Утро. За столом, считая Акико-сан, сидело четверо человек. В данный момент времени она должна была спать из-то того, что вернулась домой она поздно… вернее, сегодня утром.

— Летнее солнцестояние не за горами, — сказала она, прикрывая рукой зевок.

Очевидно, что она проснулась из-за слишком яркого солнечного света. Я подумал, что было бы неплохо повесить в спальне родителей затемняющие шторы. Так как мой старик, вероятно, даже не задумывался об этом, я скажу ему об этом позже.

— Впрочем, я могу ещё вздремнуть после завтрака, — сказала Акико-сан, продолжая находится на кухне.

Поскольку моему старику не нужно было уходить рано на работу, он мог не спеша читать газету на своём планшете. Получается, что за столом собралась целая семья.

— Держи, пап, накрой на стол.

— Понял.

Я вручил ему тряпку, чтобы он протёр стол. Ухмыляясь, он вытер свою часть стола и часть у Акико-сан. Когда стол заблестел от чистоты, обе женщины начали готовить завтрак. Из-за того, что они готовили вдвоём, возможно, сегодня на утро у нас будет больше разнообразия. Акико-сан принесла специальную сковороду для приготовления тамаго-яки, которой у нас даже и в помине не было, и скатывала она его специальными длинными палочками. Наблюдая за её проворностью, сам процесс выглядел как профессиональная работа шеф-повара, но я так и не заметил, чтобы она разбивала в эту сковороду яйца. Даже пробуя мисо-суп на вкус, Аясэ уставилась на «поделку» своей матери.

После того как мы все дружно хлопнули в ладоши, поблагодарив друг друга за еду, мы принялись завтракать. Конечно, сперва мы все потянулись к омлету, свёрнутому Акико-сан, и как только я откусил кусочек, сочный вкус какого-то соуса заполнил мой рот. Это отличается от того вкуса, который я ожидал ощутить... Но что это был за соус?

— Вкусно. Но… Это же не тамого-яки?

— Омлет в японском стиле.

Несмотря на то, что Акико-сан была единственной, кто их делал, вместо неё ответила мне Аясэ.

— Омлет в японском стиле?

— Тамого-яки обычно готовят из яиц, так? Если тебе нужно его подсолить, ты просто берёшь и добавляешь соль, а если нужно подсластить — добавляешь сахар.

— Сахар?

— Тебе не нравится сладкое? Если да, то в следующий раз я не буду добавлять его.

— А, нет… я не против. Просто я представил себе, как ты сластишь его.

— Э…

— А?

Даже если вы посмотрите на меня как на какого-то чудика с другой планеты, то я не смогу вам дать другой ответ…

— …Ты посещаешь урок домоводства?

— А-ага. Но я никогда не готовил тамаго-яки, потому всегда ограничивался яичницей.

— Хм-м-м… Просто в этот омлет мама добавила бульон.

— Бульон… вы говорите про бульон из-под лапши?

— Чаще всего мы готовим его с белым соевым соусом, мирином и сахаром.

Акико-сан посмотрела в сторону кухни — на одну белую миску. Как я понял, она принесла эти ингредиенты с собой, поскольку я со своим стариком ограничивался только солью, соевым соусом и сахаром.

— Вот поэтому по вкусу он больше похож на бульон, чем на яйцо, но иногда он бывает ещё солёнее. Если нужен более сладкий вкус, тогда нужно добавить мирин. Можно также добавить и соевый соус, но тогда он потеряет этот жёлтый цвет.

— Вы, конечно, многое знаете.

— Саки тоже может его приготовить. Может, ты сделаешь Юте, если ему так понравилось?

— Но у меня не получится сделать его таким же…

— Я больше предпочитаю яичницу.

— …Ясно. Я могу их сделать, если мне захочется.

В общих чертах, за этим замысловатым разговором скрывалось следующее: «Тебе не нужно перенапрягаться ради меня; я не буду возражать», — на что Аясэ ответила: «Спасибо, но я всё же могу их сделать, если у меня будет время». Так мы оба передали наши желания и мнения. Это было гораздо проще, чем разговаривать на каком-то выдуманном языке, который был бы понятен нам обоим, не говоря уже о том, что мы могли привести весь этот разговор на таком языке к недопониманию.

Не понимая нашей беседы, мой старик продолжал расхваливать еду Акико-сан. Называть её «самой вкусной во всём мире» — это чересчур даже для меня. Или ты так пытаешься с ней пофлиртовать? Да и не только на моих глазах, но и перед Аясэ? Не мог бы ты перестать, ведь этим ты только рушишь моё прекрасное настроение.

Я искал другую тему для разговора и вдруг кое-что вспомнил.

— Ах, да… На этой неделе моя очередь стирать одежду. А по поводу вашей одежды…

— Эм… — Аясэ пыталась мне что-то ответить, но просто проглотила свои слова.

Смутившись из-за моего вопроса, я наклонил голову, ведь мне никогда не доводилось увидеть, как она путалась в своих словах. Я что, сказал что-то запрещённое?

— Ну, если ты не будешь возражать, то я бы хотела взять всю стирку белья на себя, Юта, — сказала Акико-сан.

— А? Но я не могу так поступить.

Мы разделили работу по дому после того, как начали жить вчетвером. Конечно, уже многое изменилось с того момента, но я не могу позволить себе взвалить на неё ещё больше обязанностей…

— Но стирать одежду четверых людей, наверное, будет тяжко, да? — Акико-сан надавила ещё сильнее.

По тому давлению в её желании я начал кое-что улавливать. Когда мужчина стирает, гладит и сушит бельё женщины, разве это не бесчувственно по отношению к ней? Вся моя голова была забита идеей не нагружать Акико-сан ещё большей работой, что я совершенно не обратил на это внимание. Виноват, ничего не могу добавить.

Прежде чем я мог забрать свои слова обратно, Аясэ была вынуждена сказать мне нечто важное:

— Оставлять Асамуре даже моё нижние бельё… это немного… ну… К-к тому же, они требуют особого внимания, нежели обычная одежда. Ты знаешь, что нужно положить и в какую корзину?

— …Прости, что? — добавил я и бросил в её сторону извиняющийся взгляд, что заставил сказать её такое.

— Если стирать лифчики, как и остальную одежду, они поменяют форму, да и крючок может зацепиться за другую одежду, поэтому для них есть специальная корзина для стирки. Если взять миленькие тру… нижнее бельё, то мелкие украшения на нём тоже могут зацепиться за одежду…

Даже посреди неловкой атмосферы Аясэ подробно мне объяснила суть проблемы. Насколько же сложной оказывается стирка женской одежды, должен признаться.

— Кроме того, разве вы не разделяете одежду на тёмное и цветное? Вы ведь кладёте одежду с вышивкой или с надписями в другую корзину для грязного белья? Если бы так продолжать делать, то мелкие фрагменты могут вскоре оторваться.

— Вышивкой или… ты говоришь про рисунки или логотипы, как на футболках?

— Да, я про них говорю.

— А-а-а, вот почему они отклеивались после каждой стирки.

Услышав мои слова, Аясэ понурила голову, но затем быстро подняла её и начала объяснять:

— С такими навыками, Асамура, я просто не могу доверить тебе стирать мою одежду. Я лучше буду стирать её сама.

— Эм, да… Я понял.

Ощущая давление от неловкой атмосферы, Акико-сан заговорила со мной с мягкой улыбкой на лице:

— Я и так стираю одежду Таити, так почему бы мне не постирать и твою, Юта?

Слушая её, я представил себе, как она роется в корзине, где находится моя грязная одежда. Акико-сан собирается… стирать и моё нижнее бельё?.. Ну уж нет.

— …Теперь я понимаю, насколько ты неловко себя чувствовала, Аясэ.

— Понял? — и она вздохнула.

Да, теперь я понял, каково это. Прости меня за это.

Когда я открыл входную дверь, меня сразу же поприветствовал грохот дождя, который бил по окнам и перилам. «Мы пойдём вместе», — сказала Аясэ перед выходом и вышла из дома вместе со мной, а я оставался в недоумении, что это сегодня на неё нашло. Вплоть до этого момента она всегда настаивала на том, что она будет уходить первой, но теперь, когда младшая сестра… моя сводная младшая сестра будет идти вместе со мной в школу, то… в этом нет ничего странного, да? Мне кажется, что это выглядело немного странно, если брат и сестра ходят в школу и уходят домой вместе. Или я просто накручиваю у себя в голове?

— Я бы хотела с тобой кое о чём поговорить, — и Аясэ внезапно сказала мне это, когда мы спускались на лифте на первый этаж.

Теперь мне стало понятно. Конечно, я не мог предположить, о чём она хотела со мной поговорить, учитывая её прямоту.

— Я хотела извиниться.

— …Извиниться?

За что? Я подумал о нашем утреннем разговоре про омлет в японский стиле, но так и не мог понять, за что она хотела извиниться; наоборот, это я должен был перед ней извиняться за то, что повёл себя так глупо по отношению к ней. Однако Аясэ оставалась такой же спокойной, когда мы оба вышли из жилого дома.

Мы шли вдоль опустевшей улицы, а наши зонтики защищали нас от дождя. Сейчас был отличный момент, чтобы поговорить о чём-то более личном, пока до школы оставались какие-то минуты. Дождь стекал с краёв зданий и падал на землю, но также нам обоим приходилось следить за автомобилями, чтобы они нас не облили водой из луж, собравшихся у обочин дороги. У Аясэ напряглось лицо, когда она остановилась, но после вновь начала идти.

— Эта дискриминация, в том числе подсознательная… Этого я не вытерплю. Поэтому прости меня, — сказала она с серьёзным выражения лица.

У меня перекосилось лицо, но из её слов я понял, что это будет серьёзный разговор. Она сделала глубокий вдох, успокоилась, и выдохнула.

— Не исключено, что сейчас на тебе надето бельё дорогой марки.

Я бы сказал, крайне серьёзный.

— Я стараюсь не причислять себя ни к каким другим гендерам…

— Постой, Аясэ.

— Асамура, я вижу, что ты заботишься о себе. Даже вчера ты сразу же положил свою промокшую одежду в стиральную машину, но я не замечала, чтобы ты наносил блеск на губы или наносил тональный крем на лицо. Я уверена, что тебя беспокоит твой внешний вид.

— Успокойся, Аясэ, — я подошёл к ней.

Чтобы остановить этот бушующий поток мыслей, сперва мне нужно её остановить, чтобы она полностью сосредоточилась на том, что я собираюсь ей сказать. Аясэ перестала идти и посмотрела на меня из-под зонтика.

— …Ладно, я успокоилась.

— Угу.

— Даже если тебе нравится женская одежда — это не значит, что ты можешь надевать её на себя.

Она вообще не успокоилась.

— Просто сделай глубокий вдох и подумай об этом как следует. Ты ведь видела ванную комнату?

— Хм-м-м… — Аясэ погрузилась в свои воспоминания. — Эм… точно. Ну, я видела краем глаза пену для бритья и бритву, но я не нашла никакой косметики… наверное.

— Наверное?

— Но у твоих бровей такая красивая форма.

— Что?

— Ты за ними точно ухаживаешь. Я не видела расчёски, но подумала, что ты, наверное, ходишь в салон красоты…

— И барберную, ага.

Она и правда думала, что такой парень, как я, станет заходить в салон красоты? Даже если мы живём в городе «красивых людей» — в Сибуе — это не значит, что абсолютно все помешаны на косметике и модной одежде. Вместо того чтобы следить за собой, я уж лучше потрачу заработанные деньги на книги.

— Что? Тогда они у тебя с рождения такие?

— Ну да, а как же ещё?

Аясэ пристально начала разглядывать мои брови.

— Я не могу в это поверить… Я завидую…

— Э-это что, и правда такая важная деталь для тебя?

— …Какая досада… — и с этими словами Аясэ начала идти.

Я промолчал и последовал за ней.

— Послушай, — заговорил я.

— Что?

— О том, о чём мы только что говорили. Ну, знаешь, об этих гендерах и всё с ними связанное.

— Да.

— Гендерная идентичность — это то, как идентифицирует себя человек определённого пола.

Проще говоря, мужчины ведут себя как мужчины, а женщины — как женщины, но какие действия нравятся тому или иному полу, к сожалению, вызваны заблуждениями или воображениями, навязанные обществом, а мы, как меньшинство, не можем повлиять на логику большинства.

— Верно… Но нет установленного лимита на то, что может быть только два пола, согласен?

— Ну, да.

Я об этом знаю. Читая множество книг, рано или поздно можно узнать о самых разных вещах, существующих на этой планете, и за последнее время это можно услышать даже из новостей. Как мне стало известно из них, в фейсбуке теперь можно поставить до пятидесяти восьми полов. В довесок ко всему, нельзя просто по ДНК определить мужчину или женщину. Скорее всего, Аясэ думала то же самое, что и я.

— Дифференциация у человека происходит при помощи хромосом…

— Да, Х-хромосома и Y-хромосома.

— Верно. Есть Х- и Y-хромосомы, и при их соединении можно определить пол. ХХ говорит, что это девочка, а ХY — мальчик. Это одна хромосома из сорока шести, которая может быть совершенно разной. Сколько это составляет процентов от всего генома? — с сожалением сказала Аясэ.

— Должно быть понятно, что разница не такая уж большая.

— Именно из-за такой небольшой разницы нас и давят.

До моих ушей доносился только её голос несмотря на то, что мы шли под проливным дождём.

— То же самое и с самоидентификацией. Есть люди, которые не ощущают себя ни мальчиком, ни девочкой, и такие люди становятся всё более заметными для общественности.

Я понимал, что пытается донести мне Аясэ, но так как я родился мальчиком, то в моём сознании продолжал оставаться мальчиком, поэтому мне трудновато в полной мере понять её проблему.

— То же самое касается и любви. Мужчины любят женщин и женщины любят мужчин, но бывает и так, что мужчины любят мужчин и женщины — женщин. Романтические чувства ненормальны: они не предусмотрены природой… С этим можно только соглашаться или отказываться. Всё упирается в нашу одежду, которую мы носим, и если от природы я женщина, то, чтобы полюбить мужчину, я должна вести себя как женщина, но если речь идёт об одежде другого пола… мужской одежде, то она зачастую нравится только женщинам. В тот же момент нет ничего странного, если мужчине интересно носить женское бельё.

— Ну да.

— И всё-таки в тот единственный момент я полностью проигнорировала такую возможность, — сказала Аясэ с сожалением.

Так ли это, как я думаю? Поверхностная точка зрения, возможно, может быть правильной, но если углубиться в эту проблему, то можно увидеть различия? То, что половина человечества идентифицирует себя кем-то другим, говорит, что и другой человек должен последовать его примеру… Однако это всё те же предрассудки. Даже если бы я был мужчиной, которому бы нравилось носить женское нижние бельё, то ничего бы не изменилось, но с виду бы казалось, что я у Аясэ воспринимался сестрой, который стирает только женское бельё. Если я правильно думаю, Аясэ не должно беспокоить, что её нижнее бельё стирает другая женщина — её мать, но сегодня, когда я представил себе, что стираю её нижнее бельё, не удивительно, почему она почувствовала стыд. Обычно я забываю о подобном, говоря: «Без проблем», — но Аясэ, кажется, переживает об этом: она абсолютно с каждым ведёт борьбу. Столкнувшись с гендерной идентификацией, которое постоянно навязывается другими людьми, она хочет тщательно продумать и разложить всё по полочкам. Для меня, который не обращал на это внимания и вёл себя безразлично ко всему, Аясэ своими действиями в моих глазах казалась ярким прожектором, который слепил меня.

— Раз на то пошло, тогда я должен извиниться. Мне стало стыдно, когда я подумал о том, что моё нижнее бельё будет стирать твоя мама.

— Дело вовсе не в этом, просто я не могу простить себя. Вот почему я хотела извиниться.

— Хм… — на секунду я призадумался.

Я кое-как могу с ней согласиться, но из-за её старательности она, скорее всего, будет только страдать. Есть ли другой способ, который бы не стал подвергать её идеи скепсису? Мне стало интересно.

Вдалеке я увидел ворота школы, и это означало, что мы не могли продолжать нашу беседу в таком духе из-за большого количества учеников.

— …Это как рефлекс.

— Рефлекс?

Иногда я её не понимаю, но в какой-то степени это даже приятно осознавать.

— Например, иногда ты принимаешь решение действовать быстрее, прежде чем обдумать это действие. Вот про что я.

— А-а-а, ну да. Это как коленный рефлекс, когда нога поднимается от удара молоточком по колену.

— Именно.

Бывают такие моменты, когда люди действуют впереди своих мыслей. Когда что-то летит прямо вам в лицо, то вы, естественно, закрываете глаза, или прикоснуться к чему-то горячему, то рука рефлекторно отдёрнется раньше, чем мозг даст ей сигнал.

— Люди эволюционировали для того, чтобы их мозг научился управлять сознанием. Так почему же внутри нас заложен такой механизм?.. Вот о чём я часто спрашиваю себя, — и я посмотрел на Аясэ.

— Это… Если пытаться найти выход из ситуации, а времени не так уж и много, ничего полезного из этого не последует, верно?

— Да. Когда твоя жизнь находится в опасности, твоё тело реагирует быстрее, чем за ним поспевает мозг. Я не отрицаю, что живым существам не нужен этот механизм.

— Тогда что это… Ах, да, — мудрая Аясэ пришла к выводу ещё до того, как я смог полностью его объяснить. Тем не менее я всё равно принял решение довести дело до конца.

Поскольку её лицо было опущено вниз, я немного забеспокоился и окликнул её.

— По сути, это как макрос или хоткей для быстрого запуска приложения, — сказал я, на что Аясэ хихикнула.

— Какое занятное сравнение.

— Мне оно само нравится, потому что его легко понять, но иногда бывают случаи, когда даже оно бесполезно. Нельзя сделать чего-то нового, не изучив при этом матчасть.

— Ага.

— «Мне просто повезло», — в этом и вся фишка, которую нельзя никак понять, я считаю. Я уверен, что даже в простом рефлексе заложено что-то, что можно понять.

— Но ведь из-за этого рождаются предрассудки, разве нет?

— Тогда в чём проблема изменить точку зрения? Этот вопрос напрашивается сам по себе. Тогда в этом случае я не думаю, что тебе нужно беспокоиться об этом так, как ты жалуешься мне об этом сейчас. Мне кажется, что ты сможешь стать таким человеком, который сможет научиться на этих «рефлексах» и начнёт совершенствоваться, — и я сказал это с обычным тоном голоса и с улыбкой.

Когда я захотел посмотреть на неё, я понял, что Аясэ больше не идёт рядом со мной. Обернувшись назад, я увидел её от себя на расстоянии в три шага, а сама она даже не собиралась сдвинуться с места.

— Аясэ?

Поскольку она понурила голову, я немного забеспокоился и окликнул её.

— Асамура, ты… — когда она сказала это, её голос постепенно начал угасать посреди шума дождя. — Ты слишком хорошо меня понимаешь!

«Что… она сказала?»

Аясэ подняла голову и, словно не замечая меня, пролетела пулей, даже не удосужившись посмотреть мне в лицо. Она миновала школьные ворота и вошла в школу настолько быстро, что я даже не поспевал за её силуэтом.

— Что стряслось, Асамура? — пока в этот момент я стоял неподвижно, словно вкопанный, Мару похлопал меня по плечу. Это плечо внезапно было каким-то холодным, даже промокшим, но даже это не затмило в моей голове спину Аясэ, которую я видел прямо перед тем, как она исчезла.

Когда прозвенел последний школьный звонок, дождь продолжал идти. Сегодня была среда, и в этот день я должен идти в книжный магазин. Скорее всего, мне придётся вернуться домой, прежде чем дойти до него, а сделать идти прямо под дождём нисколько не радовала меня, сколько раздражала. Может, мне прийти сразу в книжный в своей школьной форме?

Я посмотрел в окно, любуясь кругами на лужах от падающих капель дождя. Сказать честно, я вовсе не ненавидел июньские дожди, так как он создавал запах лета, но просто в такие дни мне не хотелось держать в своей голове много чего удручающего. Конечно, моя рабочая униформа находилась у меня дома, так как стирать и ухаживать за ней оставалось на руках самих сотрудников.

В вестибюле школы стояли шкафчики для обуви. Пока я подходил к ним, я подсознательно осматривался по сторонам. Когда я понял, что делаю, тут же завертел головой, отгоняя эту мысль. «Нет-нет-нет, этого просто не может быть, чтобы она снова забыла взять зонтик».

— Она, наверное, уже ушла домой, — и сказав это, я раскрыл большой зонт.

Большой чёрный круг навис надо мной, словно пытаясь скрыть меня от всех остальных. Я положил зонтик себе на плечо и вышел под дождь. Я не хотел брать тот же зонтик, который отдал ей вчера, чтобы люди не заподозрили ничего странного. Может, мне стоит не так волноваться, ведь мы же, в конце концов, брат и сестра?

Вспоминая это, с момента начала нашего совместного проживания не прошло даже недели, но за это время я начал лучше понимать, что чувствует Аясэ. Сказанные ею слова этим утром до сих пор не выходят у меня из головы, а из-за дождя, который беспрерывно капал на мой зонтик, никак не давал мне сосредоточиться на них.

Совсем скоро я вошёл в свой жилой дом, а неприятные звуки дождя наконец перестали меня напрягать. Войдя в свою квартиру, я положил свой зонт, чтобы он просушился, а сам вздохнул. Несмотря на то, что эта дождливая погода немного меня охладила, я подумывал принять горячую ванну, но времени было в обрез, поэтому я направился в свою комнату и прошёл мимо комнаты Аясэ. Я не собирался заглядывать внутрь, но поскольку дверь была приоткрыта, я увидел внутреннюю обстановку: комнатная сушилка была разукрашена цветной одеждой, а вся другая одежда была уложена на кровати. Думаю, во время дождливой погоды это было обычным делом, ведь поскольку я обычно бросаю всё в одну кучу и оставляю, чтобы оно просушилось, но из-за разного вида одежды она, вполне вероятно, начинала портиться. Не мудрено, что на земле есть такие люди, которые просушивают её таким образом.

На такую картину в своём доме мне было неловко смотреть. Я ведь не могу смотреть на это вечность, верно? Так как Аясэ вернулась домой и развесила свою мокрую одежду на сушилку, то это будет адом, если она заметит меня.

— Асамура? Ты пришёл?

— Ой!

Позади меня раздался голос, и от такой внезапности я выгнулся обратно.

— Что случилось?

— Н-ничего.

— Раз уж ничего, тогда ладно, — и она с сомнением посмотрела на меня.

— У… у меня работа, так что мне пора, — я направился к своей комнате, легонько махнув ей рукой на прощание.

Своей спиной я чувствовал пронзительный взгляд Аясэ, но мне не хватило духу обернуться. Я с какой-то стати почувствовал себя вором нижнего белья, когда случайно краешком глаза заметил его, да и к тому же она когда-то говорила, что после стирки оно не отличается от носового платка, и потому я не должен чувствовать себя воришкой… ведь так?

Я запихнул рабочую униформу в сумку, вынырнул из дома, и всё это время, пока двигался в сторону книжного магазина, звуки дождя не смогли заглушить звуки колотящегося сердца у меня в груди. Дабы унять это напряжение, я решил полностью погрузиться с головой в работу и напрочь позабыть об этом инциденте, которая была синего цвета.

Дойдя до рабочего места, я натянул на себя униформу, повесил на грудь бейдж с моим именем и приступил к работе. Так как сегодня была инвентаризация по поводу поступления новых романов, которые вышли на днях, их нужно было разложить по полкам и поменять их с не продавшимися.

Завтра у нас пятница, и на этот день мы ожидали огромную партию книг, так что нам нужно было всё подготовить для завтрашнего события, а мне нужно было держать некоторые полки пустыми. Мы получаем от издателей приблизительное число продаж книг, однако даже они не смогут предсказать, сколько на самом деле придёт покупателей. Даже случается и такое, что почти никогда не удаётся продать некоторые новинки, и на следующий день подобная история повторяется вновь. Так что некоторые книги остаются никому не нужные и продолжают стоять на полках.

Кстати, я вспомнил об одном своём случае… Когда я проверял уголок ранобэ, я взял один том для ознакомления. Меня он заинтересовал, когда он появился в продаже. Я и не думал, что это обычный ромком окажется гаремом, однако на обложке было изображено сорок восемь девушек, и потому я пришёл к неутешительному выводу. В поисках оригинальности вы слишком заблудились, дорогой автор. Даже если издатель и автор предполагают, что книга станет хитом, всё равно есть шанс, что она так и продолжит находиться на полках магазина ввиду того, что некоторые покупатели склонны быть окостенелыми.

С этими мыслями я отложил это ранобэ к себе и продолжил сортировку.

— Ты опять за старое, — когда я обернулся, я увидел Ёмиури. — «Они их просто купят, а мы просто сдерём с них деньги. Никаких проблем возникнуть не должно»… Наверняка они так думали, когда хотели выпустить их.

В книжном интернет-магазине есть такая тенденция, и всё же я не думаю, что они бы стали покупать такие сомнительные ранобэ, но в любом случае мне нравится любая книга, так что я особо не претендую на чьё-либо мнение.

— Может быть, но есть и те, кто покупают новинки каждый месяц.

— Интересно, есть ли такой человек? — Ёмиури посмотрела на меня с ухмылкой.

— Эй, вы про меня имели в виду?

— Хе-хе-хе. Но мне интересно другое, младший — почему ты с головой ушёл в работу?

— Вы можете не говорить так, словно я какой-то лодырь? Я работаю, как обычно.

— Да?

— Я странно себя веду или что?

— Я просто увидела, как молодой человек сконцентрировался на работе, и подумала, что с ним могло что-то случиться.

— Для обычной девушки вы слишком внимательны.

— Хорошо сказано. Я хочу стать какой-то отчуждённой, чтобы позабыть обо всех бедах этого мира… Ах, — и она издала очень наигранный вздох.

Когда вы так вздыхаете, вы же знаете, что во мне загорается интерес.

— А что насчёт вас, старшая? С вам что случилось?

— Тебе интересно?

— Как сказать… я не против вас выслушать.

— Хороший ответ… Вот что мне в тебе нравится.

— Не могли бы вы перестать говорить так, чтобы не заводить разговор к недопониманию?

Это чересчур несправедливо, когда она улыбается мне такой улыбкой.

— Со мной сейчас всё хорошо, просто… осознавать то, что тебе стало интересно, уже спасение.

— Так вот, что вы имели в виду?

— Именно то, что и имела. И вот ещё что…

— Да?

— Позаботься о своей милой сестрёнке.

— А-а?!

— Если ты её разозлил, по дороге домой купи ей что-нибудь сладенькое.

— Я-я даже не злил её.

По крайней мере, мне так кажется.

— Тогда что ты сделал?

— Совсем ничего.

— Правда ничего? Это довольно необычно, — и мне показалось, что она опять подумала о чём-то извращённом.

— Послушайте, вы уже так давно шутили, так что давайте не будем тратить на неё ещё больше времени…

— Аха-ха-ха… Ну, ты не можешь просто проигнорировать её чувства, и если ты не позаботишься о ней, то рано или поздно она может взорваться.

— Угх…

Поскольку у меня не было хорошего ответа, я просто ушёл, чтобы снова сосредоточиться на работе. Ёмиури провожала меня с улыбкой на лице.

— Это существо… Фух, — бормоча себе под нос, всё моё внимание было сосредоточено на полках.

Даже во время такой простой работы, которой я сейчас занят, нужно в том числе и выслушивать просьбы посетителей, если такие у них возникнут. Пока на мне надета униформа книжного магазина, они всегда будут обращаться ко мне за помощью. Большинство из них интересуются, где находится конкретная книга, что звучит достаточно просто, но в большой степени они не помнят даже названия, и, вместо того чтобы назвать издателя, автора или туманно рассказать про сюжет той или иной книги, они, наверное, думают, что можно вот так запросто достать её из-за пазухи. Я также не смогу им ничем помочь, если они спросят о произведении, в котором происходит много убийств. С таким малым количеством информации я просто не смогу ничего найти, как бы искренне не старался, и вместо какого-то конкретного нахожу множество других.

— Вы бы не могли… подсказать что-нибудь ещё?

— Дело расследует кот.

— Кот?

И на этом я обратился за помощью к Ёмиури, которая сразу же направила посетителя к нужной полке.

— Он довольно популярен. Странно, что ты о нём не знаешь.

— Правда, что ли?

Мистика, должен сказать, не мой жанр.

— Я бы вообще растерялся, если бы он сказал, что это была собака.

— А такая есть?

— Если есть и про кошку, то и про собаку тем более.

Суть, я думаю, уже понятна. Руководить списком предзаказов на новые релизы, пропавшими экземплярами журналов или просто о детях, которые потерялись среди полок, — сотруднику книжного магазина приходится делать многое.

Занимаясь подобной работой, моя смена уже завершилась. Я переоделся, попрощался со своей старшей и покинул магазин. Дождь к этому моменту уже перестал идти, и благодаря чистому небу я увидел луну, которая показалась в пространстве между двух зданий. В зависимости от времени года луна расположена в разных точках ночного неба — летом, когда солнце находится над головой, она расположена низко, а зимой — наоборот. Поскольку сейчас летнее время, луна находится не так высоко, потому и кажется, что она зажата между двух зданий.

Сегодняшний вечер был ещё тёплым, и от ветерка мне не хотелось даже съёжиться. Когда я шёл по улице, в моём заднем кармане завибрировал смартфон. Достав его, я увидел, что мне пришло новое сообщение в LINE. Мне даже не нужно было его открывать, поскольку я и так понимал, что оно пришло от Аясэ. Должен заметить, что это было её первое сообщение.

«Ты всё видел, я знаю.»

Мне показалось, или моё сердце и правда на секунду остановилось? Это было самое худшее предложение, которое я когда-либо прочёл. Даже без контекста я понимал, что она имела в виду.

Я открыл приложение и увидел полное сообщение. Если подытожить, оно было таким — она пришла к выводу, после того как заметила возле своей комнаты меня, который разглядывал в её комнате нижнее бельё. И после этого она говорила мне, что думает о постиранном белье как о носовом платке, но, судя по всему, в этот раз объектом смущения был непосредственно я, и потому она хотела убедиться в том, что я там увидел… Мне так кажется.

Перед неминуемым допросом и всевозможным пыткам я отправил ей короткий ответ с объяснением и поспешил домой. Увидев у входа только её туфли, я вздохнул с облегчением, что наших родителей всё ещё нет дома. Когда я посмотрел вперёд, то увидел, что Аясэ осматривала меня с пят до головы.

— Я вернулся, Аясэ!

— С возвращением, Асамура!

Ответ наш был вполне обычным, но интонация была совершенно другой, чем раньше.

— Не стой у входа — замёрзнешь.

— Ах, да…

Я виновато ответил ей. Мне было интересно, поверит ли она мне или нет…

— Сначала вернись в комнату.

— А? В какую?

— Тебя всё ещё интересует моя комната?

— Я лучше пойду к себе, большое спасибо.

В такой щепетильный момент лучше не спорить с ней. И, ведомый своими словами, я направился в мою комнату, сел на колени и выпрямил спину, ожидая появления Аясэ.

— Почему ты сидишь на полу?

— Ну, мне просто захотелось так сесть.

Я не мог сказать ей, что готовлюсь упасть в прострацию, поскольку не знал, простит ли она меня или нет.

— Вот.

Я поднял голову и увидел перед собой дымящуюся чашку, наполненную чем-то.

— А?

— Горячий шоколад. Если не хочешь, оставлю его себе.

— Н-нет, я возьму… — сказал я и взял чашку. Больше всего я предпочитаю кофе, но сейчас был рад хоть чему-то тёплому.

Постойте… это то, о чём я думаю? Я посмотрел на лицо Аясэ, и, как ожидалось, её глаза пылали гневом.

— Итак… о том, что я тебе написала.

— Д-да…

— Так уж получилось, что дверь была полуоткрытой, и ты увидел то, что лежало там. Потом, когда я окликнула тебя, ты убежал…

— Я-я…

— И выглядело это так, будто ты собрался зайти внутри и что-нибудь украсть, я не ошибаюсь?

— Ну… Наверное.

— Даже если они принадлежат твоей младшей сестре?

— Это правда, но… — и мои слова будто застряли у меня в горле.

Если бы речь шла о моей родной младшей сестре или матери, тогда бы мне было стыдно, и на этом всё бы и закончилось, но в данном случае… она точно не упустит это из виду. Сегодня был только пятый день, когда мы стали братом и сестрой… и в этот момент, когда эти мысли выразились у меня на лице, выражение её лица немного смягчилось.

— Прости, это было немного несправедливо.

— Эм…

— По закону мы брат и сестра, но это не означает, что тебе нельзя поступать как родной старший брат, когда этот закон уже обладает силой, — по крайней мере, не у тебя в голове.

— …Да, я понимаю, о чём ты говоришь.

Мы оба живём под одной крышей, и ведём себя как брат и сестра — как семья, и от нас этого все и ждут. Мы не можем предать эти ожидания, да и оба не планируем этого даже и делать, поскольку такая новость точно не станет приятной для моего старика или Акико-сан. Тем не менее мы не можем вести себя как родные, которые прожили вместе шестнадцать лет. Мыслительный процесс человека — это не код, который можно отредактировать, и не программа, которую можно переписать. Это факт, что почти неделю назад мы были совершенно разные, но теперь Аясэ говорит, что мне необходимо это держать это у себя в голове. В конце концов, она всегда старается быть справедливой.

— Но теперь мы квиты. Давай просто забудем об этом, хорошо?

— Уже?

— Я думаю, что очаровываться нижним бельём — это ещё один тип рефлекса. Сегодня утром я тоже произнесла эти слова как рефлекс, поэтому я и сказала, что мы квиты. Я думаю, что ты из тех, кто может научиться на них, и ты поверишь, что у меня получится.

— Я рад это слышать.

— Кстати…

— А?

— По сути, ты хотел сказать, что моё нижнее бельё тебя очаровало, ведь так?

— Ну, честно сказать…

— Тогда они вообще не очаровательные… Хм-м…

— …Ты что, дразнишь меня?

— Наверное… Но я не могу оставить эту тему без внимания.

— Пони… маю…

— У… У тебя и правда есть мысли своровать мою нижнее бельё?

— Угх… Ну, честно говоря, я бы солгал, если бы у меня не было никакого плотского желания… Однако я не собираюсь с ним ничего делать… Ясно?

— Хм-м-м… Значит, у тебя и правда есть такие желания.

— Если бы я этого не сделал, тогда бы мне было довольно трудно, но хранить и беречь их или делать с ними всё что угодно — разные вещи, — и сказал я это с настолько серьёзным выражением лица, насколько мог себе этого позволить.

— Пха-ха… Ну да. Извини, что дразнила тебя. Давай пока оставим всё как есть.

— Большое спасибо, — и я искренне поблагодарил её за этот разговор и понял, что она хотела сказать мне.

Невозможно забыть те эмоции, которые испытываешь, даже если они были вызваны недопониманием. Вызванный мною гнев Аясэ, когда я увидел её развешенное нижнее бельё в комнате, никуда не исчез. Она объяснила мне, почему сердится, и выплюнула свои эмоции на меня, чтобы как-то себя успокоить. Глядя на неё, я начинаю удивляться, насколько поразительный у неё контроль над эмоциями. Адаптация, да… Я ещё далёк до её уровня.

— Но я рада.

— Хм?

— Я не хотела, чтобы ты подумал, что они некрасивые. Возможно, тогда бы мне пришлось их выбросить.

— …Наверное, я начинаю понимать, как у тебя характер, Аясэ.

— Правда?

— Да, но немного.

Услышав мои слова, Аясэ едва улыбнулась.