, такая связь влияла и на самого драгуна. Можно даже сказать, что отыгрыш Фредерики изменил ее сильнее, чем некогда изменилась сама Доминика.

— Ведь она столько сражалась и умерла…

— Отчасти я тебя понимаю, — сказал Тору, вспоминая Фредерику в роли Доминики.

Сам он не встречался с Доминикой лично. Он знал ее лишь по отыгрышу Фредерики. Но Тору мог представить себе отчаяние той женщины… отдавшей всю себя, чтобы защитить любимую родственницу, а затем узнавшей, что все ее усилия оказались напрасны.

«Я хочу хоть немного, но изменить враждующий мир собственными силами», — звучала в голове Тору мысль и заставляла его усердно тренироваться. Он не хотел сражаться ради самих битв. Он хотел сражаться ради достижения цели. Но цель его не выдержала окончания войны. Поэтому Тору забросил все и опустился до уровня человека, живущего по инерции.

Но…

— ?!

Тору моргнул.

Краем глаза он увидел…

— Тору?

— Прости, но подожди здесь. Не выходи из очереди.

Тору оставил недоумевающую Фредерику, а сам направился в сторону фигуры, мелькнувшей в толпе. Длинные серебристые волосы. Они могут принадлежать лишь Чайке. Почему-то она пришла без гроба, но волосы однозначно ее выдавали.

Но…

«Дурочка, зачем ты…»

Рядом с Чайкой не видно ни Акари, ни Нивы. А раз она без гроба, то совершенно безоружна. Нельзя же быть до того беспечной, чтобы в одиночку разгуливать по враждебным окрестностям замка. Тору приближался к сребровласой девушке, ощущая на редкость сильную тревогу.

— Эй… — строго обратился он к Чайке.

А затем…

— ?!

Тору ощутил резкое беспокойство и отшатнулся на полшага.

В следующее мгновение что-то пролетело перед самым его лицом, слегка задев нос.

— ?!

Противник изумился не меньше Тору и отреагировал инстинктивно. Девушка, похожая на Чайку, ошарашенно смотрела на него, сжимая в руке иглу ассасина.

— Ты?

— Ты!..

Тору и сребровласая девушка напряглись при виде друг друга.

Девушка оказалась не Чайкой. Во всяком случае, не той «белой», что путешествует вместе с Тору.

Она…

— Диверсант!.. — раздраженно протянула сребровласая девушка.

Она одета в черные удобные одежды, поверх которых накинут плащ. Одеждой она немного напоминает Акари. Во всяком случае, сейчас на ней не то богатое платье, в котором она напоминала знатную леди.

— Неужели это ты, ассасин из отряда Жилетта?!

Да, перед ним не Чайка. Пусть раньше девушка отличалась и цветом волос, и цветом глаз, Тору узнал черты ее лица.

Златовласая девушка-ассасин из отряда Жилетта.

Кажется, ее звали Виви.

— …

Несколько секунд они сверлили друг друга такими кровожадными взглядами, что начали привлекать внимание посторонних.

И после короткого молчаливого противостояния…

— Почему ты здесь… и главное, что у тебя с волосами?!

— Я бы и сама тебя спросила… — тихо ответила Виви, постепенно расслабляясь. — Но судя по всему, ты ничегошеньки не знаешь.

В ее голосе слышались насмешка и жалость.

Она смотрела на Тору, словно на наивного глупца.

— О том, кто есть «Чайки».

— Что?..

— Замечательно. Ты ничего не знаешь о той, за кем следуешь, — отпускала Виви одну едкую фразу за другой.

Ее фиолетовые глаза словно смотрели не на Тору, а куда-то очень далеко.

— О чем ты? Что ты знаешь?!

Тору рефлекторно потянулся рукой, чтобы схватить Виви за воротник.

Но та отмахнулась рукой, затем вновь вскинула иглу ассасина и сказала:

— Я считаю, что с самого начала не было ни одной «Чайки». Все они «стали» ими… как и я.

— ?!

— Ну, вот только у меня, судя по всему, не получилось, — самоуничижительно добавила Виви и усмехнулась.

1. ↑Это оказалось слишком внезапно. Прям как с Ладой Нивой... (прим. ред.)
2. ↑Боже, Фредерика просто тащит (прим. ред.)